Роковой свидетель

36

Когда Эрика и Питерсон вернулись к дому Тесс, полиция перекрыла дорогу, и теперь снаружи стояли фургон криминалистов и фургон подкрепления. Они собирались задать Тесс пару вопросов насчет алиби Джаспера, но на обочине их встретила Мосс с большим прозрачным пластиковым пакетом для улик в руках.

– Можно вас на пару слов? Я нашла в рюкзаке Вики кое-что интересное.

– Давай-ка уединимся. – Эрика указала на фургон подкрепления. Они забрались внутрь и сели за маленький столик.

– Вики уехала из Лондона с этим рюкзаком, – Мосс показала на пакет. – Он лежал в доме Тесс, в гостиной. Когда я его осматривала, я нашла лишь кое-что из одежды, немного денег, туалетные принадлежности и косметику. Но когда я складывала рюкзак, чтобы положить в пакет для улик, я нащупала в кармашке вот эту флешку, – Мосс достала из кармана еще один пакет для улик, намного меньше, и пододвинула через стол к Эрике и Питерсону. Флешка была меньше квадратного сантиметра. При виде нее Эрика ощутила волнение.

– Она была там спрятана? В кармашке?

– Кармашек совсем крошечный, и флешка застряла в подкладке, так что Вики могла ее там спрятать, а могла просто о ней забыть, – предположила Мосс.

– Ты посмотрела, что на ней?

– Нет. Нам нужен защищенный ноутбук.

Питерсон встал, заглянул в шкафы на технической стороне фургона поддержки, где был доступ к нескольким телефонным линиям, факсимильным аппаратам и базе данных полиции «Холмс», вынул подходящий ноутбук и положил на стол. Эрика перезагрузила его и вставила флешку. Несколько мучительных минут они ждали, а потом на рабочем столе всплыл файл под названием «ЧЕРНОВОЙ МОНТАЖ». Внутри обнаружились пять аудиофайлов, обозначенных просто цифрами от 1 до 5.

– Боже, я надеюсь, что это подкасты, а не музыка Шона – он, судя по всему, пишет музыку. А если это демо для какой-нибудь унылой студии? – скривилась Мосс.

Питерсон закатил глаза.

– Просто нажми на первый файл.

Эрика нажала на файл и отрегулировала громкость. Раздался треск и какие-то помехи, а затем они услышали голос Вики. Казалось, она находится в оживленном баре или кафе. На заднем плане слышались неразборчивые голоса и стук столовых приборов по тарелкам.

«Окей, это для восемнадцатого эпизода, – сказала Вики. – Дикий фон для интервью, которое я уже сделала с… я сейчас посмотрю в блокноте… – Пошуршав страницами, она продолжала: – С Бекки Вэйланд. Я тут, в “Генрис” в Ковент-Гарден. Неплохой повод считать оплату этого кофе и круассана деловыми расходами. – Она рассмеялась. – Ладно, все, я затыкаюсь». – Дальше снова что-то зашуршало, заработал цифровой диктофон, на заднем плане послышались гудение и болтовня, в какой-то момент их прервал громкий смех. Эрика остановила воспроизведение.

– Она говорит про какой-то блокнот. Где все ее блокноты? В ее квартире мы ничего не нашли.

Второй звуковой файл начался с еще больших помех и фонового шума.

«– Это мое интервью с Бекки Вэйланд, – сообщила Вики. – Ладно, Бекки. Просто не обращай внимания на мой телефон. Я все записываю. Я отредактирую материал, ты, главное, говори. Хорошо?

– Ладно, конечно, – тихо ответила Бекки. С сильным норфолкским акцентом.

– Когда ты впервые приехала в Лондон и почему?

Бекки вздохнула.

– Это было в четырнадцатом году, я подала документы в несколько лондонских театральных школ, в пять школ, и меня пригласили на собеседование в АДГ и КАДИ.

– То есть в Академию драмы Голдсмита и Королевскую академию драматического искусства? – уточнила Вики.

– Да. Мне назначили два собеседования в один день: утром в КАДИ, в Центральном Лондоне, а второе в АДГ, большое прослушивание до шести вечера. Мама не хотела, чтобы я ехала в Лондон одна и возвращалась домой так поздно, но АДГ прислала мне информацию о том, что я могу переночевать в студенческом общежитии. Я решила так и сделать, а рано утром сесть на поезд домой.

– Ты помнишь номер дома и улицу, на которой были расположены студенческие общежития?

– Нет. Прости.

– Ничего страшного. Расскажи, что случилось дальше.

– Со мной проходили прослушивание еще три девушки. Общежитие находилось в большом старом таунхаусе около станции Нью-Кросс-Гейт, это все, что я помню. Там было три этажа и на каждом – общая ванная. Мы нашли забегаловку за углом, взяли еды, посидели на кухне, поболтали. Где-то в половине одиннадцатого я пошла в свою комнату на первом этаже, простую, но чистую. Стоял февраль, но в комнате было как в сауне. У старого радиатора в комнате не было ручки, и я не могла его отключить, но на окне были решетки, оно было маленьким и располагалось наверху, так что я спокойно его открыла. Еще мне показалось странным, что не было лампочек – ни на потолке, ни в прикроватном светильнике. Немного света проникало с противоположной стороны. У меня на телефоне был фонарик, было поздно, и я не могла ничего с этим поделать. Я почти сразу же завалилась в кровать и заснула. А в час тридцать проснулась от шума за окном.

– Какого шума? – спросила Вики.

– Шороха ног по бетону. Окно в моей комнате выходило во двор позади здания. Шторы были очень тонкими и не закрывались как следует. Вот тогда я увидела в щель тень человека снаружи, которая двигалась.

– И что ты сделала?

– Я думала, это курит студентка во дворе. Я слышала, как девушки, которые живут в общежитии, говорили, что ходят туда курить… Потом я увидела вспышку света и почувствовала запах сигаретного дыма, расслабилась и снова заснула… Я проснулась опять, позже, и на этот раз в комнате было очень холодно. Видимо, отключилось отопление. Я услышала этот пронзительный звук. Ик, ик, ик…

– Что это было?

– В маленькое открытое окно просунулись чьи-то руки. Кто-то отверткой откручивал прутья.

– Прутья были прикреплены к внутренней стороне окна?

– Да. Это меня не удивило, пока я не увидела, как их откручивают. Все произошло так быстро. Он просунул в окно верхнюю половину туловища, снял прутья и опустил на пол.

– Как он дотянулся, чтобы открутить винты внизу прутьев?

– Я вернусь к этому, когда закончу рассказ, – дрожащим голосом ответила Бекки. – Когда прутья были сняты, он пролез внутрь, протиснув плечи и туловище через узкое верхнее окно. Я думала, что сплю. Когда я за ним наблюдала, он выглядел таким наглым и уверенным.

– Он знал, что ты его видишь?

– Я не знаю. Все было в тени. Я не видела его лица… Он проскользнул через то высокое окно наверху и спустился в комнату, головой вперед, положив руки на подоконник, как будто делал стойку на голове. С глухим стуком ударился об пол и медленно встал. Его тень как будто росла и удлинялась у подножия моей кровати. Это было ужасно. Вот тогда я попыталась убежать… Он добрался до двери раньше меня… – ее голос становился все взволнованнее, – и толкнул меня на кровать.

– Все хорошо. Не торопись, – произнесла Вики.

– Я лежала там, пока он стоял надо мной. Я должна была закричать. Я должна была бороться, но я просто лежала там. Комната казалась такой маленькой, и он, казалось, заполнял ее целиком. Он подошел к двери и проверил, заперта ли она, а потом вернулся.

– Ты видела его лицо?

– Нет. Было очень темно. Лампочки погасли, и снаружи почти не было света… – Повисла тяжелая тишина, вновь что-то зашуршало, кажется, салфетки.

– Не торопись, – вновь попросила Вики.

– Он навалился на меня. Я помню только его запах, от него ужасно сильно пахло лосьоном для бритья. Как будто он вылил на себя слишком много, и к тому же у него отвратительно воняло изо рта. Он сказал: “Держи рот закрытым, сучка, и я не сделаю тебе больно…” А потом схватил меня за руки, прижал к кровати… всунул колено между моих ног… Он все время повторял: “тссс”, “тссс”… как будто я была маленьким ребенком, которого разбудил кошмарный сон. Навис надо мной, стал пускать слюни. Это было отвратительно. Он пускал слюни, как собака, я чувствовала их на шее и щеке. И он был… он был возбужден. Я чувствовала это… Потом, слава богу, я услышала, как кто-то зашуршал в коридоре снаружи – видимо, кто-то из девушек пошел в туалет в конце коридора. Оттого что спустили воду, он на миг отвлекся, и я осознала, что моя жизнь не может вот так закончиться. Мне удалось освободить руку. Я ходила на занятия по самообороне, где нам показывали этот прием, когда ты бьешь кого-то ладонью вверх и под нос… Не знаю, как я набралась смелости, но я сильно его ударила… И, видимо, попала в цель, потому что он закричал, и я закричала, а затем он побежал. Он открыл дверь и ушел. В коридоре снаружи было темно… Какое-то время я в шоке лежала там с широко открытой дверью. А потом испугалась, закрыла ее, заперла, приставила к ней стул…

– И что дальше? – спросила Вики.

– Я закрыла окно. Это было около трех часов ночи, и я боялась, что он вернется… И я оставалась там, пока не рассвело.

– Ты кому-нибудь сообщила об этом?

– Сначала я не собиралась. Я ждала до шести утра, потом уже начало светать, и мне просто хотелось скорее сбежать оттуда, сесть на поезд и уехать… Когда уходила, я увидела одну из девушек, и она спросила у меня, все ли в порядке, и я ей рассказала. Она убедила меня пойти в полицию. И я пошла и сообщила обо всем, что произошло.

– Что было потом?

– Ничего, – сказала она. – Со мной не связались ни полицейские, ни представители АДГ. В театральную школу я не поступила. И не хотела вспоминать об этом. Легче было думать, что этого никогда не было».