Развод. Горькая правда

36. Решение, которое приходит само

— Мама умерла?

За спиной раздаётся тонкий голосок и сердце ухает в пятки.

Я медленно поворачиваюсь. У дверей стоит Сашка, с вафельными стаканчиками в руках. Они слишком большие для его маленьких ладошек. Он сжимает их, как букет цветов.

И как в замедленной съемке я вижу, как кривится Сашкин рот и падает подтаявший шоколадный пломбир, оставляя на полу кофейные кляксы.

— Алекс! — бросаюсь к нему, опускаюсь на колени, не боясь запачкаться, и прижимаю его голову к плечу. — Всё хорошо будет, малыш. Всё хорошо…

Лепечу что-то, лишь бы сказать. Потому что мне страшно замолкать, оставляя ребёнка в гнетущей тишине, где эхом звучат слова «мама умерла».

— Она не выздоровеет? — отстраняется и смотрит с надеждой то на меня, то на Глеба. Не плачет, не кричит, не бьётся. Просто стоит и смотрит. — Не заберёт меня?

— Нет, — глухо откликается Глеб. — Не заберёт.

— Ты будешь со мной, — вновь прижимаю Сашкину голову к плечу и слегка раскачиваясь, тихонько баюкаю. — Я позабочусь о тебе, не отпущу и не дам забрать…

Наверное, я говорю это не Сашке, которому сейчас очень нужна поддержка взрослого человека. Я говорю это себе.

И понимаю, что это решение было внутри меня всегда. Только к осознанию я шла очень долго. Пыталась переложить на другие плечи, оттянуть… Но с той самой минуты, когда на меня уставились темные глаза из-за дивана, мой путь был предрешён.

Я не хочу отдавать Сашку Глебу! И сделаю всё, чтобы он остался со мной. У меня теперь тоже есть связи…

Пока не хочу думать о том, как я буду тянуть двух детей. Но решение принято. И я от него не отступлюсь.

Снова отстраняюсь и ласково поправляю челку Сашке. Он всё еще стоит молчаливой куклой, отстраненный и бледный.

— Алекс, проводи меня в буфет. Так сильно пить хочется. Я сама не найду…

Едва заметный кивок в ответ. Беру перепачканную мороженным ладошку и встаю.

— Пирожные там есть?

В ответ равнодушное молчание.

Наверное, будет нелегко. Я часто слышу, как Саша всхлипывает по ночам. А теперь еще и это…

Бросаю ненавидящий взгляд в сторону Глеба. Что за человек? Всегда ему надо всё портить!

— Мы погулять. Спасибо за поздравление, — помедлив, едко добавляю. — От нас обоих.

— Доброго дня, — раздаётся за моим плечом. И в темном дверном проёме возникает васильковым пятном Мария.

Я должна была догадаться, что Мария не станет ждать. Моя ситуация вызывает у неё не только сочувствие, но и жгучий интерес.

— Не помешала? — деловито проходит в палату, одёргивая полы пиджака.

— А вы кто? — Глеб переводит обеспокоенный взгляд на Марию.

— Не смогла в машине сидеть. — Она, игнорируя его вопрос, садится на стул и закидывает ногу за ногу.

— Мария, сейчас не очень вовремя… — шепчу ей.

— Прости, — смотрит тяжёлым взглядом на Глеба. — Я не могла перебороть своё любопытство. Это он да?

Глеб выдерживает её взгляд. Низко наклонив голову, молча смотрит на неё исподлобья.

— Вы кто? — настойчиво повторяет.

— Мария Геннадьевна. — награждает его лёгкой усмешкой.

— Моя начальница и человек, который оплачивает твои лекарства, но тебя это не касается, — добавляю я. — Саша, пойдём.

Мне нужно вытащить Сашку из палаты, отвлечь, увести в другое место. Жизнь вокруг идёт своим чередом, и она подхватит мальчишку, пусть сейчас он и закрылся.

Мы выходим из палаты и сейчас мне всё равно, пойдёт Мария за нами или нет. Важна тёплая ладошка в моей руке.