Нэпман 1. Красный олигарх

Глава 15 Заказ и политика

На этот раз Бауман пригласил меня в «Метрополь». Надо же, вроде такой аскетичный. Но оказывается, и в такие места заглядывает.

Отдельный кабинет ресторана, с тяжелыми бархатными портьерами и витражными окнами в стиле модерн, создавал атмосферу уединенности. У камина, облицованного зеленым мрамором, негромко шипел радиоприемник «Красная Заря».

Карл Янович расположился в глубоком кожаном кресле, как всегда подтянутый, в строгом костюме и с неизменным пенсне в золотой оправе. Перед ним на столике лежала свежая «Торгово-промышленная газета».

— Присаживайтесь, Леонид Иванович, — он отложил газету. — Здесь нам будет удобнее обсудить некоторые технические вопросы.

Официант в накрахмаленной манишке бесшумно сервировал стол: икра в хрустальной вазочке, семга на тонком фарфоре, графинчик с запотевшими боками. Неплохо обедают партийные лидеры. Причем Баумана нисколько не смущала роскошь стола.

— Итак, что там у вас с модернизацией? — Бауман снял пенсне и пристально посмотрел на меня. — Вы же пообедаете со мной, верно?

Я кивнул, хотя успел плотно позавтракать сегодня. И перекусить в заводской столовой. А сейчас разложил на свободной части стола папку с техническими отчетами.

— Первая печь превзошла все ожидания, — я развернул графики испытаний. — Экономия топлива целых тридцать два процента. Производительность выросла на сорок процентов. Качество металла на уровне лучших немецких образцов.

— Я внимательно изучил отчеты по вашему заводу, — Бауман придвинул к себе документы. — Особенно заинтересовала новая система регенерации тепла в мартеновских печах. Это ваша разработка?

— Наших инженеров, — я положил на стол дополнительные схемы. — Профессор Величковский внес существенные улучшения. Экономия топлива тридцать два процента.

Бауман внимательно изучал цифры. Опять нацепил очки. Во взгляде за стеклами пенсне читался неподдельный интерес инженера.

Чтобы лучше изучить документы, я склонился над чертежами. Его длинные пальцы с чернильными пятнами быстро перебирали листы. Инженер в нем явно брал верх над партийным функционером.

— А что с обучением рабочих? Новое оборудование требует квалификации. Как там наш клуб?

— Уже организовали технически, — я разложил план помещения. — Библиотека, чертежная мастерская, действующие модели оборудования для обучения. Рабочие уже учатся под руководством опытных наставников. У нас преподает профессор Величковский, он первоклассный специалист.

За окном крупными хлопьями падал снег. Термометр на окне показывал минус пятнадцать.

— Комиссия будет через неделю, — Бауман не поднимал головы от бумаг. Официант принес первое блюдо. — Особое внимание надо уделить социальным программам и партийной работе.

Я кивнул, отметив легкую нотку предупреждения в его голосе.

— А это что за показатели? — он указал на таблицу механических испытаний.

— Результаты тестов специальных сталей. — Я сделал паузу. — Они подойдут в том числе для оборонной промышленности.

Бауман остро глянул на меня.

— Даже для оборонки? Вы проводили испытания?

Я кивнул.

— Эти тесты соответствуют требованиям Наркомвоенмора к артиллерии и бронемашинам.

Бауман задумчиво поглядел на меня и откинулся в кресле, переведя взгляд на витражное окно, где играли закатные лучи:

— Знаете, а ведь Владимиров из ВСНХ вчера докладывал на президиуме о размещении нового военного заказа. Я не совсем в курсе, но если вы уверены в качестве своих изделий, то можно попробовать.

Я достал образцы новой стали.

— Вот демонстрация изделий, о которых я говорил. Специально для оборонной промышленности.

Бауман внимательно посмотрел на меня поверх пенсне:

— Вы действительно хотите принять участие в заказе. Это очень специфическая сфера, вы знаете?

— Да, почему бы и нет, — я помедлил. — Там традиционно участвуют одни и те же компании. Нэпманы, связанные с правыми, и всегда участвуют в выполнении стратегического оборонного заказа. Как такое можно терпеть?

Бауман насторожился. В ресторане как будто повисла тишина, нарушаемая только шипением радиоприемника и тиканьем часов. Как будто все затихли и слушали, что он скажет.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Видите ли, Карл Янович, — я говорил медленно, тщательно подбирая слова, — есть разница между государственным подходом и частным интересом. Когда речь идет об укреплении обороноспособности, нельзя отдавать важный заказ нэпманам, связанным с уклонистами.

Конечно же, я намекал на Крестовского.

— Продолжайте, — Бауман постукивал карандашом по столу.

— Мы создаем образцовое производство. С новейшими технологиями, с обучением рабочих, с научной базой. А не просто частную лавочку для получения прибыли. Кому, как не нам забрать этот заказ?

Бауман встал и подошел к окну. Его фигура четко вырисовывалась на фоне заснеженной Москвы.

— Говорят, Владимиров поддерживает Крестовского, — произнес он, словно размышляя вслух.

— А Владимирова — Рыков, — тут же добавил я. — Целая цепочка получается.

Бауман резко повернулся:

— Вы понимаете, что означает это противостояние? Сейчас решается вопрос о темпах индустриализации. И такой заказ является одним из самых важных показателей. Если провалите, вам не сносить головы. В буквальном смысле.

Почему все стараются запугать меня? Не получится, не старайтесь.

— Сейчас еще отрубают головы, — усмехнулся я. — Я думал, только расстреливают. А на кол не садят?

Бауман пропустил мою колкость мимо ушей.

— Либо мы покажем, как должно работать современное советское предприятие, — продолжил он. — С передовой технологией, с научной базой, с подготовкой кадров. Либо нас просто сметут с дороги.

Наш куратор помедлил, разглядывая игру света в хрустальном графине:

— Знаете, Леонид Иванович, меня беспокоит эта ситуация. Группа Рыкова пытается создать свою опору в промышленности. Подбирает лояльных директоров, распределяет заказы… — он сделал выразительную паузу. — А московская парторганизация почему-то должна это терпеть.

В его голосе прозвучали жесткие нотки.

— Но ведь вопрос в первую очередь технический, — заметил я. — Качество стали для оборонного заказа должно быть на высоте.

— Вот именно! — Бауман слегка стукнул ладонью по столу. — Качество, эффективность, экономия ресурсов — это принципиальная позиция московской организации. А не кумовство и личные связи.

Он вернулся к столу и взял образец стали:

— Говорите, на тридцать процентов прочнее?

— И дешевле в производстве, — подтвердил я. — Можем значительно снизить затраты государства на оборонный заказ.

Бауман задумчиво кивнул:

— Хорошо. Я посмотрю документы по заказу. Возможно, там есть технические нюансы, требующие особого внимания. Только после этого дам окончательный ответ.

Он аккуратно собрал бумаги в папку и отложил на соседний стул. Приступил к трапезе. Я перекусил вместе с ним. Бутерброды с икрой отменные.

Когда я уходил, он добавил как бы между прочим:

— Кстати, о комиссии. Не забудьте подчеркнуть роль партийной организации в техническом перевооружении завода.

Я довольный спускался по лестнице. Вроде бы Бауман все понял правильно.

Можно ли считать, что у нас появился серьезный союзник в борьбе за оборонный заказ? Хотя, с политиками ни в чем нельзя быть уверенным.

На улице мело. Степан уже ждал у «Бьюика». Надо спешить на завод. Там должны начать монтаж нового оборудования.

Пока Степан уверенно вел машину сквозь метель по Мясницкой, я обдумывал, как быть дальше. Мы ввязались в азартную игру, надо прикинуть, какой удар нанести первым.

Массивные хлопья снега били в ветровое стекло, дворники едва справлялись. У Чистых прудов мы притормозили. Трамвай маршрута «А» медленно полз по обледеневшим рельсам.

Я достал папиросы из серебряного портсигара, но закурить не успел. Вообще, надо заканчивать с этой дурацкой привычкой.

Сейчас здоровый образ жизни еще не в моде. Но зачем травить себя ядами? Я смял папиросы и зажал в кулаке.

«Бьюик» уже въезжал в заводские ворота. Над территорией нависало багровое зарево от мартеновских печей, окрашивая снежную пелену в розоватый цвет.

У входа в цех меня встретил взъерошенный Сорокин, на его потертой кожанке таяли снежинки. Очки в простой стальной оправе запотели от перепада температур.

— Леонид Иванович, хорошо что вы приехали! Немецкие монтажники уже начали установку регенераторов. Но Штром спорит с Величковским о схеме подключения.

В мартеновском было жарко и шумно. Под потолком гудели мостовые краны «Демаг», перетаскивая массивные детали новой системы воздухоподачи. У пульта управления, затянутого в брезентовый чехол от пыли, сгрудились инженеры.

Штром, с неизменным карманным справочником Хютте в руках, что-то горячо доказывал Величковскому:

— Нет, нет, профессор! По немецким стандартам воздуховоды должны идти параллельно! А вы предлагаете какую-то фантастическую схему с перекрестным потоком.

Величковский, утирая платком запотевшее пенсне на черной ленте, терпеливо объяснял:

— Дорогой коллега, именно перекрестная схема дает нам дополнительные двадцать процентов теплосъема. Взгляните на расчеты.

Двое монтажников от фирмы «Крупп», в новеньких комбинезонах и кожаных краггах, с интересом наблюдали за спором. Их бригадир, Вальтер Мюллер, массивный баварец с рыжими усами, держал в руках монтажную схему, испещренную пометками красным карандашом.

Я подошел к спорящим инженерам. На массивном верстаке были разложены чертежи новой системы регенерации. Замысловатая схема воздуховодов, выполненная тушью на ватмане «Гознак».

— Товарищи, — я постучал карандашом по чертежу. — Давайте по порядку. Виктор Карлович, в чем суть возражений?

Штром нервно протер пенсне:

— Система профессора противоречит всем канонам! Посмотрите, — он раскрыл потрепанный справочник Хютте, — здесь четко указано: линии подачи воздуха должны быть максимально короткими. А это… — он обвел пальцем схему Величковского, — это увеличивает сопротивление потока на тридцать процентов!

— Сорок два процента, если быть точным, — спокойно поправил Величковский. — Но именно за счет этого мы получаем турбулентность в зоне теплообмена. Посмотрите на результаты испытаний первой печи.

Сорокин уже раскладывал на верстаке графики температур, аккуратно выполненные на миллиметровке «Лениздата»:

— Вот данные за последнюю неделю. При стандартной схеме температура в регенераторах — тысяча двести градусов. А при перекрестной подаче — тысяча четыреста, и распределение более равномерное.

Мюллер с интересом разглядывал графики:

— Jawohl… Очень интересный подход. Мы в Эссене такого еще не видели.

Я повернулся к Штрому:

— Виктор Карлович, а что если мы проведем поэтапную модернизацию? Сначала переведем на новую схему вторую печь, оставив третью как есть. Сравним результаты в реальной работе.

Штром задумался, машинально протирая пенсне платком:

— Ну, если только под личную ответственность профессора. И с постоянным контролем параметров.

— Александр Владимирович, — я обратился к Сорокину, — подготовьте программу испытаний. Особое внимание на температурные режимы и качество металла. Нам понадобятся точные данные для перевода остальных печей.

Мюллер, поправив кожаные крагги, что-то негромко сказал своим монтажникам по-немецки. Те сразу направились к регенераторам, разворачивая рулон с монтажной схемой.

— А как там наши сталевары? — спросил я у Сорокина. — Готовы к работе с новым оборудованием?

— Организовали курсы в красном уголке, — молодой инженер достал из планшета «Союз» график обучения. — Величковский читает теорию по вечерам. Штром согласился вести практические занятия.

К нам подошел Лебедев, грузный начальник цеха с окладистой бородой. Золотая цепочка от часов поблескивала на его жилете:

— Народ заинтересовался, Леонид Иванович. Особенно молодежь. Вчера сорок человек на лекцию пришли, даже из других цехов. Профессор им про структуру металла рассказывал, так они потом два часа вопросы задавали.

Величковский довольно улыбнулся:

— Толковые ребята. Особенно молодой Петров с третьей печи — отличное техническое мышление. И Николаев из лаборатории… Кстати, — он повернулся ко мне, — я подготовил программу расширенного курса. С практическими занятиями на новом оборудовании.

— Особенно их интересует управление регенераторами, — добавил Сорокин. — Я сделал действующий макет в одну десятую натуральной величины. На нем можно безопасно отрабатывать все режимы.

В этот момент от первой печи донесся характерный гул. Начиналась новая плавка. Я направился туда, жестом подзывая Величковского и Сорокина.

— Что с экспериментальной сталью для военного заказа? — спросил я, глядя в смотровое окно печи, где бурлил раскаленный металл.

Величковский достал из кармана сюртука потертую записную книжку в сафьяновом переплете:

— Провели три опытные плавки по новой технологии. Результаты превосходные. — Он перелистнул страницу. — Прочность выше требуемой на двадцать процентов, пластичность в норме. Но главное — однородность структуры. Взгляните…

Профессор извлек из папки микрофотографии, сделанные на новом микроскопе «Рейхерт».

— Видите равномерное распределение карбидов? Такого качества нет даже у крупповских образцов.

— А производительность? — я повернулся к Сорокину. — Сможем обеспечить нужные объемы?

Молодой инженер раскрыл свой блокнот:

— После модернизации второй печи сможем выдавать до пятидесяти тонн специальной стали в неделю. Если перевести все печи на новый режим — до двухсот тонн.

Мюллер, который тоже подошел к печи, с профессиональным интересом разглядывал образцы:

— Diese Qualität… Такое качество требует особой точности в управлении плавкой. Ваши сталевары справятся?

— Справятся, — уверенно ответил Лебедев, поглаживая бороду. — Бригада Петрова уже освоила новый режим. Вчера провели пробную плавку самостоятельно — все параметры в норме.

Мы направились к складу шихтовых материалов. По пути Лебедев что-то негромко сказал Сорокину, тот нахмурился и быстро ушел в сторону лаборатории.

— Что с поставками хрома для легирования? — спросил я у Штрома, который присоединился к нам у штабелей с рудой.

— Проблема, Леонид Иванович, — Штром нервно протирал пенсне. — «Уралметалл» срывает график. Вместо обещанных ста тонн прислали только сорок. Да и качество хромает.

Его прервал стремительно вернувшийся Сорокин. Лицо молодого инженера было встревоженным:

— Леонид Иванович, срочное дело. В лаборатории случилось происшествие.

Я кивнул Мюллеру и Величковскому, давая понять, что разговор о поставках придется прервать. Мы быстро направились к лабораторному корпусу.

В химической лаборатории, пропахшей реактивами, нас ждал взволнованный Николаев, молодой лаборант в промасленном халате. Рядом стоял хмурый Глушков из охраны.

— Докладывайте, — я посмотрел на Сорокина.

— Час назад застали Николаева за странным занятием, — начал Сорокин. — Он пытался вынести образцы нашей специальной стали. А еще… — инженер разложил на столе бумаги, — у него нашли выписки с результатами анализов и точным химическим составом сплава.

Николаев побледнел:

— Леонид Иванович, я могу объяснить…

— Можете, — я сел за стол, разглядывая дрожащего лаборанта. — И очень подробно. Начните с того, кто предложил вам деньги. Крестовский?

— Нет, конечно, — Николаев опустил глаза. — Ко мне в буфете подсел человек… Представился инженером с «Металлообработки». Сначала просто расспрашивал о работе. Потом намекнул, что есть люди, готовые хорошо заплатить за техническую информацию.

— Сколько? — коротко спросил я.

— Пятьсот рублей золотом, — прошептал лаборант. — За образцы стали и полный анализ состава.

Штром присвистнул. Величковский покачал головой:

— Молодой человек, вы хоть понимаете, что наделали? Это же государственная тайна!

— Когда следующая встреча? — я пристально смотрел на Николаева.

— Завтра вечером… В трактире «Якорь» на Таганке.

— Глушков, — я повернулся к начальнику охраны, — вы же у нас опытный человек. Организуйте наблюдение за трактиром. А вы, — я посмотрел на дрожащего лаборанта, — пойдете на встречу. И расскажете все, о чем будут спрашивать.

— Но…

— Или сотрудничаете с нами, или отправляетесь прямиком в ГПУ. Выбирайте.

Николаев недолго сопротивлялся. Почти сразу же согласился. Тогда я дал поручения Глушкову и отправился дальше по заводу. Решать другие проблемы.

Под конец дня вызвал Величковского, чтобы обсудить техническую документацию по оборонному заказу. Профессор пришел и тяжело вздохнул:

— А вот тут есть большая проблема, Леонид Иванович.