Подкидыш

СНАБЖЕНЦЫ

Ничего, однако, с Заврей не случилось. Пострадала толь­ко мама. Она никак не могла понять, почему у нее закончи­лись сразу все кремы. Мама купила новые, но они тоже куда- то исчезли. После того как Завря ликвидировал мамины кремы,

Гвилизовы вытрясли свои копилки, продали марки, и еще не­делю Завря был обеспечен своим «детским питанием».

Но вот иссякли все деньги, все кремы, и было решено пойти на хитрости и унижение.

Сначала Глеб предложил маме свои услуги: он ей купит — с колько? — десять, двадцать, тридцать кремов!

— Столько не нужно, — сказала мама, — хватит и пяти. Спасибо, милый, добрый мальчик.

Вова уже хотел крикнуть: «Подумаешь, я тоже могу ку­пить», — но, вспомнив, что замышляется обман, ничего не ска­зал, а взглянул на Глеба и даже удивился, заметив, какой тот красный и несчастный. Вова-то думал, что только ему трудно говорить маме неправду.

И все-таки Глеб мужественно скормил купленные кремы Завре, а маме наврал, что деньги потерял. При этом у него был такой несчастный вид, что мама к большому неудовольствию Вовы приголубила Глеба:

— Пустяки, мой мальчик, потерял, и ладно. Не нужно так переживать. Какая все-таки у тебя восприимчивая натура!

Вова просто разрывался между желанием заслужить такую же мамину нежность и пониманием, что лучше уж пусть без нежности, но и без обмана.

Пришла очередь Лиле хитрить, унижаться и жертвовать. Сколько уж лет она коллекционировала пишущие ручки. На дни рождения, на Новый год, 8 Марта, а иногда и Первого сентября она обязательно получала от всех, кто хотел ей сде­лать подарок, пишущие ручки. И каких только ручек у нее не было: и крохотные, как узенький карандаш, и такие боль­шие, что в трех пальцах их и удержать было почти невоз­можно, и деревянные, и пластмассовые, и металлические, и трехцветные, и даже одна семицветная, и с баллончиками, и с золотым пером, и всякие иностранные, и с игрушечной рыб­кой, плавающей в прозрачном кончике ручки, и с розочкой, и даже со звоночком. И вот теперь собрала она свою замеча­тельную коллекцию ручек и пошла ее распродавать в школе. Она даже аукцион устроила в заранее намеченный день:

— Один рубль десять копеек! Один рубль десять копеек — кто даст больше?.. Раз, два... Один рубль сорок копеек, один рубль сорок копеек. Один рубль сорок копеек — раз, один рубль сорок копеек — два, один рубль сорок копеек — три... получите вашу ручку...

Домой Лиля вернулась всего с двумя ручками — японской и с золотым пером. И то за этими ручками обещали прийти.

Ночь она проплакала, вспоминая свою коллекцию, а на дру­гой день отправилась в магазин «Ландыш» за кремами. Неко­торые женщины подходили и говорили: «Дайте «Ладу», «Дай­те «Бархатный», «Дайте «Молочко». И еще много слов мель­кало: «Восторг», «био», «для рук», «после бритья». Это даже обеспокоило Лилю: что же выбрать? У прилавка толпились. Но в конце концов и она протиснулась к прилавку, увидела ^ГРУДУ бумажек с мелкими буквами и принялась их читать одну за другой. Оказывается, кремы-то все были разные: и для увядающей кожи, и для нормальной, и для сухой, и увлаж­няющие, и со всякими веществами, цветами и травами. И «Мо­лочко* тоже было разное: с экстрактом облепихи, например. Ее толкали, шутили: «Девочка, тебе еще рано кремы», «Не мешайте ей — она учится читать», «Девочка, отойди, не мешай взрослым». Но она продолжала изучать бумажки с описанием кремов. Наконец остановилась на тех кремах, на которых было написано «питательный», и на «Молочке» двух сортов.

Лиля принесла домой столько кремов, что братья вздохну­ли с облегчением: теперь, казалось им, можно быть спокой­ными несколько месяцев. Лиля даже маме выделила пару кремов — «от дочери и сыновей», и долго еще все сослуживцы мамы удивлялись, как она сумела воспитать таких вниматель­ных детей.

Однако в конце концов исчезли и эти два выделенных Ли­лей маме крема. Их детеныш оказался прожорливым, и те­перь уже Ивасику и Вове предстояло добывать пропитание Завре. Они решили просить милостыню. Для верности пошли в самый большой универмаг. Вова встал у самого прилавка, а в стороне поставил Ивасика, чтобы тот учился. Вова видел такой фильм и всё сделал по фильму.

— Подайте, ради бога, нищему копеечку, — загнусавил он,

Сначала он сказал это совсем тихо, и на него не обратили

внимания. Вроде и не шумно было в универмаге, а каждый

слышал только соседа. Но у Вовы был сильный голос, и он

крикнул во всю мочь:

— Подайте, Христа ради, нищему копеечку!

Возле него начал толпиться народ.

— Съемки кинофильма, что ли?

— Какие съемки? Мальчик одет по-современному!

— Мальчик, ты что, с ума сошел?

— Вызовите «скорую помощь»!

— Он на спор, да, мальчик?

Сквозь толпу протиснулся милиционер и взял его за руку:

— Пройдем со мной в милицию.

В милиции Вова расплакался, что совсем не входило в его намерения,— он ведь, по его представлениям, был уже совсем взрослым парнем. Все, кто был в это время в комнате милиции, стояли вокруг него.

— Я не для себя, я для мамы. Мы у нее все кремы, ну, забрали — я хотел ей кремы купить. Я потому и стоял, где кремы.

Милиционер за столом опустил ручку, чтобы писать.

— Я никогда больше не буду, честное слово, дяди мили­ционеры. Только маме не сообщайте, а то я сбегу из дому!

— Отпустите его! — распорядился старший.— И смотри, мы тебя запомнили.

Опрометью бросился Вова из милиции. Уже на улице его до­гнал милиционер и дал ему два рубля:

— Купишь маме кремы. И смотри, чтобы больше я такого нищего нигде не видел. Ты же октябренок, правда? Неужели тебе не стыдно?

Немного отбежав от милиции, Вова остановился и огля­делся — где-то наверняка должен был его ждать Ивасик, не мог же он сбежать. Но Ивасика не было. Вова даже вернул­ся к милиции. Ивасика нигде не было. Вова заглянул в уни­вермаг — Ивасика не было и там. «Сбежал, — подумал Вова. — Или...» И он заспешил домой, забыв даже кремы купить. У под­земного перехода послышался ему знакомый голос. Чей-то

смех, а голос, похоже, Ивасика. И в самом деле, между ре­шеткой и тумбой стоял Ивасик, а рядом с ним человек пять парней и девушек.

— Твоей маме нужны кремы? — спрашивал Ивасика весе­лый парень, и попутчики его улыбались. — Сколько же ей нужно кремов?

— Чем больше, тем лучше,— отвечал с полной доверчи­востью Ивасик.

— А почему ей нужно так много кремов? — продолжал расспрашивать веселый парень.

— Для еды, — сказал Ивасик, уже забыв, что просил он деньги на кремы якобы для мамы.

— Подожди, — вмешалась девушка. — Может, ты перепу­тал. Может, маме нужен кондитерский крем?

— Не мешай ему, — попросил веселый парень.

— Так-так, — вмешался его товарищ,— и красивая она, твоя, мама?

— Мама-то? — Он все забывал, что речь идет о маме. — Ну, конечно.

— А какие глаза?

— Ну, разные — их ведь три, — ответил добросовестно Ива­сик, который опять уже думал о Завре.

Вся компания дружно расхохоталась.

— Ребята, мы опаздываем,— сказала девушка.— Давайте мальчику кто сколько может, ему для его красивой мамы кремов нужно много — тем более что она не только мажется кремами, но еще и ест их.

Конечно, это были студенты — нищая и щедрая публика: они выскребли все из карманов. И домой Ивасик и Вова вер­нулись с кремами.