Ртуть

ГЛАВА 18.

ТИГЕЛЬ

У Кингфишера были книги, написанные алхимиками до того, как все они вымерли. Стопки, множество стопок. Им было много веков, и пергамент истлел. Многие из них были написаны на древнем языке фей. Я почти ничего не понимала из текста, а значит, они были практически бесполезны. Когда я спросила его, как я смогу почерпнуть из них полезную информацию, если никому из его сородичей это не удалось, он пробормотал что-то о том, что я должна проявить изобретательность, и скрылся из кузницы в облаке черного дыма.

В полдень на верстаке откуда ни возьмись появилась тарелка с едой. Какой-то мясной пирог с восхитительной начинкой, несколько кусков сыра и яблоко, порезанное дольками. Я заметила, что Оникс появился одновременно с тарелкой, только когда услышала, как он скулит под ногами. Его черные глаза с надеждой смотрели на еду, ожидая, когда хоть крошечный кусочек упадет вниз. Я не знала, насколько полезна для него человеческая пища или, скорее, пища фей, но тесто было таким маслянистым и рассыпчатым, а начинка такой ароматной и вкусной, что я не удержалась и поделилась с ним половиной пирога. После того, как мы закончили, он с удовольствием бегал по снегу, гоняясь за рискнувшими спуститься на землю птицами. Я смеялась добрых пятнадцать минут, наблюдая как он укладывался на снег, вилял пушистым хвостом, а затем взмывал в воздух и обрушивал на снег передние лапы, нападая. Я перестала смеяться, когда поняла, что он охотится, и чаще всего, когда он вот так прыгал, то выныривал из рыхлого снега с маленьким грызуном во рту. По крайней мере, его это развлекало.

После того, как я потратила еще час на изучение книг и ничего не добилась, я решила плюнуть на это и сосредоточиться на более практичных вещах. Первой мыслью было расплавить одно из колец и начать экспериментировать, но потом мне пришло в голову, что если у меня ничего не получится — а это было вероятнее всего, — то я испорчу одно из колец воинов Фишера, а это будет совсем нехорошо. Я нашла немного металлолома в ведре у одной из скамеек и решила использовать его для экспериментов.

Первая проблема, с которой я столкнулась, заключалась в том, что я буквально не знала, с чего начать. Взяв в руки скрученный кусок и сосредоточившись, я смогла почувствовать, что это за металл, по вибрации, которую он издавал. Когда я впервые заметила эти вибрации еще в Зилварене, они так напугали меня, что я приучила себя игнорировать их. Теперь я использовала это чуждое ощущение, чтобы различать металлы с покрытием, серебро и множество различных вариантов железа, которых у нас дома не было. У каждого из них была своя частота.

Определение частоты ивелийского серебра не заняло много времени. Я просто взяла несколько колец в руки и закрыла глаза, пытаясь определить, как ощущается эта энергия, когда она поднимается по моим рукам, и запечатлела это в памяти. Затем я порылась в ведре и отложила все куски, обладающие той же частотой. Уже через полчаса у меня было приличное количество блестящего металла, готового к переплавке.

Для первой попытки я расплавила немного металла и перелила его в тигель. Затем я добавила в расплавленное серебро множество различных ингредиентов из стеклянных банок, стоящих на полках, не чувствуя, что у меня что-то получается. Большая часть ингредиентов просто сгорала, как только попадала на обжигающе горячую поверхность металла. А вот соль, похоже, хорошо сочеталась. Я дала серебру остыть и выковала молотком плоскую пластинку, а затем отправилась на поиски ртути, чтобы как-то проверить созданный мной грубый медальон.

Но ртути не было. Я не смогла найти ее ни в одной из баночек или тиглей. Как, черт возьми, Фишер рассчитывал, что я решу эту проблему для него, если он не собирался доверять мне ртуть? Неужели он думал, что я попытаюсь сбежать с ней, черт возьми? В прошлый раз я усвоила урок. У меня еще не было своей реликвии…

Здесь.

Здесь.

Я здесь…

Всего один шепоток. Такой тихий.

Когда я услышала ртуть во дворце, звук был похож на хор шепотков. Но этот был едва различимый. Тихий. Мне пришлось закрыть глаза и не двигаться, чтобы просто услышать его. Но он раздавался внутри кузницы. И совсем близко. Я сосредоточилась, и через некоторое время почувствовала легкое притяжение, настолько слабое, что оно едва ощущалось, и затем направилась в том направлении.

Серебряная шкатулка стояла на полке над небольшим умывальником, приткнувшимся в углу у стены. Листовое растение в горшке скрывало ее от посторонних глаз. Я отнесла шкатулку обратно на верстак и открыла крышку, рассмеявшись, когда увидела, как мало в ней ртути. Естественно, она была твердой, но в жидком состоянии ее хватило бы в лучшем случае на пару столовых ложек. И это то, что он оставил мне для работы? Я фыркнула, вынула металл из шкатулки щипцами и положила его в самый маленький тигель, который смогла найти.

Переводить ртуть из твердого состояния в жидкое становилось все легче. Рука, тянущаяся в темноту. Палец, щелкающий выключателем. На этот раз его было так мало, что мне почти не приходилось его заставлять. В один момент это был кусочек потертого металла, а в следующий — блестящая лужица, катающаяся по дну чугунной чаши. Я опустила медальон в тигель и поморщилась, когда поняла, что ртути едва хватило, чтобы накрыть его.

И ничего не произошло.

Я подождала.

По-прежнему ничего.

Здесь. Здесь. Я здесь, — прошептала ртуть своим одиноким голосом. — Одна. Одна. Приди ко мне. Найди меня. Будь со мной.

Медальон ничего не изменил.

Я попробовала еще раз, добавив в расплавленное серебро что-то похожее на песок и немного соленой воды. И снова ничего не произошло. В третий раз я попыталась добавить в серебро темно-красный порошок из одной из баночек, но он загорелся еще до того, как достиг покрытой рябью поверхности, выпустив облако ядовитого красного дыма, от которого у меня покалывало и немело лицо. После этого Оникс больше не возвращался в кузницу, поэтому я сидела с ним на скамейке в холодном послеполуденном свете, поглаживая его мех и дрожа от снежинок, падающих мне на штаны.

Моя четвертая и последняя попытка за день — добавить щепотку древесного угля и веточку травы с надписью «Вдовий бич» — снова не принесла результатов, и к этому времени я уже официально была сыта по горло. Я свистнула Ониксу, чтобы он подошел, — тот нехотя подчинился — и выскочила из кузницы, оставив после себя беспорядок, который я устроила своими неудачными попытками.

Когда мы вернулись в коридоры Калиша, Оникс, оживленно тявкал, вертелся у моих ног и подпрыгивал от возбуждения, вывалив розовый язык. Судя по всему, он был очень рад оказаться вдали от кузницы. Утром, когда Фишер вел меня туда, я не запоминала дорогу, но обычно я довольно хорошо ориентировалась в новых местах. Возможно, это займет какое-то время, но в конце концов я вернусь обратно в комнату, в которой проснулась.

Однако до этого дело не дошло. Я успела сделать всего пару шагов от двери, когда из-за угла появился Рен, одетый в темно-красную рубашку и потертые коричневые кожаные штаны. Он был весь в грязи, а через щеку тянулась длинная рана, из которой сочилась кровь. Его волосы казались мокрыми от пота, а темные круги под глазами придавали ему изможденный вид. Однако при виде меня он выдавил из себя улыбку и, приблизившись, вытер грязные руки о полотенце, которое у него было с собой.

— Решил зайти проведать тебя, — сказал он, ухмыляясь. — Слышал, тебе поручили очень сложное задание.

— Невыполнимое задание. — Я мрачно нахмурилась. — Я предприняла всего четыре попытки, но уже выдохлась. Что с тобой случилось?

— Ну, знаешь, всего пара стычек на перевале. Когда с неба валит снег, а дни такие темные, как сейчас, можно быть уверенным, что будет нападение. Мы были в меньшинстве, но никого не потеряли. Завалили тридцать или около того врагов.

— Поздравляю? — Было странно поздравлять кого-то с убийством стольких людей, даже если они были врагами ивелийских фей.

Рен заметил неуверенность в моем голосе и тихо рассмеялся.

— Спасибо. Поверь, убийство тридцати из них уже спасло пару сотен невинных жизней. Если бы они прорвались через перевал, то устроили бы хаос по нашу сторону границы. Это было бы совсем не хорошо.

— Придется поверить тебе на слово, — ответила я ему.

Рен вытирал полотенцем свои грязные пальцы, не сводя с меня пристального взгляда.

— Правда? Поверишь моему слову? Если я тебе что-то скажу?

Оникс запрыгал у ног Рена, описывая круги. Генерал рассеянно почесал затылок — все его внимание было сосредоточено на мне.

— Не знаю, — сказала я. — Полагаю, это зависит от ситуации.

Он вздохнул.

— Это справедливо. Что ж, я собираюсь сказать тебе, что сегодня днем я устроил Фишеру ад за ту клятву, которую он заставил тебя принести. И я сказал ему, что единственный способ загладить свою вину — это начать узнавать тебя получше.

Я поборола инстинктивное желание сделать шаг назад.

— Зачем тебе это нужно?

— Фишер очень целеустремленный. Он не видит серых оттенков. Только черное и белое. Боюсь, что за время его отсутствия эта часть его характера стала только хуже. В его голове все должно быть очень четко структурировано, иначе границы размываются. Сейчас ты — инструмент, который он считает необходимым использовать, чтобы сделать жизнь лучше для всех нас. Меня беспокоит то, что инструмент, доведенный до предела, скорее всего, сломается. А если говорить прямо, Саэрис, ты — инструмент, который никто из нас не может позволить Фишеру сломать. Он должен увидеть в тебе личность. Он должен знать, что ты — нечто большее, чем способ выбраться из трудного положения. И единственный способ добиться этого — заставить его узнать тебя получше.

Почему мне не понравилось, как это прозвучало?

— Лааааадно.

— Я сказал ему, что он должен поужинать с тобой сегодня вечером.

— Ох.

— И я думаю, он согласился.

— Ты думаешь, он согласился?

Он озорно усмехнулся.

— Ты с ним знакома. Иногда трудно сказать, согласился ли он.

— Он самый скользкий ублюдок на свете, — проворчала я.

— Верно. Но… пожалуйста. Просто приди. Поужинай с ним. Расскажи ему о себе. Это быстро закончится, клянусь.

Если «это быстро закончится, клянусь» нужно было сказать, чтобы убедить меня посетить какое-то мероприятие, то это было не то мероприятие, на которое я хотела пойти. Я не могла представить себе ничего менее веселого, чем ужин с Фишером. Но Рен смотрел на меня так умоляюще. Он искренне хотел, чтобы я согласилась. А что еще мне оставалось делать? Тусоваться с Кэррионом в нашей общей комнате? Если подумать, может, ужин с Фишером будет менее невыносимым.

— Хорошо. Я приду. Но только потому, что ты попросил. И только если ты поклянешься, что там будет алкоголь.

Обеденный стол был длиной в лигу⁹.

Ну ладно, ладно, может, всего тридцать футов в длину, но все равно слишком большим для двух человек, чтобы сидеть за ним и делить трапезу. Вдвоем. Фишер сидел на одном конце. Я села на другом. Между нами располагалось изобилие блюд, доставленных армией огненных эльфов под предводительством Арчера. В центре стола возвышалась массивная цветочная композиция с лиловыми и розовыми цветами, и она была прекрасна, действительно прекрасна, но я даже не видела Фишера за ней.

Может, в этом и был смысл.

Когда я вернулась в комнату, Кэрриона там уже не было, что оказалось благословением, поскольку я хотела принять ванну и смыть пот и грязь кузницы. Я даже не потрудилась взглянуть на платье, которое волшебным образом появилось в изножье моей кровати, пока я была в ванной. Все, что я заметила, — это то, что оно было черным. В одном из ящиков я нашла чистые брюки и свежую рубашку моего размера — очевидно, предназначенные для меня, — и надела их вместо платья.

В брюках мне было удобно, но по косым взглядам Арчера у меня сложилось впечатление, что я недостаточно нарядилась для ужина с его хозяином, и он не одобрял этого факта. Наколов вилкой кусок рыбы, я взяла пустой бокал из-под вина, стоявший справа от моей тарелки, и подняла его.

— Сюда можно налить что-нибудь? — обратилась я к столу.

Я увидела, как волнистые волосы Фишера взметнулись над цветами, но больше ничего. Когда он заговорил, голос его прозвучал очень близко, как будто он стоял прямо за мной, а не сидел на другом конце стола.

— Расскажи мне, как ты провела сегодняшний день, и я подумаю об этом.

Близость его голоса и манера говорить казались мне… интимными. Как будто его губы были так близко к моему уху, что его дыхание должно было шевелить мои волосы.

— Как ты это делаешь? — прошептала я.

— Магия течет в этом месте так же, как кровь течет по твоим венам. Она витает в воздухе. Того, что ты уже видела здесь, наверняка достаточно, чтобы отбросить неверие… и все же тебя шокирует такая мелочь, как мой голос? — Веселье сквозило в каждом его слове. Мне нечего было возразить ему. Я действительно видела столько поразительных вещей. По сравнению с ними это было не так уж и впечатляюще. Именно то, что я почувствовала, услышав его голос так близко, вызвало желание отстраниться.

Я прочистила горло.

— Как и следовало ожидать, я очень плохо справилась с заданием. Я предприняла четыре попытки, и все они закончились неудачей. Я истратила почти весь найденный металл. Мне понадобится еще, если я хочу завтра еще поэкспериментировать.

— Его можно очистить? Серебро, которое ты использовала сегодня? — спросил он.

— Да, но это займет еще больше времени. Я потеряю день… — Я с раздражением отложила вилку. — Но позволь мне угадать. Тебя ведь не волнует, что я потрачу день на очистку между своими опытами?

— Нет, — подтвердил он.

— Знаешь… — Я уронила вилку, и она со звоном упала на тарелку. — Ты просто обожаешь противоречить сам себе. Ты то похищаешь меня, потому что нужно срочно изготовить для тебя реликвии. А затем создаешь препятствия и делаешь все возможное, чтобы сделать процесс как можно более сложным и трудоемким. Тебе действительно нужно определиться. Что важнее? Реликвии для твоего народа или то нездоровое удовольствие, которое ты, похоже, получаешь от того, что удерживаешь меня рядом с собой?

С другого конца стола послышался скрежет ножа по тарелке. Очевидно, он не позволил моему раздражению испортить ему ужин. Придурок.

— Уверяю тебя, наша потребность в этих реликвиях намного превосходит твою способность меня развлечь. Но я отказываю тебе в серебре не для того, чтобы поиздеваться над тобой. Ресурсы в Калише ограничены. Обычного серебра не хватает.

— О чем ты говоришь? Это место просто утопает в роскоши. Здесь столько золота … — Я огляделась вокруг, указывая на настенные бра, в которых горели свечи, освещавшие наш ужин, и сервировочные тарелки на столе, и рамы для картин. Даже столовые приборы на столе. — Золото здесь буквально повсюду. Половина безделушек в этом месте покрыта им, и ты говоришь мне, что ресурсы ограничены?

— Если бы тебе нужно было золото для твоих экспериментов, мы бы не разговаривали об этом. — Я увидела, как за проклятой цветочной композицией мелькнуло основание бокала с вином, и потеряла самообладание. Наклонившись в сторону, я заглянула за центральную композицию и нахмурилась, глядя, как он отпивает из бокала.

— Если у тебя есть вино, то и у меня должно быть вино, — прорычала я.

— О, это то, о чем ты думаешь?

Моя кожа покрылась мурашками, а волоски на затылке встали дыбом. На этот раз его голос звучал еще ближе. Его слова словно ласкали кожу на моей шее. Я сделала все возможное, чтобы избавиться от дрожи, пробежавшей по спине.

— Рен обещал мне…

— Ренфису лучше не давать обещаний от моего имени. Но… если тебе так хочется выпить, не стесняйся, иди и налей себе.

Он сам налил себе вина? В этом я сильно сомневалась. Скорее всего, это сделал Арчер. Но я не была каким-то заносчивым высокородным засранцем, как он. У меня не было проблем с тем, чтобы самой налить себе вина. Я встала, взяла свой бокал и уже собиралась отправиться на другой конец стола, но потом остановилась и схватила свою тарелку и вилку. Что бы это ни была за игра — усадить меня так далеко от него, закрыв нам обзор друг друга, а потом использовать магию, чтобы нежно шептать мне на ухо, — я не собиралась в нее играть.

Уголки рта Фишера дрогнули, когда я швырнула тарелку и вилку на стол справа от него. Пусть бы попробовал сказать хоть слово, когда я села рядом с ним. Он провел кончиками пальцев по ободку своего бокала с вином и повернулся ко мне, наблюдая, как я наливаю себе неприлично большой бокал вина из графина, стоявшего перед ним.

Вино было темным, как чернила. Я демонстративно сделала глоток, встретившись с ним взглядом поверх своего бокала.

Кингфишер небрежно указал на мой бокал, когда я поставила его на стол.

— Тебе нравится? — Он говорил со мной обычным голосом. На этот раз никакой магии.

— Да. Это… это интересно.

Он скривил губы, кивнув сам себе. Что-то подсказывало мне, что он отчаянно пытался не улыбаться.

— Пожалуйста. Угощайся. У мне не запланировано никаких встреч еще пару часов. У меня есть время распить с тобой бутылку.

Я присмотрелась к нему как следует. По-настоящему внимательно. В нем было что-то необычное. Что-то, что я не могла определить. Не сразу. Но потом я поняла, в чем дело — в его одежде. Фишер всегда носил черное, но сегодня на нем была рубашка зеленого цвета. Очень темная, но все же зеленая. Она была простой, но из тонкого материала и отлично сшитой. Она идеально сидела на нем и соблазнительно облегала его широкие плечи и мощные руки. Темно-зеленый цвет оттенял его густые волосы цвета воронова крыла. Подчеркивал бледность его кожи и… и…

Боги, возьми себя в руки, Саэрис Фейн. Сосредоточься!

Я заставила себя опустить взгляд на недоеденную рыбу.

— Почему серебро здесь в таком дефиците, если у вас столько золота?

— Потому что серебро здесь служит очень специфической цели. Мы используем все, что можем достать.

— Тогда почему бы не продать золото и не купить немного? Золото стоит дороже.

Фишер медленно покачал головой, улыбаясь своим мыслям. Боги, почему иногда на него было так тяжело смотреть? Раньше у меня никогда не было такой проблемы.

— Может быть, там, откуда ты родом, — сказал он. Он наблюдал за мной, поигрывая своим бокалом с вином, который стоял на столе, лениво поворачивая его за ножку. Губы его были приоткрыты, и я могла видеть его зубы. Было невежливо пялиться, но я ничего не могла с собой поделать. Мое сердце замирало всякий раз, когда передо мной мелькали его клыки. Словно прекрасно понимая, на чем я так сосредоточилась, Фишер приоткрыл рот чуть шире, его верхняя губа немного приподнялась, обнажив больше зубов. Разница была неуловимой. Возможно, этих острых белых клыков стало видно больше всего на миллиметр, но между ног у меня полыхнул жар, и внезапно… Боги, мне нужно было выпить еще.

Я уткнулась лицом в бокал с вином. Фишер провел языком по нижней губе, тоже глядя в сторону. Сухожилия на его шее напряглись, челюсть слегка сжалась, когда он, нахмурившись, уставился на что-то за окном.

— Мы не можем купить больше серебра. Все королевство обчищено подчистую. Беликон еще и наложил эмбарго. Любое серебро, найденное в границах Ивелии, должно быть передано короне. Это одна из причин, по которой нам так необходима ртуть. В других мирах серебра в избытке. Мы могли бы получить его больше, чем нам нужно, если бы могли перемещаться между мирами.

— Если Беликону принадлежит все серебро Ивелии, то почему он не отдаст его тебе? Если оно так необходимо для победы в войне?

Кингфишер фыркнул.

— Это кажется разумным, не так ли? Но нет. Беликон не дает нам серебра. Он не оказывает нам помощи. Ни продовольствия, ни одежды, ни оружия. Ему плевать на эту войну.

— Но это просто… это бессмысленно. — Я сделала еще один большой глоток вина. Неповторимый вкус расцвел во рту цветочными нотками. Вино было мягким, насыщенным и сложным одновременно. Поначалу вкус показался необычным, но постепенно он начал мне нравиться.

Кингфишер пристально наблюдал за мной. Ртуть в его правой радужке пульсировала в свете свечей, перемещаясь и мерцая среди зелени. Казалось, сегодня она была особенно активна. Словно подтверждая это, рука Кингфишера крепче сжала бокал с вином. Его плечи напряглись, ноздри на мгновение дрогнули, но затем он сделал глубокий вдох и снова расслабился. Все произошло очень быстро. Я могла бы и вовсе не заметить этого, если бы на секунду отвела взгляд.

Кингфишер впился в меня взглядом. Он знал, что я заметила, как он вздрогнул, и, судя по тому, как он смотрел на меня, вопросительно приподняв одну бровь, ждал, что я спрошу об этом. Мне хотелось, но я уже знала, что в итоге буду разочарована и рассержена. Он бы нашел способ съязвить — это было в его характере, — поэтому я обошла эту тему стороной. Я уже собиралась спросить его, что он сам пробовал делать, чтобы создать реликвию, но тут в комнату ворвалась команда огненных эльфов, их похожие на уголь тела выбрасывали искры и клубы дыма, когда они приблизились к столу. Двое эльфов во главе группы несли большие блюда, полные еды. Судя по всему, это были два разных вида десерта. Они едва не уронили все, увидев, что я сижу во главе стола рядом с Фишером.

— Лорд! — одна из них — женщина — пронзительно взвизгнула. — Милорд! — Она закружилась вокруг себя, разинув рот. Через секунду остальные огненные эльфы заметили, что я осмелилась приблизиться к их драгоценному хозяину, и тоже начали сходить с ума.

— Это…

— Она…

— Человек!

— Лорд Кингфишер!

Арчер вошел в столовую последним. Едва увидев меня, он рухнул на пол, прямо там, где стоял, и зашелся в приступе гипервентиляции.

— Прости… меня… Господи. Я… не… ожидал…

— Все в порядке, Арчер. Все успокойтесь. — Фишер не изменил своей позы. Он все так же расслабленно сидел в кресле, но прикрыл рот рукой, пряча улыбку. Он опустил глаза и кашлянул, пытаясь взять себя в руки. — Можете пока оставить тарелки. И десерт. Просто поставьте их на стол, и можете идти. Спасибо.

Все огненные эльфы испускали черный дым. Трещины и щели на их маленьких компактных телах вспыхивали и тлели, как потревоженные угли. Когда один из друзей попытался помочь Арчеру подняться, на его руке появилось небольшое пламя. Он издал сдавленный крик, и все эльфы принялись шлепать по нему, пытаясь потушить.

— Простите, лорд! Простите! Мне так стыдно! — причитал Арчер.

Кингфишер наконец встал и подошел к группе паникующих эльфов. Он выпроводил их из столовой, все время успокаивая Арчера, его смех отражался от стен. Он все еще улыбался, когда вернулся на свое место.

— Мученики. Неужели они решили, что я попытаюсь проткнуть тебя вилкой для рыбы?

Фишер потер затылок, его улыбка угасла.

— Просто огненные эльфы очень эмоциональны. Они любят слишком бурно реагировать, вот и все. — К тому времени, как он закончил говорить, его маска снова была на месте. — К завтрашнему дню они обо всем забудут.

— Завтра я буду ужинать в кузнице, — сказала я. — Им не придется иметь дело с грязным, невоспитанным человеком, нарушающим калишский этикет.

— Ты будешь есть здесь, — поправил меня Фишер.

— Я не имею права голоса?

— Ты отравишься, если будешь есть в кузнице.

— Тогда в моей комнате.

— Ты будешь ужинать здесь, — повторил Фишер. Он продолжил, прежде чем я успела предложить миллион других мест, где бы я предпочла поесть. — Что касается огненных эльфов, то они любят людей. Гораздо больше, чем фей.

— Точно. Они относятся к тебе так, будто ты повесил на небо луну.

— Со мной все иначе, — сказал он, как будто это не было очевидно. — Арчер помог вырастить меня. После моих родителей он был первым, кто взял меня на руки. Полагаю, он питает ко мне слабость.

Слабость? Это было нечто большее. Огненный эльф любил Фишера. А вот меня?

— Он смотрит на меня так, будто я недостойна дышать одним воздухом с тобой.

Голова Фишера качнулась из стороны в сторону.

— Нет, это не так. Он волнуется. Переживает, останешься ли ты.

Я схватила пальцами жареную морковку со своей тарелки и откусила кусочек.

— Он будет рад услышать, что нет.

С губ Фишера не слетело ни слова. Он сидел, не шевелясь, и смотрел, как я ем морковку, его нефритовые глаза изучали мои черты. Сначала глаза, потом переносицу. Затем скулы, губы. Его взгляд задержался там дольше, чем следовало. Когда он не отвел взгляд, я сказала первое, что пришло мне в голову, чтобы нарушить молчание.

— Ты должен отправить Кэрриона домой, даже если пока отказываешься отпустить меня.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Почему?

— У него семья в Зилварене. Его бабушка. Она будет о нем беспокоиться. И он может передать Хейдену и Элрою, что со мной все в порядке, если вернется. Это, возможно, на время удержит их от необдуманных поступков.

— М-м. Посмотрим, что скажет сам мальчик.

— Ему двадцать шесть лет. Он не мальчик, — пробормотала я.

— Насколько я понимаю, он просто ребенок с острым языком. Но… ты его защищаешь, — произнес Фишер. — Полагаю, этого следовало ожидать. Честно говоря, я удивлен, что ты хочешь, чтобы он покинул тебя. — Он сделал глоток вина.

— Защищаю его?

От Фишера исходило непривычное напряжение. Казалось, он изо всех сил старался сохранить невозмутимость.

— Мм. Я бы не подумал, что он в твоем вкусе, но это многое объясняет.

В моем вкусе? Ощущение невесомости, падения, заставило меня откинуться на спинку стула. Голова внезапно закружилась.

— О чем ты говоришь?

— Он упомянул, что ты была влюблена в него. Тогда, в комнате.

— Ну, он солгал! — прошипела я. — Кэррион — та еще заноза в заднице. Он известен тем, что сочиняет истории на ходу.

— Когда я отправился в Зилварен за ним…

— Когда ты отправился в Зилварен, ты должен был найти Хейдена. — Мой желудок перестал сжиматься, сменившись приступом гнева. Я отставила бокал с вином. — Это напомнило мне, что ты не выполнил свою часть нашей сделки. Не должным образом. Как так получается, что я все еще должна выполнять свою часть сделки, а ты волен отказаться от нее?

Ему было так легко отмахнуться от меня. Одно движение запястья, закатывание глаз, и все, что я говорила, становилось несущественным. Это приводило в бешенство.

— Я ни от чего не отказываюсь. Я поклялся, что попытаюсь вернуть твоего брата. Я это сделал, — сказал он. — Клятва выполнена.

— Ты не очень-то старался.

— Я не говорил, что буду очень стараться, не так ли? И в любом случае ты должна понимать, что я сделал все, что мог, учитывая обстоятельства.

— Ты сказал, что сможешь найти моего брата, потому что у нас одни и те же родители. И что это будет легко, поскольку ты весь в моей крови.

Фишер помолчал. Я провела достаточно времени рядом с ним, чтобы понять, когда он собирается сказать то, что мне не понравится. Дьявольский блеск в его глазах обещал, что я возненавижу все, что он скажет дальше.

— Верно. Но я ведь был покрыт не только твоей кровью, верно? На мне был еще один из твоих… ароматов.

Аромат. Он смаковал это слово. Наслаждался им. То, как мрачно и вызывающе он это произнес, не оставляло никаких сомнений. Он был безжалостен, поэтому не было смысла умолять его, но я должна была попытаться.

— Не надо. Не делай этого, Фишер. Пожалуйста. Просто…

— Когда ты терлась о мои колени, ты очень умело пометила меня, — промурлыкал он.

В моем горле вспыхнул огонь, и мой голос сорвался.

— Я ненавижу тебя.

— Ты продолжаешь это повторять. Но я все еще не уверен, что это правда. В любом случае, твоего брата не было там, где ты сказала. И когда я добрался до твоего округа, я почувствовал твой запах за три мили…

— Просто замолчи, Фишер.

— …на теле этого мальчика. — Его улыбка была безжалостной. — Феромоны — это сигнальные ракеты для наших носов, малышка Оша. Я торопился, поэтому в тот момент не делал различий между кровью и этим запахом. Но когда я вошел в спальню, и Кэррион упомянул о твоей маленькой одержимости им…

— Заткнись к чертовой матери!

— Стало совершенно ясно, что произошло. Он и сейчас пахнет тобой.

— Я переспала с ним несколько месяцев назад. Месяцев. Это было один раз, и я была пьяна, и с тех пор он не дает мне покоя. Не может быть, чтобы ты до сих пор чувствовал на нем мой запах.

— Но это так, — прорычал Фишер, его глаза потемнели. — Я бы узнал твой запах, где угодно. На ком угодно. Я узнаю его вслепую и в темноте. Через чертово море. Я смогу учуять твой запах…

БУМ!

Окна вдоль восточной стены столовой взорвались.

Это произошло быстро и с ошеломляющей силой.

Только что я с ужасом смотрела на Кингфишера, сжимаясь все больше от каждого произнесенного им слова. В следующее мгновение на нас обрушился град сверкающих осколков стекла. Осколки размером с мою ладонь рассекали воздух, как кинжалы, ударялись о стол, уничтожали цветы, резали мою кожу. Я инстинктивно подняла руки, защищая лицо и голову.

— Черт!

Кингфишер стал Смертью.

Выражение его лица сменилось яростью, губы искривились, клыки удлинились. Он превратился в тень и оказался на другом конце стола с Нимерелем в руках еще до того, как темные фигуры закончили падать из окон.

Их было четверо — высокие монстры с всклокоченными волосами и белой, как воск, кожей. Впалые щеки были покрыты паутиной черных вен. Скрюченные пальцы заканчивались когтями. Красные глаза. Не только радужка, но и белки, как будто каждый капилляр лопнул и из него потекла кровь. Они скалились, демонстрируя удлиненные пожелтевшие клыки, с которых свисала вязкая слюна. На них была одежда, но она была изодрана в клочья и едва держалась на их истощенных телах.

Самый крупный из четверых, мужчина с огромной черной рунической татуировкой на лбу, яростно зарычал и бросился на Фишера. Фишер двигался как вода. Нимерель мелькал вокруг него, потускневший черный клинок рассекал воздух, оставляя за собой клубы дыма. Меч был продолжением самого Фишера. Какое-то время я могла только сидеть и смотреть на него, с благоговением наблюдая, как он обрушивается на монстра. Он был сильным и быстрым, его тело без труда уклонилось, когда монстр попытался вцепиться в него когтями. Рука, замахнувшаяся на Фишера, с глухим стуком упала на пол и закатилась под стол. Из оставленного Нимерелем обрубка вытекала черная, дымящаяся жижа, и столовую наполнил резкий запах серы.

Фишер бросил на меня взгляд через плечо и крикнул:

— ШЕВЕЛИСЬ!

Я пришла в себя и вскочила на ноги, кровь стучала у меня в висках. Два тошнотворных существа крались ко мне, щелкая своими ужасными клыками при приближении.

Я потянулась за кинжалом, пристегнутым к бедру, и крепко сжала его, переводя взгляд с одного монстра на другого. Та, что справа, женщина с серебристыми волосами и разбитыми губами, вскочила на стол, приземлившись на четвереньки. Она двигалась рывками, ее голова моталась из стороны в сторону, когда она вытягивала шею в мою сторону, принюхиваясь к воздуху, как животное. Тот, что слева, был меньше женщины. Что-то среднее между взрослым и ребенком. Он зарычал, издавая горлом жуткие щелкающие звуки, а затем бросился ко мне, опрокинув стул Фишера, который с грохотом упал на пол. Его глаза были пустыми. У них обоих были пустые глаза. В них не было разума. Никаких мыслей. Только желание рвать на части и убивать. От них волнами исходила ненависть, такая густая, что можно было задохнуться.

Женщина напала первой. У нее не было оружия, но оно ей и не требовалось. Ее когти были достаточным оружием. Она замахнулась, целясь когтями мне в грудь. Я отскочила назад, едва избежав их почерневших, отвратительных кончиков, но она уже снова приближалась, пытаясь нанести новый удар. Я отразила его кинжалом, одновременно нанося ей глубокую рану на ее тощем предплечье. Зловонная кровь, густая, как масло, брызнула мне на рубашку.

С другого конца столовой донесся ужасный крик. От этого звука у меня заныли зубы. Затем последовала серия грохочущих, лязгающих звуков, но я не могла позволить себе посмотреть. В тот момент, когда я отвлекусь, я умру.

Женщина взревела, тряся рукой, словно не понимая, почему она болит. Я замахнулась кинжалом и снова ранила ее, на этот раз в плечо. Рубашка, которая была на ней, разошлась, и тонкая кожа с черными прожилками под ней лопнула, как гнилой фрукт. Из раны посыпались крошечные белые крупинки. Они упали на ковер и начали извиваться.

Личинки.

Мальчик слева от меня рванулся вперед, скрежеща зубами. Я направила на него клинок, целясь в горло и одновременно уклоняясь, чтобы избежать его когтей, но сделала это недостаточно быстро. Он двигался стремительно. Неестественно. Из меня вырвался сдавленный крик, когда он врезался в меня. Столовая накренилась. Я тяжело упала, мои ребра взорвались болью от соприкосновения с полом. Я закричала в панике, когда и женщина, и парень бросились на меня.

Боги и мученики, сейчас я умру.

Они собирались меня сожрать.

В этом я не сомневалась. Эти зубы были созданы для одной-единственной цели — разрывать плоть. Я задохнулась, боль пронзила мою ногу, как удар молнии. Когти вцепились в одежду. Они впивались в мою кожу. Я ничего не видела. Не могла дышать. Женщина отпрянула назад, ее слюна капала мне на грудь. Она открыла рот, и ее челюсти распахнулись гораздо шире, чем должны были, обнажив почерневший, изуродованный, пульсирующий обрубок на месте языка. Она фыркнула, а затем бросилась на меня.

Я напряглась, с ужасом ожидая, когда эти зубы вонзятся в мою плоть, но этого так и не произошло. Полоса черного дыма окутала ее горло. Дым превратился в металл, а затем голова отделилась от шеи, и исчезла. Ее дергающееся тело отлетело от меня, глухо ударившись о пол, кости трещали, пока оно катилось по ковру.

Кингфишер стоял надо мной, словно сам бог смерти.

Его грудь вздымалась, в глазах сверкала зелень, ртуть и убийство.

— Ты в порядке? — прохрипел он.

Я все еще сжимала кинжал, его короткое лезвие было покрыто липкой черной кровью. Я сглотнула и кивнула, хотя была уверена, что со мной не все в порядке. Совсем не в порядке.

— Мальчик… — выдавила я.

Лицо Кингфишера потемнело. Он повернулся, и мы оба одновременно увидели подростка. В восьми футах от нас, стоя на четвереньках, он стонал, вылизывая пятно крови на ковре. Как и у женщины, его язык был похож на кусок сырого мяса. Не раздумывая, Кингфишер обрушил Нимерель на шею твари, обезглавив и его. Тело мальчика мгновенно обмякло, скрюченные руки расслабились, а когти разжались, упав на уничтоженный ковер.

Я перевернулась, и меня вырвало.

Кингфишер, наверное, будет насмехаться надо мной за то, что я слабачка, но мне было все равно. Меня трясло так сильно, что я даже не могла подняться на колени.

Что…

…черт возьми…

…только что произошло?

Сильные руки обхватили меня. Я ахнула, и острая боль снова пронзила мою ногу. Кингфишер снова прижал меня к себе и, подняв на руки, недовольно пробормотал.

— Тебя изрезали когтями. Рану нужно обработать, — сказал он.

— Обработать?

— Их яд смертелен. Кто-нибудь из них укусил тебя?

— Н-нет. Я не… — У меня закружилась голова, и на меня накатила новая волна тошноты. В глазах вспыхнули белые точки, и мне показалось, что волосы Фишера усыпаны звездами. Они проносились по потолку: сначала одна падающая звезда, потом другая, потом миллион, пролетающих перед моим взором. Это было… действительно красиво, на самом деле. Кингфишер тоже был красив. Его горло было перепачкано черной слизью, а волосы растрепаны. Его глаза были безумными, но он выглядел потрясающе. Я чувствовала, как его сердце бьется, словно барабан, рядом со мной. Тум, тум, тум, тум, тум.

Я не чувствовала своих пальцев.

Почему… я не могла… их почувствовать?

Почему Кингфишер бежал?

— Что… это были за… твари? — прохрипела я.

Над головой Кингфишера проносились звезды. Он сжимал челюсти, мышцы его шеи были напряжены, когда он пинком распахнул дверь и внес меня внутрь.

— Санасротийские пехотинцы, — глухо ответил он. — Вампиры. Именно из-за них нам так нужно серебро. Это единственное, что может их убить. А ТЕПЕРЬ КТО-НИБУДЬ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПОМОГИТЕ!