Ненавидь меня

— Итак, — объявляет мама, сцепив руки. — Я решила, что это будет праздничный ужин.

Несмотря на то, что никто не поднимает глаз от тарелок, она продолжает болтать.

— Собираюсь арендовать несколько длинных столов и установить их на улице во внутреннем дворике. Я наняла отличную кейтеринговую компанию, а также фирму, которая превратит задний двор в прекрасный экстравагантный оазис, пока мы будем ужинать. После ужина у нас даже будут танцпол и диджей.

— Звучит скучно, — говорит Трент, отправляя в рот очередной кусок стейка. — И дорого.

Она изо всех сил старается не показывать, но видно, что его комментарий задевает за живое.

— По-моему, звучит неплохо, — бормочу, бросая ей кость. — Я буду рядом, если тебе понадобится помощь.

Не обращая на меня внимания, она поворачивается к Ноксу: — Нокс, что ты думаешь о вечеринке?

Он пожимает плечами, не проявляя ни малейшего интереса.

— Все равно, — отвечает, затем смотрит на отца. — Мне обязательно идти?

Не теряя ни секунды, Трент вытирает рот салфеткой и отвечает: — Да.

Нокс переводит взгляд на маму: — Ну, в таком случае, думаю, это отстой.

— Следи за языком, молодой человек, — ругает его отец.

— Могу я откланяться?

Трент делает глоток своего напитка: — Зачем?

— Тусуюсь с Шэдоу.

Серьезно? Не прошло и двадцати четырех часов с тех пор, как она заявила, что между ними все кончено.

— В последнее время ты проводишь с ней много времени, — замечает его отец. — Чем именно вы занимаетесь, когда проводите время вместе?

Мне требуется все самообладание, чтобы не заткнуть уши.

Нокс перекладывает еду в тарелке.

— Учимся, смотрим фильмы…

Трахаемся и деремся.

Трент сжимает вилку так сильно, что удивлена, как она не сгибается пополам.

— Ну, вся эта якобы учеба не приносит результатов, поскольку ты получил тройку за последний тест по математике.

Справедливости ради надо сказать, что тест был трудным. Даже я ошиблась в двух вопросах, хотя математика — мой лучший предмет. Такое ощущение, что миссис Монсен специально выбрала самые сложные задачи, известные человечеству. То, что Нокс получил тройку, когда большинство завалили тест, просто потрясающе.

— Никто не справился с этим тестом, — бормочу я, нанизывая на вилку картофельное пюре.

Отчим бросает на меня раздраженный взгляд: — Сколько баллов ты набрала?

— Девяносто четыре.

Трент хлопает рукой по столу, пугая маму.

— Видишь? Если твоя сестра смогла получить пятерку, то почему ты не можешь?

— Она мне не сестра, — Нокс вскакивает со стула с такой силой, что тот опрокидывается назад. — Но она же ботаничка, которая может решать математические задачи даже во сне.

— Куда это ты собрался, молодой человек? — усмехается Трент, когда Нокс выходит из кухни.

— Вон, — единственный его ответ, прежде чем входная дверь захлопывается.

Мама с тревогой оглядывается по сторонам: — Мне нужно позвонить.

После ее ухода в комнате повисает неловкое молчание. Быстро беру свою тарелку и направляюсь к раковине.

— Знаю, ты, наверное, думаешь, что я слишком строг к нему, — начинает Трент.

Соскребаю остатки еды с тарелки в мусорное ведро, а затем кладу ее в раковину.

— Твои отношения с сыном меня не касаются, — не могу удержаться, чтобы не добавить: — Хотя тест был сложным. Только пять человек в классе сдали его, и он был одним из них.

Вздохнув, он встает из-за стола и подходит ко мне.

— Не знаю, заметила ли ты, но у моего сына не все в порядке с головой, — его ноздри раздуваются при вдохе. — После смерти матери у него появилось множество психических проблем, и моя работа — держать его в узде и следить за тем, чтобы они не… не вышли из-под контроля.

Мне не нравится, какой странный поворот принимает этот разговор, поэтому перевожу взгляд на часы на стене позади него.

— Я должна встретиться с Вайолет.

Его глаза сужаются: — Ты много с ней занимаешься.

— Благодаря занятиям я получила девяносто четыре балла на том тесте.

Трент смеется, но это лишено юмора: — Верно.

Собираюсь уходить, но он хватает меня за запястье: — Брат сказал, что Трентон беспокоил тебя.

Черт возьми. Я же просила Лео ничего не говорить.

— Это неправда.

Он напрягается, и я практически вижу, как его переполняет негодование.

— Ты называешь моего брата лжецом?

— Нет, — заявляю, потому что теперь я в ловушке и понятия не имею, как из нее выбраться.

— Значит, мой сын беспокоит тебя?

— Ничего такого, с чем я не могла бы справиться, — отвечаю я.

Жестом прошу отпустить запястье, но он не этого не делает.

— Я хочу, чтобы ты сразу обратилась ко мне, когда это произойдет, чтобы я мог обо всем позаботиться. Мне не нравится мысль о том, что ты чувствуешь себя некомфортно, пока находишься здесь.

Хочу заметить, что сейчас чувствую себя довольно неуютно, но мозг цепляется за вторую половину его заявления.

Пока я здесь.

Как будто мое пребывание будет временным.

— Конечно, — цежу сквозь зубы, потому что просто хочу, чтобы этот разговор поскорее закончился.

Чуть не выпрыгиваю из собственной кожи, когда он проводит свободной рукой по моей щеке.

— Хорошая девочка.

Меня охватывает беспокойство, но я не могу сосредоточиться на этом, потому что кто-то откашливается.

Повернув голову, вижу стоящего там Нокса. На мгновение его взгляд задерживается на руке отца на моей щеке, после чего он подходит к стойке.

— Извините, что помешал, забыл ключи.

С этими словами он стремительно выходит.

— Теперь я могу идти? — спрашиваю, указывая на запястье, которое все еще крепко сжимает рука отчима.

Запястье, которое не было видно Ноксу.

— Конечно, — говорит Трент, наконец ослабляя хватку.

Я так вымотана после смены в Bashful Beaver, что едва могу нормально видеть. Если бы Лео не заставил меня встретиться с ним для быстрого перепихона в машине, я бы сразу отправилась домой и легла спать.

Пытаюсь подавить зевок, пока он проезжает по моему кварталу, но он все равно вырывается наружу.

— Может, тебе стоит перестать заниматься с Вайолет так поздно, — замечает он, останавливаясь перед домом.

— Я не могу, — мне нужны деньги, — ты знаешь, как важно для меня поступить в хороший колледж, и единственный способ заплатить за него — получить стипендию.

Или раздеваться перед мужчинами вдвое старше меня.

Он обреченно вздыхает, поворачиваясь ко мне: — Я же говорил, что помогу оплатить колледж.

Покачав головой, достаю школьный рюкзак, в котором лежат туфли для стриптиза.

— Мне не нужны твои деньги.

— Я знаю. Тебе не нужны мои деньги. Тебе не нужна моя помощь. А с недавних пор ты даже не хочешь писать мне сообщения, состоящие более чем из одного слога, — его челюсть сжимается. — Итак, кроме штуки в моих штанах, чего именно ты хочешь от меня?

Не уверена, о чем конкретно он говорит.

— Я не…

— Черт возьми, Аспен. Не прикидывайся дурочкой.

— Я и не прикидываюсь, — огрызаюсь в ответ. — Просто перестань ходить вокруг да около, в чем бы ни заключалась твоя проблема, выкладывай.

— Почему ты ведешь себя так отстраненно? — он хмурится. — Это кто-то другой? Это с ним ты тайком встречаешься вместо этой девушки Вайолет?

Изо всех сил стараюсь не закатывать глаза.

— Ты серьезно? У меня едва хватает времени на тебя, не говоря уже о другом парне.

Выражение его лица смягчается: — Ну, если это не кто-то другой, тогда почему такая внезапная отстраненность?

Ради всего святого. Он буквально кончил в меня десять минут назад.

— Нет никакой отстраненности, Лео, — уверяю его, — я просто была занята.

Тяжело вздохнув, он опускает голову. Очевидно, мой ответ его не удовлетворил.

— Что происходит между нами?

О, Боже. Совсем не тот разговор, который хотела бы вести в два часа ночи, когда я так вымотана, что едва стою на ногах, а голова раскалывается от музыки в клубе.

— Меня устраивает все так, как есть, — шепчу, надеясь, что на этом все закончится.

Еще один вздох: — А меня нет.

На языке вертится мысль сказать, чтобы он взял себя в руки и покончил с этим, но тут он говорит: — Я хочу большего.

— Большего… в смысле…

— Просто большего, — ударяет кулаком по рулю. — Хочу, чтобы ты желала, чтобы я ушел от жены. Хочу, чтобы ты спросила, как прошел мой день, потому что я тебе небезразличен. Хочу, чтобы ты позволила мне заботиться о тебе, — он слегка понижает голос: — Я влюблен в тебя, Аспен.

Я испытываю к Лео много чувств, но любовь никогда не будет одним из них.

Любовь — чушь.

Любовь — лишь ложь и боль, скрытые за понятием сказки, в которую нас заставляют верить, что она жизненно необходима для нашего благополучия.

Любовь всегда приводит к боли.

Но все равно приятно слышать, что кто-то способен испытывать подобные чувства ко мне.

Наклоняясь, прижимаюсь губами к его губам. Возможно, я не смогу сказать того же, но все равно могу доставить ему удовольствие.

Лео стонет, когда я провожу языком по его губам и забираюсь на него. Просунув руку между нами, расстегиваю молнию его брюк и сдвигаю свои трусики.

— Милая, — шепчет он между короткими, неистовыми поцелуями. — Милая, я не могу.

Глажу его через брюки, надеясь, что он станет твердым и приятным для меня.

— Это будет быстро. Сразу после ты сможешь вернуться домой к жене.

— Дело не в этом, — его глаза закрываются, и он стонет, — я выдохся, милая.

Разочарование расцветает в груди: — О.

Поговорим о душнилах.

Пытаясь скрыть свое недовольство, слезаю с его коленей.

— Уже поздно. Я, наверное, пойду в дом.

Он морщит лоб: — Да.

Собираю вещи, намереваясь уйти, но потом вспоминаю: — Почему ты сказал Тренту, что Нокс меня беспокоит?

Он похож на оленя, попавшего в свет фар, но потом выражение его лица становится серьезным: — Потому что не хочу, чтобы он приближался к тебе. Я же говорил тебе, он опасен.

Может, это и правда, но мне все равно не нравится, что он говорит обо мне с братом. Особенно когда я просила его не делать этого.

— Я сама могу справиться с Ноксом.

Он фыркает: — Милая, никто не может справиться с Ноксом. Мой племянник психопат. Мне стыдно, что в нас течет одна кровь, — потянувшись, он берет меня за подбородок. — Пообещай, что не будешь попадаться ему на пути.

— Обещаю, — говорю, но не потому, что выполняю его приказы, а потому, что устала спорить по этому поводу.

Он быстро чмокает меня в губы: — Хорошая девочка.

Обычно мне нравится, когда он так говорит, но сейчас от этих слов странное чувство ползет по позвоночнику.

Открываю дверь и выхожу из машины.

— Спокойной ночи.

Он заводит двигатель: — Позвоню тебе завтра.

Потирая виски, неторопливо поднимаюсь по дорожке к дому.

Мне очень не нравится, что Лео действовал за моей спиной. Понимаю, что он беспокоится обо мне, но не могу не думать, что Нокс…

Мысли улетучиваются, когда мимо меня пролетает крошечная фигурка с сине-зелеными волосами и падает на газон в истерике.

Какого черта?

Заостряя внимание, понимаю, что это Шэдоу. Приближаюсь к ней, как подходят к бомбе.

— Ты в порядке?

Она поворачивает голову и смотрит на меня, и от страха в ее заплаканных глазах у меня перехватывает дыхание. Предполагаю, что они с Ноксом опять поссорились, я и раньше видела, как они ругаются. Обычно зачинщиком выступает Шэдоу, а Ноксу все равно, чтобы сопротивляться. Однако сейчас… она выглядит совершенно ошеломленной. Как ребенок, который наконец-то увидел монстра, прячущегося под его кроватью.

На ум приходит лишь одна причина, когда вижу красную отметину на ее шее.

— Нокс причинил тебе боль?

Без предупреждения она, пошатываясь, поднимается на ноги и бежит к своей машине, припаркованной на другой стороне улицы.

Дерьмо.

Несмотря на тревожные звоночки в голове, призывающие меня не вмешиваться, иду к задней части дома, распахиваю дверь подвала и спускаюсь по лестнице.

Нокс сидит без рубашки на своей кровати и курит сигарету в тускло освещенной комнате.

— Что, черт возьми, ты сделал с Шэдоу?

На какую-то долю секунды он выглядит растерянным, но затем хмурится и встает. Замечаю свежие царапины на его груди и прессе.

Должно быть, она отбивалась от него.

Он направляется ко мне с решимостью, сродни той, с которой стервятник кружит над своей добычей.

— Какого хрена ты делаешь в моей комнате без приглашения?

Не хочу усугублять положение Шэдоу, но также не хочу, чтобы Нокс думал, что ему сойдет с рук такое дерьмо. Кто-то должен поставить его на место.

— Шэдоу пробежала мимо меня, когда я возвращалась домой. Она плакала и явно была расстроена, — тяжело сглатываю. — А еще на ее шее была красная отметина, — скрещиваю руки на груди, — ты явно причинил ей боль.

Его глаза сужаются, он изучает меня, на лице появляется нечитаемое выражение. Внезапно он двигается, приближаясь ко мне словно затмение, и впечатывает меня в стену, загоняя в клетку своим телом. Пронзительный взгляд становится суровее, чем я когда-либо видела, когда он подносит пальцы к моему носу. Смущение, смешанное с яростью, заливает щеки, когда я делаю вдох.

— Я не сделал ничего, о чем бы она ни попросила.

Хочу стереть самодовольную ухмылку с его лица больше, чем сделать следующий вдох. Вместо этого поднимаю колено, ударяя его по яйцам, чтобы убежать.

— Тронь меня еще раз, и я расскажу твоему отцу.

Он издаёт глубокий стон, сгибаясь.

Понимаю, что веду себя как пятилетний ребенок, но это единственное, что, кажется, выводит его из себя. Я уже почти добираюсь до лестницы, когда его руки обхватывают меня сзади.

— Что я тебе говорил об угрозах в мой адрес, Бродяга?

Отбиваюсь от него: — Иди к черту, мудак.

— Я предупреждал тебя, что твои поступки будут иметь последствия, — его зубы царапают мой затылок, и он вдыхает мой запах. — И раз уж ты не можешь не совать нос в мои дела, ты не оставила мне другого выбора, кроме как отплатить тем же.

С этими словами он отпускает меня, и я несусь вверх по лестнице в свою комнату.