Развод. Горькая правда

25. "Тебя нужно наказать"

— Добрый день. Я — Виктория, ваша жена меня наняла… — лепечу, хлопая глазами от неожиданности.

Хватаю в руки миску с кремом и начинаю интенсивно его взбивать. Еще не хватало, чтобы Артурчик решил, что я вальяжная корова. По кухне разносится стук металлического венчика.

— Жена? — хмыкает Артурчик и идет ко мне вразвалочку. — Она так и сказала?

Я молчу в ответ и замираю, как статуя. Даже глазами стараюсь не шевелить. Чуть задевая меня плечом, Артурчик обходит меня по кругу. Окунает палец в крем и облизывает его, скользя по мне сальными глазками вверх и вниз. В нос бьет сладковатый запах перегара.

— Ничего, пойдёт… Продолжай.

Я, как заяц на батарейках, тут же начинаю работать руками.

— Значит так… — вальяжно тянет Артурчик, затягивая узел на халате. — Мальчишку во двор. А ты, — направляет палец на меня, — объяснишь, что здесь происходит.

— Во двор? На весь день? — Растеряно переспрашиваю, не переставая взбивать.

Артурчик брезгливо мощится:

— Ну а куда? Не в подвале же его держать.

Саша, вжавшись в ножку стола, испуганно смотрит на меня.

— Алекс, поиграй пока на улице, хорошо? — Выразительно округляю глаза, чтобы мальчишка понял, что так будет лучше для нас всех.

— Только за домом, чтобы соседи не видели, — позёвывая сообщает хозяин. — А то вопросы потом будут.

Саша на четвереньках выползает из-под стола, одергивает футболку и неохотно топает к выходу. Уже взявшись за ручку двери, оборачивается и через плечо смотрит на Артура, раздувая ноздри. В глазах молнии, губы сжаты в узкую линию.

От этого взгляда меня мгновенно обжигает тоской, венчик перестаёт клацать о посуду. С таким же характерным прищуром смотрел Глеб, когда злился.

Даже сейчас, когда Саша так напоминает мне Глеба, вместо неприязни к нему, сердце царапает жалость. Такого взгляда не бывает у маленьких детей, это глаза взрослого мужчины. Что же творится внутри у малыша, если он уже умеет смотреть на врага?

Киваю Саше с лёгкой улыбкой, чтобы он понимал, что всё хорошо. Только после моего молчаливого одобрения он прикрывает за собой дверь.

Артуру плевать, что думает о нем какой-то пацан. Он подходит к крану, наливает воду и пьет большими глотками — кадык, как поршень ходит по горлу. Струйки воды стекают по подбородку и капают на волосатый пресс.

Чтобы заглушить омерзительные глотки вновь берусь за венчик.

— И что это было? — Напившись, Артур смачно вытирает рот рукавом халата и подходит ко мне.

— Вода… Но я компот сварила, если хотите…

— Ты дура что ли, не понимаешь? — Цедит сквозь зубы, обходя меня по кругу — Мозгов совсем нет, с ребёнком приперлась в приличный дом. Тут ваз дорогих на миллион. Если он разобьет что-нибудь?

— Простите, это больше не повторится. Уже завтра его не будет. Мария разрешила, иначе я бы никогда…

— Мария, значит… — останавливается передо мной и животом чуть ли не ложится в миску с кремом. Я интуитивно отступаю. — Естественно она разрешила, а то тебя бы здесь не было. Только поэтому вас обоих и не вышвыриваю. Но, считаю, что тебя стоит наказать.

— В смысле? — опешив, смотрю ему в глаза. — За то, что пришла с ребёнком?

— Нет, — хрипло сипит Артур, вжимаясь в разделяющую нас миску. — За то, что ты была плохой и ленивой домработницей. Ты валялась на кресле и болтала по телефону. Не думаю, что Машка тебе будет платить за это.

— Но я… Я на секунду присела передохнуть. Может салата вам положить? Или борща? Яйца могу быстро поджарить…

— Поджарить можно, — плотоядно ухмыляется Артур, — но не яйца, а одну нерадивую служаночку. Но ты слишком хорошенькая, чтобы тебя так просто увольнять.

Артур нависает надо мной, чувствую его дыхание на макушке. Ещё толком не понимая, к чему он клонит, от страха я сжимаюсь в комочек и опускаю голову.

— Простите, у меня много работы.

— Твоя работа делать так, чтобы хозяин был доволен. — Дергает меня за локоть, и я чуть не роняю посуду с кремом. — А я недоволен, потому что с похмелья. Может приласкаешь меня?