Парад планет

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Хома в своей гордыне великой думал, что идет впереди прогресса, то есть дерзко показал свои пятки научно-технической революции: еще бы, из утиля, используя внутренние резервы, смастерил машину времени, доселе неслыханную и невиданную!

Наш народ за годы народной власти ко всякому транспорту привык — будь то конь или вол, автомобиль или трактор, лодка подводная или надводная, вертолет или самолет. Ученые обещают, что в недалеком будущем космические корабли станут таким же будничным транспортом, как тот пошарпанный автобус, ходящий от Яблоневки в районный центр, что сверхзвуковые и сверхскоростные фототроны в двадцать первом столетии не будут уже удивлять никого.

Но адская машина времени, сконструированная и собранная из одного утиля гениальными руками старшего куда пошлют!..

Кто откажется от того, чтобы поездить на машине времени? Кому не захочется отправиться в путешествие не просто из Яблоневки в Сухолужье или Большое Вербное, а и во времени, в котором, оказывается, можно ездить так же, как от своего села и до соседнего!

Ну, тут и повалил народ к чудотворцу Хоме, чтобы дал покататься. Желающие усаживались на удобном сиденье за мраморной лампой-диодом, грибок-боровичок нажимал на перламутровый рычаг, тревожно шелестели листья на деревьях, клонилась трава — и машина времени исчезала вместе с путешественником, будто их и не было под ясенем!

Видно, это кустарное изделие Хомы еще во многом оставалось несовершенным, потому что машина вдруг начала возить любопытных яблоневцев из колхоза «Барвинок», из нашего кипучего сегодня во времена античные!.. Так, вернувшись из путешествия во времени, директор школы Диодор Дормидонтович Кастальский рассказывал на школьных уроках истории, что он побывал в древней Трое, воспетой Гомером. И, конечно, яблоневские ученики — единственные в мире! — верили своему директору. Верили, что он там встречался с Гектором, Ахиллом и Агамемноном, видел могучие крепостные стены города, неприступные башни, дворцы, а также будто бы встречался с царем Приамом. Царь Приам, принимая в пышном дворце директора яблоневской школы, хвастал перед гостем своими знаменитыми сокровищами. Диодор Дормидонтович держал в руках золотые перстни, золотые диадемы, золотые пластинки сердцевидной формы. А еще изображения богов — и эти изображения также из чистого золота. А еще женские украшения, пуговицы, иголки, а еще большие золотые чаши и кубки и другую золотую посуду, а еще посуду серебряную, посуду медную!..

Наслушавшись про золотые горы, увиденные Диодором Дормидонтовичем в античной Трое, бывшая спекулянтка и пройдоха Одарка Дармограиха загорелась побывать там. На золоте не написано, из какого оно века и кем нажито, размышляла она втайне от всех, и не изведать ли эту напасть, авось черт тем временем деньги даст. Вот и упросила Хому, чтоб дал попутешествовать в машине времени. Отправилась в путешествие утром, а вернулась вечером, злая и раздосадованная, что ей так не повезло. Рассказывала молодицам, что попала она в пустыню, а в той пустыне — на руины города, а в том городе — на руины дворца. Солнце нещадно припекает, вокруг ни души, лишь валяются обрушившиеся после землетрясения гранитные балки; на каменных барельефах изображены сцены из охоты на быков, как сошлись в поединке лев и бык, человек и бык; на одном камне выбито дерево, похожее очертаниями на Млечный Путь, а возле него два лунных серпа. А еще фигуры больших, выточенных из камня зверей — бык, рядом с ним два льва, а в отдалении — два сфинкса с женскими глазами. На руинах дворца увидала она еще двух людей, но тоже каменных и немых, как чурбаны. В песке валялись амулеты с изображениями извивающихся змей, тяжелая каменная плита с выбитой на ней химерой, у которой человеческая голова, туловище внизу переходит в рыбий хвост, а в руках у химеры — гигантская змея, извивающаяся сильным телом.

— Ой, соседоньки! — причитала Одарка Дармограиха. — Хотела уже что-нибудь там прихватить, раз без хозяина лежит в пустыне, но нечего было и брать! Какая польза в хозяйстве от каменных змеев и каменных быков, какой толк в каменном мужчине?

Вот так колхозный люд из Яблоневки ездил повсюду, а сколько потом ходило по селу разговоров про эти поездки и всякие чудные приключения во времени с выдающимися героями древней истории!.. Фуражир Илько Дзюнька хвастался, что побывал в Иерусалиме, в долине реки Иордан, любовался роскошными пальмами, дышал ароматным воздухом древности, посетил Иерихон. И будто бы ему, яблоневскому фуражиру Ильку Дзюньке, своими глазами довелось увидеть великие библейские чудеса. Эге ж, видел, как господь бог высушил воды реки Иордан, как вокруг Иерихона носили «ковчег господний», как дули в священные трубы, от звуков которых обратились в прах могучие стены, и рев священных иерихонских труб и до сих пор звучит в ушах фуражира Илька Дзюньки.

Гай-гай, где только не привелось побывать яблоневцам на машине времени… Зоотехник Невечеря в коровнике, закурив папиросу, все не мог наговориться, рассказывая не кому-нибудь, а грибку-боровичку, в какие далекие времена он забрался на этом фантастическом транспорте. Видел он, как на далекой чужой земле, возле моста Вифсаида, собралось несколько тысяч голодных людей. И было у них в этот вечерний час, когда солнце начало садиться за горизонт, всего пять буханок хлеба и две рыбы. Путешествующий во времени зоотехник Невечеря своими глазами видел, как расселся этот голодный люд рядами, как смиренный человек с бунтарскими пророческими глазами взял эти пять хлебов и две рыбины…

— И веришь ли, Хома, или не веришь?.. — рассказывал зоотехник, затягиваясь папиросой. — Взглянул тот человек на небо, благословил пять хлебов и две рыбины, и преломил, и дал ученикам, чтоб раздали народу. И все ели и насытились!

В этих путешествиях яблоневцев носило от Трои и до Мертвого моря, побывали они не только на Голгофе, где распяли Иисуса Христа, а и в славном Вифлееме, где засияла новая заря, то есть родился Иисус. Некоторые из яблоневцев, ни разу не побывавшие в сельской библиотеке, посетили библиотеку царя Ашшурбанипала, разместившуюся в роскошном дворце, который поразил их воображение могучими алебастровыми стенами и крылатыми каменными гигантскими фигурами с человеческими головами. Эти яблоневцы, которые прочитали уникальные клинописные таблички, потом никак не могли нахвалиться своей эрудицией, друг перед другом наперебой цитируя собственноручную надпись царя Ашшурбанипала «Я, Ашшурбанипал, постигнув мудрость Набу, все искусство переписчиков, освоил знания всех мастеров, научился стрелять из лука, ездить на коне и колеснице, держать вожжи… Я постиг ремесло мудрого Адапа, постиг сокровенные тайны искусства письма, я читал про небесные и земные храмы и думал про них. Я присутствовал на собраниях царских переписчиков. Я следил за знамениями, я толковал явления небес с учеными жрецами, я решал сложные задачи с умножением и делением… Одновременно я изучал и то, что надо знать владыке; и пошел своим царским путем».

Старенькая и высохшая, будто камышинка, женщина, которая одиноко век вековала в своей хатке у колхозного подворья, однажды тоже собралась с духом, чтобы сесть на машину времени. Наконец-таки села, побледнев лицом, и после команды Хомы сгинула вместе с машиной, будто наваждение. Как поехала с бледным лицом путешествовать во времени, так и вернулась с бледным лицом.

— Хома Хомович, я ж тебя просила показать Содом и Гоморру! — сказала укоризненно.

— А разве я вам, Дарина, показал не тот Содом и не ту Гоморру? — удивился грибок-боровичок. — Что же вы там видели?

— Ой, видела, видела… И большую звезду, которая светит красными и черными лучами… А еще клубок змей, а из этого клубка смотрит большое око… А еще кремневые топоры и черепки, а еще пепел и головешки… А еще видела, как солнце взошло над землей, как дождем пролились огонь и сера и затопили города… И как жена Лота оглянулась на страшные руины — и превратилась в соляной столб.

— Значит, Дарина, вы таки побывали в Содоме и Гоморре!

— Ой, Хома Хомович, не в том Содоме и не в той Гоморре я хотела побывать, а на войне, которая моего сына Миколу убила. Да еще я хотела попасть в тот день, когда ему судилось погибнуть, я хотела бы отвести ту пулю руками от него…

— Да вы ж не божья матерь, Дарина…

— Каждая мать для своего ребенка — богоматерь!..

Всякий народ просился у грибка-боровичка на машину времени, чтоб проведать день завтрашний или послезавтрашний, заглянуть в прошлое. Один яблоневец хотел попрощаться и поговорить с родной матерью, которая нежданно умерла и на тот свет преставилась, не успев сыну и слова сказать на прощание; другой что-то забыл доделать во вчерашнем дне и хотел отыскать топор под лавкою; какая-то баба не доругалась с соседкой из-за межи или курей и поэтому сегодня хотела взять свое. Если бы грибок-боровичок давал каждому свою машину, чтоб изо дня нынешнего в день вчерашний ездили, то рассыпалась бы она от частого употребления, как рассыпались могучие стены Иерихона от звука священных труб, позднее прозванных иерихонскими… Хорошо, что конструкция была несовершенна, поэтому старший куда пошлют отказывал просителям:

— Могу отправить вас в древний Вавилон, могу показать вам царя Навуходоносора, познакомить с библейским Авраамом, который покидает легендарный город Ур… А какое чудо — лунные глиняные быки из Урука!.. Кто хочет посидеть под дубом Авраама?.. Напиться воды из колодца в Беер-Шеве?

Со временем уже только детвора каталась на машине времени. А взрослый люд, во-первых, оскомину уже набил от этих путешествий, во-вторых, жена или теща косо и неодобрительно смотрят на эти блуждания во времени, когда человек хаты не держится, в-третьих, работа твоя в поле или на механизированном стане стоит, пока ты, скажем, путешествуешь во времени и подряжаешься строить пирамиду Хеопса или пересыпать из пригоршни в пригоршню песок в Синайской пустыне…

Машина времени имела и другой существенный недостаток. Чудотворец Хома наобещал, что на этом транспорте-вездеходе можно путешествовать во времени не только в прошлое, а и в будущее. Какое это прошлое — мы уже знаем: Троя, древние Вавилон и Ассирия, Голгофа в Иерусалиме, египетские фараоны, владения царицы Савской, которая, по свидетельству одной пытливой молодицы, таки вправду имела козлиные ноги. А будущее?

Конечно, кому не захочется заглянуть в завтрашний день? Да еще так, чтобы не жертвовать во имя будущего всю свою жизнь, а сел на машину — и уже там! И уже ты посмотрел и знаешь, на ком женишься, если сейчас холостякуешь; и какое повышение по службе получишь, если в тебе сильна карьеристская жилка; и узнаешь, в какую напасть угодил не твой враг, а близкий друг, который порой тебе кажется злее врага. Ох-хо-хо, сколько интересного можно подглядеть в будущем уже сегодня, когда это будущее еще только почкуется и вырастает в бутон!..

Но у старшего куда пошлют один конфуз следовал за другим. Вот, бывало, усядется человек в машину времени, чтобы в будущее лететь, Хома крутанет перламутровый рычаг управления резко вправо, а машина почему-то не заводится — и все. За этот перламутровый рычаг уже брались не только самые сильные мужчины, а и опытные механизаторы, но, как назло, машина стояла на месте, хоть рычаг и двигался. Ну, конечно, кое-кто про себя считал, что Хома хитрит, что грибок-боровичок жалеет будущего для яблоневцев. Мол, в прошлое — всегда пожалуйста, а в будущее — ни за что, потому что будущим хотим вдвоем с Мартохой попользоваться, так чтоб аж из горла торчало…

Эти разговоры про машину времени не могли не дойти до председателя колхоза, и Михайло Григорьевич Дым, выбрав свободную минутку, завернул в гости к старшему куда пошлют. Уже постаревший, с тронутыми сединой висками, с протуберанцами морщин и морщинок под глазами, он внимательно разглядывал машину времени, которая замерла на своей привычной стоянке под ясенем.

— Значит, надумал идти впереди прогресса, Хома? — спросил он, сияя мудрым взглядом.

— Инициатива моя! — похвастал Хома. — Если есть белка, значит, будет и свисток!

— Сложную эволюцию пережил твой гений, Хома. Сам подумай: от ясновидения, магии, иллюзионизма, знахарства и всяких предрассудков вроде макробиотического дзена и сорокадневного голодания ты перешел в ряды борцов за технический прогресс!

— Не без вашей помощи, — напомнил грибок-боровичок, застенчиво переступая с ноги на ногу, — я додумался до такой машины!

— Говорят, ты и парад планет обещаешь организовать?

— Дурное дело не хитрое, — не стал скрывать свои творческие замыслы народный умелец.

— Сам управишься?

— Попробую сам, а в случае чего обращусь к колхозу за помощью.

— Конечно, сообща и батьку легче бить, а парад планет — начинание хоть и интересное, но еще неведомое… Поэтому вот что я тебе скажу, Хома. Хорошо, что ты, народный умелец, не стоишь в стороне от прогресса, дерзаешь. Но не кажется ли тебе, что дерзаешь ты без должной ответственности? Ну подумай. Та тетка Одарка Дармограиха с твоей помощью подалась к ассирийским царям в древнюю Ниневию, шляется по дворцам, зачитывается клинописными табличками в библиотеке Ашшурбанипала. Тот дядька Илько Дзюнька забрался черт знает в какое столетие, очутился в Иерусалиме, потащился на Голгофу, поглазеть на то, как там распинают Иисуса Христа. Еще кто-то добрался до Египта, помогал возводить пирамиду Хеопса, будто там рабов мало, будто там пирамиду не возведут без яблоневского колхозника. Разве всех колхозников наших проконтролируешь, как они во времени путешествуют? Того и гляди, наш ледащий Иван или хитрый Степан прибьются к фанатичным жрецам в Вавилоне, а отчаянные Василь или Микола возглавят бунт рабов в Древнем Египте… Да ведь они, наши хлопцы, всю историю вверх ногами перевернут! А кто будет отвечать? Михайло Григорьевич Дым! Ибо отпустил своих людей болтаться во времени и бить баклуши. Ну подумай!.. Работы в колхозе хватает, земля требует рабочих рук, а эти руки устремились в Содом и Гоморру, а те глаза высматривают, правда ли, что у царицы Савской козлиные ноги! Видишь, чем оборачивается твоя самодеятельность для колхоза, для общего блага. А для моего авторитета?.. Что бы про меня сказали в Сухолужье или в Большом Вербном, если бы узнали, что я оставил горячие дела в колхозе и тоже махнул в гости к пророку Моисею или к пророку Иезекилю? Да надо мною председатели колхозов всей Украины смеялись бы…

— Я ведь хотел как лучше, — прошептал грибок-боровичок, будто громом небесным прибитый. — Да не такая уж эта машина вредная, в колхозе пригодилась бы на какой-нибудь работе.

— На какой работе? Чтоб по чужой истории рыскать?

— Подчитаю кой-какую литературу, отрегулирую управление, глядишь, и в будущее поедут люди, найдутся охотники.

— Ой, Хома, хоть ты и замахнулся аж на парад планет и эту твою инициативу я поддерживаю, но разве на такой машине времени наш колхоз «Барвинок» уедет в будущее? Гай-гай, Хома, наша философия — это не машина времени, а ударный труд. И кому еще помнить об этом, как не старшему куда пошлют? Чем больше и лучше работаем — тем ближе наше будущее, так что не надо наш народ сбивать с толку такими утопиями, как твоя машина времени.

— А разве у меня нет права на ошибку? — пробормотал Хома, которому чрезвычайно польстило то, что председатель колхоза уважительно подчеркнул его высокое звание старшего куда пошлют.

— А не кажется ли тебе, Хома, что вся твоя дорога в будущее вымощена ошибками, будто лепестками роз?

— Я весь в грехах, как в репьях, — согласился грибок-боровичок, лицо его стало постным, словно променял человек быков на волов, лишь бы не гнать их домой. — А что же мне с этой машиной делать?

— Отправь ее в такое далекое прошлое, чтоб она оттуда никогда не вернулась и не срывала трудовую дисциплину в колхозе, потому как за дисциплину теперь сурово спрашивают.

Эх, видели бы вы, как азартно грибок-боровичок крутанул влево перламутровый рычажок! Машина времени, сияя слоновой костью и никелем, горным хрусталем и кварцем, а еще шлифованным белым мрамором, железом, резиной (и все это — из утиля, найденного на свалках), завибрировала, пыхнула теплым дымом — и вмиг ее не стало под ясенем, будто и не было никогда, только листья зашелестели, будто перед грозою, зашуршали в огороде сухие стволы подсолнухов, хрипло вскрикнули молодые петухи у хлева.

— Да пускай все летит к чертям, раз такое дело! — в сердцах сказал грибок-боровичок. — Ибо к старости от моей Мартохи можно всего ожидать. Только я в колхоз на ферму, а она — в машину времени и шасть в довоенную Яблоневку целоваться с довоенными парубками.

— Все правильно! — похвалил председатель колхоза Дым, прощаясь с Хомой за руку. — А с организацией парада планет обещаю тебе свою поддержку!