Ртуть

ГЛАВА 16.

ТЕМНЫЕ ВРАТА

На поляне снаружи нас ждали врата в ад.

Клубящаяся пасть из теней и дыма была небольшой. Возможно, ее хватило бы, чтобы проглотить лошадь. Удобно, ведь перед ней стоял Кингфишер с Биллом, Аидой и гнедой лошадью Рена. Обмякшее тело Кэрриона свисало со спины Билла. Он потерял ботинок где-то между сараем и поляной, и Фишер, очевидно, не посчитал потерю достаточно важной, чтобы что-то предпринять. Меня тоже мало волновал пропавший ботинок Свифта, я была слишком занята разглядыванием кружащегося черного вихря за спиной Фишера, чтобы обращать внимание на что-либо еще.

То, как он втягивал в себя свет, оранжевое сияние из окон таверны, скручивая его в тонкие нити, которые он всасывал во вращающуюся воронку в центре, заставляло меня очень, очень медленно отступать от него. Я засунула Оникса обратно в сумку, прежде чем покинуть таверну, но чувствовала, как он дрожит, прижимаясь к моей спине, словно ощущает странную силу через ткань, и ему это совсем не нравится.

Порывы ветра трепали темные волосы Кингфишера, бросая их ему на лицо. Серебряная пектораль снова закрывала горло. Она сверкала, а гравировка в виде волчьей головы выглядела как никогда свирепо. После того как он вел себя в таверне, я ожидала, что Фишер будет в ярости, но его лицо ничего не выражало, а плечи казались расслабленными, когда он передал мне поводья Аиды и повернулся лицом к стене клубящегося дыма.

— Давай покончим с этим, — тихо сказал он. — Ты пойдешь за Реном. Я буду прямо за тобой.

Волосы встали дыбом на моих руках.

— Я… я не пойду туда. Что это?

— Это темные врата. Наше место назначения. Ты можешь воспользоваться ими или провести следующие два месяца верхом на лошади, ночуя в снежных канавах и добывая себе пропитание. Что выберешь?

— Я выбираю второй вариант. — Мне даже не нужно было думать об этом. Моя задница со временем привыкнет к седлу, а плащ, который дал мне Кингфишер, отлично защитит от холода. Полжизни я провела, охотясь среди песчаных дюн Зилварена, чтобы добыть себе ужин. И, кроме того, у меня не было никакого желания отправляться в зону боевых действий. Отсрочка прибытия в Калиш казалась прекрасным вариантом.

Фишер сжал губы.

— Позволь мне перефразировать. Ты пройдешь через врата, человек.

Я сделала шаг назад, бросив поводья Аиды.

— Нет.

Кингфишер рассматривал меня, заинтересованно изогнув одну бровь.

— Ты думаешь о побеге? Боги, надеюсь, что это так. Если хочешь, я дам тебе фору. Я уже целую вечность ни на кого не охотился.

— Да ладно, Фишер, — устало сказал Рен, натягивая пару кожаных перчаток. — Она напугана. Дай ей время свыкнуться с этой мыслью.

— Я не боюсь, — солгала я. — Просто я не собираюсь проходить через это. Скорее всего, я никогда не выйду с другой стороны.

Кингфишер открыл рот, собираясь сказать что-то язвительное, но тут дверь таверны открылась, и из нее показались темные фигуры. Взгляд Фишера стал жестким, и все, что он собирался сказать, замерло у него на губах.

— У нас нет на это времени. Рен пройдет через врата. Ты последуешь за ним. Твоя клятва не оставляет тебе выбора.

Рен застыл на месте. Его взгляд остановился на Кингфишере. Воин, должно быть, почувствовал жгучую силу этого взгляда, но никак не отреагировал.

— Скажи, что я ослышался, — сказал Рен. — Скажи, что ты не привязал эту девушку к себе клятвой.

— Пройди через врата, Рен, — огрызнулся Фишер.

— Клятва? — прошептал он.

— Она получила кое-что взамен, — процедил Фишер. — А теперь, пожалуйста. Пройди через врата. Мы можем обсудить это на другой стороне.

Рен покачал головой, на его лице отразились растерянность и разочарование. Казалось, он не знал, что сказать. Взяв поводья Аиды, он передал их мне и сказал:

— Не волнуйся. На самом деле ничего страшного. На мгновение ты потеряешь ориентацию, но просто продолжай идти. Обещаю, через несколько секунд все закончится.

Это было очень мило, эта поддержка со стороны Рена. Без него мой страх сожрал бы меня заживо, когда генерал шагнул вперед и повел свою лошадь в чернильную тьму.

Я не собиралась следовать за ним.

Я бы не стала.

Элрой не зря говорил, что я обладаю упрямством шириной в милю. Моя сила воли была сильнее, чем клятва, которую я дала Фишеру. Так и должно быть. Я стиснула зубы и приготовилась насладиться выражением досады на лице Кингфишера, когда я не последовала за Реном. Но Кингфишер лишь натянуто улыбнулся, когда мое тело двинулось само собой, следуя его приказу без моего согласия.

Мой пульс участился, когда я приблизилась к вратам, а дыхание перехватило. Как он мог так поступить? Используя клятву против меня, заставляя подчиняться его воле, он лишил меня моей собственной. Даже в Зеркальном зале Мадры, когда я сражалась за свою жизнь, а Харрон превзошел меня, я не чувствовала себя настолько беспомощной.

В голове все перемешалось, когда носок моего ботинка скрылся в клубящихся вратах. Я была готова умолять Фишера пощадить меня, но каменное выражение лица воина говорило о том, что это пустая трата дыхания.

— Я буду вечно ненавидеть тебя за это, — прошипела я ему.

А потом шагнула во врата.

Завывающий черный ветер вывернул меня наизнанку.

Я стала им.

Он стал мной.

Мой разум разлетелся в тысячу разных направлений, оторвавшись от меня в одно мгновение.

Я была никем.

Я была слепа. Я была глуха. Я была бездушным шепотом, дрожащим в темноте.

А потом я стала болью.

Она пронзила меня насквозь, взрываясь в коленях, запястьях и ладонях. Она цвела за моими глазами, вспыхивая ярким светом, обжигая сетчатку. Красный. Оранжевый. Белый. Зеленый.

Я открыла глаза, задыхаясь, и успела сделать лишь один вдох, прежде чем мой желудок вывернуло на грубый каменный пол теми несколькими кусочками тушеного мяса, которое я съела в таверне.

— Милорд, — произнес ошеломленный голос. — Боги. Мне очень жаль, но я ничего не приготовил. Мы понятия не имели!

— Все в порядке, Оррис. — Когда Рен заговорил, его голос доносился откуда-то издалека. — Спасибо. Возьми лошадей и позаботься о том, чтобы они были накрыты сегодня ночью. Перед рассветом станет намного холоднее.

— Но…

— Да, я знаю. Фишер вернулся. Он поговорит с нами завтра, я уверен. А пока, я думаю, будет лучше, если мы дадим ему немного времени освоиться. Если бы ты мог сохранить это в тайне до утра…

— Конечно, сэр. Конечно.

Мир накренился. Мой висок был холодным. Холодным, как лед. Я не сразу поняла, что лежу на земле, а моя голова покоится на твердом камне. Я смотрела, как Кингфишер уходит по длинному коридору — один, молча, с опущенной головой, — и поклялась всем, что у меня было, что заставлю этого ублюдка заплатить.

Я попыталась встать, но, когда приподнялась на локте, сводчатый потолок превратился в пол, поднялся вверх, опустился вниз, и к горлу подкатила новая волна рвоты. Меня вырвало во второй раз, и я захрипела, пытаясь отдышаться.

— О, Саэрис. Мне жаль. Вот, дай мне руку.

Оставь меня в покое. Отвали от меня. Не прикасайся ко мне. Я хотела крикнуть все это Ренфису, но в его голосе звучало искреннее сочувствие. И это была не его вина. Он не лишал меня свободы воли. Не он привел меня сюда, в это ужасное место и не он обманом заставил меня заключить договор на крови, который фактически превратил меня в проклятую марионетку. Я приняла предложенную им руку и всхлипнула, когда мои ноги подкосились.

— К счастью, больше ты с этим не столкнешься. По какой-то причине врата действуют на нас только в первый раз, когда мы их используем. Большинство испытывает только легкое головокружение. Может быть, головную боль. Для человека, похоже, все намного хуже. Мы не встречались с людьми очень долгое время. Мы многое забыли. Прости меня.

— Тебе не нужно извиняться передо мной. Не за него, — прохрипела я.

Рен напряженно вздохнул.

— Он не… такой, каким ты его считаешь.

— Ублюдок? Он определенно ублюдок.

Генерал слегка поморщился, когда я попыталась выпрямиться.

— Ты можешь ходить? О. Нет. Черт. Ты даже стоять не можешь. Ну… ладно. Все в порядке. Я тебя держу. — Нет ничего более недостойного, чем упасть в объятия мужчины, которого ты едва знаешь. Впрочем, я мало что могла с этим поделать. Голова не переставала кружиться, и меня определенно снова тошнило. Я не смогла бы вырваться из его объятий, даже если бы попыталась. Я не издала ни звука, когда он поднял меня.

Мне казалось, что моя голова сейчас расколется.

— Подожди. Оникс. Где… Оникс?

— Не волнуйся. Он у меня. Он будет рядом, когда ты проснешься.

— Спасибо. — Я закрыла глаза, пытаясь дышать, когда Рен понес меня.

— Раньше он был добрее, — прошептал Рен. — Но у него внутри ртуть… Из-за этого ему трудно мыслить здраво. Это изматывает его. Он изнуряет себя, отгораживаясь от голосов. Это сделало его жестким. — Мне захотелось открыть глаза и посмотреть, какое у него выражение лица, но я не смогла этого сделать.

— Ты не должен… оправдывать… его.

— Это не оправдания, Саэрис. Я знаю его всю свою жизнь. У нас разные родители, но во всем остальном мы братья. Я знаю его лучше, чем самого себя. Когда Беликон впервые заставил его путешествовать без реликвии, ртуть проникла в него так сильно, что я думал, мы потеряли его совсем. Его разум был разрушен. Скажем так, ему потребовалось много времени, чтобы оправиться. Целители сделали все возможное, но осколок, оставшийся в его глазу, мучает его день и ночь. Реликвия его матери, похоже, уже не так эффективна. И в последнее время он дважды подвергался воздействию ртути, и снова без реликвии. Я… я просто не знаю, чего от него ждать дальше.

— Где… — Я сделала глубокий вдох, — …он был?

— М-м? — Рен вопросительно промычал в ответ.

— Ты сказал… что не видел его… сто… десять лет. Где он был?

Наступила напряженная тишина. Долгое время ее нарушал лишь звук шагов Рена, отражавшийся от стен. Но потом он глубоко вздохнул, словно решаясь на что-то, и ответил:

— Я не могу тебе этого сказать. Это будет нечестно по отношению к нему. Возможно, в какой-то момент он сам расскажет тебе. Но до тех пор…

Я не стала развивать эту тему. Мне было слишком плохо, чтобы говорить. Да и какая разница, где был Кингфишер? Он мог провести весь прошлый век в одном из тех деревьев в Плетеном лесу, это не имело значения. Тому, как он со мной обращался, не было оправдания. Никакого.

Я не знала, куда Ренфис Оритианский отнес меня. По пути я потеряла сознание.

— Мне не хочется щипать тебя, но мне становится скучно, а это бешеное животное продолжает показывать мне свои зубы.

Я застонала.

Перевернулась.

Я лежала на облаке. Это был рай. Самое удобное облако, которое я когда-либо…

Я приподнялась и схватилась за бок.

— Черт! — Кожа чуть выше бедра болезненно пульсировала. — Что за… — Я замолчала, когда заметила рыжеволосого бандита, стоящего у изножья моей кровати. Нет, не моей кровати. Кровати. Теплой. Удобной. Широкой. Но не моей. Оникс сидел на ней, оскалив зубы на очень растрепанного Кэрриона Свифта, который держал руки поднятыми в знак капитуляции.

— Смотри! Смотри! Тсс, все в порядке. Она проснулась. Я не убивал ее. Перестань так остро реагировать.

— Если ты тронешь этого лисенка, я сдеру с тебя шкуру, — прорычала я в ответ.

Светло-голубые глаза Кэрриона встретились с моими, полные притворной обиды, которая была мне более чем знакома.

— И тебе привет! Что это за приветствие? Да еще и после того, как нас жестоко разлучили на несколько недель.

Я откинула одеяло и вскочила с кровати. В мгновение ока я прижала Кэрриона спиной к стене и гневно ткнула пальцем ему в лицо.

— Тебе повезло, что я не выбила твои гребаные зубы, — огрызнулась я. — Какого черта ты соврал Фишеру, что ты Хейден?

Руки вора все еще были подняты. Он посмотрел на указательный палец, которым я тыкала ему в лицо, и ухмыльнулся, словно задаваясь вопросом, что я собираюсь с ним сделать. И сразу ответил:

— Ты должна благодарить меня. Этот психованный монстр выглядел так, будто собирался убить твоего брата. Я оказал ему услугу. Если бы не я…

— Просто заткнись и скажи мне, он жив, Кэррион? Мне нужно… я должна знать. — Мое сердце застряло где-то в горле. Все мое существование зависело от того, что ответит Кэррион. Я ждала, что выражение его лица помрачнеет или станет хоть немного серьезнее, но раздражающая ухмылка Кэрриона не сходила с его лица.

— Конечно, он жив. Что с ним может случиться?

— Мадра поклялась, что найдет его и убьет. Она сказала, что уничтожит весь округ.

Он нахмурился.

— И зачем ей это делать?

— Ты знаешь, зачем! Потому что я украла эту проклятую перчатку!

— Ах, да, точно. — Он оттолкнулся от стены, в голубых глазах плясали веселые искорки. — Ту самую перчатку. Ту, которую я посоветовал тебе унести из Третьего округа, пока наши люди не начали страдать? Эту перчатку?

Я собиралась причинить ему боль. Сильную.

— Хватит, Кэррион. Я знаю, что облажалась. Я и так чувствую себя ужасно. Просто расскажи мне, что произошло. Хейден действительно еще жив?

— Да, да, он все еще жив. Боги, ты никогда не отличалась терпением. — Он закатил глаза. — Хейден в Седьмом округе. Я достал ему документы и перевез его в ту первую ночь, когда тебя забрали во дворец. Сейчас он работает продавцом в магазине и неплохо зарабатывает. Это не самая шикарная работа, но это лучше, чем никакой. У него тройная порция воды и комната над магазином. Я не заходил к нему пару дней. Не хотел привлекать к нему слишком много внимания, он ведь новое лицо и все такое, но ему комфортно. Не могу сказать, что он счастлив. Он придумывает всевозможные способы, как вытащить тебя из дворца, но…

— Остановись! Просто… подожди. — Я закрыла лицо руками.

— Черт. Ты плачешь? Я думал, ты будешь счастлива.

Хейден был жив.

Хейден был жив.

Он был в безопасности.

Он был в Седьмом округе. У него была работа, крыша над головой, а еще еда и вода? Все мое тело задрожало от облегчения. Я опустила руки, собралась и попыталась мыслить рационально.

— Мадра просто еще не нашла его. — Я шмыгнула носом и прочистила горло.

— Мадра его не ищет.

— Но стражи…

— Все готово к Эвенлайту. Он состоится через месяц. Весь город гудит от разговоров о том, какой дар она преподнесет нам в этом году. Она велела хранителям построить сцену в центре рыночной площади.

— Ты уверен, что это не новая виселица? — подозрительно спросила я.

— Определенно не виселица. Там повсюду цветы.

— Цветы?

— Да, цветы.

— Расскажи мне все, что произошло после того, как стражи отвели меня во дворец, — потребовала я. Должно было что-то произойти. Какой-то ужасный акт насилия, который потряс наш округ. Мадра была какой угодной, но только не милосердной. Кэррион в ответ лишь сухо рассмеялся.

— Все в порядке. Элрой, конечно, стал настоящей занозой в заднице. Он каждый день ходит к воротам и требует встречи с тобой, но ему все время отказывают. Он возвращается в кузницу и принимается за работу, ворча о том, с каким беспорядком ты его оставила. Хейден пытается справиться с угрызениями совести, как может. Он винит себя в том, что тебя забрали. В остальном же Третий округ продолжает жить, как прежде, но без тебя. Представьте себе. Мир, достаточно дерзкий, чтобы жить дальше без Саэрис Фейн.

— Я серьезно, Кэррион. Ты просто ее не слышал. Она поклялась, что все в Третьем округе умрут.

— Ну, до сих пор никто не умер, — сказал он, пожимая плечами. — Думаю, я был достаточно терпелив, пока мы обсуждали все это дерьмо с перчатками. Думаю, настала твоя очередь объяснить мне некоторые вещи. В частности, где мы, черт возьми, находимся, почему мы здесь, люди, которые приходили сюда полчаса назад и трогали тебя, действительно были феями, или у меня были галлюцинации, и, наконец… — Он указал на свою ногу. — Где, черт возьми, мой второй ботинок?

— Кто-то заходил сюда и трогал меня?

Кэррион со стоном откинул голову назад.

— Я задаю тебе тысячу вопросов, а в ответ получаю встречный. Боги. Да, они приходили и прикасались к твоим рукам. Они сказали, что исцеляют тебя.

Конечно, когда я посмотрела на свои руки, укус Оникса исчез, как и маленькая ранка от феи. А вот след от ожога Нимерелем все еще был на месте, но едва виден. Кожа на ладони была нежной на ощупь, она снова стала розовой и уже не выглядела так, будто вот-вот лопнет и начнет сочиться гноем.

Кингфишер. Он прислал лекарей. Он очень серьезно следил за тем, чтобы у меня не началась лихорадка. Но ведь так и должно быть, не так ли? Я была для него всего лишь инструментом, и как бы он использовал меня, если бы я была мертва?

Впервые после пробуждения я оценила ситуацию. Хейден был жив, и с ним все было в порядке. Элрой тоже. По крайней мере, на данный момент. Но теперь я застряла в пограничных землях Ивелии, в самом центре войны между враждующими группировками бессмертных, и Кэррион Свифт требовал от меня объяснений, почему.

Я рассказала все, что знала, расхаживая по комнате и осматривая ее. В комнате не было окон, и это стало моим первым разочарованием. Никакого способа оценить окружающий нас пейзаж, да и возможности выбраться на свободу тоже не было. Спальня — потому что это была спальня — была вдвое больше моей комнаты в Зимнем дворце. Здесь стояли четыре большие двуспальные кровати, по две с каждой стороны, застеленные толстыми красивыми покрывалами ярких голубых и зеленых тонов, на каждой из которых лежали кучи больших и маленьких подушек. Большую часть каменного пола покрывал плюшевый ковер. На стенах висели тканые гобелены. В дальнем конце комнаты пылал большой камин, рядом с которым на широком столе стояли миски с фруктами, хлебом, копченостями и сырами, а также четыре медных кувшина с водой и два отдельных таза для умывания.

Ни к чему из этого не прикасались.

Судя по помятым простыням и подушкам, Кэррион, должно быть, спал на ближайшей к столу кровати, а значит, еду он должен был увидеть в первую очередь, когда проснулся, но он даже не налил себе стакан воды.

Он стоял, сложив руки на груди, нахмурив брови и наклонив голову, и слушал меня, вникая в подробности всего, что со мной произошло, не подавая ни малейшего вида, что верит моим словам. Когда я закончила, он надул щеки и тяжело опустился в одно из кресел у камина, проведя руками по волосам.

— Значит, ты поцеловала того парня. Того, с жутким мечом и плохим характером?

Я уставилась на него, не понимая вопроса. Наконец я спросила:

— А при чем тут это?

Кэррион покачал головой.

— Ты права. Не обращай внимания. Итак, у тебя есть способность пробуждать эту ртуть. Портал, в который затащил меня твой новый парень…

— Он не мой парень.

— …и никто другой не мог этого сделать уже тысячу лет. А теперь ты дала какое-то нерушимое обещание злобному легендарному воину фей, который, возможно, совершенно безумен. Ты не знаешь, что ему от тебя нужно…

— Он хочет, чтобы я изготовила для него реликвии. Чтобы больше представителей фей могли путешествовать, не теряя рассудка.

— Но как ты собираешься это сделать?

— Она скоро выяснит это.

Инстинктивно я потянулась к кинжалу, который должен был быть у меня на бедре, но нашла лишь воздух. Кингфишер стоял в дверях, небрежно положив руку на рукоять Нимереля. Его брови сошлись на переносице, образовав жесткую линию над сверкающими зелеными глазами. Казалось, за ним всегда ходят тяжелые тучи, но сегодня в Кингфишере было что-то особенно мрачное и грозное. На нем не было доспехов поверх черной рубашки и штанов, но серебряная пектораль, как всегда, прикрывала его горло.

Кэррион вздрогнул, когда Фишер вошел в комнату, и встал между мной и темноволосым воином, что вызвало у Кингфишера ироничную улыбку, пока он оглядывался по сторонам.

— Просто чтобы ты был в курсе всех фактов, — сказал он спокойным тоном. — Я безумен лишь наполовину. И да, твоя подруга связана со мной. Она сказала, что только благодаря ей ты еще жив? — Фишер взял яблоко из вазы на столе и повертел его в руках. — Я хотел оставить тебя в Зимнем дворце, но она была непреклонна, что ты должен поехать с нами.

Кэррион слащаво улыбнулся мне.

— А я-то думал, что ты меня разлюбила. Должен сказать, я бы предпочел остаться в Зилварене. Я собирался заключить выгодную сделку, которая сделала бы меня очень богатым человеком.

Кингфишер замер, пальцы плотнее сжали рукоять Нимереля. Его взгляд метался от Кэрриона ко мне и обратно, затем он посмотрел в другой конец комнаты, казалось, в никуда. Медленно он опустил яблоко обратно в чашу.

— Мне нужно, чтобы ты пошла со мной, человек, — сказал он.

— Замечательно. Еще один день побуду твоей марионеткой. Как мне повезло.

Он серьезно посмотрел на меня.

— Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать.

— О? — Я не смогла сдержать иронии в голосе. — Значит, если я решу остаться здесь и скажу тебе, чтобы ты шел нахрен, ты не сойдешь с ума и не прикажешь мне пойти с тобой?

— Я буду немного раздражен тем, что ты мне отказала, — сказал он. — Но теперь, когда мы здесь, список неотложных дел, которыми я должен заняться, просто огромен. Просьба раскрыть глубины своих способностей и применить их для спасения бесчисленного количества жизней, чтобы ты могла, в свою очередь, вернуться домой в свой пыльный город, стоит в этом списке ниже, чем ты могла подумать.

Кэррион поднял руку.

— Когда он так говорит, я голосую за то, чтобы ты пошла и помогла ему разобраться с проблемой реликвий.

Я схватила его за запястье и потянула руку вниз.

— Ты не имеешь права голоса. А ты, — сказала я, надвигаясь на Фишера. — Ты уже один раз обманул меня, чтобы добиться своего. Я не собираюсь делать то, что ты хочешь только потому, что ты туманно намекнул, что позволишь нам вернуться в Зилварен, как только я закончу делать для тебя реликвии.

Фишер широко улыбнулся. Серебро в его глазах сверкнуло, как лезвие.

— Мне не придется обманывать тебя, чтобы ты что-то для меня сделала. Как ты уже знаешь, я могу просто заставить тебя сделать то, о чем я прошу.

— Тогда почему ты этого не делаешь?

— Потому что мой брат достал меня, — признался он. — И потому что все пройдет гораздо проще, если ты согласишься добровольно помочь моему народу.

Значит, он возвращал мне самостоятельность, чтобы успокоить Рена. Неудивительно. Не стало неожиданностью и то, что Фишер не оценил моего ворчания. Что ж, его ждал неприятный сюрприз. Ему предстояло узнать, что я могу добровольно помогать ему и в то же время доставлять массу неприятностей.

— Тогда я пойду с тобой. При одном условии.

Маска безразличия Фишера дрогнула, позволив проблеску раздражения мелькнуть на его лице.

— Каком?

— Если ты дашь мне четкое обещание. Дословно. Слово в слово. Клянусь, я освобожу тебя и позволю тебе и Кэрриону вернуться в Зилварен, как только ты изготовишь достаточно реликвий для моего народа.

Губы Кингфишера едва заметно дрогнули.

— Как пожелаешь. Слово в слово. Клянусь, я освобожу тебя и позволю тебе и Кэрриону вернуться в Зилварен, как только ты сделаешь достаточно реликвий для моего народа. Ты довольна?

— А ты связан этим обещанием? — спросила я.

Фишер склонил голову в шутливом поклоне.

— Да.

— Хорошо. Тогда я счастлива. Пойдем.

— Оставь лисенка. Он будет только путаться под ногами.

Я начала было протестовать, но Оникс уснул среди подушек на одной из кроватей, на которой никто не спал, и выглядел слишком умиротворенным, чтобы его будить.

— А что насчет меня? — потребовал ответа Кэррион. — Ты собираешься держать меня взаперти вечно?

Фишер фыркнул.

— Ты вовсе не был заперт здесь.

Я посмотрела на него через плечо.

— Ты не проверил дверь?

— Я просто предположил…

— Ничего себе!

Кингфишер развернулся и стремительно вышел из комнаты.

— Ты волен приходить и уходить, когда пожелаешь, парень. Делай все, что хочешь. Хотя я сомневаюсь, что ты далеко уйдешь в одном ботинке.