Побеждаю и сдаюсь (СИ)

Глава 27 Честь вора

Шэн не сразу понял, что князь решил изменить маршрут. А, догадавшись по его долгому отсутствию в пятой из намеченных для проверки крепостей, не сразу встревожился. Тивадар вернётся только ночью, когда гнездо будет спать. Значит, у Белого дракона есть время до утра.

Всё это было не очень хорошо, потому что Тивадар непременно разозлится, и не будет долгой дороги, чтобы князь успокоился. Всё шло не так, как было запланировано, но… Всё-таки не стоило беспокойства.

И всё же Шэн тотчас отправился обратно в гнездо и пустил коня вскачь. Чем раньше он вернётся, тем будет лучше.

Он ехал и думал, что ещё раз увидит Джайри. Это были очень приятные мысли. Увидит, а уже потом отправится в добровольное изгнание. Вспоминал, как растеряно девушка смотрела на него, когда Шэн признался в собственных чувствах. Забавная…

Белый дракон вдруг поймал себя на том, что тихонько напевает, и удивился. Последний раз он пел ещё до войны. У него был тихий и какой-то неправильный голос, и в юности Шэн его очень стеснялся. Сайя так и не смогла уговорить любимого что-нибудь для неё спеть: Шэн предпочитал мурлыкать песни про себя, когда никого не было рядом. Тивадар вечно подшучивал над младшим братом, а сам любил, выпив, горлопанить во всё горло. Правда и голос у Дара был красивый и густой, словно водопад.

Ночь стояла безлунная, по низине, где скакал Шэн, стелился туман. Вскоре Белый дракон начал клевать носом. Улар был хорошим конём и отлично знал дорогу домой. Поэтому Шэн доверился ему и уснул в седле.

— Шэн! — вдруг крикнул кто-то, и Белый дракон вздрогнул, тотчас проснувшись.

Это был голос Сайи.

Всадник обнаружил, что его верный конь, тоже, по-видимому устав за день скачки, идёт почти шагом. Шэн свистнул, снова ускоряя темп, но в сердце поселилась тревога.

Спустя пару часов он подъехал к Золоту гнезду. Прежде чем начать поднимать ворота, стражники помедлили несколько минут, как будто советуясь. Это было странно. Тревога усилилась.

Что-то произошло. Что-то очень нехорошее.

Шэн не стал въезжать, спрыгнул с коня перед воротами. Всё происходящее ему не нравилось, а, значит, не стоит заводить Улара в ловушку каменных стен.

Он пересёк двор, подошёл к крыльцу и увидел Эвэйка. Княжич сидел в оконной нише и криво ухмылялся. И эта ухмылка тоже не понравилась Шэну. Белый дракон видел ревность и зависть, раздиравшие младшего брата, но оба делали вид дружелюбия. Сегодня с княжича словно сдёрнули маску. Или это игра первых лучей рассвета?

— Где князь? — спросил Шэн вместо приветствия.

Эвэйк странно посмотрел на него. Язвительно.

— В зале кубков. Он тебя ждёт.

Шэн кивнул и прошёл на мужскую половину.

Тивадар в зале кубков? Почему? Что за повод для пира? И почему все встречные отводят взгляд и…

Шэн замер, не дойдя до нужной двери несколько шагов. Тревога стиснула сердце. С того дня, как спускался в княжескую темницу к Сайе, Шэн не чувствовал такого безумного страха. Он развернулся и отправился на женскую половину.

Князь подождёт. Сначала Шэн убедится, что с Джайри всё в порядке.

— Господин, — смущённо окликнула его стража у входа на женскую половину, — князь не велел никого…

Это была его стража. Люди, привыкшие повиноваться движению бровей своего Белого дракона. Шэн властно взглянул на них.

— Князь хочет видеть супругу, — велел жёстко и невозмутимо.

И прошёл дальше не останавливаясь. Он даже замедлил стремительный шаг. Сердце гулко билось в груди.

То, что с Джайри всё не в порядке, Шэн понял, едва увидев дверь, висящую на одной петле. Распахнул и замер на пороге.

Джайри, скорчившись мёртвой птичкой, лежала у кровати. Она казалась смертельно больным зверёнком, а не человеком. Девушка открыла глаза и посмотрела на вошедшего потухшими глазами. Он тотчас понял, что означает этот взгляд, погружённым в себя. Он уже видел такой…

— Шэн, убей меня. Пожалуйста.

Шэн не узнал её голос. Это был голос глубокой старухи. Голос Сайи. Другой, не той, которая любила петь и смеяться. В нём потухла жизнь.

Солнце уже поднималось и в комнате было светло, но Шэну показалось, что мир разом потемнел.

Мужчина прошёл вперёд и громко провозгласил, так, чтобы слышала стража, стоявшая снаружи:

— Нет, князь желает тебя видеть, Джайри.

И лицо девушки исказилось судорогой боли и ужаса.

Шэн прошёл, опустился рядом на одно колено и одними губами шепнул:

— Я помогу.

А потом легко подхватил её на руки и вышел. Он старался держать девушку так, чтобы постороннему взгляду не была видна его осторожная нежность. Джайри лежала в его руках покорная и безжизненная, будто изломанная кукла.

Шэн повернул в дверь чёрного хода, спустился и попал во дворик, где складировали дрова. Пересёк его, открыл дверь в крепостной стене, прошёл в темноте коридора, а затем открыл низкую дверь наружу. Такие небольшие калитки есть во всех крепостях. Проникнуть через них в замок практически невозможно. Но для обитателей цитадели хозяйственные двери необходимы.

— Шэн, куда…

— Потом, — шепнул он, — всё потом, Джайри.

Мужчина прошёл вплотную к стене. Стража сверху смогла бы его заметить лишь если бы вздумала перегнуться и глянуть прямо вниз. Увидев Улара, тихонько засвистел и, когда верный конь подбежал, посадил Джайри, вскочил позади неё и пустил коня вскачь.

Теперь их могли заметить и устроить погоню. Но другого выхода не было.

Шэн нежно прижал Джайри к плечу. Мужчина впервые не знал, что делать дальше. У него не было конкретного плана, но ясно было лишь одно: девушку нужно украсть и спрятать. Любой ценой. «Я потом со всем разберусь», — приказал Шэн поднимающейся панике.

Если за ними отправят погоню на свежих конях, уйти будет сложно: Улар измотан дорогой, голоден и не отдохнул совсем. Но Шэну так не хотелось убивать Джайри!

Однако погони не было. И это тоже было странно.

Улар въехал в лес, и Шэн тотчас повернул его с тропы. Погоня будет. Не сейчас, так позже. На влажной земле оставались отпечатки копыт. Достаточно пустить по ним собак, и беглецов найдут. А, значит, нужно как можно раньше оказаться в каменном русле реки.

Но спустя некоторое время Шэн заставил лошадь вернуться обратно. Заячья петля должна сбить собак с толку.

— Ты вернёшь меня ему? — убито шепнула Джайри.

— Нет. Ты никогда больше к нему не вернёшься.

— Но я теперь по настоящему его жена, — с горечью возразила Джайри. — Брак консумирован, и я больше не смогу заявить, что он не состоялся.

— Потом, — Шэн постарался, чтобы голос его звучал ровно, — я подумаю об этом потом.

Когда копыта Улара застучали по камням реки, Лис вдруг понял, что именно она сказала.

— Джайри… ты была до этой ночи девственницей?

Голос всё же предательски дрогнул. Девушка не ответила, но Шэн итак всё понял. И стиснул зубы, удерживая рык. Изнасилование всегда имеет тяжёлые последствия. И никогда не простительно. Но для девицы, не знавшей мужчины, оно просто убийственно.

«Тивадар ступил на путь отца… Он выбрал путь монстра», — билась мысль, но Шэн не стал об этом думать. Потом. Сначала нужно решить с Джайри. Спасти девушку, а потом всё остальное.

— Ты нарушил свою клятву служить князю, — вдруг заметила Джайри.

— Да.

Но и об этом Шэн не хотел думать. Сначала — спасти.

Они подъехали к водопаду, Шэн спрыгнул, бережно снял с конской спины Джайри.

— Нам снова надо будет прыгать в воду, — сказал, насколько мог мягко, вглядываясь в её лицо. — Там никто нас не найдёт.

— А лошадь?

— Я пущу Улара пастись. Он умный конь, и привык распоряжаться своей свободой. Он никого к нам не приведёт.

— Почему ты мне помогаешь?

Шэн не хотел отвечать, но его вина перед девушкой была велика.

— Нельзя насиловать женщин, — ответил он, насколько мог понятнее. — Бить женщин тоже нельзя. Я сам тебя украл и отдал князю. Чтобы он любил и берёг, а не бил и насиловал.

Ему очень хотелось добавить: «Прости», но он не посмел просить прощения. Сейчас он её спасал, и Джайри не смогла бы отказать. И это было нечестно.

Девушка внезапно обхватила его руками за шею и прижалась к нему. Она дрожала так сильно, что её зубы стучали.

— Пожалуйста, если нас схватят… Убей меня, но не отдавай.

— Да, — он прижал её к себе. — Обещаю. Ты владеешь кинжалом. Чем ещё?

— Луком.

— У тебя будет и кинжал, и лук. И коня тебе я тоже добуду. Но позже.

— Украдёшь?

— Да.

Джайри нервно рассмеялась, а потом зарылась лицом в его куртку и заплакала. Шэн неловко погладил девушку по волосам.

— Если сможешь, не думай сейчас о том, что произошло. Смотри вперёд, а не назад. Когда ты оглядываешься, ты теряешь силы. А они тебе ещё понадобятся.

Он осторожно положил ладони ей на спину, а потом так же осторожно прижал к себе. Девушка вздрогнула, но не отстранилась. Шэн тихонько выдохнул, сам разжал руки, шагнул к коню и распряг его. А затем засвистел особенным посвистом, и тот ускакал.

— Ты готова?

— Да.

Он снова осторожно обнял её, подхватил на руки и прыгнул. На этот раз, отпускать не стал. Выгреб одной рукой.

Когда оба оказались на берегу, Шэн молча достал из-под камня мужскую рубаху и тёплый плащ, протянул Джайри, и отвернулся. Он принялся раздувать костёр, а Джайри стянула мокрую тунику через голову и замерла.

— Шэн, — прошептала тихо. — Не оборачивайся… Скажи… я тебе нравлюсь?

Он уже говорил ей об этом, но понял, что повторить необходимо.

— Да. Очень, — выдохнул и промазал кремнем себе по пальцу.

— Ты говорил, что ты…

— Я по-прежнему тебя люблю. Ничего не изменилось.

— Но я… Шэн, я теперь… грязная.

Её голос упал до едва различимого шёпота, но Шэн услышал.

— Нет, — резко ответил он. — Ты — нет. Ты красивая и чистая, Джайри. Нежная и… Грязный не тот, кого унижают, бьют и насилуют, а тот, кто это делает.

Наконец огонёк загорелся. Хвороста и дров хватит лишь на одну растопку. Нужно подниматься наверх и…

Внезапно его плечи обхватили тонкие женские руки.

— Шэн, — задыхаясь прошептала Джайри, — я не хочу это помнить… Я хочу забыть… Хочу, чтобы ты меня поцеловал и… Я хочу узнать, как это, когда по-другому…

Шэн застыл.

— Пожалуйста, — прошептала она, уткнувшись лбом в его спину. — Я не хочу, чтобы от прикосновения мужчины меня била дрожь. Не хочу, чтобы это было так…

Сначала мужчина решил, что Джайри бредит. Но потом понял, что она имеет ввиду. Преодолеть страх высоты, забравшись на гору. Страх воды — прыгнув с трамплина… Это было логично и даже мудро.

— Ты же любишь Ульвара, — заметил он.

— Да. Но это неважно. Я не хочу быть слабой с ним. Слабой я могу быть только с тобой.

Это было жестоко. Но Шэн принял её жестокость. Он подложил дрова в костёр.

— Да, Джайри, — ответил мягко. — Со мной ты можешь быть слабой. Любой, какой захочешь быть. Ты можешь не бояться меня. Сейчас я разожгу огонь сильнее, приготовлю еду и устрою ложе. И, если ты не передумаешь, то лягу с тобой. Но если ты…

— Не передумаю, — ответила она твёрдо.

«Хрупкая, маленькая, мужественная и несломленная», — подумал он.

Джайри молча следила за ним. Она закуталась в тёплый плащ, чувствуя, как тело колотит дрожь. Когда наконец мужчина шагнул к ней, девушка отпрянула, зажмурившись, но он сел рядом, взял её руки в свои и стал мягко и нежно целовать её пальчики. Джайри заставила себя открыть глаза и посмотреть на него. А затем осторожно подняла дрожащую руку и коснулась гривы волос. Развязала шнурок, которым его волосы были связаны в хвост, и те рассыпались мокрыми прядями по плечам.

— Ты не передумала? — мягко спросил Шэн. — Джайри, в любую минуту ты можешь сказать «нет».

Она кивнула. Молча, потому что сил на слова не хватало. Шэн осторожно коснулся губами её запястий. Потом подхватил на руки, замер, вслушиваясь в реакции. И поцеловал в губы. Джайри вздрогнула, отстранившись. Светлые глаза вопросительно взглянули на неё.

«Я смогу», — решительно подумала Джайри.

Обхватила его шею руками и прильнула к губам.

Губы мужчины ласкали её губы. Это не был поцелуй власти или жадности, это была исцеляющая нежность. Джайри вдруг всхлипнула и почувствовала, как щёки стали влажными. Шэн осторожно посадил её на приготовленное из хвороста и шкур ложе.

— Ты меня боишься? — спросил он хрипло.

Джайри замотала головой.

Шэн стал целовать её слёзы, а потом и всю её, и ледяной ужас отступал под его ласками, а вскоре Джайри заметила, что и сама ему отвечает. В теле разгорался жар и разливалась истома, и вскоре девушка совсем перестала понимать, что делает…

— Что будет дальше? — спросила она, когда после они лежали вдвоём, закутавшись в тёплый плащ. Шэн обнимал её, прижимая спиной к груди.

Он ответил не сразу.

— Есть два варианта. Будет тот, который выберешь ты.

Джайри чувствовала его дыхание. Оно успокаивало её.

— Ты можешь стать моей женой, — прошептал Шэн. — И мы отправимся на восток, в Великую степь. Я покажу тебе все чудеса света, которые видел сам. И сделаю всё, чтобы ты была счастлива.

С ним было хорошо. И Джайри верила своему Лису. Если уж кому-то и можно верить в этом мире, то — ему, но…

— Я люблю принца Ульвара, — напомнила она.

— Знаю. Второй вариант: я отвезу тебя в Элэйсдэйр. И отдам Ульвару. Я уверен, что наследник придумает, как освободить тебя от брака.

— Придумает, — мрачно ответила Джайри, — он купит особняк и тайно поселит меня в нём. Безвылазно. Я стану его любовницей и попаду в полную зависимость.

Шэн резко выдохнул.

— Почему ты его любишь? — вдруг спросил он.

Джайри задумалась.

— Мы очень хорошо друг друга понимаем. Мы с детства — друзья. Самые близкие. И ещё… понимаешь, он… Да, он может сделать подлость и быть жестоким, но он делает это не ради себя, а ради королевства. Он знает, чего хочет и куда идёт. У него великая цель, и…

— Цель оправдывает средства?

— Да.

Шэн промолчал, и Джайри внезапно решилась. Обернулась лицом и принялась торопливо и сбивчиво объяснять. Почему-то было очень важно, чтобы он непременно понял.

— Любовь, дружба, честь, благородство — всё это придумано людьми. Вот ты нарушил обет, да? И, думаю, тебе было очень тяжело нарушить своё слово. Потому что ты — человек чести. Но честь — выдумка, а слово это всего лишь слово. Цель важнее. Например, смотри, король обещал мир соседнему королю. Однако видит, что в результате страдает его королевство, а королевство монарха, которому было дано слово, напротив — усиливается. Если король поступит честно, то из-за его чести его королевство пострадает, а то и погибнет.

«Он очень разумен, — думала Джайри с отчаянием. — Он должен понять!»

— Герцог Эйдэрд лет тридцать назад обещал руку своей дочери Медовому царю. Он сделал так по необходимости, потому, что ждал вторжения кровавых всадников. Нужно было обезопасить север королевства, понимаешь? Потому что, как только начинается война, все соседи тотчас пытаются получить с этого выгоду. Он был прав. Но прошло двадцать пять лет, ситуация изменилась. Отдавать единственную дочь замуж в Мёд было категорически нельзя! Нельзя усиливать сильного соседа. Рано или поздно он усилится настолько, что нападёт и…

— Я понимаю, — тихо ответил Шэн.

Джайри выдохнула.

— Разум и польза выше всех этих устаревших понятий, — продолжала она. — А любви не существует. Всё это лишь телесное влечение и не более.

— Но ты любишь Уля?

Джайри растерялась.

— Да, — неохотно призналась она. — Но это… Мы просто очень близки друг другу… единомысленны.

Шэн перевернулся на спину и стал смотреть в потолок. Джайри легла ему на грудь, с тревогой всматриваясь в лицо.

— Мне не нравится, что я не понимаю твоих эмоций, — призналась честно. — Я никогда не понимала, что ты на самом деле чувствуешь или думаешь.

Лис усмехнулся и скосил глаза на неё.

— Я очень долго учился не показывать чувств, — признался честно. — В детстве мальчишки и взрослые высмеивали мой страх, отчаяние и злость. Они специально выводили меня на любые эмоции, а потом жестоко издевались. Я поневоле научился быть закрытой книгой. Я стал сильнее. Сейчас я думаю о твоих словах. Мне больно. Я очень переживаю.

Джайри с изумлением уставилась на него.

— По тебе не скажешь…

— Да. Знаю. Мне хочется тебя украсть и увезти далеко-далеко и сделать так, чтобы ты забыла Уля и полюбила меня.

Девушка с испугом отстранилась.

— Цель оправдывает средства, не так ли? И нарушить клятву для великой цели можно. Было бы разумно схватить тебя. Я точно знаю, что добился бы твоей любви. Со временем. Я бы стал счастливым, точно. Стала ли бы счастливой ты? Не думаю. Но это неважно, ведь цель в любом случае исполнится.

Джайри попятилась, и Шэн неожиданно резко привлёк её к себе. Девушка невольно вскрикнула от ужаса. Сердце заколотилось.

— Не бойся, — шепнул Лис, улыбнувшись. — Мы с тобой не единомысленны. Я верю в честь, долг, слово. И в любовь. А любовь не причиняет зла тому, кого любит. Я не стану поступать так, как сказал тебе. И даже верну тебя твоему принцу.

Джайри сползла ему под мышку и положила голову на плечо. Сердце всё ещё колотилось, как безумное.

— Джайри… Ты права. Долг, и честь, и даже любовь — придуманы человеком. Но это не значит, что их нет. Если ты в них веришь, они существуют. Можно жить без них. Вот только… не станет ли такая жизнь тебе противна до отвращения? Какой будет жизнь без великодушия и благородства? И без любви?

Он резко поднялся и принялся одеваться.

— Ты куда? — испугалась Джайри.

— За дровами. Ночью мы двинемся в путь. Но в пещере холодно. Я не хочу, чтобы ты простудилась. И вот ещё… Ульвар прав: король должен думать прежде всего о благе королевства. Но средства… Если король станет поступать так, то за ним — и его подданные. Сверху вниз. И тогда последний мясник, насилующий жену должника, будет считать себя правым. И… я бы не хотел жить в таком великом королевстве. Где слово и честь не стоят и медяка.

— Но тот, кто ради собственной чести допустить войну… На его совести будут тысячи жизней, — горячо вскричала Джайри и тоже села, запахнувшись в плащ. — Ты бы хотел отдать свою жизнь ради какого-то глупого слова, данного твоим королём?

Шэн обернулся к ней.

— Да. Если мой король человек чести. Жизнь вообще стоит отдавать только за что-то прекрасное и великое.

К корням берёзы, росшей наверху, была привязана верёвка, внизу закреплённая тяжестью большого валуна. Шэн подошёл к ней и стал карабкаться наверх. Джайри наблюдала за ним, глубоко задумавшись.