Развод. Горькая правда

49. Всегда есть место чуду

«На этой неделе мне довелось побывать в ресторане «Матис». Конечно, здесь можно найти кучу минусов. Белый фарфор выглядит хорошо пожившим пенсионером, а от салатовых скатертей у меня до сих пор рябит в глазах…»

— Вот же засранец! — сипит Сокольский. — Скатерти швейцарские ему не угодили.

«…Но, если вы не пожилой эстет, как метко охарактеризовали меня сотрудники ресторана, то вам должно быть на это плевать.»

Шеф-повар Михаил Ильич перестает зачитывать рецензию и впивается в меня подозрительным взглядом. Я прижимаю руки к пылающим щекам и прячусь за спину сотрудников.

Михаил Ильич равнодушно машет в мою сторону рукой и продолжает с выражением.

«…Главным достоинством ресторана является отношение к клиентам. Если вы хотите чего-нибудь вкусненького, но сами не знаете чего — вам точно сюда! Вам подадут уникальный десерт, который подойдёт только вам. Не знаю, как повара это делают — смотрят гороскоп, изучают фазы луны или просто хорошо разбираются в людях, но они точно не зря получают свою зарплату. Отдельно хочу отметить работу помощницы шеф-повара — скромной девушки Виктории, она поразила меня в самый желудок. Я думал, что видел всё, но Виктория доказала, что в жизни всегда есть место чуду…»

— Поздравляю, с повышением. — Завистливо тыкает меня локтем в бок Розанов. — Была технологом на пол ставки, стала помощником самого… — Глубокомысленно показывает пальцем вверх, будто меня взял в заместители архангел.

Михаил Ильич продолжает читать рецензию, но я уже ничего не слышу. Стою, погруженная в свои мысли.

Надо же, а я ведь не относилась серьезно к своим экспериментам. Считала их баловством, как и дипломную работу. Оказывается, приятно, когда то, что ты делаешь, находит живой отклик у людей.

Сокольский манит меня пальцем, и я послушно следую за ним в кабинет.

— Поздравляю, Виктория! — идёт к шкафчику, достаёт графин с янтарной жидкостью, плещет себе в стакан. Достаёт ещё один стакан и, глянув на мой живот, смущенно ставит его обратно. — И себя поздравляю!

Залпом выпивает и, зажмурившись, утыкается в нос рукавом.

— Садитесь же, — радостно подвигает мне стул. — Хочу с вами кое-что обсудить.

Я растерянно присаживаюсь. Павел выглядит возбужденным, как щенок спаниэля. Ходит по кабинету, ерошит светлые волосы.

— В общем, это судьба! — Садится на соседний стул, заглядывает в глаза.

— Что судьба?

— Ну то, что Мария мне вас привела. Не находите?

— Простите, не понимаю пока.

— В общем так, — вскакивает и снова меряет широкими шагами комнату. — У меня давно стоит проект. Современное помещение, модный дизайн — все готово, даже согласования все сделаны. Хотел открыть что-то европейское, элитное. Но в этом не было фишки. И, кажется, я её, с вашей помощью, нашёл. — Снова замирает и разводит руками. — Мы с вами сделаем десерт-галерею! Такого ещё не было. Десерты, как искусство… Как вам?

— Ну… — растерянно тяну.

— Погодите, Виктория! Я вам предлагаю заняться этим проектом, разработать меню, придумать что-то такое… — щёлкает пальцами, — ну как с этим критиком. Простые продукты, но оригинальные сочетания, чтобы в каждом блюде были эстетика и вкус.

— Мне же в декрет скоро.

— Не страшно, месяца три на подготовку у нас есть. Команду обучим, работу настроим, они и без вас смогут справляться. Помощника вам найдём. Можете приезжать иногда, хвосты им крутить.

— Как Михаил Ильич? — робко интересуюсь я. — Не уверена, что потяну такой уровень.

Мне нравится задор Сокольского, но я серьезно опасаюсь, что мне будет тяжело. Не хочется подводить человека, он же всерьез на меня рассчитывает.

— Ну, как Михаил Ильич, хвосты крутить вы пока не сможете, — хмыкает, — но со временем научитесь.

— Я даже не знаю…

— Вы соглашайтесь, а там по ходу дела уже разберемся. Когда ещё будет такой шанс?

Наверное, разбираться по ходу дела — это уже мой лозунг. После аварии всё чаще мне приходится говорить себе эту фразу.

Чувствую, как малышка легонько пинает меня пяточкой. Успокаивающе кладу руку на живот и улыбаюсь. Кажется, у Сокольского есть поддержка.

— Ладно, давайте попробуем.

Открыв тугую дверь подъезда, придерживаю её ногой, чтобы успеть проскочить в щель вместе с пакетом продуктов.

По ушам сразу же бьет какофония звуков. Заливается пискливым лаем собака, орёт какая-то женщина и пищит оборудование.

Захожу в подъезд и пакет падает из рук.

На каких-то петлях висит Глеб, обвешанный датчиками. Шагает на металлических лыжах. Или это лыжи сами идут и учат его ноги ходить — не знаю.

Рядом валяется перевернутое инвалидное кресло.

Зрелище не для слабонервных, и я могу понять маленькую собачку, которая, задрав морду, заходится лаем.

— Устроили здесь спортзал, а это общедомовое имущество, — перекрикивая свою собаку орёт полная женщина. — Вы свет и электричество жжете, а платят все жильцы.

Глеб невозмутимо болтается на ремнях. Сосредоточенно смотрит вперед и идет походкой космонавта. Со стороны кажется легкой задачей, но я вижу бисеринки пота на висках.

— Я полицию вызову! Куда управляющая компания смотрит! Только наркоманов отвадила, теперь спортсмены у нас здесь появились…

— Прекратите визжать, — рявкаю я. — Не видите что ли, человек не спортом занимается. — показываю взглядом на кресло.

— Мне плевать, чем он занимается! Дуру эту, кто убирать будет? Пусть к себе домой идёт. Эй, заканчивайте!

Стучит пальцем по какому-то жидкокристаллическому экрану и оборудование тут же выдаёт громкий писк. Женщина испуганно отшатывается.

— А это не ваша собака в лифте гадит? — наступаю на неё. — В общедомовом имуществе?

— Моя Эльза? Нет, конечно, — подхватывает собаку на руки.

— Вот шли с ней гулять, и идите. А то покричите, погулять забудете, потом с кучами ездить приходится. Я разберусь!

Возмущенная женщина, высказывая своей Эльзе недовольство «этим бедламом», покидает подъезд. Поднимаю коляску, откатываю её в угол и подхожу к Глебу.

— Ты с ума сошел? Как ты сюда залез?

— Я не сам, мне мама помогала и Сашка. Он хоть и в зелёнке, но сильный парень. Инструктор не пришёл, но я и сам справлюсь, — продолжает шагать, взгляд сквозь меня. — Я умею, не переживай.

— Да я не переживаю, — фыркаю, — просто оборудование дорогое, тебе соседи быстро повыкручивают все.

— Не повыкручивают. Здесь камеры, с охраной договорился, с управляющей тоже, — продолжает выполнять повороты. — Это же ненадолго. А мне нельзя ни одного дня терять.

— Бодрый ты, — поднимаю пакет с молоком, который так и лежит на полу. — Хотя это и так было понятно. Нину сейчас пришлю, пусть поможет.

— Не надо, я справлюсь. Мама пирожки печёт, — с шумом выдыхает. Видимо, это тяжело ему даётся.

— Что? — пакет снова готов выскользнуть из пальцев.

— Сашка просил с яблоками.

— Ладно, я должна сама это увидеть, — в шоке оглядываясь на Глеба через плечо, иду к лифту.