Ненавидь меня

— Мам, — зовет низкий голос, разбудив меня.

Открываю глаза и смотрю на незнакомый потолок. Внезапно до меня доходит, что я не в своей спальне.

И я не одна.

Мозг пульсирует в черепе как молоток, бьющий по стене.

Оглядываюсь по сторонам и вздрагиваю, понимая, что нахожусь в подвале.

Что за…

Ужас пробирает до костей, когда замечаю, что лежу в постели Нокса.

Несмотря на адскую мигрень и изнуряющую усталость, поднимаюсь с матраса.

— Что, черт возьми, происходит?

Шок приковывает меня к месту, когда опускаю взгляд и вижу, что на мне нет ничего, кроме черной футболки.

Пахнущей им.

— Заткнись, мать твою, — хрипловатый голос Нокса доносится из-под одеяла.

Он что, блядь, серьезно?

Подойдя к кровати, вырываю подушку, на которой он спит, и бью его.

— Почему я в твоей спальне, мудак?

Он раздраженно шипит, переворачиваясь на спину, и если бы взгляды могли убивать, у меня бы уже не было пульса.

— Потому что я тебя здесь уложил.

С этими словами он выхватывает подушку из моих рук и переворачивается обратно, как будто в этом нет ничего особенного.

Куда он меня уложил? Что, черт возьми, это значит?

Тычу пальцем в его голую спину: — Нокс.

— Уходи, — огрызается он.

Тычу сильнее: — Мне нужны ответы.

Он бьет кулаком по матрасу: — А мне нужно поспать.

Закатив глаза, бросаю взгляд на будильник на тумбочке.

— Нет, не нужно. Уже два…

Вот дерьмо. Два часа дня.

Я никогда не просыпаюсь так поздно.

Снова отбираю подушку.

— Черт возьми, — рычит он, садясь. — Какого хрена ты сегодня такая раздражительная?

— Ну, не знаю, — начинаю я, — может, потому что проснулась в твоей постели, в твоей футболке и совершенно не представляю, как здесь оказалась.

Раздраженно вздохнув, он берет сигарету на тумбочке и подносит ко рту.

— Ты серьезно ничего не помнишь о прошлой ночи?

Обхватив себя руками, качаю головой: — Нет. То есть я знаю, что ходила на вечеринку с Трейси и Стейси, но после этого…

— После что? — спрашивает он, поднося зажигалку к сигарете.

— Все как-то расплывается, а потом просто исчезает.

Как будто в памяти произошел сбой.

Понятия не имею, что означает выражение его лица.

Делаю неловкий шаг назад, чертовски надеясь, что худшего не произошло.

— Пожалуйста, скажи мне, что мы не спали вместе.

Знаю, что люди делают глупости, когда напиваются, но я никогда не думала, что стану одной из них.

Мои худшие опасения подтверждаются, когда Нокс бессердечно смеется себе под нос.

Чувствую, как краска отхлынула от лица.

— О, Боже мой!

— Технически мы действительно спали вместе, — заявляет он сквозь облако дыма. — Но я тебя не трахал, — он хмыкает, — ты не сможешь заплатить мне достаточно за это.

Чувствую облегчение. В кои-то веки мы на одной волне.

Замечаю на полу свои джинсы, каблуки и корсет и собираюсь их поднять, но Нокс останавливает меня.

— Что последнее ты помнишь?

В обычной ситуации я бы послала его нахуй, но беспокойство, промелькнувшее на его лице, лишает меня дара речи.

— Черт возьми, Бродяга, — ворчит он. — Перестань стоять и пялиться на меня как чертова идиотка, и ответь мне.

Грызу ноготь большого пальца, изо всех сил стараясь вспомнить.

— Я… я разговаривала с Кеном Ракманом у озера. Он рассказывал мне, как поступил в Нотр-Дам, получив футбольную стипендию.

Нокс затягивается сигаретой: — На нем случайно не было спортивной куртки?

— Как ты…

— Отвечай на вопрос.

— Да, — мысли возвращаются к событиям прошлой ночи, — он одолжил ее мне, когда я замерзла.

Оказываюсь неготовой к его следующему вопросу.

— Он заставлял тебя пить что-нибудь?

— Нет, Кен не заставлял меня, но я пригубила его пиво, — поняв, к чему он клонит, быстро добавляю: — То самое пиво, которое он пил сам.

Конечно, если он что-то туда подсыпал, то не стал бы пить из него сам до и после.

То же самое касается Трейси и Стейси с их «Соком джунглей».

Правда, Стейси взяла себе еще один стаканчик после того, как передала его мне, но я подумала, что она просто проявила вежливость.

Но опять же… не могу вспомнить ничего после этого.

Как будто моя память — база данных, которую начисто стерли.

— Аспен, — рычит Нокс, вырывая меня из раздумий. — Скажи мне, что ты не настолько тупая.

— Я думала, они хотят подружиться, — шепчу, чувствуя себя такой дурой, что готова расплакаться. — С чего бы…

— Кто? — рычит Нокс, заставляя меня подпрыгнуть.

— Стейси и Трейси, — смотрю себе под ноги. — Они дали мне кое-что выпить…

— Господи, — говорит он, поднося сигарету ко рту. — Я знаю, что твоя мать с ебанцой, но не думал, что она передала тебе ген тупицы. Разве ты не знаешь, что нельзя пить из любого…

— Да, знаю, — кричу в ответ, потому что мне и без того тяжело осознавать, что я облажалась, так еще и он тычет этим в лицо. — Но я не придала значения, потому что Стейси сделала глоток, прежде чем отдать стаканчик мне. На вечеринке все пили, и я просто хотела… — голос срывается, и я замолкаю.

Нокс тушит сигарету в пепельнице.

— Что ты хотела?

— Повеселиться и влиться в коллектив, ясно? — Сглатываю слезы, подступающие к горлу. — Я хотела узнать, каково это быть популярной и…

Язвительное фырканье прерывает меня: — Что ж, поздравляю. Теперь ты определенно популярна.

Приподнимаю бровь: — И что это значит?

Вставая с кровати, он хватает с тумбочки телефон.

— Вот тебе совет, Бродяга. Когда две пизды, которые всегда относились к тебе как суки, приглашают потусоваться… не делай этого, блядь.

Начинаю говорить, но он поворачивает экран, и то, что вижу и слышу дальше, едва не ставит меня на колени.

— Тебе ведь нравится сосать этот большой член, правда, Аспен? — говорит кто-то, звучащий в точности как Кен Ракман.

Закрываю глаза, когда звуки рвоты заполняют комнату, и мне хочется закричать, чтобы он выключил, потому что уже не выдерживаю.

— Хорошая новость — видео исчезнет через несколько часов, — сухо говорит Нокс на фоне смеха Стейси и Трейси. — Плохая новость — уверен, все в школе уже видели его.

— Спасибо, кэп, — задыхаюсь, изо всех сил стараясь сдержать подступающие слезы, потому что не хочу доставлять ему удовольствие наблюдать за моим крахом.

Потому что ему бы это слишком понравилось.

Еще одна ужасающая мысль пронзает меня, и мне требуется вся сила воли, чтобы не свернуться калачиком на полу.

Я проснулась в его постели.

Если я что-то и знаю о Ноксе, так это то, что он любит не только мучить меня… ему нравится дразнить и соблазнять, притягивая меня как мотылька на пламя.

Только для того, чтобы он мог наблюдать, как я сгораю.

— Дай угадаю, — произношу с болезненным скрежетом в голосе. — Это как, когда ты открываешь дверь, выставляешь мое нижнее белье напоказ и говоришь кучке парней, что от меня пахнет тунцом?

Он приподнимает бровь: — Что…

— Сейчас ты признаешься, что это было твоей идеей? — перебиваю я. — Это ты убедил Стейси, Трейси и Кена согласиться подставить меня? — делаю шаг вперед, испытывая тошнотворное отвращение. — Боже, ты и раньше поступал со мной мерзко, но это уже перебор.

Если бы не знала его лучше, я бы сказала, что этот ублюдок выглядит почти оскорбленным. Почти.

— Ты думаешь, я имею отношение к этому дерьму?

— Нет, не думаю, — говорю, сокращая расстояние между нами. — А знаю, — выдерживаю его взгляд, набираясь храбрости, которой нет… но я это сделаю. — Это последний раз, когда ты трахнул меня, — приподнимаясь на цыпочки, касаюсь губами его уха, потому что хочу, чтобы он это услышал. — А теперь? Теперь я, блядь, уничтожу тебя.

Он обхватывает мое запястье и двигается вперед, пока я не упираюсь спиной в стену.

— Давай, попробуй… рискни, — свободной рукой хватает меня за подбородок. — Может, тогда ты научишься не угрожать тем, что не можешь выполнить.

— О, это не угроза, Нокс. Это, блядь, обещание, — уверена, улыбка на моем лице выглядит по-идиотски, но мне все равно. — Сначала я расскажу твоему папочке обо всем, что ты со мной сделал. А потом подам заявление в полицию, — провожу пальцем по его щеке. — И наконец я предстану перед судом и прослежу за тем, чтобы справедливость восторжествовала, — показываю на свой рот: — И улыбка на моем лице сейчас? Посмотри на нее внимательно. Потому что ты увидишь ее снова, когда тебя отправят обратно в чертову психушку, где тебе самое место.

Он так сильно дергает меня за волосы, что я вскрикиваю.

— Ты собираешься попытаться уничтожить меня, да?

Пронзаю его злобным взглядом: — Не попытаюсь… а уничтожу.

Точно так же, как он уничтожил меня.

Хватка на волосах усиливается, и он наклоняет голову, скользя носом по моему горлу.

— Ты кое о чем забываешь, Бродяга.

— О чем же?

— Твой маленький план займет некоторое время, — он впивается зубами мне в шею, и я вскрикиваю от боли. — Когда моему потребуется всего несколько минут, — закрываю глаза, когда его пальцы нависают над горлом в угрозе сжать. — Я думал, у тебя хватит мозгов не угрожать кому-то разрушением жизни. Особенно тому, кто вполне способен покончить с твоей.

Сопротивляюсь, царапаю его ногтями, чтобы полиция позже смогла собрать улики… но Нокс крупнее. Сильнее.

Он со всей силы прижимает меня к стене. Мгновение спустя его пальцы сжимаются на моем горле.

Вот и все.

Он наконец-то убьет меня.

Если он ждет, что я буду умолять не делать этого, то быстрее рак на горе свистнет.

Удерживаю взгляд, пока он медленно, тщательно выдавливает воздух из моих легких, как будто делал это уже сотни раз.

Черт, может, так оно и есть.

На краткий миг поддаюсь страху. Есть так много вещей, которые хотела сделать в жизни.

Поступить в колледж.

Когда-нибудь открыть пекарню — правда, это несбыточная мечта, потому что не очень практичная, но все же… я хотела этого.

Внезапно он ослабляет хватку.

— Тому, кто из кожи вон лезет, чтобы помочь тебе.

Открываю рот, чтобы спросить, о чем, черт возьми, он говорит, но Нокс делает шаг назад и ворчит: — Я нашел тебя на улице прошлой ночью.

Растерянно моргаю: — Что? Где?

Он подходит к тумбочке и достает сигарету из пачки.

— Перед домом, — подносит зажигалку к концу сигареты и делает затяжку. — Шел сильный дождь, и, судя по всему, ты находилась там довольно долго. Я пытался тебя разбудить, но ты была в отключке. Как только поднял тебя, тебя вырвало, поэтому подумал, что не следует оставлять тебя одну, — он смотрит на меня угрожающим взглядом: — Я привел тебя сюда, чтобы присмотреть за тобой.

Опускаю взгляд на футболку, которая на мне надета.

— И снял с меня одежду.

— Ты промокла и дрожала. Поверь, я вовсе не хотел видеть твою волосатую киску.

Щеки заливаются краской от унижения, но я быстро прихожу в себя.

— Ну, если ты ждешь благодарности…

— Нет.

Собираю свою одежду с пола.

— Ты клянешься, что не имеешь к этому никакого отношения?

— Аспен, — ждет, пока я посмотрю на него, прежде чем сказать: — Если бы я хотел подставить тебя, я бы сделал это сам. Я бы не стал нанимать других людей, чтобы они делали за меня грязную работу.

Как бы хреново это ни звучало, в его словах есть смысл.

Я направляюсь к лестнице, и тут меня осеняет. Сейчас два часа дня.

— Я пропустила завтрак.

Отец Нокса строго следит за тем, чтобы мы ели вместе как одна большая счастливая семья. Вероятно, он не был в восторге из-за моего исчезновения.

— Я тебя подстраховал.

Мнусь на месте.

— Что ты им сказал?

Он стряхивает пепел и пожимает плечами: — Что ты больна и осталась в постели.

Приподнимаю бровь: — А мама… — прерываюсь на полуслове, когда понимаю, что она не стала меня проверять. Потому что ей все равно. Никому нет дела.

— Верно, — с этими словами поднимаюсь по лестнице, но не раньше, чем слышу, как Нокс рявкает:

— Это еще не конец, Бродяга.

Понятия не имею, о чем он говорит. И оборачиваюсь: — Что…

— Ты угрожала мне, — он затягивается сигаретой и выдыхает дым в мою сторону, — а у каждого поступка есть последствия.