Развод. Горькая правда

43. «Это что, сон?»

Почти прилипнув носом к стеклу смотрю, как дородный Михаил Ильич, прижав руку к груди, раскланивается с Новиковым.

Издалека похоже, будто кто-то тронул китайского болванчика, выставленного в витрине. Кто бы знал, отчего шеф кланяется — извиняется или принимает благодарность?

Развернувшись, идёт к нам широким шагом. Из-под насупленных бровей зыркает на тонированное стекло, знает, что мы следим за каждым его движением.

Распахивает дверь плечом и коротко кидает мне:

— Иди!

— Куда?

— Он просил шефа, потому что считает, что десерт готовил я. Обманывать я не стал…

— Но… — Испуганно моргаю. — Там же ничего особенного, простой рецепт. Так плохо, да?

— Не бойся, — бурчит, — ему понравилось. — Подумав немного, добавляет. — Кажется…

Я не знаю, вышла я сама или меня кто-то подопнул в спину. На негнущихся ногах подхожу к столику.

Новиков сидит, откинувшись на спинку, поигрывает вилкой в руке. Если бы меня попросили описать демона, терзающего незадачливых кулинаров, я бы выбрала именно такой типаж. Худой и жилистый мужчина средних лет, с выражением брезгливости на лице. Ещё и эти многозначительные пасы вилкой…

— Виктория? Ваш шеф очень лестно о вас отзывался, как о своём помощнике.

— Но я…

— Присаживайтесь.

Робко падаю на стул, зажимаю вспотевшие ладошки между коленок.

— Расскажите, как вы умудрились сделать десерт с печёным перцем? Это что за ноу-хау? — критик улыбается, не вижу его глаз за поблескивающими стёклами очков.

— Ну… — мнусь, — вы же мужчина. Явно успешный, немолодой. Простите…

— Да ладно, так и есть. И что с того?

— Цитрусовая начинка после буйабеса — горчит. Фруктовому наполнителю вы вряд ли бы обрадовались, скорее всего, вы — не поклонник сладкого. Это, скорее, дамский вариант. А печеный перец — самое то. Немного горчинки, в меру сладости и пряности. Ещё яркий цвет и аромат. Вы должны были оценить. По запонкам вижу, что вы — эстет.

— Хм… Персональный подход, — отводит взгляд в сторону и слегка покачивает головой. — Но, думаю, всё было проще. Вы знаете, кто я такой и вас предупредили о моём приходе. Решили блеснуть и удивить?

Я мнусь какое-то время, не знаю, что сделать лучше — соврать или сказать правду. Легко можно в удивлении всплеснуть руками, сказать, что не понимаю, о чем речь и выдать легенду, что мы вручаем индивидуальные десерты каждому десятому гостю.

Нет, врать я точно не буду! Столько лет прожила во лжи, с меня хватит!

— Да, мы знали, что вы придёте, — смотрю ему прямо в глаза. — Но этот десерт — случайность. У нас не было орехов, пришлось выкручиваться. Да и я не совсем повар. Просто шеф одобрил мою импровизацию…

Новиков, хохоча, раскачивается на стуле так, что уже балансирует на двух ножках. Я представляю, как все наблюдатели сейчас дружно охнули, представив, что он брякнется на пол.

— Но вам же понравилось? — дождавшись, когда он отсмеётся, неуверенно интересуюсь я.

— Элегантно, вкусно и… честно. А ещё, — прячет усмешку в кулак, — давно я так не смеялся.

— Раз вам понравилось, думаю, мы введём такой десерт в новое меню. — Встаю и задвигаю стул. — Мы всегда идём за потребностями гостей.

Вежливо киваю и иду к двери. Показываю зрителям, спрятавшимся за стеклом, большой палец.

Домой меня гонит не желание поделиться успехом, а тревога. От Нины куча непринятых звонков, и потом она становится недоступна. Если бы не Сашкина болезнь, я бы не обратила внимания на её выкрутасы.

Такая история вполне в её духе — то ей срочно нужно узнать у меня, есть ли сегодня магнитные бури, то, устав, просто отключает телефон.

Только воображение рисует самые страшные картины. Стараюсь прогнать мысли о том, как Нина вызывает скорую для Сашки, и везёт его в больницу, бросив разряженный телефон дома.

Вцепившись в руль, выжимаю все силы из своей маленькой машинки. Готова взорваться от вида красных светофоров и неторопливых водителей. Почему-то мне кажется, что важна каждая секунда. Будто от того, насколько быстро я приеду, зависит Сашкина жизнь.

Психую и злюсь на себя! Надо было наплевать на эту работу, оставаться дома. На Нину же нельзя положиться ни в чем!

Повернув в собственный двор, первое, что я вижу — большую машину с красным крестом около нашего подъезда. Сердце замирает от ужаса! Я так и знала…

Автоматически паркуюсь, отстегиваю ремень. И еще пару секунд ошарашено сижу — у меня ощущение, что я с разбегу налетела на невидимое препятствие. Одно дело бояться этого, другое — увидеть своими глазами.

Не помню, как выхожу из машины. Будто сквозь плотный туман плыву к скорой помощи. Чувствую себя предательницей — он же совсем маленький, а я его бросила…

Подхожу ближе, и вижу, как из скорой помощи по выдвижному пандусу скатывается… Глеб.

Замираю, хватая ртом воздух. Это что, сон?