"Фантастика 2022 - 8". Компиляция. Книги 1-13_4

37

Планета Новая Земля, окрестности базы Тиньши, день смерти Насти

К катеру «Артем» подкатил с шиком – на вездеходе. Разорвав мощными фарами темноту уже наступившей ночи, шестиколесная машина пронеслась в считанных метрах от притаившейся в высокой траве Насти, резко развернулась, взрыв шинами землю, и замерла почти у самого трапа. Водительская дверца распахнулась, и сеятель выбрался из кабины. Выглядел «Борисов» усталым, словно двадцать семь раз подряд преодолел путь от Тиньши на своих двоих, да еще и с тяжелой ношей.

Журова поднялась из своего укрытия. Сама она пришла заранее – почти за полчаса до заката, «Артем» же к заявленному «Дилей» сроку опоздал – на те же полчаса: бродячий лес, с трех из четырех сторон обступивший катер, уже начал свой ночной забег. В какой-то момент Настя даже было решила, что «деревце» ошиблось – это в лучшем случае – и сеятель не явится. Попробовала позвать «Дилю», но та не откликнулась. Не услышала? Проигнорировала? «Но про Тинг-то она правду сказала», – попыталась успокоить себя Журова.

В коридор к китаянке Настя все-таки заглянула – не выдержала. Улучила момент, когда «Борисова» не было в Тиньши – утром тот наведывался на катер проверить показания индикаторов – и пошла. Тинг и в самом деле оказалась мертва, ее тело – «не совсем человеческое» – уже начало разлагаться. Зрелище это, даже через стену, было весьма отталкивающее, и Журова поспешила покинуть запретный коридор.

Но если «Диля» не соврала насчет Тинг, значило ли это, что она честна и во всем прочем? Олега же Чужая не считает зазорным обманывать, сговариваясь за его спиной с Настей? Что мешает «яблоньке» подсунуть червивый плод и ей? А даже если «Диля» и правдива, чего, побери ее Неназываемый, она ждет от Насти сейчас? Допустим, «Борисов» придет – и что ей делать? Могла бы хоть намекнуть…

Последний вопрос был особенно актуален теперь, когда «Артем» наконец появился.

– О, ты? – без особого удивления в голосе проговорил он, заметив Журову у катера. – Что ты здесь делаешь?

– Вопрос в том, что ты здесь делаешь! – парировала Настя.

– Намереваюсь наконец покинуть эту мерзкую планету, – и не подумал юлить сеятель. – Я искал тебя в Тиньши, собирался предупредить: время вышло. Если хочешь, можешь составить мне компанию, но при прочих равных я бы все же попросил тебя задержаться и в последний раз попытать утром счастья с Тимуром. Собственно, был уверен, что так ты и поступишь, поэтому и решился уехать, не переговорив…

– А что с Тинг? – невинным тоном поинтересовалась Журова. – Даже если у меня все получится с Тимуром – нас с ним будет только двое отступников. А нужно три!

– Тинг, увы, вне игры, – развел руками «Борисов». – Я был у нее перед самым уходом из Тиньши. Попытался надавить, она на меня набросилась… В общем, пришлось ее убить. Я когда еще предупреждал, что этим может закончиться! Так и вышло. Мне жаль. Но не все упирается в Тинг! – возвысив голос, выпалил он. – У меня… У меня есть информация, что нашелся третий отступник! Точнее, пока второй… Я только сегодня узнал, проверяя эфир!

– Вот как? – подняла брови Настя. – И кто же это?

– Точно не скажу… Вроде бы, Джулия Форд. Не уверен. Сведения через шестой хвост. Но кто-то точно есть! – горячо заверил «Артем». – Так что теперь Тимур – ключ ко всему! Выдерни его из страты – и жнецы не посмеют причинить тебе вреда. А я вернусь – уже с антидотом.

– Точно вернешься? – прищурилась она.

– Разумеется! – шагнув к задней дверце вездехода, сеятель распахнул ее и сунул обе руки в салон. – Какие могут быть сомнения? Вознаграждение тебе обещано – значит, ты его получишь… – он потянул из машины на себя что-то явно громоздкое. – В цивилизованном обществе свои долги принято платить… – «Борисов» отступил назад, и из недр вездехода величаво выплыла… детская коляска.

– Э, а это у тебя что еще такое? – нахмурилась Журова.

– Не бери в голову, – небрежно отмахнулся «Артем». – Багаж.

– Что там? – повысив тон, задала вопрос Настя, делая шаг вперед. – Или… кто?!

– Сказал же: не твое дело! – отрезал сеятель, как бы невзначай вставая между Настей и коляской.

– А мне кажется, мое! – рявкнула Журова, выхватывая из-под полы «ковчеговской» куртки пистолет и направляя его на собеседника. – Отвечай!

– Я же предостерегал: трижды подумай, прежде чем сделать так снова! – сокрушенно покачал головой «Борисов».

– Считай, что я подумала трижды три раза. Что в коляске?

– Хорошо, я отвечу, – пожал плечами «Артем». – Вот это – Андрюша, – в руках у него появился спящий (или парализованный?!) младенец. – А вот это, по-моему, Диля, – второй малыш присоединился в объятиях сеятеля к первому. – Или наоборот: не знаю, я их не различаю – лень. Это все, кстати, к вопросу о долгах, которые положено возвращать. На нас висит один – забыла? За Машу. Не только на мне – но и на тебе тоже! А заплатить придется с немалой лихвой – с учетом просрочки. Но, думаю, двух человеческих детенышей как раз должно хватить. Так что вот что это такое: расплата за твою глупость! Не вынуди ты меня тогда на Свадебной нарушить условия сделки – не пришлось бы сейчас переживать!

– Вообще никаких переживаний, – сухо бросила Настя. – Положи детей обратно в коляску, – указала она направление стволом пистолета, – и верни ее в вездеход. Сам можешь лететь, куда хочешь, но взять с собой малышей я тебе не позволю!

– Неужели? – ничуть не смутившись, усмехнулся «Борисов». – А что ты сделаешь, если я вдруг не послушаюсь? Выстрелишь в меня? Куда, в голову? – правой рукой он поднял ребенка, прикрыв им свое лицо. – Или в грудь? – загородился он вторым младенцем. – Других по-настоящему уязвимых мест у этого тела нет! Хочешь стрелять – стреляй! Восемь шансов из девяти, что попадешь в одного из столь милых тебе человеческих деток! Так что лучше опусти пистолет – и я, так и быть, прощу тебя – в последний раз. После еще сама будешь мне благодарна – в конце концов, я не только свой, но и твой долг закрываю!

– Положи детей в коляску! – холодно процедила Журова.

– А то что? – хмыкнул «Артем», медленно пятясь к катеру.

– Стой!

– Счастливо оставаться! – «Борисов» был уже на трапе. – А за детенышей не переживай! Я еще про Машу говорил: житье их у коллекционеров ждет далеко не самое скверное! По меркам землян, завидное, можно сказать, житье! – он почти уперся спиной в люк, и тот начал медленно открываться.

– Стой! – отчаянно прокричала Настя. – Стой… сеятель!

– Что? – вздрогнув, изменился в лице «Артем».

– Стой, сеятель! – четко повторила Журова.

– И… Как ты поняла? – разом сделавшись мрачнее тучи, выговорил «Борисов».

– Ты недооцениваешь мои силы! – заставила дрожащие губы сложиться в ехидную улыбку Настя.

– Пожалуй… – «Артем» неуверенно оглянулся в темноту люка.

– Даже не думай, – покачала головой Журова, угадав его намерения. – Мы у самой границы зоны, закрытой для полетов. Прежде, чем катер сдвинется с места, я отступлю в нее. Попробуешь меня преследовать – засветишься, и карантинные спутники – ты сам мне о них рассказывал – блокируют катер! Меня, может, и придавишь – но сам уже не взлетишь!

– Тут ты права, – пробормотал «Борисов», снова поворачиваясь лицом к Насте. – Что ж, придется по-старинке, – он принялся медленно спускаться по трапу. – Как раз размялся в Тиньши…

По спине у Журовой пробежал холодок.

– Еще не поздно разойтись полюбовно, – сглотнув, проговорила она. – Оставь детей – и улетай! Я тебя не выдам! По старой памяти…

– Нет, – мотнул головой «Артем». – К сожалению, поздно. Приближенные начнут расследование, захочешь ты того или нет – расскажешь им все, что знаешь. Рисковать я не имею права.

По-прежнему прикрываясь парой малышей, «Борисов» вразвалочку сошел на траву, на секунду остановился, словно задумавшись – и ринулся в атаку.

Грянул выстрел. Метилась Настя в незащищенную ногу сеятеля, но та уже начала трансформироваться, и попала пуля в цель или нет, Журова так и не поняла. Она успела надавить на спуск еще раз – машинально вздернув ствол чуть выше, но противника не остановило и это. Мгновение – и пистолет был выбит из Настиной руки, а сама она оказалась на спине, распластанная и придавленная к земле скинувшим личину монстром. Кончик чешуйчатого хвоста мелькнул мимо глаз Журовой – и в следующий миг штопором вкрутился ей между губ, рвя их в клочья и круша зубы.

– Иглу придется вонзить прямо в сердце, минуя кожу и мясо, – услышала Настя нарочито ровный голос «Борисова». – Не так просто, как с обычным человеком – ну а что делать…

Журова затрепыхалась, как выброшенная на берег рыбешка, но хвост сеятеля уже добрался через рот до ее горла, наглухо закупорив его и лишив Настю даже возможности кричать.

– Напрасно сопротивляешься – все кончено! Печально, но, увы, ожидаемо! – как ни в чем не бывало разглагольствовал «Артем». – Глупый, глупый трутень…

Что-то оглушительно громыхнуло, и сеятель умолк на полуслове. Хватка его ослабла, и, рывком высвободив руки, Настя вцепилась ими в хвост и выдернула его из себя, словно тугую пробку из бутыли. Еще раз громыхнуло – и, окончательно оставив свою жертву, монстр грузно завалился на бок.

Жадно хватая ртом обжигающий глотку воздух, Журова села, непонимающе оглядываясь: в трех шагах от нее с Настиным пистолетом в вытянутой вперед руке стояла Маша. За спиной стриженой переминались с ноги на ногу Гера и Лена, оба с кривыми ятаганами наизготовку.

– Мы… мы же успели, да? – запинаясь, выговорила девочка. Лицо ее было бледным, как жгутик «Дили».

«Похоже на то», – собиралась пробормотать Журова, но издать смогла лишь невнятное клокотание, едва не потеряв сознание от боли.

– Он вокруг злого леса ехал, – почему-то приободрившись, пояснила Маша и кивнула на неподвижное тело сеятеля на траве. – А мы пешком, но напрямик. Деревья перед нами расступились, как она и обещала! Чуть не заблудились в темноте, но потом увидели свет от фар…

– С тобой все в порядке? – сделав шаг вперед, участливо поинтересовался у Насти Гера.

Помедлив, Журова кивнула.

Присмотревшись к ее лицу, юноша лишь покачал головой и поспешил отвести взгляд в сторону.

– Дерево говорило, что здесь еще кто-то будет, – вернула себе инициативу стриженая. – Правда, не уточнила кто…

«Дети!» – молнией пронеслось в голове у Насти.

Повалившись на бок и кое-как перекатившись на четвереньки, она с трудом поднялась на ноги, огляделась вокруг. Первый малыш лежал в траве в двух шагах от нее. Нагнувшись, Журова аккуратно – в первую очередь чтобы не упасть самой – подняла ребенка. Это была Диля. Кожа малышки была твердой, как камень – именно так действует на человека парализующий состав, коим славятся хвосты монстров с двадцать третьей по тридцатую – или тридцать первую, она не помнила точно – касту. Взрослого человека укол вырубает на несколько часов – без каких-либо неблагоприятных последствий в дальнейшем, а вот для ребенка, особенно при неверной дозировке, может быть смертельно опасен… Настя прижала малышку к груди, чутко прислушалась к ее ровному дыханию. Нет, с Дилей, похоже, все было в порядке. Обошлось…

– Тут еще один! – с палочкой хемилюминесцентного фонаря в руке склонился к траве Гера. – Ой, что это с ним?! Словно статуя мраморная! О, черт, да он ранен!..

Юноша поднял ребенка, Настя метнулась к нему и обмерла: ножки малыша были бурыми от залившей ползунки крови. Бедро, где тело, видимо, и задела шальная пуля, вовсе почернело.

– Это не я! – в ужасе вскрикнула Маша, роняя – или даже бросая – пистолет. – Я оба раза в Чужого попала! Честное слово!

Сунув в руки стриженой Дилю, Журова выхватила у Геры Андрюшу. Полученная ребенком рана едва ли была смертельно опасной даже для такого малыша, но мальчик был едва жив – это она поняла сразу. Дышал младенец хрипло и сбивчиво, стук сердца почти не прослушивался, глаза закатились под веки…

– Его бы в медотсек, нет? – впервые подала голос Лена.

Точно! Медотсек! Настя судорожно закивала. Еще можно успеть!

– Так берите вездеход и везите! – распорядился Гера.

– А ты? – повернулась к нему Маша.

– Мне тут нужно еще кое-что закончить, – кивнул юноша на тело монстра. – Обойдетесь же там без меня?

Настя в этот момент уже бежала к шестиколесной машине.

Править вездеходом взялась Лена. Маша с Дилей на руках заняла место рядом с водителем, Настя с Андрюшей притулилась сзади. Жизнь из малыша уходила с каждой секундой – даже Журова, чувствовавшая механизмы куда лучше организмов, это ясно понимала. Медотсек бы тут, безусловно, помог, но до него было слишком далеко. Слишком долго.

Лена гнала машину, как безумная, но она была всего лишь человеком. В гонке с самой смертью ей было не победить.

Настя человеком не была, и сразиться с Костлявой предстояло ей.

Вездеход не пролетел еще и половины расстояния до Тиньши, когда сердечко мальчика на руках Журовой начало обратный отсчет. Девять… Восемь… Семь… Шесть…

– Нет! – почти отчетливо произнесла Настя разбитым ртом и что было сил прижала малыша к груди. «Нет! – голос отнимал слишком много так необходимых ей сейчас сил. – Нет! Не умирай! Живи! Живи!»

Почти видимая глазу голубая искра сорвалась с ее истерзанных губ и устремилась к малышу. За первой последовала вторая, потом третья… И с каждой следующей из них все ниже и ниже клонилась Настина голова…

«Живи… Живи… Живи, человечек!»

Судорожно втянув ротиком воздух, маленький человек Андрюша заорал во весь свой богатырский двухмесячный голос. Все еще прижимавшее мальчика к себе оцепеневшими руками мертвое тело, когда-то тоже принадлежавшее человеку – некой Насте Журовой – беззвучно повалилось с сиденья на пол вездехода.