Ртуть

ГЛАВА 31.

ДАРН

Молнии царапали когтями ночное небо. Проливной, ледяной дождь хлестал нас, пока мы бежали вдоль западной границы военного лагеря. Рен и Фишер, словно темные призраки, летели сквозь весь этот хаос, проносясь прямо через лагерные костры, которые уже были затоптаны, и мимо групп воинов, пытавшихся скатить огромные валуны к замерзшему берегу реки. Фишер притормозил, дожидаясь меня, но я бежала прямо за ними, не останавливаясь ни на секунду.

На другом берегу Дарна вдоль кромки льда скалилась и рычала толпа хищных вампиров. Даже сквозь завесу дождя я видела их оскаленные зубы и сгнившие языки. Сегодня было немного теплее, чем когда-либо с тех пор, как я прибыла в Иррин, и от запаха, плывущего по реке, — гниющей плоти и отвратительного металлического привкуса крови — меня чуть не вывернуло. Я стала дышать ртом, с трудом сдерживая рвотные позывы.

Фишер и Рен резко остановились у излучины реки, где заснеженные берега были ближе всего и образовывали узкое горлышко. Всего пятьдесят футов разделяли здесь Иррин и Санасрот. Вампирам не потребовалось бы много времени, чтобы переправиться.

Паника билась в моих венах, усиливаясь с каждой секундой, но я взяла себя в руки, отказываясь поддаваться ей. — Почему их так немного? — я дышала с трудом. Здесь, на противоположном береге, вампиров было не так много, как ниже по течению, где река была шире.

— Подо льдом вода движется. Течение здесь сильнее, поскольку проходит через узкое место. Это значит, что лед здесь тоньше, — сказал Фишер. — Переходить по нему опаснее.

— И они это понимают? — недоверчиво спросила я.

— Не как разумные существа, — ответил Рен. — Вампиры не могут пересечь текущую воду. Они чувствуют здесь течение и боятся. Но неизбежно один из них осмеливается выйти на лед. Тогда остальные следуют за ним.

— Когда они это сделают, мы будем здесь, чтобы убедиться, что им не удастся переправиться. Фишер сердито посмотрел на стаю вампиров, толкающих друг друга на противоположном берегу. Его взгляд был отрешенным, а выражение лица — озабоченным. — На этот раз он не пришел, — пробормотал он.

Не было нужды спрашивать, кого он имеет в виду. Мы с Реном и так знали, что он имел в виду Малкольма. Беловолосого короля вампиров нигде не было видно. Сегодня вечером он отправил своих слуг делать грязную работу, и не соизволил выйти сам. Я не сожалела об этом. Вид Малкольма, стоящего на другом берегу реки, вызывал во мне страх, который и сейчас пробирал до костей. Он был не выше обычного мужчины рода фей. По правде говоря, он был мельче большинства воинов в лагере. Но ощущение силы, исходившее от него, было ошеломляющим, я чувствовала, как она испытывает меня, ищет мои слабые места, словно хочет заставить меня преклонить колени. Если бы я прожила еще тысячу лет и никогда больше не увидела этого мужчину с мертвым лицом, я бы не сожалела ни минуты.

БУМ! БУМ!

БУМ! БУМ!

В ушах отдавался звук молотов, бьющих по толстому льду.

— Будьте готовы, — сказал Фишер. Из его рук повалил дым, образуя темную лужицу у его ног. Он приблизился к краю реки, но завис там, не двигаясь дальше.

С востока донеслись крики — яростный рев боевых кличей. Я рассматривала корчащуюся массу тел по ту сторону Дарна, ужас и облегчение сжали мою грудь, когда я увидела, что первая волна вампиров выбежала на лед, но ледорубам удалось разбить поверхность замерзшей реки.

— Они пробили лед, — заметил Рен. — Теперь все кончено. Еще несколько сильных ударов…

Как будто толпа вампиров, стоявших ближе всех к нам, поняла, что это их последний шанс, на лед смело вышел потрепанный старик с отвисшей половиной челюсти. Его рубашка была изодрана в клочья, и обтягивала его изможденное тело. Штаны, изношенные и грязные, свисали с его костлявых бедер. Он двигал челюстью из стороны в сторону, губы были широко раскрыты, из них сочилась черная слизь.

Через реку он тащился на разлагающихся ногах. В сотне футов от него, по направлению к лагерю, поверхность Дарна раскололась на части, лед застонал, уступая молотам и топорам. Вампиры проваливались в расширяющиеся трещины, погружаясь в бурлящие внизу воды.

Мертвые не плавали. Не держались на воде. Несколько обезумевших от жажды крови вампиров ухватились за куски льда, но это было бесполезно. Самые решительные из них продержались секунд десять, прежде чем их безжизненные руки потеряли силу, и они погрузились под бурлящую поверхность воды.

Древний старик, направлявшийся к нам, должно быть, был костлявым, как птица. Лед не ломался под его ногами, пока он приближался, что придавало смелости его спутникам. За ним шла женщина. Ее лицо было изуродовано, глаз не было, щеки были изодраны в клочья. Раны выглядели свежими, местами еще розовыми. День или два назад она была жива. На ней был коричневый фартук со следами запекшейся крови. Он был похож на фартуки, которые носили повара в Зимнем дворце. Может быть, она работала в каком-то прекрасном поместье? Может быть, она вышла на минутку, чтобы передохнуть от жары на кухне и взглянуть на звезды на ночном небе? Неужели какой-то ужасный кошмар выскочил из тени и, насытившись, разорвал ей лицо в клочья?

Следом — мальчик, голый и тощий.

Женщина с почерневшими руками и вьющимися темными кудрями, тащившая за собой безжизненную куклу. У меня внутри все сжалось, когда я поняла, что это была не кукла. Это был ребенок, пронзенный сотнями зубов, словно подушечка для булавок.

— Боги и грешники, — прошептала я. — Что это?

— Ходячий ад, — мрачно ответил Ренфис. — Он все время приближается.

Вскоре на льду было по меньшей мере двадцать вампиров. Остальные оставались на берегу, не желая выходить вперед — либо слишком напуганные угрозой воды, либо сдерживаемые каким-то другим молчаливым приказом. Но двадцать человек на льду были достаточным поводом для беспокойства.

— Они почти на середине, — пробормотал Рен.

— Как только они переправятся, я оторву им гребаные головы, — прорычал Фишер.

Дождь усилился, заливая палатки и гася оставленные без присмотра костры в лагере. Он хлестал по коже, пропитывая одежду и приклеивая волосы к голове. Я наблюдала за медленным, но решительным приближением вампиров и не могла не спросить: — Зачем ждать? Почему бы не сделать это сейчас?

— Мы связаны правилами войны, — сказал Фишер. — Мы не можем использовать магию, пока они не нарушат нашу границу. И вообще, наша магия не работает на земле Санасрота. Чтобы выжить, магия фей нуждается в свете и жизни. А на их стороне реки нет ничего, кроме смерти, тьмы и разложения. Наши земли разделены прямо по средней линии Дарна. Но как только эти ублюдки перейдут…

Это произошло в тот самый момент, когда он это сказал. Старик с раздробленной челюстью достиг середине реки. Рен и Фишер действовали в унисон, притягивая к себе магию. Воздух потрескивал от энергии. Оба воина двигались с убийственной точностью. Рен отвёл руку назад и запустил шар бело-голубого света в стальное небо. В то же мгновение из вытянутых рук Фишера вырвался мощный порыв чернильно-черного ветра. Ветер ударил мужчину-вампира в грудь, завывая вокруг него, и прожег остатки одежды, кожу, пожелтевшие кости грудной клетки. Вампир взвизгнул, взбешенный нападением, но продолжил наступать.

Еще один шаг.

Второй.

Ветер оторвал то, что осталось от его челюсти…

…и тут на реку обрушилась сверкающая сфера Рена. Она взорвалась, превратившись в шар света и тепла, который расколол хрупкий лед от одного берега до другого. Остальные вампиры, все еще находившиеся на стороне Санасрота, с визгом и воем рухнули в быстро движущееся течение и исчезли из виду.

По всей реке, вверх и вниз по течению, лед треснул, и переправа стала невозможной. Другими словами, мы были в безопасности.

Среди ивелийских фей раздались одобрительные возгласы, непристойные и полные презрения. Сколько раз они стояли на этом берегу и отправляли зверей Малкольма обратно в Аммонтрайет с поджатыми гниющими хвостами?

Иннир был уроборосом — змеей, пожирающей свой собственный хвост. Его предназначение никогда не будет выполнено. Всегда будет новая ночь, и лед всегда будет замерзать, и всегда нужно будет держать здесь батальон воинов, чтобы сдерживать орду и быть наготове, если им однажды удастся переправиться. Одна мысль об этом заставляла чувствовать безнадежность. Некоторые воины находились здесь десятилетиями, выполняя одну и ту же задачу каждую проклятую богами ночь. Так долго, что они дали название этому месту. Они построили здесь дома. Обзавелись семьями, черт возьми. Потому что без близких и хоть какого-то ощущения мнимой нормальности, что это за жизнь? Без помощи Беликона…

— Берег! Смотрите на берег! — Этот крик был полон ужаса. Он заставил меня прервать мои размышления. Кингфишер развернулся лицом к лагерю, его лицо было бледным, как снег, ртуть в его глазах переливалась, когда он осматривал берег реки в поисках причины тревоги.

Он нашел ее раньше меня. Ренфис тоже. Они оба напряглись, и с губ Рена сорвался испуганный возглас. — Что? Этого… этого не может быть. Этого… не может быть.

Но теперь я тоже видела. Среди ледяных камней и взбаламученной грязи что-то выползало из реки. И зубы у него были острые, как лезвия бритвы.

— Прорыв! Прорыв! Прорыв! — Предупреждение распространялось со скоростью лесного пожара.

— Иди. Я останусь с ней, — сказал Рен Фишеру.

— Сейчас ты сдержишь свое обещание и будешь ждать меня здесь, Оша, — сказал Фишер. В мгновение ока он превратился в нечто дикое. Его кожа излучала жуткое бледное сияние, а темные волосы развевал невидимый ветер. Он никогда не казался мне человеком, но сейчас, балансируя на краю опасности, он был абсолютным воином фей.

— Я буду здесь. Обещаю. — Раскат грома заглушил мои слова, но Фишер кивнул, его взгляд задержался на мне на полсекунды, а потом он исчез.

— Их больше! Еще переправа! — крикнула женщина-воин.

Вампиры, оставшиеся на берегу, теперь скользили по грязному снегу и падали в реку. Я наблюдала, как их уносило течением по двое и по трое, они слепо цеплялись друг за друга, пытаясь добраться до другого берега. Но были и те, кто исчезал под поверхностью воды и больше не появлялся. Я с ужасом наблюдала, как все больше и больше вампиров начинают выползать из воды.

— Приготовьтесь, — жестко сказал Рен. — Давайте встретим этих ублюдков сталью.

— И мы… — прошептал взволнованный голос. — Мы тоже! И мы!

Солейс. Клинок с полумесяцем на рукояти, в конце концов, был божественным мечом. Конечно, в нем была ртуть. И она пробудилась. Была живой, слушала, говорила. Общалась со мной.

Времени удивляться не было. Из воды выбрались три вампира, их ничуть не замедлила переправа в ледяной воде. Первый встряхнулся, как собака, оскалил зубы и бросился на нас. Неестественными, резкими движениями голый юноша на четвереньках поскакал по берегу, его острые когти оставляли отверстия в снегу. Рен встретил его атаку молниеносным движением меча, даже не вздрогнув, когда взмахом клинка отсек твари голову.

Старик подоспел следующим, хотя и не так быстро. После магии Фишера он был в тяжелом состоянии и едва мог бежать, когда направлялся к нам. Рен развернулся, махнул мечом и отрубил скрюченную руку, которой старик пытался его ударить. Пока тот падал, Рен со свистом рассек своим клинком воздух и снес ему голову.

Из Дарна поднялось еще больше тел. Гораздо больше, чем те двадцать, что упали в него, когда лед проломился. Это не имело смысла. Рен рубил их так же быстро, как они появлялись из воды, но вскоре их стало слишком много, чтобы он мог справиться с ними в одиночку. Он запустил в воздух шары, которые обрушились с пугающей силой, взорвавшись в тот же миг, как только соприкоснулись с мертвой плотью. Вампиры вспыхивали бледно-голубым пламенем, натыкались друг на друга, кричали, но все равно наступали.

— Саэрис! Найди Лоррета! Возвращайтесь в кузницу! — прорычал Ренфис.

— Нет! — Я призвала Солейс, и по руке пробежала пульсация тепла. Ощущение застало меня врасплох. Через две секунды я стояла плечом к плечу с Реном перед шестьюдесятью рычащими вампирами.

Рен смотрел на меня как на олицетворение безумия. — Ты обещала ему! — крикнул он.

Кивнув, я подняла меч. — Я обещала, что останусь здесь. Если я убегу в темноту одна, то точно умру. Он знал, что у меня будет больше шансов, если я буду с тобой.

Он ничего не мог сделать. Стиснув зубы, Рен развернулся и вонзил меч в череп вампира, настолько изуродованный, что я даже не смогла определить, кто это был — мужчина или женщина. — Упрямая девчонка, — прорычал он. — Не смей умирать на моих глазах, Саэрис Фейн! Фишер никогда не простит мне, если его единственная причина жить будет разорвана на куски во время ее первого сражения.

Минуточку. Что… О, черт! Я подняла Солейс как раз вовремя. Вампир, который собирался вцепиться мне в горло, поймал ртом острие меча. Я оттолкнула его, замахнулась и снесла макушку проклятой твари.

Он упал, но с ним еще не было покончено. От головы осталась лишь кучка искореженного мяса и фрагмент нижней челюсти, но этого, видимо, было достаточно. Он вцепился мне в ноги, царапая когтями кожу, а босые ступни били по снегу. Густая, как деготь, черная слизь растекалась по моим ботинкам.

— Всю! Ты должна отрубить голову полностью! — крикнул Рен.

Всю. Хорошо. Я могу это сделать. Я глубоко вздохнула и успокоилась. Моя подготовка взяла верх. Все бесконечные часы, проведенные на чердаке с друзьями-повстанцами моей матери, когда я училась использовать что-нибудь острое с пользой. Как двигаться. Как использовать инерцию противника против него самого. Как наносить удары и отступать, наносить удары и отступать, наносить удары и отступать. Как отключиться и сосредоточиться на выполнении поставленной задачи.

Нижняя челюсть вампира и то, что осталось от его мозга, полетели в грязь. Монстр безвольно рухнул на землю, на этот раз навсегда. А я принялась за чертову работу.

На долю секунды вампиры останавливались, вынырнув из воды. Рен валил их толпами, когда они оказывались на берегу, а я подошла к кромке воды и начала разделывать их на части, прежде чем они успевали сориентироваться.

Солейс гудел в моих руках, посылая волны энергии вверх по моим плечам с каждым ударом. Я присела, перенеся свой вес на подушечки стоп и бедра, и погрузилась в поток убийств.

— Назад, Саэрис! Вернись! — Рен был прав. Сейчас их слишком много подходило к берегу одновременно. Я легко отскочила назад и заняла позицию рядом с ним. — Я их раню. Ты их добиваешь, — прорычал он.

Реку заволокло черным дымом, отбросив многих вампиров, пытавшихся выбраться на берег. Черный дым говорил о том, что Фишер жив и находится где-то рядом. Облегчение молниеносно пронеслось по моей крови. Я вонзила острие меча в щеку вампира, пригвоздив его к земле, затем вырвала меч и отрубила мерзкой твари голову — как раз вовремя, чтобы повторить процедуру, когда Рен швырнул в мою сторону еще одного вампира.

Время замедлилось, и произошла странная вещь. Мое сердцебиение затихло. Меня охватило чувство покоя. Принятие и понимание. Вампир слева обошел Рена и направился прямо ко мне. Он двигался быстро, я знала это, и все же казалось, что он бежит по рыхлому песку. Он бросился на меня и попытался повалить на землю, я видела, как от бездумного, животного плана нападения у него подгибаются колени и горбятся плечи. Когти на концах его пальцев, острые, как битое стекло, изогнулись, потянулись ко мне в поисках плоти.

Ответ на это был прост. Я упала на колени, взмахнула клинком над головой, направив лезвие под углом вверх… и все.

Голова вампира покатилась вниз по берегу и, ударившись о груду тел, которая начала там образовываться, с плеском упала в реку. Рен замер, посмотрев на меня, его глаза округлились. — Что это было? — вздохнул он.

— Я не знаю. Я просто… — Остаток фразы оборвался, когда шлейф черного дыма оторвал меня от земли, и я внезапно оказалась в объятиях Фишера.

Его лицо было перепачкано ихором, а глаза полны паники. — Ты в порядке? Что случилось? Ты ранена?

— Я в порядке. Я в порядке, клянусь.

Сомнение на его лице говорило о том, что он мне не поверил, но оно исчезло, когда Рен окликнул его. — Она надрала им задницы, брат. Она владеет Солейсом почти так же хорошо, как твой отец.

Ну, возможно, это было небольшим преувеличением. Но это было лучше, чем если бы генерал сказал ему, что я обуза, и я бы с этим согласилась. Фишер посмотрел на меня с чувством, очень похожим на гордость. — Правда?

— Обсудим позже! — крикнул Рен. — Мы сейчас немного заняты!

Фишер снова собрался. Он опустил меня на землю и подошел к Рену, его магия выплескивалась из него волнами тьмы. Как только он достал Нимерель, я поняла, что бой окончен. Рен двигался плавно, с легкостью сдерживая оставшихся вампиров, но наблюдать за Фишером было чем-то иным. Он не размахивал мечом. Не управлял им. Потускневший черный клинок и воин были единым целым. Он струился. Там, где Нимерель рассекал воздух, оставляя за собой клубы дыма, вампиры падали, как стебли скошенной пшеницы вслед за мечом.

Смотреть на это было одновременно и красиво, и страшно. Кингфишер превращал убийство в искусство.

Я все еще восхищалась его движениями, когда в нижней части берега, ослепительный белый свет хлестнул по воздуху, словно кнут. На долю секунды ночь превратилась в день. Настоящие, насыщенные лучи магии пронеслись по берегу Дарна, направляясь сразу в несколько мест, и по всему берегу раздались удивленные возгласы, пока сражающиеся воины смотрели, как их противники вспыхивают, словно факелы.

Это был Лоррет — Лоррет и дыхание ангела, дарованное ему Авизиетом, — и при виде этого моя душа запылала, черт возьми.

Фишер в последний раз взмахнул Нимерелем, перерубив шею своей жертвы так быстро, что голова твари не сразу слетела с плеч. Наконец наш участок реки был чист от вампиров. Он ухмылялся, как безумный, глаза горели, отражая лучи белого света, когда он повернулся, чтобы посмотреть, как паутина силы проносится от одной точки к другой посреди битвы, уничтожая все, чего она касалась, и превращая армию Малкольма в столбы пепла.

Фишер запрокинул голову и завыл. К нему присоединился Рен, и постепенно по всему лагерю, пропитанному дождем, к ним присоединялись новые голоса. Волки пели о своей победе.

Фишер опустил Нимерель на грязный снег, прижал ладони рупором ко рту и заревел так громко, что, казалось, от его крика содрогнулись сами небеса. — Лоррет из Сломанных Шпилей! Лоррет из Дарна!

— Лоррет!

— Лоррет!

— Лоррет из Дарна!

Имя повторялось снова и снова, звуки, издаваемые каждым воином в лагере были такими мощными, что у меня защемило в груди. Впервые за тысячу лет божественный меч счел ивелийца достойным и даровал ему магию для защиты своего народа. Я не была ивелийкой, но даже я была потрясена искренними эмоциями, наполнившими воздух. Не было никаких гребаных слов…

— КИНГФИШЕРРРР! — Пронзительный крик прозвучал громче радостных возгласов и гиканья. Даже яростный раскат грома не смог его заглушить. Это была женщина.

Мы трое отвернулись от происходящего торжества в поисках владельца этого голоса. На то, чтобы найти его, не потребовалось много времени. Там, на другом берегу реки, стояла женщина в рубиново-красном платье, ее яркие светлые волосы развевались за спиной, как золотое знамя на воющем ветру.

Это была Эверлейн.

И ее сопровождали не менее сотни вампиров.