Побеждаю и сдаюсь (СИ)

Глава 21 Новая ставка

Джайри проплакала всю ночь, затем поспала пару часов и снова проплакала день. Никто её не беспокоил, кроме притихшей Шэйлы. Девушка кралась по комнате как тень, приносила еду, вино и воду, но Джайри пила только воду. Она даже то вино, что доставили в страшную ночь по приказу Тивадара, едва пригубила.

Герцогиня не знала, по кому плачет больше: по Натфари или по себе.

«Уль меня продал, — думала она. — Ему выгоден союз с Тинатином. И Уль отдал меня драконам. Он меня не спасёт. Единственный, кто мог бы спасти, погиб. Один только Натфари был мне верен…».

Под вечер девушка совсем обессилила от слёз. Кто-то входил в её комнату и выходил, но Джайри не двигалась и даже не открыла глаз, чтобы посмотреть кто. Её лба коснулась чья-то рука. Мужская рука. «Менее широкая, чем лапа Тивадара, — подсказал разум, остававшийся трезвым. — Значит, Шэн».

— Уйди, — прошептала Джайри, с трудом двигая пересохшими, потрескавшимися губами.

И тот ушёл.

А Джайри снова оказалась в каменном лабиринте. Сил куда-то бежать не было. Девушка сползла по стене на камни и уставилась в небо. За каменной стеной гудело пламя, и Джайри понимала, что лабиринт горит и надо бежать, но ей было безразлично, и она просто сидела и смотрела в бесцветное небо.

Горло что-то обожгло. Девушка закашлялась. Услышала над собой голос старухи, бубнившей что-то. Знахарка. Джайри покорно выпила то, что ей давали.

— Тивадар уехал… несколько дней, — донеслось до безучастной девушки, и мозг зачем-то зафиксировал эти слова Шэна. Видимо, он отвечал кому-то, Шэйле или знахарке… Не всё ли равно?

Джайри отвернулась от людей и уткнулась в подушку.

Рассвет застал её в том же положении. Вошла Шэйла и стала о чём-то говорить. Она зудела и зудела, и Джайри пришлось поднять голову и посмотреть на неё. Княгиня не сразу поняла, что служанка упрашивает её поесть.

— Не хочу, — ответила будто через какую-то пелену. Голова тяжело упала обратно, глаза закрылись. — Воды принеси…

Мир накрылся ватным одеялом.

«Почему я ещё не умерла?» — мелькнула слабая мысль, когда кровавые отблески заката проскользнули по комнате. Мелькнула и погасла. Джайри не хотела умирать. И жить тоже не хотела. Она вообще не хотела ничего. Даже хотеть.

Разбудил её Шэн. Он явился утром, повернул её лицом к себе и что-то сказал, но глаза Джайри закрывались, и смысл слов повис где-то в воздухе, не проникая в сознание. Тогда Белый дракон внезапно сгрёб девушку вместе с одеялом и поднял на руки.

— Отпусти, — слабо отозвалась Джайри.

Она не хотела его видеть, не хотела, чтобы тот её касался.

Он убил Натфари…

Шэн, как всегда, не послушался. Закинул её на плечо и вышел. Шэйла робко протестовала. Кажется, напоминала, что Джайри — жена князя. Мужчина с ношей на плече пересёк коридор, спустился по лестнице и вышел к конюшням. Джайри заморгала от солнечного света и поневоле уткнулась в его плечо, чтобы ничего не видеть.

Забросив девушку в седло, Шэн вскочил позади. Притянул её к себе, и Джайри снова поразилась, насколько железными могут быть его руки. Он засвистел, и лошадь помчала из конюшни.

— Отпусти, — повторила Джайри. — Я не хочу тебя видеть. Ты убил Натфари.

— Я много кого убил, — ответил Шэн. — Я — убийца, Джайри. Когда князю нужна чья-то жизнь, он посылает меня. Я прихожу и забираю её.

Девушка застонала и попробовала отодвинуться, но мужчина не дал.

— Мне всё равно, — ответила она. — Но это был мой Натфари…

— Он мёртв, — возразил Шэн. — А ты — жива.

Они выехали из замка и помчались в лес, и Джайри глубоко вдохнула свежий воздух. Деревья только начинали расцветать. Пахло солнцем и травой. От слабости девушка была не в силах удержать голову и положила её на плечо убийце. Странно, но от скачки — они мчались галопом — становилось легче. Голова словно прочищалась от сонной вялой одури. Снова волной поднималась боль утраты, но откуда-то в душе возникала и злоба.

— Я тебя ненавижу, — уточнила Джайри.

— Почему ты думаешь, что это мне не безразлично?

А действительно, почему?

— А тебе безразлично?

Джайри обернулась и заглянула в его лисьи глаза. Шэн слегка усмехнулся.

— Не безразлично, — признался шёпотом. — Немного. Знаешь, почему дракон белый?

Ей было всё равно, но Джайри послушно спросила:

— Почему?

— Белый — цвет смерти. Белый дракон — мёртвый дракон.

И девушке вдруг стало жутко, как будто она ехала в объятьях самого бога Смерти. Шэн повернул коня, и тот сошёл с тропинки и помчал по буеракам, не разбирая дорог. Они перемахивали через поваленные деревья, через гладкие и замшелые камни, огромные, словно куски скал, через ямы и ручейки, и Шэн лишь свистел, ускоряя бег коня. А потом внезапно подхватил девушку за колени, приподнял её ноги, прижав к её животу, развёл по бокам коня и пересадил жену брата в седло, уступая своё место.

И отпустил повод.

Джайри, ощутив отсутствие его рук и поддержки оглянулась. Шэн лежал на крупе коня, раскинув руки и запрокинув голову. Ей ничего не оставалось делать, как взять управление бешенной скачкой на себя. Она не стала замедлять скакуна, наоборот, ударила пятками в бока и прижалась к шее.

— Жить-жить-жить! — звенело вокруг: на ветвях, в траве, в кустах, в небе.

И волны ярости и жажды жизни толчками поднимались от сердца.

Джайри нарочно бросала коня в самые сложные прыжки, рассчитывая, что Шэн свалится, но… Видимо, для кочевника упасть с коня было невозможно. И, наконец, тяжело дыша, девушка натянула повод, замедляя бег.

— Поехали обратно, — устало предложила она. — Мне нужно принять ванну и поесть. Ты, как всегда, добился своей цели. Я продолжу жить.

В голосе её прозвучала горечь.

Шэн поднялся, забрал у неё повод, однако не стал прижимать девушку к себе. Да это и не было нужно — Джайри прекрасно держалась в седле.

— Твоя мать — всадница, — заметил он. — И в тебе дышит Великая степь. Ты знаешь, что западные и восточные всадники когда-то были одним народом? Однажды часть всадников пересекла те земли, которые вы называете Элэйсдэйром, Медвежьи горы и откочевала в западные степи. А остальные остались в Великой степи.

Джайри кивнула. Она не знала, но ей было не интересно. Ей хотелось быстрее вернуться обратно и освободиться от присутствия этого человека. И придумать новый план побега. А ещё, желательно, мести…

— Мы — живучие, — сказал Шэн. — Нас ничто не может убить, пока мы живы.

— Это говорит мне мёртвый дракон? — насмешливо уточнила Джайри.

— Это говорит тебе мёртвый дракон, — серьёзно подтвердил он. — Льды покроют Северное царство. Элэйсдэйр вымрет от болезней. Султанат превратится в пустыню. Но Великая степь всегда будет жива. И всегда будем жить мы. И наши кони.

Он снова засвистел, и уставшая лошадка побежала рысью.

Джайри задумалась. Через некоторое время она вновь обернулась к нему и хмуро спросила:

— Куда мы едем? Не говори только, что это иная дорога в Золотое гнездо.

— Ты действительно хотела смерти?

— Невежливо отвечать вопросом на вопрос.

— Смерть не бывает вежлива.

Джайри глубоко вдохнула, сдерживая раздражение.

— Да. Хотела. Но смерть, видимо, меня не хотела.

Девушка вложила максимум едкой иронии в ответ, но Лис, конечно, отреагировал… никак.

Они скакали под раскидистыми кронами деревьев, и солнечный свет, прорываясь через сплетение ветвей, расцвечивал всё вокруг яркими полосами. Это был покатый горный склон, но лошадь, видимо, привыкла скакать по неровной поверхности. Она уверенно ставила копыта и не спотыкалась.

Джайри услышала шум горного ручья, и через непродолжительное время они выехали на берег каменистой речушки с отвесными берегами. «Почему мы не возвращаемся домой? — недоумевала девушка, чувствуя смутное беспокойство. — Он хотел привести меня в себя и вырвать из чёрной печали. Он это сделал. Что ему нужно ещё?».

Шэн направил лошадь вниз по едва видному уступу, и Джайри испугалась: если копыто коня соскользнёт… Вниз посыпался глинистый песок и зашуршали мелкие камушки. Однако всадники благополучно спустились и шагом поехали вдоль русла реки.

— Куда ты меня везёшь? — снова спросила она и снова не получила ответа.

Шум нарастал, стал похожим на рёв водопада. Он заглушал окружающие звуки. Джайри попробовала выскользнуть, но Шэн властно её удержал. Девушка внезапно осознала, что сейчас она в одной лишь льняной тунике, в которой спала. Это, конечно, была не совсем тонкая сорочка, как дома, но… Богиня! Да ведь она же практически голая под его руками! Ткань была груба, но всё же это ткань, а не корсет, и девушка внезапно ярко ощутила тяжёлую мужскую руку на своей талии. Она попыталась отбросить его ладонь, отогнуть, как железный прут, но не смогла даже подвинуть.

— Отпусти меня! — зашипела Джайри. — Немедленно.

И замерла.

Река срывалась в… пропасть. В тёмную, словно распахнутый рот, дыру в земле, по краям заросшую каким-то высоким кустарником. Чёрную и беспросветную. Вода срывалась и падала под землю.

— Отпустить? — шепнул ей на ухо Шэн. — Хорошо.

Он спрыгнул с коня, стянул девушку с седла, взял на руки и прыгнул в клокочущую бездну, разжимая руки.

Джайри не услышала свой крик. Она схватилась за мужчину, но тотчас ледяное пламя охватило её. Воздух закончился. Девушка закричала, потом резко стиснула челюсти и задержала дыхание, осознав, что погрузилась в воду. А, когда падение замедлилось, ударила ногами и руками, заставляя себя вынырнуть наверх, на поверхность бурлящей воды. Жадно вдохнула, оглянулась и увидела, что находится в пещере, озаряемой рассеянным светом.

Джайри была дочерью Ларана, герцога Морского щита, и, конечно, с детства умела плавать.

Шэн сидел на берегу — у подземного озера были каменистые берега, заросшие чахлой травой, среди которой местами даже пробивались деревья — и ждал её.

— Ненавижу тебя! — закричала Джайри, выходя на берег и направляясь к нему. — Ты вообразил себя богом, управляющим людскими судьбами!

И только по тому, как Шэн отвёл взгляд в сторону, поняла, что, намокнув, льняная рубаха совсем перестала что-либо скрывать. Джайри шумно выдохнула.

— Только не говори, что не взял с собой никакой одежды для меня, — процедила мрачно.

Шэн, не оборачиваясь, протянул ей кожаный мешок. Джайри злобно вырвала сумку из его рук, открыла и увидела свою собственную одежду для верховой езды. Ту самую, в которую не успела переодеться роковой ночью. Задохнулась от пронзительной боли… А потом содрала мокрую тунику через голову и яростно принялась одеваться.

Лис встал, подошёл к сложенным шалашиком веткам среди камней и принялся разводить огонь.

— А у тебя тут всё продуманно, — зло заметила Джайри.

Шэн не ответил.

«Вот она — моя ошибка, — вдруг осознала Джайри. — Белый дракон. Ставку надо было изначально делать на него, а план выстраивать… Он — ключ к моей свободе. Запертая дверь. Значит, если я хочу отсюда вырваться, его надо соблазнить».

Решение было простым и верным.

«Нет такого мужчины, которого я не смогу в себя влюбить, если очень захочу, — мрачно подумала Джайри, застёгивая кожаную куртку. — А тут мне очень надо. Это и будет моя месть ему». Она погасила ярость на лице, подошла и села рядом.

— И много женщин ты убил? — спросила мрачно.

Соблазнения не должно начинаться вдруг. Было бы до крайности подозрительно, если бы Джайри внезапно начала разговаривать с ним любезным голосом и улыбаться.

Шэн обернулся.

— Я не убиваю женщин, детей и стариков.

— А если твоему князю очень-очень надо?

— Даже если очень-очень надо. Но я не помню, чтобы Тивадару это было надо.

«Какой щепетильный! Подумать только», — ядовито хмыкнула Джайри про себя и стала смотреть, как пламя жадно облизывает ветки.

— Есть будешь?

Девушка почувствовала дикий голод и кивнула. Шэн протянул ей кусок сыра, а сам, воткнув треногу над костром, достал котелок, зачерпнул в него воды и повесил закипать.

«Ба, да у тебя тут второй дом, видимо».

Сыр оказался божественно вкусным. Желудок забурчал.

— Ты сбросил меня в озеро, чтобы я почувствовала, что такое смерть?

Шэн покосился на неё и, подумав, кивнул.

— У тебя получилось. Умирать мне расхотелось. Почему ты так возишься со мной? Всегда такой заботливый…

Джайри не стала скрывать иронию последней фразы.

— Ты — жена моего князя.

«Ой ли?»

— Только поэтому?

Шэн проигнорировал вопрос. Джайри вздохнула. Соблазнять мужчину, устроив ему допрос с пристрастием — не самая хорошая идея.

— Почему тогда второй брат князя — Эвэйк — меня ненавидит?

Лис отвалил один из камней, достал из-под него кожаный мешок, открыл, вытащил какие-то продукты — Джайри не видела какие — забросил в котёл и только после этого обернулся к девушке.

— Ты знаешь, кто был Серебряным герцогом до твоей матери?

— Иннис, — удивлённо отозвалась Джайри, — но причём тут…

Шэн усмехнулся.

— А после него? — вкрадчиво поинтересовался он.

Девушка вздрогнула.

— Не может быть… Богиня… Инрэг! Бывший капитан стражников. За спасение Шуга королева отдала ему Серебряный щит после гибели Инниса, но… Эвэйк — сын дочери Инрэга? Её ведь отдали замуж в Тинатин… Но ведь это было почти тридцать лет назад!

— Да, верно.

— Ты хочешь сказать, что Эвэйк ненавидит меня за то, что Инрэг погиб в морском бою с Лараном? За смерть деда, которого княжич ни разу в жизни не видел? Эвэйку лет двадцать. Он и родился-то спустя несколько лет после гибели деда. Это же бред…

— Его мать, Доротею, выдали замуж за князя Силарда, — кивнул Шэн, — двадцать восемь лет назад. Дочь простого капитана стражи стала княгиней Тинатина. Но тогда простой капитан был герцогом и хранителем Серебряного щита, и о прошлом княгини никто не вспоминал. Пока её отец не погиб. К тому же Доротея упорно рожала девочек, а мальчики у неё умирали во младенчестве. Возможно, поэтому она надоела князю. Под предлогом того, что его обманули, женив на дочери простого стражника, князь объявил брак недействительным, а детей Доротеи незаконными. Так девушка из законной жены превратилась в наложницу князя.

Джайри потрясённо посмотрела на него.

— И королева Леолия не стала протестовать? — хрипло уточнила она.

— Отчего ж? Но сделать с этим ваша королева ничего не могла. Эвэйк родился слабым и болезненным мальчиком…

— Спустя шесть лет? Шесть лет бедная Доротея была просто рабыней вашего ужасного князя?

— Наложницей. Поначалу Силард считал, что и этот мальчик так же быстро умрёт, а потому не обращал на него внимания. Когда Эвэйку исполнилось семь лет, князь приказал своему наследнику — Тивадару — взять мальчишку в свою дружину. С этого дня они стали практически неразлучны. Тивадар, конечно, никому не позволил обижать младшего брата. Но до этого… Когда ты не можешь дать сдачи, то даже слуга не забудет напомнить тебе, что ты — бастард, а твоя мать — наложница.

— Тебе тоже напоминали?

Шэн усмехнулся.

— Мне тоже. Но я был крепким и злым мальчишкой и очень быстро научился давать сдачи. А ещё раньше — мстить.

«Я мстительная сволочь, Джайри» — вдруг вспомнились девушке слова Ульвара.

— Ты и сейчас… мстительный? — неожиданно охрипшим голосом уточнила она.

— Нет. Месть — оружие слабых.

— А ты, значит, сильный?

Джайри интонацией усилила сарказм последней фразы.

— А я — сильный, — спокойно кивнул Белый дракон.

Девушка задумалась.

— Эвэйк не может мне простить обиды, нанесённые ему и его матери, потому что из-за моего отца погиб его дед, верно? — устало уточнила она. — С его точки зрения, я и моя мать — узурпаторы Серебряного щита?

Шэн снова кивнул. Вода закипела, и из котла заструился дурманящий аромат.

— Но сейчас никто не называет Эвэйка бастардом? Когда всё изменилось?

— Шесть с половиной лет назад. Когда мятежники убили князя Силарда, — ответил Лис, помешивая варево. — Новый князь — Тивадар — признал брата законнорожденным и собственным наследником.

— Эвэйку тогда было…

— Тринадцать.

— Ясно. Достаточный возраст, чтобы запомнить обиды. Ты тоже считаешь мою семью виноватой за то, что случилось с твоим братом?

Шэн усмехнулся.

— Мы часто назначаем виноватыми не тех, кто виноват на самом деле. В Великой степи верят, что погибшие в славных битвах после смерти скачут по верхней степи. Я не знаю, во что верят в Серебряном щите, но Инрэг, нашедший смерть в бою, определённо должен быть счастлив.

— А ты веришь? В верхнюю степь?

— Верю.

Джайри задумалась.

— Садись есть, — Шэн протянул ей длинную ложку.

— Ты не боишься, что Тивадару не понравится наше с тобой излишне близкое общение?

Взгляд искоса. Молчание. Красноречивое молчание.

Джайри зачерпнула похлёбку, подула и сделала маленький глоток. Варево обжигало, но…

— Кто тебя научил готовить?

— Все понемногу. Я часто путешествую. Нравится?

На этот раз не ответила Джайри.

А когда они оба насытились и сидели, глядя, как шёлковой пряжей поблёскивают водяные струи, герцогиня внезапно спросила:

— Та девушка… которую ты любил… как её звали?

Джайри уже решила, что Лис снова уклонился от ответа, когда он вдруг тихо вымолвил:

— Сайя.

Девушка обернулась и очень внимательно посмотрела в его лицо.

— Я похожа на неё?

— Нет.

Но его голос внезапно дрогнул. Совсем немного. И губы дёрнулись. Джайри, наблюдавшая за эмоциями мужчины, это заметила. «Какой бы идеальной ни была твоя выдержка, но иногда твоя маска даёт трещину. И я сделаю так, что она треснет совсем», — с мрачным торжеством подумала девушка.

Шэн поднялся:

— Нам пора. Начинает смеркаться.

ОТ АВТОРА

О том, кто такой Инрэг и как он стал из капитана герцогом, рассказано в книге «Враг мой — муж мой», а о том, как погиб, в книге Хранитель чаек". И то и другое не столь важно для понимания текущей истории, хотя, конечно, придаёт картине объёмность.