Роковой свидетель

50

Прошла неделя, за ней другая. Дело как будто замерло: список подозреваемых становился все короче, а возможность связать два убийства – все слабее. Судмедэксперт выдал им тела Софии Ивановой и Вики Кларке, и Мария Иванова вылетела в Болгарию.

У Риза Робинсона взяли образец ДНК, и он не совпал ни с одной из ДНК преступников, а его подружка подтвердила, что он действительно был у нее в тот вечер, когда в Северном Лондоне убили Софию. Мазок Шона Макавити совпал с ДНК, обнаруженной в студии звукозаписи в квартире Вики, но это было и так понятно, поскольку он помогал ей работать над подкастом. Единственное, что казалось Эрике подозрительным – что он непонятно чем занимался целый час после того, как нашел тело Софии, и не было свидетелей, которые могли бы подтвердить, в самом ли деле он провел этот час, гуляя по пустоши.

Шейла, администратор из Академии драмы Голдсмита, отправила подробности зарегистрированных случаев сексуального насилия среди студентов. Но они были давними и относились только к тем, кто учился в АДГ. Их было совсем немного, что только усилило подозрения Эрики и команды. Кэтлин Барбер, Бекки Вэйланд и Грейс Лейт тоже оказалось трудно отследить. Они больше не проживали по адресам, указанным в файлах. Эрика все еще не могла ответить на вопрос, как их нашла Вики, если они только проходили прослушивание и не значились ни в каких списках.

В конце второй недели Эрика совершила небольшой прорыв. Просматривая страницу выпускников АДГ на Фейсбуке, она нашла некую Бекки Черч-Вэйланд. Фотографии не было, информации о себе она указала очень мало. Эрика отправила ей сообщение, объяснив, кто она и что ей нужно поговорить с ней в связи с подкастом Вики Кларк. Целую неделю Бекки молчала, но поздно вечером в понедельник прислала ответ.

Бекки Вэйланд, теперь Бекки Черч-Вэйланд, подтвердила, что на следующий день приедет в Уортинг на похороны Вики. Она не указала номер телефона, но Эрика прислала ей свой и номер Мосс, которая тоже собиралась прийти на похороны.

На следующее утро, во вторник тринадцатого ноября, Эрика и Мосс отправились в Уортинг в графстве Кент. Вики хотела, чтобы ее похороны прошли в ее родном городе. Уортинг расположен в двух часах езды от Лондона, так что выехать пришлось в семь тридцать.

Возвращение в этот город вызвало в Эрике воспоминания о том, как они два года назад выслеживали здесь убийцу, когда работали над делом Ночного Охотника.

Когда они въехали в город и двинулись по дороге вдоль набережной, небо красивого золотисто-голубого цвета было затянуто низкими серебристыми облачками. Оно отражалось в воде идеально спокойного моря. Пустой и чистый пляж выглядел почти идиллически. Обе женщины засмотрелись на ряд викторианских домов.

– Вот он, номер тридцать четыре, – Мосс указала на зеленую дверь. Именно за этой дверью Эрика столкнулась с убийцей, а Мосс и Питерсон в двух домах от нее понятия не имели о том, что происходит.

– Будем надеяться, что в Уортинге вновь совершится чудо, – вздохнула Эрика.

– Чудо? Какое еще чудо? – Мосс ухмыльнулась. – Ты тогда чуть не погибла!

– Да, но я нашла убийцу.

– Надеюсь, в этот раз все будет не так драматично, – пробормотала Мосс. Они проехали мимо набережной и театра Уортинг, который возвышался на краю пирса, как огромная детская коляска с высокими пружинами.

Церковь находилась в стороне от набережной и представляла собой небольшое кирпичное масляно-желтое здание, медная крыша и шпиль которого давно выцвели до нежно-бирюзового цвета. Припарковавшись в трех улицах от нее, они прошли остаток пути пешком. Воздух был свежим и чистым, и Эрика чувствовала соленый запах моря. Город казался очень сонным для утра вторника, пока они не приблизились к церкви, где обнаружили большую группу элегантно одетых молодых мужчин и женщин. Всем было примерно двадцать пять – тридцать лет. Среди них был и Шон в черном костюме и начищенных туфлях. Длинные волосы он зачесал назад и стянул в конский хвост.

Эрика и Мосс немного замедлили шаг, чтобы пропустить молодежь в церковь, после чего вошли. Скамьи были забиты битком – пришло, наверное, человек сто. Шон и еще один парень у прохода раздавали брошюры с распорядком церемонии. Когда вошли Эрика и Мосс, Шон натянуто с ними поздоровался. Они взяли у него брошюру и нашли два места в последнем ряду.

В передней части церкви, справа от алтаря, был установлен полированный дубовый гроб с латунными ручками. На крышке стоял небольшой букет красных роз, и Эрика отметила, что семья выбрала похороны в американском стиле. На подставке позади гроба стояла большая фотография Вики в рамке. «Неужели прошло всего три недели с тех пор, как мы с Вики говорили в столовой участка Льюишем-Роу? – подумала Эрика. – Неужели я могла что-то сделать, чтобы ее спасти?» Она должна была поставить у дома Тесс полицейскую машину. Эрика постаралась отогнать назойливую мысль. Тот, кто пришел в дом, не вломился, его впустила Вики, и Эрику мучила мысль, что за три недели она так и не приблизилась к разгадке того, кто мог это сделать. Ее беспокоило и то, что у нее не было фотографии ни Бекки Черч-Вэйланд, ни Кэтлин Барбер. Она оглядела скорбящих, но среди них было так много женщин около тридцати лет.

Тесс в большой черной шляпе сидела впереди, с левой стороны. Она выглядела ужасно: худая и изможденная, будто не спала несколько дней. Силла Стоун заняла место на противоположной стороне, в первом ряду, и ее наряд резко выделялся из моря черноты: ярко-зеленый брючный костюм, желтый шарф и зеленая шляпа-таблетка.

– Во что она вырядилась? – шепнула Эрике Мосс. – Какой-то плод любви Вилли Вонки и умпа-лумпы[6].

Справа от Силлы сидел Колин, слева – еще один джентльмен, оба в элегантных черных костюмах.

– Что за тип с ней и Колином? – спросила Мосс, будто читая ее мысли.

– Не знаю, может, Рэй, – шепнула в ответ Эрика.

Мужчина выглядел примерно ровесником Колина, был худым и неровно загорелым. Его голова была выбрита, в ухе блестела серебряная серьга-гвоздик. Все трое были погружены в разговор, склонив головы друг к другу. Силла кивала им и казалась завороженной всем, что они говорили. Она положила руку на ладонь Колина и, пока Эрика за ними наблюдала, просунула другую руку под манжету его пиджака. Другой мужчина обнимал Силлу за плечи. Язык их тела не оставлял сомнений, что все трое очень близки.

– Они выглядят как шведская семья, – добавила Эрика.

В двух рядах от них сидели Чарльз Уэйкфилд и Генриетта Болдерстоун. Чарльз надел костюм, явно дорогой, но плохо сидевший и мешковатый. На Генриетте была черная фетровая шляпа с полосой и длинное пальто, свисавшее с плеч, как накидка. Чарльз, видимо, почувствовал на себе взгляды Эрики и Мосс, потому что повернулся и посмотрел на них обеих, а вслед за ним повернулась и Генриетта. Она смерила женщин суровым взглядом, но тут ее отвлекла маленькая и сморщенная пожилая дама, которая торопливо вошла в церковь. Она взяла у Шона брошюру и, запыхаясь, извинилась. Женщина была в черном брючном костюме и лакированных туфлях-лодочках, сдавливавших отекшие ноги. Вслед за ней вошел высокий худой старик с обветренным лицом и в очень хорошем костюме. Его щеки были впалыми, а глаза черными, как угольки. Эрика заметила, что старик чуть покачивается и что у него остекленели глаза, как у пьяных, которые стараются не показать, что пьяны.

– Прости, Джаспер, – громким театральным шепотом произнесла женщина. – Твой отец все никак не мог найти место для парковки. – Она чмокнула Тесс, наклонилась к Джасперу, взяла его голову в руки и поцеловала его в щеку, прижавшись лицом к его лицу чуть дольше, чем было необходимо. Джаспер отодвинулся в сторону, она пригладила лацканы его пиджака. – Ты так хорошо выглядишь. Вы все хорошо выглядите, – сказала она. – Конрад, Конрад! Мы тут! – громко зашептала она старику, который стоял у гроба, опустив голову и положив руку на полированную деревянную поверхность.

– Они как будто в паб пришли, – пробормотала Мосс, глядя, как Конрад спотыкается, направляясь к первому ряду.

– Конрад, ты тут, рядом со мной, – прошептала женщина, как будто они пришли посмотреть представление и занавес вот-вот должен был подняться. Даже сквозь ее сценический шепот слышен был сильный акцент кокни, придававший этой мрачной атмосфере оттенок комизма.

Эрика увидела, что Генриетта смотрит на женщину с отвращением; она наклонилась, чтобы что-то сказать Чарльзу, и он кивнул головой в знак согласия.

Орган, который играл меланхоличную мелодию, пока люди входили, замолк, и в церкви воцарилась тишина. Шон оставил свой пост у двери, прошел по проходу к передней части и присоединился к друзьям, сидевшим на несколько рядов впереди Эрики и Мосс. Минуту спустя тихий голос велел всем встать, священник взошел на кафедру и начал читать:

– Отче наш, иже еси на небесех…