Подкидыш

СПИРАНТО

Завря рос, и громче становился его голос. Впрочем, не го­лос — голоса у него как раз не было. Завря шипел, свистел и скрипел. И, чтобы скрыть его присутствие в доме, теперь постоянно шипели, свистели и скрипели Глеб, Ивасик, Вова и Лиля.

— Что за ужас! — сказала мама.— Папа, что с ними тво­рится? То они побираются, то лгут, то торгуют, а теперь еще и шипят, как змеи. Я этого не вынесу!

«Пусть развиваются»,— хотел сказать папа, но опомнился и обратился к детям:

— Объясните мне, что все это значит!

— Мы записались в кружок, как его... этого... аспиранто, — сказал, запинаясь, Глеб.

— Во-первых, «эсперанто», а не «аспиранто», — сказал, осуждающе качая головой, папа. — Тебе-то, как будущему уче­ному, следовало бы знать. «Эсперанто» — международный язык. Что касается «аспиранто»... А ну-ка возьми, дорогой, энциклопедический словарь и посмотри оба слова.

И, сделав знак братьям и сестре, чтобы они шумели, заглушая Заврю, Глеб поплелся к полке, на которой стоял энцик­лопедический словарь.

— «Эсперанто, — бубнил он, — искусственный... язык... на

лексике... спирант... фрикативный согласный звук. — И вдруг закричал: — Так вот же, этим мы и занимаемся! Щелевые согласные: «С»!, «3»! «Ф»! «X»! Эсперанто — это уже старо, папочка. А вот спиранто — это такой язык, такой язык! Но я тебе о нем после следующего занятия расскажу!

Конечно, в последующие дни Глеб вел себя, как началь­ник. Лиля, Ивасик и Вова шипели, свистели, хрипели, фыр­чали, кормили Заврю, скрывали его, а Глеб сидел себе, обло­жившись книжками о разных языках. Но ведь ему и в самом деле нужно было рассказать папе о том языке, который они вместе с Заврей только что придумали. И младшие терпели — а что еще оставалось им делать!

Зато ровно через неделю Глеб «выдал». Он прочел папе, самому папе, целую лекцию о языках. Не о каких-нибудь там английском, французском или хотя бы даже японском — это, заявил Глеб, обыкновенные голосовые языки. Глеб рассказал о таких языках, про которые, наверное, и папа никогда не слышал. Например, про язык шепота — маленькие черные люди на нем говорят, и еще племя с острова, где выращи­вают знаменитый чай.

— Подумаешь, язык — я тоже могу шепотом! — заявил Вова.

Но Глеб не обратил на замечание Вовы никакого внима­ния. Он ведь был только в самом начале своей лекции о ред­костных языках. О языке жестовом — когда руками разгова­ривают. О языке прикосновений — им говорят меж собой сле­поглухонемые. Есть, сказал он, языки музыкальные — ноты в нем обозначают буквы. Есть языки щелкающие и свистовые. Свистит, например, человек в долине, свистит да и свистит себе. А на горе человек тоже начинает свистеть. Никаких слов на таком расстоянии не услышать, а свист они оба слы­шат прекрасно. Вот, поговорили, и человек внизу вдруг пошел в другую сторону, потому что тот,. с горы, свистом сказал ему: «Не ходи туда — там дорога завалена камнями. Возвра­тись и иди по другой дороге». Или щелкающие языки — на нем бушмены в Африке разговаривают. Папа, если бы даже захотел, не мог бы ничего сказать на таком языке, потомучто мы привыкли говорить на выдохе, а бушмены щелкают на вдохе.

— Прекрасно, мой сын,— сказал прочувствованно папа. — Но зачем это все вам? Не едете же вы с экспедицией в Африку?

— Дело не в Африке, папа,— сказал, покачав головой Глеб.— Дело в том, что если бы у людей не существовал язык жестов, которым говорят друг с другом глухонемые, то мы не смогли бы говорить с обезьянами.

Младшие братья даже рты раскрыли.

— А... зачем нам разговаривать с обезьянами? — расте­рялся даже папа.

Глеб укоризненно взглянул на него:

— Но, папа, уже прошло время, когда смотрели на при­роду и даже на животных как на нечто неодушевленное, ко­торым нечего нам сказать.

— Да-да, — кивнул растерянно папа.

— А потом, пойми, папа, мы ведь не знаем, с какими ино­планетянами встретимся. Возможно, у них будет голосовой аппарат, как у шимпанзе — трубка с постоянным диаметром, так что количество звуков, которые они могут произнести, будет очень ограничено, и тогда, вероятнее всего, они будут пользоваться, скажем, языком жестов. А возможно, их го­лосовой аппарат будет так устроен, что им будет доступнее язык музыки или язык свистов. Древние ящеры, кстати ска­зать, шипели и свистели, и, если бы от них произошли ра­зумные...

— Так, значит... — начал с расширенными глазами Ивасик, но Глеб не дал ему закончить.

— Так что, — сказал Глеб громче, чтобы заглушить воз­можные слова рассеянно-задумчивого Ивасика,— так что, папа, неизвестно еще, на каком языке будут говорить инопла­нетяне...

— Ты, значит, думаешь, — заговорил и Вова, и на этот раз Глеб уже не выдержал и толкнул его с одной стороны, а с другой стороны ткнула Вову Лиля. Хорошо хоть, папа и мама, обескураженные речью Глеба, ничего не заметили.

— В каком же кружке вы занимаетесь своим, э-э... спи- ранто? — спросил, откашлявшись, папа.

— В... в биологическом,— запнувшись, ответил Глеб.

— Все четверо занимаетесь? — спросила тоскливо мама, которой почему-то не нравились шипение и свист.

— Я, я не записался! — не выдержал Вова маминой тоски.

— Пусть развиваются,— сказал обреченно папа.