Побеждаю и сдаюсь (СИ)

Глава 16 О чести, бесчестьи и бабах

— И что, баб вообще нельзя? — Нат поскрёб щетину. — Если не жениться?

Эвэйк возмущённо взглянул на своего телохранителя. Как и многие мальчишки, княжич благоговел перед ловкостью и силой, и сейчас испытывал смешанные чувства: с одной стороны, Нат — его слуга, а слуга не должен так не почтительно вести себя с господином. А с другой… «Он бы, наверное, даже Шэна победил! — в восторге ужаса думал младший брат князя. — Жаль, что Шэн не согласился состязаться с ним…»

— Как можно даже думать переспать с честной женщиной, если ты не её муж?

Нат задумчиво глянул на покрасневшего от возмущения юношу и как-то неопределённо крякнул. Они стояли на крепостных стенах, откуда открывался прекрасный вид на лесистые горы.

— А с нечестной женщиной?

— С нечестной женщиной — позорно! — негодовал Эвэйк. — Честь не роднится с бесчестьем…

— Так-то — родниться… Ну и вот брательник твой… Женился ж она на…

— Не смей! Она — жена моего брата!

— Так, а с честью-то что? Ты разъясни мне, а то я не пойму.

Княжич расстроенно отвернулся. Он думал так же, но не признаваться же слуге, что в глубине души ты осуждаешь старшего брата?

Из замка выехали два всадника, один из которых был определённо всадницей.

— Браком всё покрывается. Честь мужа покрывает бесчестье жены, — процедил юноша сквозь зубы.

— Удобно, — согласился Нат. И кивнул: — Смотри-ка… Честная женщина и мужик, давший обет… Слушай, а если жена, ну там, загуляла от мужа на стороне, его честь тоже покроет её бесчестье?

Эвэйк полыхнул яростью и схватил телохранителя за ворот куртки.

— Что ты несёшь⁈

— Так это… интересно, — пожал тот могучими плечами. — Сложно у вас всё с честью. Вот, пытаюсь разобраться.

Он даже не шелохнулся, и взгляд единственного глаза оставался так простодушно любопытен, что Эвэйк понял: Нат действительно говорил без злого умысла. Княжич опустил руки, отвернулся, следя глазами за двумя конными фигурками, скачущими под покров леса.

— Здорово у вас, — меланхолично заметил Нат. — Всё — честь по чести. И князь твой мне нравится… Плохо, что с бабами так сложно. Ты ещё мал, а вот взрослому мужику нельзя долго без бабы. Потом от любой юбки можешь растаять. И похрен станет: честь там или бесчестье, обет-не обет…

— Как ты смеешь? — задохнулся Эвэйк. — Не смей при мне говорить о таких вещах!

Одноглазый пожал плечами. Они помолчали.

— Вели седлать коней, — вдруг велел княжич. — Составим княгине компанию.

Нат поклонился и зашагал к конюшням. Жёсткая линия его губ сморщилась улыбкой.

Копыта коней чавкали по влажной, мягкой земле, безжалостно топча молодую траву. Джайри, забыв обо всём на свете, погоняла коня. Невысокого, крепкого, как и все тинатинские кони. Она так давно не неслась вскачь! Девушка раскинула руки, ловя встречный ветер. Ей казалось, что она — летит в воздушных потоках. Конь перемахивал через ручьи, комья земли летели из-под его копыт.

Джайри засвистела.

Птицы сорвались с деревьев, суматошно взлетая в небо. Скворцы. Весна!

Девушка подняла коня на дыбы. Тот забил передними ногами и заржал. Джайри счастливо рассмеялась.

Свобода! Вот то единственное, ради чего можно бороться…

Сейчас ей было плевать на весь Элэйсдэйр, на принца Ульвара, на Тивадара, на…

Джайри резко обернулась к спутнику. Шэн замер неподалёку и не сводил с неё нечитаемого взгляда лисьих глаз.

— Я веду себя как падшая женщина? — усмехнулась девушка, глубоко вдыхая прогретый солнцем влажный воздух.

Шэн покачал головой.

— Дальше на восток кочуют племена бритоголовых, — тихо, но отчётливо произнёс он, — их женщины носят штаны, ножи и ездят верхом. Они заплетают множество кос, и ни один из кочевников не смеет что-либо приказывать всаднице. Даже собственной жене.

— Какой ужас! — притворно ахнула Джайри. — Не правда ли? Подкаблучники!

— Моя мать родом с востока.

Герцогиня внимательно посмотрела на него.

— И как же её угораздило попасть на запад?

— Дань дракону, — коротко и непонятно пояснил Шэн.

— А потом она смирилась, покорилась под его тяжёлую руку и полюбила своего господина?

— Нет.

Неожиданно.

— И что с ней…

Но их прервал топот.

Джайри резко обернулась. Внезапно вспомнила про тунику, до крайности неприлично задранную, из-под которой не то что щиколотки — колени отчётливо просматривались. Спрыгнула на землю, одёргивая подол.

И вовремя.

— Княжич? — Шэн обернулся к выехавшим на опушку леса мужчинам. — Дракон послал за мной?

Эвэйк, раскрасневшийся от скачки, раздувал ноздри и сверкал глазами.

— Нет. Мы гуляем. Не против, если мы составим вам компанию?

Шэн учтиво наклонил голову, соскочил с коня, подошёл к Джайри помог ей сесть боком, по-дамски. В мужское село.

— Мы уже возвращаемся, — пояснил он.

— Отлично, — согласился княжич. — Мы тоже.

Лисий взгляд искоса коснулся его. Не говоря ни слова, Шэн снова вскочил на лошадь.

— Мы — шагом. Вы не торопитесь?

— Не торопимся.

«Что это с мальчишкой? — удивилась Джайри. — Он выглядит так, словно застал нас в объятьях друг друга. Или наоборот, злится, что не застал?».

Они молча поскакали обратно.

— Прекрасная погода, княжич, не правда ли? — улыбнулась Джайри. — Грех в такой день оставаться в четырёх стенах.

Эвэйк скривился, не отвечая. «Да ты хам, любезнейший, — хмыкнула про себя девушка. — Что это? Ревность к брату? Моя репутация в глазах сосунка? Или что-то, чего я не знаю?».

— Нат показал мне пару интересных приёмов, — Эвэйк, игнорируя Джайри, обратился к Шэну, направляя свою лошадь к сводному брату. — Я бы хотел показать их тебе… Составишь мне компанию? Ты никогда не учил меня сражаться, а меж тем, ты — лучший боец, кого я знаю…

Джайри вежливо придержала лошадь, пропуская княжича. Шэн вопросительно оглянулся на девушку. Она улыбнулась и пожала плечами.

— Я не умею учить, — пояснил брату Белый дракон. — И не силён в поединках. Я умею только убивать. Мой урок станет твоим последним уроком, Эвэйк.

Княжич и Шэн поехали впереди, а Джайри ничего не оставалось делать, как составить пару с Натом.

— Можно взять деревянный нож, — возразил Эвэйк, — или деревянную саблю…

— И я убью тебя этим деревянным ножом, — хмыкнул Шэн. — Не всё ли тебе равно: погибать от дерева или стали? Тренируйся с Натом, княжич.

Тропинка стала узкой, и Эвэйк придержал коня, пропуская брата вперёд. Вдруг конь Джайри споткнулся, и девушка упала бы, если бы одноглазый проворно не поддержал её. Шэн оглянулся на них. Джайри резко отстранилась от верзилы, покрепче взяла повод и пустила коня вперёд. Нат замкнул кавалькаду.

— Дамское седло нужно. Для юбки-то, — тихо проворчал одноглазый. — Понаденут юбок и лезут на коней.

Когда они въехали в ворота, оставив лес, горы и свободу позади, Джайри, не дожидаясь помощи, соскользнула с лошади, запахнулась в плащ и, ни с кем не прощаясь, стремительно направилась в замок.

— Шэн, а если… — начал Эвэйк.

— Прости, — Белый дракон отстранил княжича с дороги и бросился за девушкой.

Он догнал её уже на втором этаже.

— Джайри!

Герцогиня обернулась к нему. Серые глаза её сверкали сталью.

— Я — княгиня, — прошипела она. — Я — жена князя, и Тивадар сказал, что я — не пленница. Ты толкуешь о какой-то любви и… Но любой мальчишка может оскорблять меня! Вы не знаете ни что такое любовь, ни что такое уважение к женщине! Да, я — глупа. Поверила. Спасибо, вы верно указали мне моё место.

— Что происходит?

Низкий голос Тивадара позади заставил девушку вздрогнуть. Она обернулась к подходившему мужу. Бросила на него разъярённый взгляд, но затем вежливо наклонила голову.

— Благодарю тебя, Великий князь. Однако, если ты не доверяешь мне и считаешь, что одного конвоира мне недостаточно, то, прошу тебя, говори об этом прямо. Не надо подсылать ко мне княжича. Если ты против моих прогулок — я не буду на них настаивать. Это был твой дар, зачем было дарить, если ты не желал того? Раба твоя останется в своих покоях и смиренно будет ждать твоей милости.

Джайри поклонилась и побежала в комнату, не дожидаясь ответа.

Великий князь опешил:

— Что это с ней?

Шэн задумчиво посмотрел на него.

— Поговори, пожалуйста, с братом, Тивадар, — сказал мягко. — Он должен понять, что твоя жена достойна уважения…

— Что случилось⁈ — зарычал князь.

Белый дракон нахмурился.

— Эвэйк повёл себя невежливо. Ничего такого, но… Подожди!

Однако Тивадар, оттолкнув Шэна, уже стремительно шагал к лестнице, и Белому дракону не оставалось ничего иного, как броситься за ним.

Джайри, сердитая, обиженная, выслала Шэйлу из комнаты, закрыла дверь и только тогда разрешила себе улыбнуться. А затем вытащила из кармана записку:

«Будь ночью в саду».

В этих четырёх словах заключалось всё счастье мира. Девушка выдохнула, открыла окно, сожгла записку, выбросила горстку пепла в окно, оставила его открытым, чтобы проветрить комнату, и упала на кровать, продолжая безудержно улыбаться.

Прощайте, тупые драконы! Осталось дожить до вечера.

В мире нет справедливости — Шэйла поняла это давно. Ещё два года назад, когда её — самую юную из дочерей Изумрудного дракона — собственный отец преподнёс в дар повелителю. Не женой — наложницей. Все знали, что, после гибели любимой женщины, князь Тивадар делил с красавицами лишь постель. Не сердце.

— Но ты должна завоевать его, — прошипел ей на ухо отец, скользнув по шестнадцатилетней дочери цепким, оценивающим взглядом. — Ты должна стать матерью его наследника.

И Шэйла, перепуганная и дрожащая, покорно поцеловала отцовскую руку.

А потом, разодетая в шелка и драгоценности, она, стоя в тронном зале и дрожа от ужаса, осмелилась бросить на повелителя лишь один робкий взгляд.

Тивадар с усмешкой разглядывал девицу. Он был похож на сказочного героя — огромный, могучий, как гора. Девичье сердце сладко забилось в предвкушении неведомого.

Князь встал с трона, небрежно махнул рукой, и все вышли, оставив их одних. Шэйла вздрогнула всем телом, когда грубая кожа мужских пальцев коснулась её подбородка.

— «И дал ему в искупление нежную лилию из садов своих», — процитировал Великий дракон древнего поэта. — И на что же ты готова, дева, чтобы искупить грехи своего отца?

Он приподнял её лицо, всматриваясь в огромные чёрные глаза девушки. И та затрепетала, не в силах произнести ни слова.

— Твой отец не пришёл на помощь князю Силарду, — задумчиво продолжал Тивадар, и слова его падали в её сердце, как тяжёлые камни. — Не привёл войска, оставшись в укрытии, когда в земле драконов гудел Восточный ветер. Не явился на помощь сюзерену и тогда, когда мятеж охватил Драконий город. Что ж, я пришёл к нему сам. Но старик не признал моё право на суд и обнажил сабли своих людей. И сейчас дракон решил, что невинность девы может искупить то зло, которое он принёс своему Дракону?

Шэйла побледнела от ужаса.

Князь отпустил её, отвернулся и отошёл к окну.

— Я принимаю его дар, — бросил презрительно. — Ты красива, женщина. Юна, невинна. У тебя нежная кожа, тебя холили и лелеяли, как зеницу ока и последнее утешение, любимое дитя старика. Ради этого дара я сохраню жизнь другим его детям. Но не предателю. Я уничтожу его гнездо и распущу его дракончиков на все стороны света. А ты… Шэйла, я не буду делить с тобой моё ложе. Ты станешь рабыней. Тяжёлый труд рано обветрит твою красоту. Спина согнётся в покорности. Нежная кожа огрубеет. Такова твоя участь.

Слова Дракона были жестоки, и всё же Шэйла, плачущая по ночам в своей каморке после тяжёлых трудов, сожалела лишь об одном: Князь не стал делиться с ней ложе…

И сейчас, глядя как Тивадар отшвырнул младшего брата, и тот ударился о стену внутреннего дворика, слыша бешенный рёв Дракона, Шэйла, замерев между балясинами открытой аркады второго этажа, любовалась своим повелителем. Как же он был прекрасен, тот, кто забрал её сердце! Неотвратимый, неудержимый, словно песчаная буря! Жестокий, как пожар в степи.

И как же горько горько было понимать, что эта ярость — из-за той, бесцветной, грязной женщины, внезапно явившей в проклятый духами день. Почему Великий князь нарушил собственный порядок и женился на этой твари? Почему не сделал её такой же бесправной рабыней, как Шэйлу? Девушка искала и не могла найти ответ. В отвергнутом сердце разгоралась ненависть.

Тивадар схватил младшего брата за шиворот и встряхнул.

— Не смей так говорить о моей жене!

— Ты ударил меня, — недоверчиво прошептал Эвэйк, потрясённо глядя на старшего. Из разбитой губы княжича заструилась кровь. — Тивадар! Из-за этой шлюхи ты ударил меня!

И, словно отброшенная кукла, влетел в стену. Сполз, теряя сознание. Тивадар ринулся на него, но на его пути встал Белый дракон.

— Тивадар! Ты убьёшь брата.

Удар. Тяжёлый и мощный удар в живот.

— Уйди! — зарычал князь в неукротимом бешенстве.

Шэн охнул и упал, но тут же вскочил, снова заслоняя собой поверженного.

— Брат… ты будешь… жалеть, — прохрипел, морщась от боли и с трудом переводя дыхание. Тивадар схватил его за плечи и встряхнул. — Если Эвэйк виновен — накажи его… когда твой гнев уляжется.

— Не тебе меня учить, бастард!

— Порой даже камни учат нас, — шёпотом возразил Шэн, выравнивая дыхание и распрямляясь — Укроти свою ярость, Дар. Дракон владеет огнём, а не огонь — драконом.

Тивадар снова ударил, но Белый дракон уклонился. Тогда князь попросту отшвырнул его в сторону. Но Шэн тотчас вновь оказался перед ним. Очнувшийся княжич с ужасом смотрел на братьев, не делая даже попытки подняться.

Великий князь медленно и тяжело выдохнул. Остановился, сжимая могучие кулаки.

— Эвэйк, — прорычал низким и жутким голосом. — Убирайся немедленно. И не появляйся мне на глаза. Этот день. Ночь. И следующий день. Шэн объяснит тебе то, чего ты не понял.

Княжич по-детски судорожно всхлипнул, вскочил и убежал прочь, стараясь скрыть слёзы обиды: до этого дня старший брат ни разу не поднимал на него руку. И всё из-за…

— Прости, Шэн, — мрачно процедил Тивадар, шумно выдыхая. — Сегодня ты спас жизнь моего брата. Я благодарен тебе. Но лучше и тебе сейчас уйти.

— Однажды ярость тебя погубит, — заметил Белый дракон, отступая на пару шагов. — На прогулке мы заметили следы диких косуль неподалёку от Золотого гнезда. Не хочешь завтра поохотиться?

Тивадар ударил кулаком в стену и глухо зарычал.

— Объясни этому мальчишке, что обида, нанесённая жене, нанесена и мужу. Вдруг у него хватит мозгов понять? И ещё скажи, что мои решения никто не смеет осуждать.

— Объясню, — мягко согласился Шэн. — Будь с ним терпелив. Эвэйк — действительно мальчишка. И… ты же помнишь, что отец твоей жены убил его деда? Такое сложно простить. Дай брату время принять твоё решение. И понять его.

— Мало ли кто кого убил? — хмыкнул Тивадар. Он действительно успокаивался. Поднял руку, рассматривая сбитые в кровь костяшки пальцев. Поморщился. — Если мстить детям каждого, кто кого-то убил, нужно вырезать все Драконьи горы. Эвэйк не знал своего деда. Тогда к чему столько пафоса?

— Но он знал свою мать, — усмехнулся Шэн. — И вряд ли простит новым Серебряным герцогам её отверженность. Ты был любимцем своего отца, Дар. Тебе не понять, каково это — быть бастардом.

— Эвэйк — не бастард.

— Нет. Но какое-то время он им был. В глазах отца и его подданных. Тем обиднее законному сыну быть бастардом. А обиды, нанесённые твоей матери, очень тяжело простить.

— Но ты же простил?

Шэн усмехнулся. И Тивадар вдруг ответил ему такой же ухмылкой.

— Не хочешь выпить? — хрипло спросил Великий князь. — Я устал от всех этих нежностей! Моё терпение не безгранично. Сначала Джайри с её слезами. Теперь вот этот сопляк… Быстрей бы разгорелась война — устал я ходить на цыпочках. Ну ладно жена: беременные женщины, говорят, глупеют и плачут по пустякам. Но Эвэйк вряд ли носит под сердцем дитя…

Белый дракон рассмеялся. Вытер кровь над верхней губой: второй удар брата всё же зацепил.

— Думаю, нет, — согласился с усмешкой. — Не хочешь женить мальчишку?

Тивадар задумался. Кивнул.

— Пора. Пусть займётся своей женой, а не моей. И да, распорядись, чтобы приготовили на завтра охоту. Ты прав, в этих стенах я скоро совсем озверею. Если верить легендам, то могу превратиться в настоящего дракона. Слышал такое поверье?

— Джайри ждёт твоего ребёнка? — внезапно уточнил Шэн задумчиво.

— Не моего, — скривился князь как от зубной боли. — Знахарка обещала, что хватит нескольких дней избавиться от плода. Она странная женщина….

— Знахарка?

— Джайри.

Князь подобрал с камней плащ и накинул на свои плечи.

— Странная?

— Да. Джайри… как норовистая кобылка. Но едва я начинаю сердиться, как она тут же становится послушной и ласковой. Никогда не знаешь, чего ожидать от неё в следующий момент. Это злит и это…

Он задумался. Шэн молчал, глядя куда-то в аркаду второго этажа. Было тихо. Солнце садилось, и кровавые всполохи уже полыхали над крышами замка.

— Я хочу её, — вдруг признался Тивадар. — Знаешь, я так не хотел даже Орнику.

Шэн быстро взглянул на брата. Это было сильное заявление.

— Приручи её, — шепнул тихо. — Усмири её норов нежностью. Дар, ты можешь позволить себе быть с ней нежным. Жёсткости, властности и силы в тебе и так с избытком, её не спрячет даже ласка.

Тивадар хрипло рассмеялся:

— Ты учишь меня как обходиться с женщинами? По-твоему, меня стоит этому учить?

— Прости. Я боюсь, что твоя ярость и нетерпеливость оттолкнут её. Джайри из тех женщин, которых нельзя ломать. Властность вызовет в ней ярость, грубость — ненависть, и лишь нежность может её привязать.

Тивадар хмыкнул.

— Ты сделался ярым защитником моей жены, — заметил насмешливо. — Сходи к знахарке, пусть уймёт кровь. И приходи в зал кубков. О подобных вещах лучше говорить за вином.