Похититель жизней

8 Я смотрю

Я смотрю, как она спит.

Здесь темно, лишь слабый свет полной луны, просачивающийся сквозь закрытые жалюзи, оставляет легкие серебристые полосы на стене. Ночник, включенный возле двери, освещает полумесяцем кусок толстого ковра у изножья кровати и ее тапочки, которые она сбросила легким движением, перед тем как улечься на мягкие простыни.

Здесь тихо, такая тишина, что я слышу ее дыхание. Она выглядит умиротворенной, ей не знакомы ночные кошмары. Они терзают не всех. Лишь несчастных, чье темное прошлое отзывается страхом и болью, горем и скорбью. А как же она? В ее снах нет чудовищ. Не было до сих пор.

Здесь спокойно. Все замерло в неподвижности. Лишь ее груди поднимаются и опускаются, когда она дышит, отчего футболка колышется с еле заметным шорохом. Этот звук повторяется и гипнотизирует, будто шорох морских волн, омывающих песчаный пляж вдалеке. Я стою, прислонившись к стене, под прикрытием теней, и слежу, как воздух наполняет ее легкие и выходит наружу, выполнив свое предназначение. Ее дыхание — как мелодия, такая нежная и тихая, что ее едва можно распознать, но она запоминается, она так же реальна, как подпись или отпечатки пальцев. Я смогу узнать эту мелодию всегда.

Она не чувствует опасности. Она отодвинула одеяло, и прекрасная стройная ножка легла поверх простыней, где прохладный воздух свободно касается теплой кожи. Она совершенно не осознает, кто она такая, и сбросила все дневные маски самоуверенности. Когда она спит, то и впрямь становится собой, а не кем-то, кем, как думает, должна быть.

Я наслаждаюсь видом ее тела, испытывая мучительную ненависть к футболке, которую она надела, бесформенному куску бесполезного хлопка, не прибавляющему к ее красе ничего. Он скрывает от глаз, кто она, кто же она на самом деле. Отчего какие-то части нашего тела должны оставаться скрытыми, неужели они менее хороши, чем остальные? Кто это решил, и почему все подчиняются этому решению? Проклятая футболка скрывает ее красоту, не дает миру узреть ее такой, какой она заслуживает быть. Мой взгляд следует за изгибами ее тела, упирается в несчастные красные трусики, которые она натянула после душа. Еще один бесполезный кусок ткани у меня на пути.

Не беспокойся, моя краса, скоро я покажу всему миру, какая ты, какова ты в действительности. Я тебя освобожу.