Ненавидь меня

Год спустя…

Морщась, поправляю бретельку персикового шифонового платья подружки невесты, желая очутиться где угодно, только не здесь.

Мои губы кривятся, когда наблюдаю за мамой и ее новым мужем, кружащимися на танцполе.

Люди улыбаются и хлопают, он наклоняется к ней и запечатлевает долгий поцелуй на ее губах.

Они выглядят такими счастливыми, что меня тошнит.

Оторвав взгляд от этой ходячей катастрофы, подхожу к бару, расположенному в углу.

— Что тебе предложить, красавица? — спрашивает бармен.

Надеясь, что он сжалится надо мной и не попросит удостоверение личности, говорю: — Водку со спрайтом.

Он оглядывает меня с ног до головы, оценивая: — У тебя есть…

— Моя мама невеста, — шепчу я, — мне бы не помешало выпить.

Он наполняет бокал и подмигивает: — Хорошо, но, если кто-то спросит, я этого не делал.

Одаривая его благодарной улыбкой, беру бокал, который он ставит передо мной.

— Спасибо.

Пробираюсь в заднюю часть большой комнаты, изо всех сил стараясь слиться со стеной. У моей мамы небольшая семья, как и у ее нового мужа, так что, к счастью, свадьба довольно скромная. Помимо моей престарелой бабушки и надоедливой тети, которую я не видела много лет, здесь присутствуют его коллеги-мужчины и несколько маминых друзей из загородного клуба, в который та недавно вступила.

В раздражении провожу языком по зубам — зубам, на которых больше нет брекетов, потому что мама потребовала снять их на три месяца раньше из-за свадьбы.

Боже, все в этом браке отвратительно.

Тело отца еще не успело остыть, как она уже переехала к нему.

Закрыв глаза, делаю глоток, надеясь, что алкоголь притупит гнев в животе и сделает пребывание здесь более терпимым.

Уже собираюсь вернуться к бару и попросить повторить, когда мой телефон вибрирует.

Улыбаюсь, видя его имя на экране.

— Привет, — отвечаю я. — Разве ты не должен танцевать?

Слышу его смех в трубке: — Я слишком занят, любуясь тобой, — его голос становится серьезным, — ты прекрасно выглядишь.

Осматриваю комнату, но не вижу его.

— Очень смешно. Это платье отвратительно… и вызывает зуд. Не могу дождаться, когда смогу его снять.

— Интересно, — размышляет он. — Я как раз думал об этом же.

Не сомневаюсь.

Пробираюсь в другой конец комнаты в надежде увидеть его.

— Где ты прячешься?

— Я только что выскользнул через заднюю дверь и сейчас направляюсь к своей машине… жду, когда красивая рыжеволосая девушка выйдет и присоединится ко мне.

— Вот как? — поддразниваю, ставя пустой бокал на стол.

— Ты нужна мне, Аспен, — хрипит он, и я представляю, как он поглаживает свой член в ожидании меня. — Я чертовски твердый, с тех пор как увидел тебя.

Зажав телефон между ухом и плечом, направляюсь к выходу.

— Похоже, мне стоит что-то с этим сделать…

Вздрагиваю и чуть не роняю телефон, когда кто-то хватает меня за запястье.

Волна враждебности захлестывает меня словно горячая лава, когда поднимаю глаза и понимаю, что это Нокс.

Этот мудак больше не просто хулиган и враг…

Он мой новый сводный брат.

Сильнее удерживая, он ведет меня в помещение, похожее на гардеробную.

— Какого черта?

— Давай проясним одну вещь, — рычит он, загоняя меня в угол, пока спиной я не упираюсь в вешалку с одеждой. — То, что твоя шлюха-мать вышла замуж за моего отца, ничего не изменит между нами.

Мне почти хочется рассмеяться, потому что это новое соглашение мне нравится не больше, чем ему.

Однако забавно, как сильно это бесит его.

— Оу, в чем дело, Трентон? — дразню его. — Боишься, что я…

Слова застревают в горле, когда одной рукой он закрывает мне рот, а другую держит над горлом в угрозе сжать.

— Я ничего не боюсь, Бродяга.

Последнее слово он произносит с такой злобой, что я едва не вздрагиваю. Из всех жестоких прозвищ, которыми Нокс наградил меня за эти годы, это ранит больше всего.

Потому что это правда.

С тех пор как умер папа, я чувствую себя потерянной и брошенной.

Как заблудившийся котенок, который никогда не найдет дом, потому что ему нигде нет места.

Он наклоняется ближе, его безжалостный взгляд прожигает дыру во мне.

— Но ты должна.

Дрожь пробегает по спине не только из-за угрожающих слов и враждебности, которой они пропитаны… но и из-за смертельного взгляда, которым он одаривает меня.

Как будто обдумывает лучший способ убить меня и избавиться от тела после.

Я слышала все слухи, ходящие по школе.

Его мать была убита, когда ему было двенадцать…

После этого отец отправил его в психиатрическую клинику на год, скрывая это.

Потому что Нокс был тем, кто это сделал.

Люди боятся его не только потому, что он хулиган, которому нравится терроризировать других.

Они боятся его, потому что он настоящий психопат, способный на убийство.

Но до этого момента я не верила сплетням.

Ростом в сто девяносто сантиметров он возвышается над моим метр шестьдесят, но я заставляю себя поднять голову и посмотреть ему прямо в глаза.

— Катись в ад.

В глубине души я боюсь этого сумасшедшего, но не хочу, чтобы он это видел.

Дыхание перехватывает, когда он прижимается ко мне всем телом и сжимает мое горло.

— Я там живу.

Живет? Скорее, правит, потому что убеждена, что он Дьявол.

Не успеваю возразить, как он наклоняется и касается губами моих губ.

Собираюсь спросить, какого черта он делает, но острая боль пронзает мою плоть, когда его зубы прикусывают нижнюю губу так, что ощущаю привкус меди.

Пытаюсь отстраниться, но от этого боль только усиливается.

Быстро соображая, бью его коленом по яйцам.

С раздраженным ворчанием он наконец ослабляет хватку.

Ожидаю, что он разозлится, и готовлюсь к новой атаке, но, к моему удивлению, на его лице мелькает веселье.

Он высовывает язык, и я вижу металлический блеск пирсинга, когда он слизывает кровь с губы.

— Добро пожаловать в семью, сестренка.

С этой загадочной фразой он разворачивается и стремительно уходит.