Роковой свидетель

58

– Вы готовы, босс? – спросила Мосс час спустя, и внезапно Эрике захотелось отмотать время назад и еще немного покурить в диспетчерской. Ей вспомнилось, что когда-то, давным-давно, в комнатах для допросов стояли переполненные пепельницы.

Она пригладила волосы и кивнула.

Чарльз Уэйкфилд в том же костюме, что и на похоронах, аккуратно сложив на коленях руки, смотрел в стену. Блестящую лысину его адвоката, смуглого мужчины в костюме на размер меньше, подчеркивал круг густых волос.

– А, детективы, вот вы где, – молвил Чарльз так спокойно, будто сидел в опере и ждал, когда начнется представление. – О господи… – добавил он, увидев Эрику на костылях. – Что это мы с собой сотворили?

Ничего не ответив, Эрика села напротив него, рядом с Мосс.

– Мистер Уэйкфилд, доброе утро.

– И вам доброе утро. – Чарльз всматривался в их удостоверения личности. – Просто запоминаю ваши имена и номера. – Он одарил их неприятной улыбкой, и Эрика заметила, что несколько его зубов почернели, а изо рта отвратительно разит.

– Скажите, вы работали комендантом в общежитиях Академии драмы Голдсмита с две тысячи седьмого по две тысячи двенадцатый год? – начала допрос Эрика.

– Да, работал.

– Нам было довольно проблематично получить эту информацию. Судя по всему, записи АДГ весьма неоднозначны.

– Вот как? Очень жаль. Но могу подтвердить, что я действительно был комендантом.

– Я могу спросить, почему вы ушли с этой работы?

– Конечно. Я вышел на пенсию.

– Что входило в ваши обязанности?

– По большей части я следил за техническим обслуживанием.

– Красили стены? Чинили мебель, вворачивали лампочки?

Чарльз скривился.

– Я больше занимался организацией рабочих, но да.

– У вас нет паспорта. С две тысячи двенадцатого года, с тех пор как истек срок действия вашего последнего паспорта, – заглянув в файл, отметила Эрика.

– Да.

– Мы можем предположить, что все это время с тех пор, как он истек, вы были в Великобритании?

– Я, конечно, был здесь, – подтвердил Чарльз. Адвокат поджал губы и посмотрел на него.

– Почему у вас нет паспорта? – продолжала задавать вопросы Эрика.

– Инспектор, какое это имеет отношение к делу? – вмешался адвокат.

– Мистер Уэйкфилд?

– Я не лю блю куда-то ездить, – отозвался он. – Предпочитаю свою собственную кровать.

– Значит, вы редко выходите из дома? Выезжаете из Лондона?

– Верно.

– И у вас настоящая паранойя по поводу того, что за вами следят представители власти?

– Детектив, вы серьезно? – возмутился адвокат.

– У вас нет ни паспорта, ни водительских прав. Ваш телефон не зарегистрирован. У вас нет мобильного телефона, адреса электронной почты, телевизионной лицензии. Нет кредитной или дебетовой карты, и все счета и право собственности на вашу квартиру оформлены на имя вашего брата. У вас даже нет банковского счета. Как вы расплачиваетесь?

– Это личное и не имеет к делу никакого отношения, – нахмурился адвокат.

– У вас нет ни медицинской, ни стоматологической карты, мистер Уэйкфилд. Это довольно странно, не находите?

– Господь наградил меня хорошим здоровьем.

– Получается, с точки зрения бюрократии вы еще в двенадцатом году как будто исчезли с лица земли. Почему же?

– Без комментариев.

– Почему без комментариев?

– Потому что я имею право делать все что захочу в рамках закона. А закона, который запрещает мне это делать, нет! – рявкнул он.

– Мы пересмотрели записи вашего ареста за нападение на полицейского в понедельник двадцать второго октября. Ваш брат, помощник комиссара, вмешался и отдал распоряжение не брать у вас мазок ДНК. Почему он так поступил?

– Он не отдавал распоряжений насчет мазка. Я страдаю одонтаррупофобией… фобией зубных щеток и других предметов у меня во рту. – Эрика заметила, что Мосс едва сдерживает улыбку. – Не смейте надо мной насмехаться! – возмутился Чарльз и стукнул ладонью по столу, так что все едва не подпрыгнули. – Это серьезное и очень мучительное заболевание.

«Поэтому у тебя изо рта и воняет, как у собаки из задницы», – очень захотелось сказать Эрике, но она сдержалась.

– Мы хотели бы, чтобы врач это подтвердил, но поскольку вы не обращаетесь ни к терапевту, ни к стоматологу…

– У меня есть терапевт. Частный врач. И есть диагноз. Что касается образца ДНК, я не хотел сдавать мазок, и это мое право. Но я готов был сдать на образец кровь, однако наутро все произошло очень быстро…

– И вас очень быстро отпустили, – закончила за него Эрика. – Но ваш образец ДНК у нас все-таки есть, и мы сейчас сверяем его с ДНК, обнаруженной на обоих местах преступления. Похоже, медсестре из Хоува все же это удалось.

– Что меня сильно расстроило! И в любом случае моя ДНК не совпадет с той, что вы нашли на местах преступления, потому что меня там не было! – отрезал он.

«Какой уверенный в себе засранец», – подумала Эрика, листая страницы материала, которые за ночь собрал и отправил ей по почте Крейн.

– Вики Кларке говорила с вами на тему своего подкаста?

– Нет. С чего бы?

– Вики работала над эпизодом подкаста о злоумышленнике, который ворвался в студенческие общежития АДГ и напал на трех девушек. Узнав, что вы примерно в это время работали в АДГ комендантом, она захотела с вами поговорить.

– Вы ошибаетесь. Она со мной не связывалась.

– Два человека могут подтвердить, что связывалась.

– Очень за них рад. А фактические доказательства у вас имеются? Может быть, записи или какие-нибудь файлы, где она об этом упоминала?

– Некоторые записи нам удалось восстановить, – сообщила Эрика.

– Мне было бы интересно их послушать. – Он лукаво улыбнулся.

– Ваше алиби на понедельник двадцать второго октября…

– Эти данные я ей уже сообщил. – Чарльз повернулся к адвокату.

– Однако мы нашли некоторые несоответствия, – отметила Эрика. – Вы предоставили нам квитанцию и билет на поезд, и мы проверили записи видеонаблюдения на момент покупки билета. Но на человеке на видео – фетровая шляпа, полы которой скрывают его лицо.

– У меня есть фетровая шляпа.

– Наличие фетровой шляпы – не алиби.

– Детектив, мы ходим по кругу, – скучающим тоном проговорил адвокат. – У вас что, все варианты закончились? Кассир помнит, что видел моего клиента? Как насчет других записей видеонаблюдения?

Эрика снова посмотрела в материалы дела.

– Его лицо скрыто на всех записях, и никаких других кадров в сети мы не обнаружили. Человек, работавший в кассе на железнодорожной станции Блэкхит в тот день, не помнит, чтобы видел мистера Уэйкфилда. Насколько вы близки с вашей соседкой Генриеттой Болдерстоун? – Она вновь обратилась к Чарльзу.

– Она – моя хорошая подруга.

– У нее тоже есть фетровая шляпа и длинный черный плащ. На похоронах Вики Кларке я заметила, что вы одинаково одеты и одного роста. Человек на записи с камер видеонаблюдения, покупающий билет на поезд, вполне может быть Генриеттой. – Эрика достала из своего файла фотографию с камер видеонаблюдения и пододвинула ее к Чарльзу и адвокату.

– Детектив, у моего клиента может не быть алиби, которое вас удовлетворит, но это просто смешно и показывает, что вы хватаетесь за соломинку. Вам нужно связать отсутствие алиби у моего клиента с чем-то большим, чем просто косвенные улики. Вы ничего не можете сказать по поводу орудий убийства. Когда полиция обыскала квартиру моего клиента двадцать второго октября, она не обнаружила никаких улик. Он не общался с обеими погибшими, знал их только как соседок. И вы думаете, что он подговорил свою пожилую приятельницу переодеться им, чтобы обеспечить ему алиби? Вы серьезно?

Его упрек задел. Эрика стиснула зубы.

– Ваш клиент не позволил нам взять образец ДНК при его первом аресте, что серьезно затруднило наше расследование, – парировала она.

– Да, не позволил. У него была на то веская медицинская причина. И теперь у вас есть этот образец, не правда ли?

– Да, есть.

– У вас остались еще вопросы или вы наконец отпустите моего клиента? У вас точно нет никаких доказательств, чтобы предъявить ему обвинение.

Эрика обвела взглядом обоих мужчин.

– У нас есть девяносто шесть часов, прежде чем мы должны будем предъявить обвинение вашему клиенту. Предлагаю сделать небольшой перерыв.

Эрика и Мосс вышли из комнаты для допросов. Эрика была как в тумане. После первого раунда с Чарльзом и ее адвокатом у нее почти не осталось сомнений, что она уже проиграла.

Крейн и Питерсон, на мониторах наблюдавшие за допросом, вышли в коридор. Навстречу им от главного входа шел Макгорри:

– Босс, мы только что вернулись в квартиру Чарльза Уэйкфилда.

– Вы видели его соседку Генриетту? – спросила Эрика.

– Нет. Но зато мы нашли у него в ящике вот это, – он протянул Эрике прозрачный пластиковый пакет для улик.

Внутри были белый конверт и небольшое письмо формата А5. Ни даты, ни подписи. Посередине черными чернилами было выведено: «ДВА СЛОВА: ЛИЛИ ПАРКС. МОЛЧАНИЕ СОХРАНИТ ТЕБЕ ЖИЗНЬ».