Побеждаю и сдаюсь (СИ)

Глава 26 Ярость дракона

Солнце слепило глаза. Дружинники жмурились, щурились, прикрывали глаза ладонями. Это был четвёртый замок, который они объезжали. Тивадар взобрался на крутую стену, оглядел окрестности, хмыкнул. В отличие от своих людей, он прямо смотрел на солнце.

— Ров усилить, — приказал коротко. — Двести лучников мало. Нужно поставить под тетиву не менее пятисот. Когда подъезжал, не видел сигнальных огней. Сторожа спят?

— Со стороны дороги не видны огни, — пояснил Бирюзовый дракон, склоняясь. — Сто пятьдесят лучников найду, остальных не откуда взять, Великий дракон. Не нарожали ещё.

Дружинники нехорошо нахмурились, вглядываясь в шею дерзкого. Тивадар хмыкнул.

— Так рожайте. Или баб не хватает?

— Растут медленно, — сумрачно отозвался Бирюзовый.

Дружинники положили руки на рукояти сабель, мысленно прицеливаясь для наилучшего удара.

— Найди сто пятьдесят, Орель, — устало отозвался Тивадар. — И сто пятьдесят я пришлю из данников. И не ворчи: враги подступятся, двухсот не хватит. И не подрастут твои лучники никогда, а бабы будут рожать не в твоих землях. Или о судьбе Драконового города забыл? Так я не гордый, напомню.

Князь Орель молча поклонился.

— Твои слова — мои уши, — сказал почтительно. — Великий князь, к твоему суду взывает Алмос, сын Имруса.

— Пусть говорит, — Тивадар опёрся о зубцы стены и тяжело взглянул на вассала.

Из дружины Бирюзового дракона выступил мрачный белобрысый воин с некрасивым рябым лицом.

— Великий князь, — торжественно обратился он, преклонив колено и опустив круглую голову, — моя жена осквернила моё ложе прелюбодеянием.

— И что ты хочешь от меня? — серые глаза Тивадара сузились. — Тебе помочь наказать жену?

Дружинники хохотнули, но тут же смолкли. Белобрысый заскрежетал зубами.

— Я требую суда над полюбовником. Он — вольный человек, носит саблю, и по закону я не могу его убить сам.

Тивадар усмехнулся. Криво и как-то неприятно.

— Князь Орель, вина прелюбодея доказана?

— Застигли с поличным.

— Ну, ведите.

Золотой дракон отвернулся и стал следить за полётом орла. Хищная птица парила в синеве, высматривая добычу.

Дружинники притихли. Алмос поднялся с колен и стал злобно наблюдать, как в крепостной стене, идущей под углом к той, на которой стояли князья, открылись двери, и двое мужчин вывели скованного третьего. При одном взгляде на последнего становилось понятно, почему жена белобрысого совершила грех: высокий и статный парень был красив, словно дикий барс. На секунду преступник замер, моргая на солнце и жадно вдыхая ветер, а затем решительно пересёк двор и двинулся по каменной лестнице на стену. Поднялся, преклонил колени перед Тивадаром.

— Суд и милость — твои, Великий князь, –сказал громко чуть хриплым после темницы голосом.

— Хорошо, что признаёшь за мной право судить и миловать, — ответил Тивадар и стал сбоку от обречённого, обнажив широкую саблю. — Как твоё имя?

— Фенрис, сын Лусиана.

— Я помню твоего отца. Бились с ним плечом к плечу на Лысом перевале. Когда подо мной пал конь, Лусиан отдал собственного, — задумчиво заметил Тивадар. — Тебе есть что сказать, Фенрис, сын Лусиана?

— Я люблю Тайшу, — прямо ответил тот. — Не моя вина, что отец отдал её этому подонку. Я предлагал Алмосу выкуп, но тот отказал. Князь, прошу у тебя лёгкой смерти для Тайши. Пусть всё наказание достанется мне одному.

— Это не моя жена. Один муж властен над женой.

— Ради той услуги, что мой отец оказал тебе, прошу тебя о милости.

— Ты всё сказал?

— Да.

Сабля поднялась и рухнула. Голова покатилась. У Тивадара был точный и тяжёлый удар.

— Справедлив твой суд, князь, — нестройным хором отозвалась дружина.

Золотой дракон сумрачно взглянул на Алмоса.

— Что с женой твоей?

— Она жива, — мрачно отозвался тот, — и очень жалеет, что жива…

— Приведи.

— Но…

Тивадар прищурился, и обманутый муж побледнел. На лбу его выступил пот. Алмос поклонился и побежал вниз по лестнице…

Обратно все ехали в полном молчании. Видеть смерть мужественного воина — одно, но видеть гибель плачущей, истерзанной женщины — совсем другое.

Каждый думал о своём. Тивадар — о Джайри. Ему вдруг захотелось увидеть её и коснуться светлых, искрящихся, словно шёлк, волос. До сегодняшнего дня Великий князь ни разу не убивал женщин. За жалкую, окровавленную осуждённую Тивадар заплатил её мужу золотом. Закон есть закон.

«Скажу Шэну, пусть свернёт шею этому Алмосу, — мрачно размышлял князь. — Только попрошу убить не с первого раза… Хотя… вряд ли Шэн умеет не убивать с одного удара…».

Но Тивадар знал, что не поступит так: Алмос не преступал закон. Он был в собственном праве. Но отчего тогда так мерзко на душе?

— Поворачивай домой, — вдруг решил князь.

Да степь великая с пятым замком! В следующий раз проверит его боеспособность.

Тивадар приедет ночью, омоется и ляжет с Джайри. Нельзя спать с женщиной, в которой живёт чужой ребёнок, но он и не станет. Просто обнимет девушку, вдохнёт её запах и будет смотреть, как она ровно дышит.

Тивадар вдруг весело усмехнулся и пустил коня галопом.

Когда они приехали, темнота действительно окутала замок плотной пеленой. От разгорячённой земли поднимался пар, и звёзд в нём не было видно. Глашатай затрубил в рог, кованная решётка почти сразу начала подниматься.

«А я ведь ничего не дарил ей из того, что так нравится женщинам, — внезапно подумал князь. — Наложницам дарил, а жене — нет». Он представил на Джайри тяжёлые височные кольца с лазурными апатитами и такое же оплечье, и снова усмехнулся.

Шэн прав: женщинам нужна нежность. За годы вдовства душа Тивадара огрубела. Он и наложниц одаривал не для радости, а так… из чувства долга. Теперь всё будет иначе. «Я одену тебя в шёлк и пурпур, — думал князь, ожидая, пока распахнут тяжёлые ворота, — украшу драгоценными камнями и жемчугом. А ты родишь мне сына. Такого, что слава о его славе затмит воспоминания обо мне». И он почти нежно улыбнулся, вновь пуская коня галопом.

Может чрево жены уже опустело? Что-то долго знахарка возится.

К удивлению Тивадара, Шэн его не встретил. Дар бросил повод коня и решительно направился в замок. От Великого князя, Дракона драконов, должно быть, сейчас несёт мочой осла. Нормальный запах для не менее потной дружины, но не для нежной жены.

Князь прошёл на мужскую половину, спустился в купальню, по дороге срывая с себя верхние одежды, а, раздевшись догола, прыгнул в тёплые струи и, нырнув, проплыл между колоннами. И, позволив воде держать его мощное тело, представил, как однажды позовёт в купальню Джайри и она, робкая и смущённая, станет стыдливо раздеваться, а потом осторожно войдёт в воду…

«Завтра, — решил, безудержно улыбаясь, — я сделаю это завтра».

Он тщательно вымылся и даже нанёс на тело ароматную мазь, хотя прежде не делал этого.

— Приветствую тебя, Великий князь, кровь крови моей, — раздался голос младшего брата, когда Тивадар, освежившийся и снова бодрый, натягивал чистые штаны, заботливо принесённые безмолвной прислугой.

— И тебе не хворать, — хмыкнул тот. — Где Шэн?

— Уехал. Куда — не счёл нужным докладывать, — обиженно пояснил Эвэйк.

— Значит, было нужно, — Тивадар пожал плечами. — Шэн всегда знает, что и зачем делает.

— Даже когда приводит твою жену в мужскую купальню?

Великий князь замер.

— Что?

— Вчера Шэн приводил твою жену в купальню, и она здесь плавала.

«Джайри умеет плавать?» — удивился Тивадар. Интересно, зачем это понадобилось Шэну? Странно. Ему стало досадно, что брат уже сделал то, что собирался сделать сам князь. И Джайри теперь не удивится купальне. «Надеюсь, Шэн сможет мне объяснить причину такого странного поступка», — раздражённо подумал он.

Хорошее настроение словно испарилось.

— Ты же не хочешь сказать, что видел мою жену, одетую лишь в одну воду? — мрачно поинтересовался князь.

Эвэйк поперхнулся.

— Нет, конечно… Но мог бы… Меня не предупредили и… Любой мог.

Настроение у Тивадара ещё ухудшилось. Он молча набросил рубаху на влажное мускулистое тело, тряхнул мокрой головой.

— С такими новостями надо было подождать, пока я поем, — рявкнул на младшего. — Ты зачем здесь?

В карих глазах княжича проступила обида.

— Я пришёл встретить тебя…

— Встретил, — прорычал Тивадар. — Спасибо. Ужин готов?

— Н-не знаю…

— А Шэн бы знал. И в этом разница между тобой и им. Шэн успевает подумать обо всём. Проследить, чтобы почистили и накормили лошадь, растопили камин и согрели еду. А ты ничего дальше собственного носа не видишь и ведёшь себя как бестолковый мальчишка.

Губы Эвэйка задрожали, и Тивадар уже пожалел было о своей горячности, но мальчишка вдруг выкрикнул злым и ломким голосом:

— Зато я не сплю с твоей женой, как Шэн!

Тивадар замер, а затем ринулся и впечатал брата в одну из колонн.

— Что-о⁈ — зарычал, схватив его за горло.

Эвэйк захрипел. Князь оторвал брата от камня и снова вбил в него.

— Не… — парень задыхался, ловя ртом воздух.

Но тут Тивадар отпустил его горло и ударил в место, где сходятся рёбра, а затем, когда брат согнулся — обрушил кулак на спину. Эвэйк повалился брату в ноги. И получил новый мощный удар в живот. Будь князь обут, удар стал бы смертельным.

— Остановись! — вдруг взлетел женский крик и разнёсся эхом по купальне. — Ты убьёшь его!

Багровый от бешенства Тивадар обернулся и увидел рабыню.

— Как ты пос-смела… — прошипел он.

Темноволосая девушка рухнула на колени, уткнувшись лбом в пол.

— Великий князь, — зазвенел её голос. — В твоей власти убить того, кого ты хочешь убить. Но твой брат сказал правду. Молю тебя, выслушай нас!

Тивадар замер, тяжело дыша. Наверное, если бы рабыня сейчас взглянула в глаза Золотого дракона, полные ярости, она бы от страха упала замертво. Но девушка не поднимала лица от пола.

— Говори, — зарычал князь, — и если в твоих словах будет хоть одно слово обмана, ты расстанешься с жизнью. Два — и ты будешь молить о смерти.

Шэйла — князь вспомнил имя девушки — подняла лицо, но по-прежнему не поднимала глаз.

— Княгиня обманула тебя. Она не ждёт ребёнка. Вчера у неё начались лунные дни. И Белый дракон знает об этом. Для того, чтобы скрыть это, он приводил её туда, куда без твоего разрешения нельзя заходить женщинам. Они уничтожили следы, но я догадалась. А сегодня нашла подтверждение: княгиня испачкала рубаху кровью. Немного, но…

— Что ещё?

Эвэйк, севший и часто, хрипло дышащий, съёжился от раската княжеского голоса.

— Шэн часто приходит и целые дни проводит с княгиней…

— Это мой приказ, — рявкнул Тивадар.

— Прости, мой князь. Но приказывал ли ты Белому дракону на второй день твоего отсутствия пройти в спальню, взять с кровати твою жену в одной рубахе и увезти неизвестно куда? Она вернулась вечером в другой одежде, а тунику я нашла в её вещах мокрую…

Эвэйку показалось, что брат выдохнул из ноздрей пламя. Князь круто развернулся и, не обращая больше внимания на доносчиков, лавиной устремился к выходу.

Джайри снова снился лабиринт. От его стен тянуло холодом, от влажности было тяжело дышать.

— Уль, — прошептала она, поскальзываясь и падая, — я устала.

Но его не было в лабиринте.

Девушка проснулась от того, что кто-то сдёрнул одеяло и грубая рука коснулась её между ног. Джайри дёрнулась, испуганно распахнув глаза.

— К-князь? — пролепетала она.

— Кровь, — прохрипел тот, глядя на свою руку. — Шэйла сказала правду.

— Что? Я не…

Но раньше, чем она успела понять, разъярённый Тивадар ударил её ладонью по лицу.

— Я тебе верил, тварь!

Джайри рванула от него, соскользнула по другую сторону кровати, но князь схватил её за волосы и швырнул обратно. Девушка закричала от боли.

— Шлюха! — прорычал мужчина, нависая над ней. — Ты солгала мне!

— Да, но… — Джайри в ужасе вжалась в подушку. — Ты разве не…

Но тот её снова ударил, и девушка почувствовала, как из носа потекла кровь.

— Не надо! — закричала она. — Пожалуйста, Ти…

И снова удар. Тяжёлый, рассчитанный на мужчину. Девушка сжалась, попыталась спрятать лицо в колени, но Тивадар вклинился между её ног, и Джайри закричала от резкой боли, когда он разом вошёл в неё.

— Заткнись, — рыкнул мужчина, схватив девушку за горло. — Заткнись, или я размозжу тебе череп.

Джайри зажмурилась. Из глаз её потекли слёзы.

Он вбивался в неё с той же безудержной яростью, с которой брал осаждённые города, и Джайри беззвучно плакала от пронзающей всё тело боли.

Закончив пытку, Тивадар поднялся и с отвращением взглянул на девушку.

— Довольна? — спросил хрипло. — Тебе вот так было нужно?

Она не ответила. Растоптанная и уничтоженная.

— Я хотел тебя иметь как жену, — прорычал князь. — Любить тебя и быть нежным… Но теперь буду пользоваться тобой… как рабыней. Это — твоё будущее, Джайри. Другого больше не будет.

Резко развернулся и вышел, грохнув дверью. А Джайри, скуля, сползла с кровати и скрючилась на полу. Сил не осталось даже плакать.

Тивадар пронёсся в зал кубков, и все, кто его видел, разбегались перед ним. Двери грохотали и срывались с петель. «Я убью его, — думал князь, зверея всё больше и больше. То нежное, хрупкое, что проклюнулось было в нём, смело шквалом огня. — Развалю от плеча до паха на её глазах. Как я мог смотреть на неё как на Орнику? Шлюха она шлюха и есть.». И Тивадару как-то особенно зло вспоминались те нежные мысли, которые приходили ему по дороге домой. Сейчас эти воспоминания разъедали его душу.

— Вина! — заорал дракон, врываясь в зал.

Сердце разрывалось на куски. Его жгло унижение.

— Я убью их, — прошептал Тивадар, — я их убью.

Но ни одна из тех казней, которые он представлял, не утоляла боль его оскорблённой гордости.

Тивадар хлебал вино, как лошадь воду, и не мог им насытиться. Ему хотелось залить тот пожар, что бушевал внутри, но пламя только разгоралось сильнее.

«Я должен убить её сейчас же, — вдруг подумал он. — Её голова с раскрытым в крике ртом на копье мне поможет…». Никогда и никто так не унижал его, как эта светловолосая дрянь… И брат… Шэн… Шэн предал его!

Тивадар заревел и швырнул тяжёлый стул об стену, и тот разлетелся на куски.

— Вина! — заревел Золотой дракон. — Вина или я сожгу всё.

Внезапно перед его затуманенным от гнева и хмеля взором появилась женщина. Через тонкую накидку темнели соски пышной груди. Тёмные волосы струились по плечам, падая почти до пола.

— Великий князь, — задрожал мелодичный голос, — ты так скорбишь из-за недостойной тебя. А как же я? Почему ты так любишь её, а не меня?

Тивадар хрипло рассмеялся. Шлюхи. Все они шлюхи. Рванул девицу за тёмные волосы, заставляя опуститься на колени.

— Изволь, — прорычал, — полюблю и тебя.

«Пожалуйста, пусть я умру, — Джайри дрожала от холода и боли, глядя в пустоту. Впервые за много лет она молилась богине. — Пусть я умру, и всё это закончится…».

Ей было ужасно больно, но если не двигаться, то почти терпимо.

И казалось, что мир качается… Как тогда, на лодке, когда они с Лэйдой решили отправиться на Восточные острова. Им было по десять, и двойняшки, наслушавшись рассказов отца, всю ночь прошептались, представляя приключения, а утром угнали лодочку под парусом. Ялик? Кажется, так её называла Лэйда.

Удивительно, но девочки смогли отплыть с Солёного острова достаточно далеко. По крайней мере, замок отца они перестали видеть. Конечно, Ларан нашёл их спустя пару часов, но…

Лэйда… Вот уж кто себя никому не даст в обиду…

Как же часто они с ней дрались! А в шестнадцать Лэйда влюбилась… И спьяну рассказала об этом сестре. И очень бесилась, когда Джайри потом её долго-долго высмеивала. Великой любви пиратской герцогини было двадцать лет… Или чуть больше. Это был развязанный молодой человек с наглыми кошачьими глазами. Джайри он решительно не понравился. Ну и что, что Берси с шестнадцати — капитан? Ну и наплевать, что водил корабли на ту сторону света. Всё равно — совершенно отвратительный мерзавец и бабник. И Джайри облегчённо выдохнула, когда Лэйда остыла к своему любовнику. Принц Ярдард был куда более достойным вариантом.

Лэ-эйда…

«Забери меня отсюда, — прошептала Джайри, — пожалуйста… Далеко-далеко, за синий горизонт…».

Но сестра рассмеялась в ответ:

— Тебе туда не надо.

И, взобравшись на бушприт и слегка придерживаясь рукой за косой парус, стала смотреть вперёд. Штурвал лёг к сильные руки отца…

Дверь распахнулась. Джайри вздрогнула, возвращаясь из забытья.

Тивадар сорвал дверь, и теперь она висела лишь на одной из трёх петель. Джайри подняла глаза и увидела Шэна. Лис стоял и смотрел на неё. Он был бледен, но девушка не могла понять выражение серо-зелёных глаз.

— Шэн, — прошептала она, с трудом двигая губами, — убей меня. Пожалуйста.

Белый дракон прошёл вперёд, и в рассветных лучах его лицо показалось Джайри черепом смерти.

— Нет, — ответил холодно и невозмутимо. — Князь желает тебя видеть, Джайри.