Орельен. Том 2

LXIV

— Да, именно так… если я не стала любовницей Лертилуа, то только потому, что он не захотел!

Эдмон сердился. Как идет ему это гневное выражение. Роза расхохоталась своим театральным смехом. Сцена эта происходила в маленьком кабинетике, примыкавшем к салонам в Институте «Косметика Мельроз». Надо признаться, что этот проклятый Барбентан вернулся с изумительным цветом лица. Настоящая терракота и притом без малейшего изъяна. Кожа загорелая. Гладкая. Зубы белые. Просто ослепителен в своем розово-сером костюме, в котором любой другой выглядел бы слишком женственно. Роза, в черном, плотно облегающем пальто с капюшоном, в черных длинных перчатках, в черных туфельках и умопомрачительном жабо из зеленого, туго накрахмаленного полотна, просюсюкала, как говорят с детьми:

— Ты ведь не ревнуешь, да? Не прибьешь свою куколку?

— Хватит шутить, дорогая. Почему бы мне не ревновать? Я возвращаюсь и с первого же слова слышу… Веселенькая встреча.

— Значит, ты предпочитаешь, чтобы я с тобой скрытничала? Ты возвращаешься, и я тебе тут же рассказываю о том, что без тебя происходило. А когда же рассказывать? Мосье, видите ли, уезжает на три недели кататься на лыжах, так по крайней мере он уверяет… сам остается на месяц, домой и не думает возвращаться, едет на Лазурный берег, ждет там карнавала, веселится на карнавале… а главное, все это вместе с супругой… а потом еще позволяет себе ревновать?

— Ты отлично знаешь, что моя жена не в счет.

— Все так говорят… Но я-то не жила с Лертилуа, а ты, если ты и не жил с женой… значит, жил с кем-то еще!

Эдмон объяснил Розе, что надо было развлечь Бланшетту. Он еще не собирается разводиться, по крайней мере сейчас…

— Нет уж, дружок! — возмутилась Роза: — Без глупостей! Если ты разведешься, мне тебя не удержать! Пока ты занят женой, я более или менее спокойна!

Барбентан снисходительно улыбнулся. Но улыбка вышла довольно-таки кривая — и все из-за Орельена. Почему Орельен? Вечно этот Орельен! Сначала жена, а теперь и любовница. Не слишком ли он размахнулся!

— А ты кричи громче, — сказала Роза. — Я видела твою фотографию в «Таун энд кантри» с заголовком: «А Page of the French Riviera»[9], да, да, видела, на снимке герцог де Конно, мосье и мадам Барбентан и прекрасная мадам Кенель… Что касается твоей жены, то — пожалуйста, но только не теща, нет уж! Насчет Карлотты я не спокойна…

— Странно, — заметил Эдмон. — Бланшетта то же самое мне сказала… С мадам Мельроз все, что тебе угодно… Но только не с Карлоттой, я этого не потерплю!

Роза присвистнула:

— Чего же лучше! Итак, я могу действовать с благословения твоей супруги. Очевидно, Бланшетта считает меня слишком старой…

— Дурочка.

Он поцеловал ей руку.

— А как тебя решили одеть?

— Да так, ничего особенного. Костюмы скопированы у Мазаччо. У Карлотты есть один приятель, художник… Значит, наш красавец Орельен отверг тебя из-за Береники? Ума не приложу, где она может быть… Надеюсь, он хоть носит траур?

Роза переменила разговор. Пришлось ли помещение по вкусу мосье акционеру? Салоны, убранство, ковры, машинистки, массажист, парикмахерши…

— Если бы ты знал, как мы спешили! Была просто гонка какая-то, ты и вообразить себе не можешь. Но если бы мы не поспели к концу января — сезон бы пропал. Публика валом валит.

— И этого недостаточно, мадам, чтобы вас занять?

— Дудки! Я, дружок, верна тем, кто под рукой: жизнь коротка, и я люблю жизнь. Что ты намереваешься сегодня делать?

Эдмон ответил такой ужасающе-циничной фразой, что даже Роза и та покраснела. Однако под румянами это сошло незаметно.

— Если хочешь, — вздохнула она, — хотя, откровенно говоря, у меня иной план… Лучше завтра… А сегодня я хотела тебя попросить, чтобы ты нас, меня с Амберьо, подбросил в одно местечко. Ты на машине?

— Еще чего! Мадам и ее художник! Неужели ты воображаешь, что я вернулся в Париж, чтобы катать вас на автомобилях! Я за месяц накопил силы и вовсе не расположен гонять без толку.

— Вот дурак-то. Ты же не предупредил о приезде… А я обещала Бебе…

— Ну что ж, что обещала, откажи голубчику и дело с концом.

— Невозможно. Мы условились… Мне так давно хотелось… Словом, Бебе попросил у Клода Моне разрешения привезти меня…

— Клод Моне? Ты что? Белой кувшинкой себя вообразила?

— Не болтай глупостей. Амберьо — старинный приятель Моне, и он мне давно обещал… визита к Моне, да было бы тебе известно, не отменяют, а живет он за городом…

— Очень жаль. Но одна машина сейчас в распоряжении Бланшетты, а другая стоит в гараже на профилактике. Вообще, что за нелепейшая выдумка!

— Ну, как хочешь. Попрошу Лертилуа! Как-нибудь втиснемся в его автомобильчик!..

— Так вот, будь добра…

— Я буду добра завтра, когда ты… — Роза закончила фразу выразительным жестом в чисто унтер-офицерском стиле. Она сняла телефонную трубку, не обращая внимания на гневные протесты Эдмона.

— Алло! Ты? Спустись-ка сюда. Здесь Барбентан, он хочет с тобой поздороваться. — И, обернувшись к Эдмону, пояснила: — Муж!

Эдмон пробормотал что-то насчет того, что ему нет дела до этого рогоносца.

— Какое гадкое слово, — серьезно остановила его Роза. — Смотри, не накликай беды себе на голову.