Ртуть

ГЛАВА 17.

КАЛИШ

— Что это за место?

Я представляла себе Калиш как военный лагерь. Море палаток, расставленных на снегу. Костры, от которых в небо поднимаются столбы дыма, насколько хватало глаз. Ничего подобного. Это место было величественным поместьем. Красивым. Спальня, в которой мы с Кэррионом проснулись, находилась в огромном доме, полном высоких арочных окон, светлых, просторных коридоров и красивых комнат, которые тянулись бесконечно. На стенах висели портреты темноволосых мужчин и женщин, и многие были поразительно похожи на Фишера. Мебель была красивой, кресла и диваны с мягкой обивкой, что наводило на мысль о том, что в этом месте когда-то жили. Здесь любили. За окном пели птицы. Солнце сияло так ярко, отражаясь от толстого снежного покрова, покрывавшего все поместье, что казалось, будто территория усыпана миллионом бриллиантов.

— Мой прапрадед построил его давным-давно, — отрывисто ответил Фишер. Подошвы его ботинок громко стучали, когда он шел по коридору. — Это был мой дом до того, как Беликон приказал моей матери отправиться в Зимний дворец, чтобы выйти за него замуж.

Когда Эверлейн рассказала мне, как ее мать оказалась в Зимнем дворце, я не стала долго размышлять о том, какой была ее жизнь до этого. Не задумывалась я и о том, какой она была для Фишера. Сколько ему было лет, когда он отправился в оплот власти Беликона? Десять лет? Одиннадцать? Я не могла вспомнить. Разница между Калишем и Зимним дворцом была разительной. Должно быть, ему не хотелось покидать это место.

В воздухе висела умиротворяющая тишина. Здесь было безопасно. Спокойно. Все комнаты и коридоры выглядели пустующими. Только когда мы спустились по изогнутой лестнице, каменные ступени которой были истертыми и вдавленными посередине от множества шагов, мы встретили еще одно живое существо: маленькое, всего три фута ростом, с круглым, выпирающим животом, стеклянными янтарными глазами и странной кожей. Она выглядела так, словно была создана из последних тлеющих углей костра — грубая, похожая на древесный уголь, с крошечными трещинками по всему телу, края которых то светились, то вспыхивали, то угасали, словно в любой момент там могло разгореться пламя.

Существо несло серебряный поднос, на котором стояли дымящийся кофейник и две чашки. Увидев Фишера, существо вскрикнуло и уронило поднос, в результате чего кофейник и чашки разбились.

— О! О нет. О нет, о нет, о нет! — Голос у существа был высокий, но явно мужской. На нем не было никакой одежды, но это не имело значения. Похоже, у него не было частей тела, которые нужно было прикрывать. Широко раскрыв глаза, он, пошатываясь, отступил от учиненного им беспорядка — осколки фарфора у его маленьких дымящихся ног, похоже, не были причиной его паники.

Кингфишер ошеломил меня и лишил дара речи, когда опустился на колени и начал собирать осколки разбитых чашек.

— Все в порядке, Арчер. Тише, все в порядке.

Рот Арчера приоткрылся. Его взгляд встретился с моим, и я с удивлением обнаружила, что его угольно-черные зрачки окружены крошечным кольцом мерцающего огня. Он указал на Фишера.

— Ты видишь его? — пискнул он.

Я посмотрела на Фишера.

— К сожалению, да.

— Он… — Арчер вздохнул. — Он действительно там?

Кингфишер перестал собирать осколки, опустив голову, и на секунду я застыла, пораженная тем, что увидела. Пектораль защищала только горло. Задняя часть шеи была обнажена, а волосы были недостаточно длинными, чтобы прикрыть ее. Его кожа была бледной, если не считать одной-единственной совершенно черной руны, видневшейся между основанием черепа и воротником рубашки. Она была сложной, состояла из переплетающихся тонких линий, петель и завитков. Большинство рун, которые я видела у фей, выглядели уродливо, но эта…

Кингфишер поднял взгляд на Арчера. Руна исчезла.

— Перестань волноваться, Арч. У тебя нет галлюцинаций. Я вернулся домой вчера поздно вечером.

Арчер запрокинул свою маленькую головку и завыл. Он наступил прямо на разбитый чайный сервиз, чтобы добраться до Фишера. Обвив шею Кингфишера своими тонкими огненными ручками, он истерически зарыдал.

— Ты здесь! Ты здесь!

— Ого! Спокойно. — Я ждала, что Фишер оттолкнет маленькое существо, но вместо этого он обхватил его руками, прижимая к себе. — Ты заставишь всех думать, что на нас напали.

Арчер откинулся назад и прижал маленькие ладошки к лицу Фишера, похлопывая его повсюду, словно желая убедиться, что он действительно настоящий, оставляя черные разводы на щеках и лбу Фишера.

— Я скучал по тебе. Очень, очень сильно. Я ждал, я надеялся, я… — Арчер икнул. — Я ждал и надеялся. Каждый день.

— Я знаю. Я тоже скучал по тебе, мой друг.

— О нет, о нет! — Арчер отскочил назад, отчаянно хлопая Фишера по груди. — Твоя рубашка, милорд. Я прожег твою рубашку!

Кингфишер тихо рассмеялся. В смехе не было и намека на злобу. Никакой язвительности или резкости. Он просто… рассмеялся.

— Это легко исправить. Перестань волноваться. Вот. — Внезапно рубашка Фишера перестала быть тканью. Она превратилась в дым. На мгновение он обвился вокруг торса Фишера, а затем снова стал рубашкой, совершенно целой и безупречной. Еще больше дыма заклубилось у ботинок Фишера, растекаясь по полу, скрывая разбитый кофейник и чашки. Когда дым рассеялся, они снова были целыми и стояли на серебряном подносе. — Смотри. Как новенькие, — сказал Фишер.

— Ты слишком добр, слишком добр. Но тебе не стоит исправлять мои ошибки. Я должен быть осторожнее. И…

— Арчер, пожалуйста. Все в порядке. А теперь иди, скорее. Я зайду к тебе перед ужином. Я хочу услышать все, что здесь происходило, пока меня не было.

В глазах Арчера стояли слезы. Казалось невероятным, чтобы кто-то плакал от счастья видеть Кингфишера, если бы я сама не была свидетелем, то никогда бы не поверила, но это происходило на самом деле. Каждый раз, когда слеза падала на щеку Арчера, она шипела и превращалась в облачко пара.

— Да, милорд. Конечно. Это доставило бы мне удовольствие.

Я недоуменно смотрела, как Арчер уходит. Кингфишер пошел дальше, ничего не говоря. Я побежала за ним, чтобы догнать.

— Что это был за вид фей?

— Не фей. Это огненный эльф.

— Хорошо. И почему ты ему так дорог?

Фишер не удостоил мой вопрос ответом.

— Здесь много огненных эльфов. Водяных эльфов. Воздушных эльфов. Не так много земных эльфов. Возможно, тебе стоит потратить некоторое время на то, чтобы выучить имена всех низших существ. В конце концов, ты обидишь не того человека, если будешь всех подряд называть феями. — Пока он говорил, мы прошли мимо ниши в стене, где на подставках стояли семь мраморных бюстов, один из которых был обращен к стене. Кингфишер отмахнулся от богов, когда проходил мимо них, даже не замедлив своего шага.

Я недовольно хмыкнула.

— Послушай, я не задержусь здесь на столько, чтобы выучить названия всех видов существ в Ивелии. Я очень хочу как можно скорее сделать эти реликвии и убраться отсюда к чертовой матери.

— М-м, конечно. Тебе так не терпится вернуться в этот ужасный город. — Кингфишер повернул за угол и резко остановился, открыв дверь слева от себя. — Обратно ко всему этому угнетению и голоду. Это безусловно выглядит привлекательным.

— Уж ты точно должен понять, почему я так хочу вернуться. Ты отчаянно пытаешься сделать все возможное, чтобы помочь своим друзьям здесь. У меня тоже есть друзья и семья, которым нужна помощь. Они слишком устали, чтобы бороться с Мадрой в одиночку. Они сдались. Если я не вернусь домой, кто им поможет?

Меня обдало волной его запаха, холодным рассветным утром и обещанием снега, и у меня перехватило дыхание. Я проигнорировала эту реакцию, заставив себя думать обо всех, кто страдает в Третьем округе. Трудно было сосредоточиться, когда он стоял так близко. Кончики его ушей выглядывали из прядей волос, между приоткрытыми губами виднелись острые клыки. От его кривой, насмешливой улыбки мне захотелось забыть о своем доме. Мне захотелось вспомнить, как я забиралась к нему на колени, как его сильные руки нашли мою талию и…

Нет.

Я не собиралась терять голову из-за него. Не после того, что он сделал со мной прошлой ночью, заставив подчиниться его воле.

— Я не выбирал свою судьбу. Я бы не остался здесь, если бы не было необходимости. Эта ответственность лежит на мне с момента рождения. Она стала моей, когда я сделал первый вдох. Ты — всего лишь одна из сотен тысяч людей, живущих в твоем городе. Зачем брать на себя ответственность за их спасение, если они отказываются спасать себя сами?

Он уже знал ответ на свой вопрос. Он не был глупым. Но я все равно произнесла его вслух, потому что ему явно нужно было это услышать.

— Потому что так будет правильно, Фишер.

Он ничего не ответил. Просто посмотрел на меня так, что я почувствовала себя маленькой и глупой.

— После тебя, малышка Оша.

Эта кузница была совсем не похожа на ту, что мы использовали в Зимнем дворце. Она была огромной и наполнена таким количеством оборудования, что я даже не знала, куда смотреть в первую очередь. Печь была такой большой, что я могла встать в ней во весь рост, если бы захотела — плохая идея, учитывая мощный огонь, который уже бушевал в ней. Вдоль одной из стен тянулись ряды тиглей всех форм и размеров. На полках стояли мензурки, палочки для перемешивания и колбы. Ступки и пестики, а также большие стеклянные флаконы с порошками, сушеными травами, цветами и всевозможными жидкостями.

С одной стороны кузница выходила в небольшой, засыпанный снегом сад, в центре которого стояла скамейка и высокое дерево без листьев. За высокой кирпичной стеной я разглядела верхушки деревьев — на этот раз вечнозеленых сосен — и скалистые склоны внушительной горной цепи вдали.

— Они прекрасны, — сказала я, прежде чем смогла остановиться. — Горы. Я видела их изображения в книгах, но никогда не думала, что они могут быть такими… величественными.

Фишер с задумчивым выражением на лице посмотрел на горы вдалеке.

— Омнамеррин. Так называется самый высокий пик. Тот, что с острой вершиной. На языке древних фей оно означает — спящий гигант.

— А люди пытаются на нее взобраться?

— Только если хотят умереть, — ответил Фишер.

Странно. Я оглянулась через плечо, пытаясь осмыслить то, что я видела.

— Почему ты так хмуришься? — спросил Фишер.

— Потому что… — Я оглянулась на дверь позади меня и теплый, уютный коридор за ней. — Все размеры неправильные. Мы только что были на третьем этаже. А другие комнаты, которые мы проходили, были гораздо меньше. Эта кузница находится на первом этаже, а крыша слишком высокая, и…

— Магия. — Кингфишер пожал плечами. Он подошел к скамье и уже привычными движениями начал отстегивать меч. — Дверь заколдована. Она привязана ко входу в кузницу, которая находится за пределами дома. Это гораздо безопаснее, чем держать взрывоопасные соединения и химикаты в доме. Когда мы проходим через дверной проем в доме, он переносит нас сюда. Все просто.

Просто? Это было просто. Мне хотелось кричать. Я собиралась его задушить.

— Если ты можешь это сделать, то почему, черт возьми, ты просто не связал несколько дверных проемов в тавернах, вместо того чтобы заставлять меня проходить через темные врата?

— Потому что я не могу этого сделать, — ответил Фишер, опуская Нимерель на скамью. — Это работа Рена. Я не обладаю таким даром.

— Тогда Рен мог бы…

— Это работает только на коротких расстояниях, человек, так что переведи дух. Я не мог. Рен не мог. Нам нужно было преодолеть восемьсот лиг⁸, и темные врата были единственным способом попасть сюда.

— Прекрасно, — проворчала я. — Но, если ты знал, что мы попадем сюда именно таким образом, почему было просто не открыть врата внутри Зимнего дворца? Зачем заставлять меня всю ночь скакать на лошади через этот ужасный лес?

Он бросил на меня дразнящий взгляд исподлобья.

— Я думал, ты не боишься леса?

— Нет! Просто… ответь на вопрос.

Кингфишер оперся локтями о верстак и наклонился ко мне, его волосы закрыли половину лица.

— Потому что, маленькая Оша, темные врата используют много магии. Мы, феи, чувствуем такое. Если бы Беликон понял, что я использую столько магии в подземельях под его дворцом, он бы перенесся туда раньше, чем мы успели моргнуть, не говоря уже о перемещении сюда. Таверна находится в пятидесяти лигах от Зимнего дворца, что, по странному совпадению, является точным расстоянием, необходимым для того, чтобы применить мощную магию, не привлекая внимания того, кого вы хотите оставить в неведении. Итак. У тебя есть еще какие-нибудь раздражающие вопросы?

— Вообще-то, есть. Почему ты не можешь использовать темные врата для перемещения в другие миры? Для них не нужны реликвии. Они не сводят тебя с ума, очевидно. Так зачем вообще возиться с этой ртутью?

— Мученики, помилуйте, — пробормотал Фишер. Он говорил так, словно объяснял пятилетнему ребенку самую элементарную и очевидную информацию. — Темные врата принадлежат этому миру. Их можно использовать только в этом мире. Ртуть не принадлежит этому миру. Поэтому ее можно использовать не только в этом мире, но и в других. Все, больше никаких гребаных вопросов. Нам нужно работать.

На этом все и закончилось. Он пересек кузницу, подошел к огромному деревянному сундуку, стоявшему рядом с одним из самых больших тиглей, схватил его за ручку и подтащил к верстаку. Он даже не вспотел, хотя эта проклятая штука, похоже, весила больше, чем Билл и Аида вместе взятые. У меня чуть глаза на лоб не вылезли, когда он откинул крышку.

Внутри лежала гора серебряных колец разных форм и размеров. На некоторых из них были изображены защитные символы или фамильные гербы. Другие были инкрустированы бриллиантами, рубинами или сапфирами. Некоторые из них были изящными и элегантными. Многие из них были громоздкими, с массивными ободками с гравировкой. Я никогда не видела столько драгоценного металла в одном месте и в одно время.

— Что ж. Хорошо, что Кэрриона здесь нет. Он бы уже украл штук восемь, и никто из нас не заметил бы.

— Думаю, мы уже выяснили, что я замечаю, когда кто-то пытается украсть мои вещи.

Святые, мать их, боги, он никогда не забудет об этом. Я бросила на него злобный взгляд, наклонилась и взяла в руку одно из колец. Оно было очень женственным, с розами, выгравированными по обе стороны прекрасного аквамаринового камня.

— Их, должно быть, тысяча, — сказала я, задержав дыхание.

— Восемнадцать сотен, — сказал Кингфишер. — И это только в этом сундуке. По ту сторону скамейки еще восемь сундуков.

Я посмотрела в ту сторону, куда он указывал, и увидела еще как минимум два деревянных сундука, придвинутых к стене. Остальные, должно быть, были спрятаны подальше.

Я бросила кольцо обратно в сундук.

— Мы будем ковать из них мечи? — В Зилварене серебро было слишком податливым, чтобы ковать из него оружие, но, возможно, кузнецы фей придумали как закалить мечи, чтобы сделать их тверже. Возможно, они добавляли в них магию. Возможно…

Мои мысли замерли, логическая цепочка погибла жалкой смертью, когда я поняла, что Кингфишер снова ухмыляется. Это не предвещало ничего хорошего.

— Мы можем использовать любую реликвию в случае необходимости, но реликвии действуют лучше всего, когда сделаны из предмета, важного для их владельца. Это фамильные кольца воинов, которые сражаются за меня. Каждое из них имеет большое значение для мужчины или женщины, которому оно принадлежит. Ты возьмешь каждое из этих колец и превратишь в реликвию.

— Фишер, нет! Здесь почти… — Я умела считать, но была слишком ошеломлена, чтобы даже думать, не говоря уже о том, чтобы умножать. В конце концов, у меня получилось. — Здесь почти пятнадцать тысяч колец! Ты хоть представляешь, сколько времени потребуется, чтобы просто переплавить каждое из этих колец и отлить из него другое?

— Годы, я уверен. Но не волнуйся. Нам не нужны красивые украшения. Ты переплавишь кольцо, трансмутируешь его свойства, чтобы оно защищало владельца от ртути, а затем отольешь из него что-нибудь простое, вроде этого. Он подцепил пальцем цепочку и достал кулон, который носил на шее. — Если на кольце есть камень или какая-то гравировка, ты найдешь способ вставить ее в медальон, который сделаешь. В остальном все может выглядеть незамысловато.

— Незамысловато? — У меня перед глазами все поплыло. Он не мог говорить серьезно. — Я сказала, что помогу тебе сделать… достаточно реликвий… — Я запнулась, и в груди поселилось чувство ужаса. Я снова это сделала. Я не обратила внимания на детали, не так ли? И в этот раз все было еще хуже, потому что я думала, что заключила хорошую сделку.

— Клянусь, я освобожу тебя и позволю тебе и Кэрриону вернуться в Зилварен, как только ты сделаешь достаточно реликвий для моего народа. Разве это не то обещание, которое ты заставила меня дать?

— Да, но…

— У меня пятнадцать тысяч воинов, малышка Оша. Чтобы иметь достаточно реликвий для моего народа, мне нужно пятнадцать тысяч колец. Когда ты закончишь, я освобожу тебя от клятвы и отведу к ближайшему порталу, чтобы ты могла отправиться домой. А пока… — Он посмотрел на сундук, полный колец.

— Но я еще даже не знаю, как превратить их в реликвии! На это могут уйти недели. Месяцы!

В мерцающих глазах Фишера не было ни капли сочувствия.

— Тогда тебе лучше приступить к работе.