Развод. Горькая правда

24. Явление народу

Прижимая телефон к уху бешено взбиваю крем венчиком. Наверное, здесь водится и что-то современное, типо кухонного комбайна, но я не нашла. Некогда.

Два часа я обзваниваю всех своих знакомых в поисках подходящей няни для Саши. Мне нужна эта работа! Мне нужен этот аванс!

Я обсуждаю детей и мужей, слушаю последние сплетни для того, чтобы рассказать душещипательную историю про моего племянника, которого не с кем оставить на несколько дней.

И все это одновременно с приготовлением нехитрого обеда из обнаруженных продуктов — всего лишь салат — естественно, без сельдерея, картофельная запеканка и свежий компот из замороженных фруктов. Из духовки уже доносится аромат коржей для торта.

Впереди меня ждёт несколько несложных закусок, пирожки и запечёная форель. У Золушки было попроще с заданиями. И она не была беременна.

Рукавом вытираю вспотевший лоб, телефон уже горячий от разговоров и неприятно липнет к уху.

— Да, Вика. Конечно, приводи племяша. Арсению моему скучно одному, хоть поиграют вместе. Они же ровесники.

— Что? — голова настолько кругом, что я не сразу понимаю, что моя институтская подруга, кажется, согласилась.

— Приводи, говорю. Ты же помнишь, где я живу? Недалеко от тебя. Заходите с Глебом, буду рада…

— О, спасибо тебе! — Радостно обрываю подругу на полуслове. — Так выручила. Завтра рано утром мы будем у тебя…

Подруга ещё что-то тараторит, но я отбиваю звонок, ставлю посуду с кремом на стол и с облегчением откидываюсь на мягкую спинку стула. Не очень вежливо, но я потом всё исправлю. Я отблагодарю так, как ей и не снилось. Сейчас, главное, встать на ноги. Самая сложная проблема решена.

Телефон настойчиво брякает снова. Смотрю на экран и морщусь, увидев, что звонок из больницы. Тяну руку, и тут же отдёргиваю.

Это тяжело и больно ощущать свою беспомощность. Слушать слова врача о том, как важен каждый день… Устав меня ждать, телефон замолкает и сразу же вновь взрывается трелью.

— Вика, звонят, — Саша, поднимая голову над кухонной доской. Я поручила ему резать орехи для торта, и он со всей ответственностью подошел к делу. Ну а то, что ингредиенты у него иногда падают на пол — так мы об том никому и не скажем.

— Да, малыш, не хочу отвечать.

— А кто это?

— Из больницы.

— Ты что, возьми скорее, — возбужденно кричит Саша, — вдруг с папой что-то!

Точно! Мне становится стыдно за свой эгоизм, скорее всего это срочно! Кому нужно читать мне лекции о важности срочной реабилитации, если я явно дала понять, что сейчас не могу себе её позволить.

— Да, я слушаю, — хриплым от волнения голосом говорю я.

— Вика, это Илья Сергеевич. Хотел сказать, что Глеб уже в спецпалате. Его можно навещать и даже ночевать. Матери его тоже передайте…

— Но как же… — волнуясь, прикрываю глаза ладошкой. — Я не оплачивала ничего. Это ошибка?

— Нет, все в порядке. — Так и вижу, как Илья Сергеевич улыбается в усы. — Я уладил проблему с палатой. На какое-то время… Жаль терять такой прогресс.

— Господи, спасибо!

— Ну нет, так пафосно не стоит. Можете называть меня просто Илья Сергеевич, — смеётся доктор. — У Глеба все хорошо, не переживайте.

Чувство огромного облегчения накрывает меня с головой. Ещё один тяжёлый камень с моей души снят. Осталась какая-то мелочь — эстерхази, форель и сервировка.

Кладу руку на пока практически плоский живот. Прикрываю глаза и нежностью шепчу:

— Мы молодцы, доченька! Все наладится…

Скорее бы почувствовать шевеление. Так хочется уже ощутить себя по настоящему будущей мамой. Просто лежать, слушать Моцарта и мечтать о какой-нибудь глупости типо соленых огурцов с персиками.

Улыбаюсь, вспомнив, как гоняла Глеба ночью за бородинским с тмином, когда мы увидели на тесте две полоски. Такой щенячьей радостью светились его глаза, и он так расстроился из-за того, что у меня нет экзотических пищевых предпочтений, что я не придумала ничего лучше, как послать мужа за хлебом.

Я думала, что это просто… Но ошиблась. Оказалось, что ночью тмин в большом дефиците.

А будущий отец в порыве энтузиазма даже не взял с собой телефон. Пока Глеб рыскал по всему городу в поисках хлеба, я чуть не сошла с ума, представляя, как он разбивает витрины булочных или дерется за хлеб с толпой голодных гопников. Зато как Глеб сиял, когда вручал мне черный хлеб, будто добыл подвески королевы, не меньше.

А потом мы ели бородинский, откусывая прямо от булки. И смеялись. А перед нами лежал тест на беременность, как подтверждение грядущего счастья.

Грустно вздыхаю и открываю глаза. Что было, то было. Реальность грубым сапогом прошлась по моим хрустальным мечтам.

В прошлой жизни остался душистый бородинский с тмином. А в этой мне даже банку с солёными огурцами придется открывать самой.

Что бы не случилось, я не жалею ни о чём, я была счастлива. И пусть сейчас все закончилось, зато у меня теперь есть образец, я буду знать, что хочу найти в следующих отношениях. Если они у меня будут.

— Вика, все хорошо? — оборачиваюсь на голос Саши.

— Все отлично, малыш. Пять минут на отдых, достаём коржи и снова за работу. И помни, как только хозяин проснется, бегом во двор и сиди там мышью. — Строго грожу пальчиком. И добавляю между прочим. — Интересно, когда это случится?

— А это уже случилось!

Мы с Сашей вздрагиваем, услышав звуки незнакомого голоса. Саша не мигая смотрит мне за спину, затем тихо ойкает и юркает под стол — в безопасное, по его мнению, убежище.

Быстро подхватываюсь со стула, на котором сижу развалившись, и оборачиваюсь.

Прислонившись к дверному косяку стоит молодой мужчина, по виду лет тридцать пять, не старше. Длинный фленелевый халат распахнулся, оголяя волосатую грудь и полосатые боксеры.

Почёсывая кустистую поросль на пузе, мужик зевает и с ленцой произносит.

— Так, я не понял. Ты — новая домработница, а это чо за шкет?