Похититель жизней

6 Бойфренд

Они подождали, пока команда криминалистов вернется в резиденцию Бартлеттов. Несколько из новоприбывших уставились на Тесс. Та вежливо улыбалась, делая вид, что не понимает, чем раздосадованы копы. Она попросила криминалистов обследовать все двери на предмет следов взлома, осмотреть подоконники, обойти задний двор с увеличительным стеклом. Один из техников, молодой парень с забавной прической, как у героев мультиков — ранняя лысина соседствовала с непокорным клоком жестких курчавых волос, — проявил неподдельный интерес.

— Так, говорите, кто-то сюда проник? — недоверчиво спросил он, указывая на камеры видеонаблюдения.

Тесс кивнула:

— Причем все были дома, и никто ничего не заметил.

Криминалист присвистнул.

— Ладно, если он оставил какой-нибудь след, мы его найдем.

Тесс улыбнулась. Энтузиазм парня, его приверженность своему делу и любопытство пришлись ей по нраву. Но, к сожалению, сама она не надеялась на какие-либо следы. Такой собранный и хладнокровный взломщик вряд ли станет баловать судебную экспертизу.

Она поглядела на Мичовски. Они с Фраделлой вели с Бартлеттом какой-то неспешный разговор, причем так тихо, что Тесс, стоявшей возле полицейской машины, не удалось разобрать ни слова. Вскоре копы по очереди пожали адвокату руку и направились к «Форду Эксплореру» без раскраски и сирен.

— Ну и что вы там обсуждали? — спросила Тесс, как только они тронулись.

— Спросили у Бартлетта, насколько нормальной показалась ему реакция Кристины на это сообщение.

Тесс нахмурилась. А ведь и вправду интересная мысль. Адвокат сказал, что его дочь была необычно спокойной, собранной и не плакала. Обычно женщины, получив психологический удар такой силы, ведут себя иначе.

— И?..

— Скажи он, что она рыдала, кричала, упала в обморок или, ну, знаешь, устроила сцену, — ответил Фраделла, — никто бы не удивился.

— Раскинув мозгами, — заключил Мичовски, поворачивая на автостраду, — Бартлетт признал странность поведения Кристины. Думаю, вчера он и сам был слишком шокирован, чтобы понять это.

— Вы предполагаете, что она знала об этих фотографиях? — уточнила Тесс.

— Допускаю такую возможность, — подтвердил Фраделла.

— А если знала, то могла кому-нибудь рассказать, — развила мысль Тесс. — Хотя такое не расскажешь первому встречному. Возможно, кто-нибудь из близких заметил, что с ней что-то не так. Когда ее парень должен вернуться?

Фраделла пролистал свои записи.

— Бартлетты сказали, сегодня после полудня. Он уже должен быть дома. Западный Палм-Бич, недалеко от Сити Плейс.

— Гэри, может…

— Конечно, — коп уже поворачивал на съезд.

— А вы не хотите сначала изучить фотографии? — спросил Фраделла, устроившийся на заднем сиденье. Чтобы поддерживать разговор, он временами высовывал голову между передними креслами. — Думаю, нам удастся определить, когда они были сделаны.

— Сначала я хочу увидеть реакцию бойфренда Кристины на сообщение о ее смерти, — пояснила Тесс. — Окно возможностей скоро закроется. Фото разошлись по сети, и уже через какие-то часы, может, минуты, появятся во всех таблоидах.

— Вправе ли мы затребовать запрет на разглашение в интересах следствия или что-то вроде этого? — протянул Фраделла, и интонация выдала его чувства.

Они мало что могли, но просьба Бартлетта сберечь честь его дочери врезалась в память всем троим.

— Безнадежное предприятие, но все же справлюсь в Ассоциации по борьбе с порнографией, — ответила Уиннет. — Невозможно запретить журналистам освещать смерть знаменитости. Невозможно, и точка: они тут же вспомнят о Первой поправке[4]. Единственное и очень редкое исключение — когда дело касается национальной безопасности. И это явно не наш случай.

— Но они же поспособствуют злоумышленнику в распространении результатов его преступления, нет?

— Медиа не будут перепечатывать фото, конечно, но нам не предотвратить ни упоминаний о них в новостях, ни рассуждений, как публикация повлияла на жертву и как она связана с самоубийством. А люди продолжат начатое, просто найдя фото по запросу в Интернете. Такова жизнь, Тодд, но я попытаюсь что-то сделать. Попытка не пытка, правда ведь?

Она открыла ноутбук и начала набирать письмо в Ассоциацию. Но когда Тесс поняла, что у нее нет номера дела, ее тонкие пальцы зависли над клавиатурой. Она не имела никакого формального отношения к расследованию суицида, и ей нужно было уладить бумажную сторону вопроса, прежде чем это станет проблемой.

Они припарковались перед одной из многоэтажек на авеню Лэйквью и через минуту звонили в дверь апартаментов на семнадцатом этаже.

Когда им открыли, Тесс узнала мужчину с фото в рамке на ночном столике Кристины. Но через мгновение поняла, что Пат Галлахер сам на себя не очень-то и похож. Изможденный вид, бледное лицо, впалые глаза. Легкий тремор в пальцах. Он выглядел так, будто ужасно встревожен, но волнуется за себя, а не за кого-то. Напуган до смерти. Только что вернулся из поездки, чемодан на колесиках стоит в прихожей. Галстук ослаблен, но обувь еще на ногах.

— Пат Галлахер? — Тодд показал свой значок. — Детективы Фраделла и Мичовски, полиция округа Палм-Бич. Можем мы войти?

Пат отступил, освободив проход, и закрыл за ними дверь.

— Вас трое, — неуверенно пробормотал он. — Обычно двое. А вы?.. — посмотрел он на Тесс.

Она достала удостоверение:

— Специальный агент Уиннет, ФБР.

— Ага… — Пат прислонился к стене и больше ничего не произнес. Видимо, был настолько выбит из колеи, что решил просто ждать, что будет дальше.

— У нас плохие новости, мистер Галлахер, — сказала Тесс. — Кристина Бартлетт, ваша невеста, погибла минувшей ночью.

Пат открыл рот, и кровь отхлынула от его лица. Он дошел до дивана, тяжело опустился на него и скрестил трясущиеся руки на животе.

— Что случилось? — произнес он одними губами.

— Она покончила с собой, мистер Галлахер.

— О господи… — он прикрыл рот руками. — Я не думал… Клянусь, я не знал, что она…

Он замолчал на полуслове. Но то, что успело сорваться с его уст, показалось Тесс по меньшей мере неожиданным.

— С ней происходило в последнее время что-либо, что могло бы объяснить ее поступок? — спросила она, надеясь, что он все же поделится информацией.

Галлахер покачал головой, не отрывая рук от лица.

— Нет, я не знаю… — начал он, но, поглядев на специального агента, сказал: — Я до вчерашней ночи не знал, что что-то происходит.

— И что случилось вчера ночью? — поторопил его Мичовски.

— Я поехал в Нью-Йорк, чтобы подписать договор. Она позвонила мне после полуночи и… — он запнулся. — Наверное, вы в курсе насчет фотографий?

— Она рассказала вам о фото? — переспросила Тесс.

— Да, вчера ночью.

— Что именно она говорила, мистер Галлахер?

Пат помрачнел и потупил глаза, собираясь с мыслями.

— Что кто-то прислал ей ссылку. И что понятия не имеет, когда ее сфотографировали в таком виде. Она была… потрясена.

— Мисс Бартлетт плакала? — спросил Фраделла.

— Нет, сначала нет. Она умоляла меня поменять билет и вернуться домой ближайшим рейсом, не оставлять ее одну.

— Но вы, очевидно, не сделали этого, — сухо произнесла Тесс, не скрывая осуждения.

— Нет, я… я порвал с ней, — сказал он, запинаясь, едва слышным шепотом.

«Что за редкостное отродье! Девчонка должна была с ума сойти от отчаяния», — промелькнуло в голове Тесс. Она сделала глубокий вдох, усилием воли уняла гнев и невинно осведомилась:

— Почему? Что-то произошло?

— Вы не представляете, как это работает, — ответил Галлахер, стараясь не смотреть ни на кого из посетителей. — Если фото вроде этих попали в Интернет, их уже нельзя удалить, нельзя ничего исправить. Что особенно скверно, если человек знаменит. Это катастрофа. Сейчас снимки появились на миллионах экранов, и их будут загружать в сеть снова и снова.

— Значит, вы хотели дистанцироваться, спасти свою репутацию, свою карьеру, — Тесс сымитировала понимание, стремясь вытянуть из него каждую кроху информации.

— Видите ли, у меня не было выбора, — ответил Галлахер уже чуть более уверенно. — Даже связь с ней в прошлом способна разрушить мою репутацию, мою карьеру, причем уже сейчас. Это разбило мне сердце, но что оставалось?

Тесс вновь сделала глубокий вдох, успокаивая себя. Сердце? О чем это он?

— В истории звонков сохранился сорокасемиминутный разговор с вами где-то после полуночи и несколько вызовов после этого, на которые вы не ответили, — нарушил молчание Фраделла. — Потрудитесь объяснить?

Галлахер взглянул на него и вновь опустил глаза.

— Да что объяснять.

— Ну да, — протянула Тесс, напоминая себе, насколько бессмысленно и даже опасно говорить этому мужчине, что она о нем думает. И вместо этого спросила:

— Не припомните ли кого-нибудь, кто хотел бы навредить Кристине? Ревнивые бывшие, неудачливые коллеги?

— Это беспощадная индустрия, — ответил Пат. — И потому-то модели пользуются услугами агентов. Меж собой они особо не контачат. Конечно, недолюбливают друг друга, но никто не враждует всерьез. И никаких бывших: наш роман длился три года.

— С кем она еще могла разговаривать? С близкими подругами, например?

— Она мало с кем общалась. Работала постоянно, а когда не была на съемках или выездах, проводила время со мной, — отвечал Пат, обретая все больше уверенности с каждым словом. Чувство вины не продлилось долго. Тесс засомневалось, было ли оно непритворным с самого начала разговора. — Есть одна девчонка, Алфеа Суэйн, но она скорее мотылек.

— Мотылек? — переспросил Мичовски, ставя на полку тяжелый стеклянный кристалл с плашечкой «Риелтор года».

— Ну знаете, она прилетела на огонек славы, все время ходит с Кристиной на модные вечеринки, прибирает к рукам ненужную одежду со съемок, — пояснил Галлахер. — Не подруга, а так. Кристина понимает, что собой представляет Алфеа, но ей плевать. Ей нравится ее компания. Нравилась, — уточнил Пат, даже не запнувшись, — но вряд ли она доверила бы Алфее что-то серьезное. Во всяком случае, уж точно не стала бы обсуждать с ней эти фото. Нет, никто ничего не знал. Даже сама Кристина.

— С ней все было в порядке в последнее время? — спросил Фраделла, медленно направляясь к книжной полке. Мичовски что-то хотел ему показать так, чтобы не привлечь внимания Галлахера.

— Да все как обычно, — ответил тот. — Чувствовалось, что она устает, но не более того. У нее были тяжелые съемки в Токио на прошлой неделе, а на следующий день она полетела в Буэнос-Айрес. Что за жизнь… — произнес он с ноткой зависти в голосе.

А потом встал и указал на дверь:

— Если у вас больше нет вопросов…

— Мы с вами свяжемся, мистер Галлахер, — процедила Тесс сквозь зубы.

Они молчали, спускаясь на лифте с верхнего этажа. Но едва сев в «Эксплорер», специальный агент Уиннет повернулась к Мичовски:

— Ну, давай, колись, что вы там увидели? Вы вдвоем что-то разглядывали.

— Фотографии, — ответил Мичовски. — У этого ублюдка десятки фотографий с какими-то красотками, и он держит их в открытую на книжной полке. Кристина наверняка обожала их, — продолжил коп с кривой ухмылкой. — Моя жена сожгла бы любую фотку со мной и другой женщиной, если б увидела.

— Ну и кастрировала б тебя, — захохотал Фраделла, — просто на всякий пожарный!

— Это точно, — пробормотал Мичовски. — Будь Кристина жива, я посоветовал бы ей держаться от этого типа подальше.

— И был бы прав, — поддакнула Тесс. — Но у нас по-прежнему нет ничего! Галлахер не имеет к этому никакого отношения, как бы мне ни хотелось упечь его за решетку. Он бессердечный эгоист и ничтожество, но это, к сожалению, не наказуемо.

Они какое-то время ехали молча по направлению к отделу полиции. Тесс уже не могла думать о прекрасном дне, голубом небе и ласковых лучах солнца. Ее мысли занимал убийца Кристины. Как же он проник в дом? Самый дерзкий несуб, которого она встречала в своей практике. Такая самоуверенность никогда ничего хорошего не несет.

— Док Рицца подтвердил, что это суицид, — нарушил молчание Фраделла, просмотрев почту в своем телефоне. — Ничего нового. Правда, анализ токсинов еще в процессе.

— Я удивлен, что мы еще не закрыли дело, — сказал Мичовски. — Поскольку это не убийство…

— Черта лысого не убийство! — прошипела Тесс. — Мы уже это обсуждали!

— Да, обсуждали! — Мичовски в знак примирения воздел руки. — Но правила говорят, что…

— Дело об убийстве можно завести, несмотря ни на какие правила, и ты знаешь об этом. Девушку убили, причем настолько же эффективно, как если бы выстрелили ей прямо в лоб.

— Окружной прокурор опротестует решение.

— Да мне насрать на прокурора! — почти прокричала она. — Я хочу, чтобы этот ублюдок заплатил за то, что сделал.