Подкидыш

СКОЛЬКО МЫ РАЗЛИЧАЕМ БУКВ

К ужину Нина не могла дозваться детей. Они проводили «опыты». Запись вел Вова. Глеб «оформил» его «младшим научным сотрудником» и установил зарплату — двадцать ко­пеек за вечер работы.

Ивасик отсылался в коридор. Глеб задавал условия, Лиля следила за чистотой и объективностью эксперимента.

— Слушай меня внимательно, Завря! — говорил Глеб. — А ты, Вова, подробно записывай, пора бы уже научиться пи­сать быстрее. Итак, Завря, когда войдет Ивасик, скажи ему, чтобы он пошел на кухню и принес оттуда кружку в красный горошек...

— Стоп! — говорила Лиля.— А если Ивасик сделает не то, откуда мы будем знать, не понял он Заврю или Завря ска­зал ему что-то другое? И к тому же, Глеб, ты слишком гром­ко распоряжаешься — если дверь из столовой в коридор от­крыта, Ивасик тебя прекрасно слышит.

Вова по собственной инициативе сходил и проверил: двери были плотно закрыты, а Ивасик сидел в коридоре и там ничего не было слышно за визгом ребятишек, игравших на лестни­це. Однако Ивасик сообщил:

— Да я уже знаю. Завря сказал мне, чтобы я принес с кух­ни эмалированную кружку.

— Ты подслушивал, бррат! — вскричал возмущенный Вова. И бросился в комнату. — Он знает! Он подслушивал.

Ивасик шел следом.

— Я не подслушивал,— сказал он.— Но ведь Завря свистит. А ты сам рассказывал, Глеб,— помнишь? — как человек свистит на горе, а тот, внизу, все слышит.

Лиля пошла в коридор и проверила слова Ивасика — что говорят голосом, из коридора было не слышно, а свист слы­шался резко.

— Мне вообще ваш опыт не нравится,— сказал, хмурясь, Ивасик.— Почему вы не верите мне? Почему не верите Завре? Что мы, жулики, что ли?

— Папа верно говорил, у тебя нет естественнонаучного мышления,— сердился Глеб.— При чем тут жулики? Наука на честное слово не верит! Нужен опыт!

— Ладно, хватит опытов, у меня идея,— сказала Лиля.

— Да подожди ты со своей идеей! Ивасик, сообщай, что

говорит Завря. А ты, Вова, записывай.

— Завря спрашивает, почему вы так кричите.

— Да не выдумывай ты, бррат!

— Вова, пиши!

— Пусть Ивасик уйдет на улицу, там уж за машинами даже свиста не услышишь.

— А вот услышу.

— Давайте проверим, услышит или нет. Это уже будет на­стоящий опыт!

— Ти-хо! — скомандовал Глеб, обрывая гам.— Тихо, что вы, в самом деле, все галдите! Объясни, Ивась, как ты научил­ся понимать Заврю.

— Почем я знаю. Ты же вот тоже научился понимать че­ловечью речь, хотя сначала ничего не понимал.

— Когда это Глеб ничего не понимал? — сказал укориз­ненно Вова.

— Когда был младенцем.

— Ты задаешь сложный вопрос,— сказал важно Глеб.— Мозг растет у младенца и обучается.

Ивасик подумал:

— Может, у меня тоже еще растет мозг?

— У тебя растет, а у меня нет? — обиделся Вова.

— Глеб,— нашелся Ивасик,— а как же мама понимала Во­ву, когда он совсем непонятно говорил?

— А ты — понятно? — опять обиделся Вова.

— Да тихо же! Никакого исследования не дадут провести! Конечно, у мамы мозг уже не растет. Но она понимает, потому что мама.

— А я — друг.

— Мама-завр,— вставил Вова, который все еще обижался.

— Вова, я тебя уволю с младшего сотрудника — от одна морока.

— Ой, как вы надоели мне все,— сказал Вова, но вмешиваться перестал.

— И потом,— продолжил свою мысль Глеб,— Вова же говорил такие же слова, как все русские, только своими бу вами.

— Так и Завря,— кивнул Ивасик.

— Ну-ну! — прикрикнула Лиля.

— Так и Завря,— повторил Ивасик.— Он говорит такие же слова, как и мы,— а откуда ему знать другие слова, правда же? Такие же самые слова только своими буквами...

— Звуками,— поправил старший брат.

— Ну, звуками, только у него звуки не звучат, а свистят и щелкают.

— Все равно звуки, только фрикативные.

Глеб задумался и стал расхаживать по комнате, обдумы­вая что-то. Завря побежал за ним, наклонившись вперед, но при этом заложив ручки за спину, как Глеб. Младшие Гвилизовы расхохотались.

— Что я хочу сказать? — молвил Глеб.— Мы не с того начинаем. Прежде всего на эксперименте надо проверить, ра­зумей ли вообще Завря.

— Может, тебя, Глеб, проверить? — обиделся за своего дру­га Ивасик. — Так и знай, мм с Заврей в твоем опыте участво­вать не будем.

— Не слушай его, Завря, мм сыграем в интересную игру — обратился к самому Завре Глеб. И ни до кого не дошло в пылу споров и мыслей, что Глеб сам обращается к Завре, уве­ренный, что тот его поймет и отзовется и что это и есть самый точный опыт.

Складки на ушах Заври зашевелйлись, он подвинулся бли­же к Глебу, наклонил голову, гребешки на его темени раздви­нулись, и сверкнул третий глаз. Потом Завря поднял голову и уставился своими большими раскосыми глазами на Глеба, а длинный его рот собрался в трубочку и вытянулся впе­ред — так Завря улыбался.

По команде Глеба все, и даже Ивасик, стали стаскивать на середину комнаты чемоданы, ящики, диванные подушки, из которых Глеб соорудил что-то вроде лабиринта, но так, что по­средине была дыра, которую видел Завря.

— Это настоящий эксперимент,— сказал важно Глеб. — Я читал о нем вчера, только с утра забыл.

Младшие выжидательно молчали. Глеб показал Завре тю­бик с его любимым сыром, а потом потихоньку двинулся в дальний край лабиринта и вышел в соседнюю комнату. Зав­ря тут же раздвинул чемоданы и подушки и побежал следом за Глебом в соседнюю комнату.

— Ну и эксперимент, — сказала презрительно Лиля. — Те­перь ты понимаешь, Глеб, кто из вас разумный, а кто нет: ты или Завря. Если бы ты вечно не думал о своих экспери

ментах и законах, ты бы давно заметил, что Ивась играет с Заврей в самые настоящие прятки. А то — подумаешь! — ширма и лабиринт. Квартира-то у нас — хо-хо какой лаби­ринт, а Завря Ивасика не раз находит!

— А если,— сказал задумчиво Вова,— если намотать паклю на обруч, поджечь ее и показать Завре, чтобы он быст­ро прыгнул сквозь горящий круг.

— Еще чего! — возмутился Ивасик.— Ты вот сам прыгни, Вова.

— Да,— сказала Лиля,— собаки прыгают, потому что они умные, а кошки нет — у них не хватает извилин.

— Собаки прыгают от любви,— сказал задумчиво Ива­сик. — А кошки гордые — они прыгать не станут.

— Вот и давайте проверим,— стоял на своем Вова,— гор­дый Завря или нет.

— Только бессовестные люди проверяют на опытах лю­бовь, — сказал убежденно Ивасик.

— Ну, так будем опыт делать? — спросил невозмутимо Вова, и тогда Ивасик не выдержал и дал ему затрещину. Вова заорал во все горло, Глеб растащил братьев, а Лиля даже не обратила внимания.

— Замолчите, надоели,— сказала она.— Ивась, лучше по­моги мне. Завря, иди сюда, Завря. Завренька, назови себя, скажи: «Завря».

Завря свистнул и фыркнул.

— Он сказал,— подтвердил Ивасик.

— Скажи: «Иди».

Завря щелкнул.

— Скажи: «Идите».

Завря щелкнул и свистнул.

— Скажи: «Принесите чашку».

Завря фыркнул, щелкнул, свистнул и полусвистнул-полущелкнул, а потом пошипел.

Вова сидел, подперев щеку кулаком.

— И ты все это понимаешь? — спросил он недоверчиво Ивасика.

— А кто же его поймет, если не я? — достойно ответил Ивасик.

Что же у Заври — четыре только звука? — нетерпеливо спросила Лиля.

— Да нет, это только кажется, что четыре,— отозвался Ивасик. — Завря же по-разному свистит, щелкает, фыркает, шипит и скрипит. Ну вот «с» и «з» не различишь, конечно. А вот «д» и «т» — по-разному. — Ивасик попробовал воспро­извести звуки Заври.

— Ничего у тебя не получается,— злорадно сказал Вова.

— Я, конечно, говорить, как Завря, не могу. Но уже раз­личаю, как он говорит. Вот вы попробуйте без голоса говорить буквы — может, и вы поймете.

— Естественно, — подтвердил Глеб,— мы различаем столь­ко букв, сколько умеем говорить. Кто из вас скажет, сколько в русском алфавите согласных?

Все молчали растерянно.

— Что ли, двадцать? — молвил нерешительно Вова.

— Возможно, — откликнулся небрежно Глеб. — А в кабар­динском языке аж восемьдесят. И мы их не различаем, по­тому что не говорим.

— Ты умный, — сказал сокрушенно Вова.

— Он скоро станет такой умный, как Густав Иванович, — съязвила Лиля. — А вообще-то мы все остолопы, кроме Ива- сика. Столько времени щелкать и свистеть, чтобы скрыть Зав- рины звуки, и ни-че-гошеньки не понять, не научиться за столько времени! Вот тебе, Глеб, и «спиранто»! Ты же у нас такой ученый, такой умный-преумный, а тоже ничего не со­образил!

— Я был занят происхождением Заври, — обиделся Глеб. — Я изучал морфологические особенности его строения!

— А! — махнула пренебрежительно Лиля и бросилась к окну, будто именно там надеялась что-то найти. — Нет, я буду не я, — обернулась от окна и хлопнула себя ладонью в тощенькую грудь Лиля, — уж я буду не я, но научусь гово­рить по-завриному!

«Кому же и научиться, как не ей», — подумал каждый из братьев. Уж если она даже раздваиваться умела, то она могла и не говорить «я буду не я» — это-то как раз для нее проще

простого. А уж что она скорее разучится говорить по-чело­вечьи, чем не научится языку Заври, в этом не усомнился бы ни один человек, знающий Лилю Гвилизову.