По Острию Бритвы

Глава 23

Фотомантия — одна из самых странных школ магии Источников, поскольку она предполагает манипулирование тем, что большинство из нас едва ли может воспринять. Это способность управлять светом, по крайней мере так говорили наставники. Что касается практических применений, то они многочисленны и мощны. С ее помощью фотомант может создать мощную вспышку света, настолько яркую, что она ослепит всех, кто недостаточно проворен, чтобы прикрыть глаза, или создать такую полную темноту, что можно подумать, будто мир просто перестал существовать.

Барроу Лэйни был фотомантом. Он поступил в академию примерно в то же время, что и мы с Джозефом, и мы оба считали Барроу своим другом. Он всегда быстро улыбался и знал шутки, которые могли заставить покраснеть даже наставников. В Барроу было что-то притягательное, но я никогда не встречала никого, кто был бы так предан учебе. Возможно, учеба давалась ему легко из-за того, что он был единственным сыном торговца и должен был изучать бизнес еще до поступления в академию. Или, возможно, это было потому, что он с самого начала знал, что его особые настройки в конечном итоге сведут его с ума, и хотел бороться с этим. Он был мастером фотомантии даже в юном возрасте и впитывал ее, как губка воду. Барроу мог заставить тебя увидеть то, чего на самом деле не было. Иллюзии, созданные его воображением и воплощенные в жизнь с помощью его магии. Однажды он вручил мне букет цветов, таких красных, что они сияли, как кровь. Но они были ненастоящими, и когда я попыталась их взять, моя рука прошла сквозь стебли, и лепестки рассыпались, превратившись в бабочек, которые порхали у меня над головой и садились на плечи. В то время мне было всего восемь или девять лет, и я смеялась так, как может только ребенок, искренне и безудержно радуясь.

Конечно, наставники знали гораздо более зловещие методы фотомантии.

Академия была создана для того, чтобы обучать Хранителей Источников, все школы Хранителей Источников. Ну, большинство из них. Некоторые школы были признаны слишком бесполезными, чтобы утруждать себя их изучением, или слишком опасными для преподавания. Но империя Орран была в состоянии войны, ей нужны были обученные для сражений Хранители Источников, и Лесрей, Джозеф и я были самой новой партией новобранцев. Наставникам было недостаточно, чтобы мы знали, как использовать нашу магию, предназначенную нести смерть и разрушения нашим врагам. Им было нужно, чтобы мы хотели ее использовать. Чтобы мы понимали, что мы делаем, и не отступали. Не колебались. Мы должны были стать оружием. Оружием Оррана. Оружием императора.

Дважды в неделю нас троих отделяли от остальных. Они начинали медленно, я полагаю. Фотоманты академии показывали нам разные вещи, создавая иллюзии из света. Возможно, это были плоды воображения, или, возможно, ужасы, которые они нам показывали, были взяты из памяти. Тела. Их были сотни. Тысячи. Океан крови, усеянный островами-трупами. Падальщики обгладывают мертвую плоть. Вороны выклевывают глазные яблоки, собаки дерутся из-за оторванной ноги, мокро чавкая. Это было то, что они называли начинать медленно, приспосабливая нас к тому, что мы увидим. В конце концов, ничего бы не вышло, если бы их новые солдаты не выдержали ужаса своего первого сражения. Ублюдки! Они начинали медленно, но это было только начало.

Дважды в неделю, каждую неделю, нас троих отделяли от остальных и показывали нам разные вещи, заставляя нас что-то делать. И все это с целью сделать нас менее чувствительными к насилию, боли и смерти. Все это с целью избавить нас от последствий наших действий. Мы были всего лишь оружием, а кинжал не чувствует вины за плоть, которую режет.

Дважды в неделю в течение десяти лет.

Все это время нам говорили, что терреланцы — животные, а не люди. Все это время нам говорили, что терреланцы будут убивать и насиловать по всему нашему королевству, уничтожая хороших, честных орранцев. Что мы герои, несущие справедливость в мир, убивая монстров. Что мы не несем ответственности за это, что другие плечи несут на себе бремя совести. Все это время нам говорили, что мы всего лишь оружие. Что мы — стрелы; наставники и генералы, которым мы служили, — луки; а император — лучник. Я им верила. Я верила во всю эту ложь. Я верила в это, потому что хотела верить. Я хотела остаться в академии, остаться с Джозефом. Я хотела быть полезной наставникам, императору, Железному легиону. Я верила в эту ложь, потому что уважала наставников. Я думала, что они принимают близко к сердцу наши интересы, потому что мы были детьми, а они взрослыми, и я доверяла им. Я верила им, потому что не знала ничего лучшего.

Я — оружие. Они вдалбливали это в нас снова и снова.

Посмотри на ужасы войны. Они не имеют значения. Жертвы — не люди, а терреланцы, заслужившие смерть. Я — оружие.

Убей муравья. Его жизнь была бессмысленной, ничего не значащей. Я — оружие.

Убей мышь. Это животное, на самом деле не живое. Бессмысленное и бездуховное. Я — оружие.

Труп человека, расчлененный, внутренности выставлены напоказ, тошнотворный запах смерти. Это были всего лишь один из терреланцев, многочисленных и бесполезных, как мыши. Я — оружие.

Я — оружие.

Я — оружие.

Дважды в неделю, в течение десяти лет. День смерти, боли, наказания. Целый день я была вынуждена видеть и выносить то, что не должен выносить ни один ребенок. Я не знаю, была ли я когда-нибудь по-настоящему невинна, но то немногое, что у меня могло быть, они у меня отобрали.

Я нашла Йорина там, где он спал, в маленькой уединенной пещере на девятнадцатом этаже. Потребовалось немало расспросов и несколько стимулов, но это была полезная информация. Я уже подумывала о том, чтобы подкрасться к нему, пока он спит, и положить конец этому непростому партнерству. К сожалению, я не была уверена, что смогу убить его достаточно быстро, чтобы спасти свою жизнь. Кроме того, я в нем нуждалась.

Очень опасно подкрадываться к известному убийце, но я все равно это сделала. Присев перед ним на корточки, я подумала, насколько легко можно убить человека, пока он спит. Я, конечно, была близка к тому, чтобы попытаться это сделать с Джозефом. Никто не хотел брать Йорина с собой, но у нас не было выбора. Если бы мы его не убьем. Достаточно одного удара камнем по голове. Чтобы избавить нас от всех страданий, связанных с ним.

Я все еще размышляла о том, как легко было бы его убить, когда глаза Йорина распахнулись. Он был быстрее меня, его мускулы были натренированы на мгновенные движения. Йорин подпрыгнул, обхватил меня за шею и прижал к земле. Я не сопротивлялась. Сомневаюсь, что я смогла бы вырваться, даже если бы попыталась, и у меня не было никакого оружия, чтобы защититься — только ледяная голубизна моих глаз и осознание того, что Йорин хотел свободы так же сильно, как и я. И я была его единственным шансом на свободу, о которой он мечтал. Без меня он гнил бы в Яме до конца своих дней.

Когда его рука освободила мою шею, я сделала глубокий вдох и закашлялась, потирая нежную кожу, которую он там оставил. Можно подумать, я давно усвоила урок о том, как подкрадываться к людям, но я до сих пор этого не сделала. Думаю, мне нравится видеть шок и внезапный страх в их глазах. По крайней мере, в эти дни я могу лучше защитить себя от справедливого возмездия.

— Мы готовы? — спросил Йорин, вставая и скрещивая руки на груди. Я вскочила на ноги и уставилась на него снизу вверх с легкой улыбкой на губах. Йорин напугал меня. Хардт не ошибся, назвав его убийцей. Я прекрасно понимала, что от мучительной смерти меня отделяло совсем немного. Но я не хотела показывать Йорину свой страх. Другой человек мог бы обидеться на это, но не Йорин. Казалось, ему было все равно. Настоящий прагматик. И убийца. Опасная комбинация.

— Сегодня, — сказала я. — У нас есть путь наружу, осталось только собрать припасы.

— Когда?

— После кормления из Корыта. Туннель на десятом уровне, дальний конец. Воспользуйся лестницами. Лифты не будут работать. — Я глубоко вздохнула. — Но сначала мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.

— Я уже не убил кое-кого ради тебя, девочка. Чего ты еще хочешь? — В голосе Йорина послышалось раздражение. У него всегда было раздражение в голосе.

— Я хочу, чтобы ты больше никого не убивал, — сказала я с усмешкой, как будто это могло сделать просьбу более обоснованной.

— Готово. Мы можем идти? — Думаю, это было самое близкое к шутке, что я когда-либо слышала от Йорина. По крайней мере, я одарила его улыбкой.

— Пошел ты. Есть бригадир по имени Приг, — сказала я. — Мне нужно, чтобы ты его избил. Сильно.

Йорин приподнял бровь:

— Ты хочешь, чтобы твой бригадир убрался с дороги, чтобы он не искал нас? Почему бы просто не убить его?

Я могла бы солгать. Я могла бы сказать, что его смерть вызвала бы слишком много вопросов, а мы не хотели, чтобы Деко слишком пристально вникал в это, пока мы не будем далеко. Иногда ложь необходима. Иногда правда лучше. «Потому что однажды я собираюсь вернуться, и я хочу собственноручно убить этого жирного слизняка». Донести правду до зрителей так же важно, как и ложь.

Я ожидала, что он улыбнется, но Йорин просто кивнул в ответ, без тени эмоций:

— Считай, что сделано.

Кашу приносили в Корыто в чанах. Хлеб приносили в мешках. Всем этим занимались бригадиры и капитаны Деко. Тяжелую работу обычно выполняли струпья, но Деко был достаточно умен, чтобы не доверять еду никому из нас. Нас не просто так держали голодными, и еда была для нас в Яме высшей валютой. Деко этого и хотел, поэтому контролировал наше пропитание таким образом. Еще один способ держать струпьев в узде. Гребаный дьявольский способ.

Я потащила Тамуру за собой к Корыту, и мы стали ждать, когда принесут еду на возвышение, где кашу накладывали на тарелки и раздавали нам. Где давали заплесневевший хлеб в голодные руки.

Корыто обслуживали два капитана. Деко отобрал этих крепких мужчин за их умение бить по головам. И я поняла, что мой план, скорее всего, провалится. Я была самым слабым звеном. Я была маленькой, недостаточно сильной и не умела сражаться. Мне нужно было убрать капитанов с дороги, но я была недостаточно сильна для этого.

Я все еще колебалась, даже когда раздали первые тарелки с кашей. У меня было мало времени. Мне были нужны голодные струпья.

— Спокойствие перед взрывом, — сказал Тамура знающим и мудрым голосом.

— Я колеблюсь, я знаю. — Я заскрежетала зубами от досады. — Я просто… Мне нужно… — Я замолчала, когда Тамура, хихикая, двинулся вперед. Мы стояли сбоку от Корыта, и я наблюдала, как он обошел его, запрыгнул на помост и ударил.

Первый из капитанов упал на спину, прежде чем они поняли, что Тамура там. Второй повернулся, размахивая половником. Двигаясь так быстро, что я не успевала следить за ним, Тамура обезоружил мужчину и прогнал его прочь его же собственным половником. Не уверена, была ли я удивлена больше, чем наблюдавшие за происходящим струпья, но я использовала возможность, которую купил мне Тамура.

Взобравшись на возвышение с едой, я без труда привлекла внимание струпьев. Некоторые смеялись, некоторые подбадривали, большинство с нетерпением наблюдали за мной, гадая, что я собираюсь делать дальше. Они ожидали от меня важных событий, и я не собиралась их разочаровывать. Если бы только они знали цену.

Есть секрет работы с толпой, особенно с толпой рабочих, которые плохо питаются и живут в самых ужасных условиях, какие только можно себе представить. Сначала скажи им правду. Только немного правды. Ровно столько, чтобы они проглотили последующую ложь.

— Деко использует еду, чтобы нас контролировать, — крикнула я. Краем глаза я уже видела, как его головорезы стоят на Холме и смотрят в мою сторону. Через несколько мгновений они получат приказ меня убрать. Я только что привела в действие то, чего не могла изменить. Либо я заставлю струпьев выслушать и ответить, либо Деко меня убьет. Слухи и известность были тем, что он мог игнорировать, но не это. Это было подстрекательством к бунту. К счастью, струпьев было гораздо больше, чем бригадиров, и во время кормления почти все мы стояли у Корыта; им придется проталкиваться через бурлящую толпу из плоти и пота, чтобы добраться до меня. — Они раздают мизерные порции, чтобы заставить нас всю жизнь бесконечно долбить этот гребаный камень. И все это время оставляют лучшие кусочки себе.

— Свежий хлеб, больше, чем большинство из нас видит за неделю. — Толпа одобрительно кивала, но мне было нужно, чтобы они не просто согласились. Мне нужно было довести их до исступления. — Они не хотят, чтобы мы это знали, но они не просто так раздают это дерьмо. — Я пнула кашу, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Терреланцы дают нам бульон. Настоящее мясо. Настоящую еду. Деко не случайно так растолстел. Они крадут еду, которая предназначена для всех нас. — Я могу быть весьма убедительной, когда стараюсь, и публика без колебаний купилась на мою ложь. Честно говоря, в нее было легко поверить.

Бригадиры добрались до толпы струпьев, стоявших передо мной, и пытаясь протолкаться ко мне, но струпья напирали на них. Конечно, дело было не только в том, что я говорила — они не хотели терять свое место в очереди за едой.

— И дело не только в еде, — продолжила я, пока могла. — Одежда. Постельные принадлежности. Они крадут все, что предназначено для нас. — Я почти кричала, чтобы меня услышали сквозь шум толпы. Меня всегда удивляло, насколько шумной может быть толпа, даже если она только слушает. — Мы заключенные, а не рабы!

Первый из бригадиров, протолкавшийся сквозь толпу, достиг возвышения и вскочил на него. Тамура появился позади мужчины и одним движением отправил его закувыркаться в толпу. Я не видела, чтобы он снова поднялся.

— Они заставляют нас драться на арене за дополнительные объедки. — Толпа закричала в ответ на это. Бригадиры все еще пытались пробиться ко мне, но другие, включая капитанов, стоявших у края толпы, начали отступать. В воздухе витало напряженное ощущение. До этого момента я не осознавала, насколько близко струпья подошли к бунту. Деко ходил по лезвию ножа между открытым бунтом и смирившейся обездоленностью. Должно быть, ему было нелегко сохранять равновесие, но он справлялся с этим со зверским мастерством.

— Там, внизу, он использует нас, чтобы построить подземный дворец. Деко думает, что он гребаный король. Но это не так. Он никто. Просто такой же заключенный, как и мы. — Снова раздались радостные возгласы, и бригадиры, изо всех сил пытавшиеся пробиться сквозь толпу, внезапно оказались сбитыми с ног. Я увидела, как на земле образовались маленькие круги — там, где наиболее агрессивные начали пинать поверженных бригадиров. Еще больше смертей на моей совести. Еще больше черепов устлало мой путь.

— Мы превосходим их числом! — В тот день я сорвала голос до хрипа. Это того стоило. — Они держат нас в покорности страхом. Но я не боюсь. Мы не боимся. Это не страх. Это единство. Это сила. — Толпа закричала вместе со мной. — Давайте вернем то, что, черт возьми, принадлежит нам!

Я закончила, указав на Холм, где собрались Деко и его капитаны. Трудно было не заметить блеск стали в их руках. Заточки и дубинки. Еще труднее было не заметить злобный оскал на лице Деко. Как я уже говорила, сжигать мосты — моя специальность. Если бы я не сбежала, к концу дня половина Ямы разорвала бы меня на куски, а другая половина подбадривала бы их.

Наблюдать за возбужденной толпой страшно, даже когда находишься позади нее. Совместное движение, порыв и хлынувший поток — гребаное сплошное разрушение без всякой причины. Но гораздо хуже, когда ты оказываешься лицом к лицу с этим, и я должна отдать должное Деко и его головорезам. Они выстояли, несмотря на численный перевес, который мог бы их сокрушить. Но они выстояли. Восстание продолжалось не более часа, прежде чем Деко восстановил контроль. Я понятия не имею, сколько струпьев погибло в тот день, но я — оружие, и не оружию считать жизни, которые оно унесло.

Как только толпа бросилась вперед, я спрыгнула с помоста и поспешила прочь вместе с Тамурой, сжимая в руках по два мешка с хлебом. Когда мы добрались до ближайшей лестницы, я услышала звуки сражения и стоны умирающих. Я только что начала свой самый первый бунт. Далеко не последний.