Ртуть

ГЛАВА 37.

ГОРАЗДО ОСТРЕЕ

Я была напряжена до предела, когда в тот вечер снова стелила себе постель на диване. Голые ветви деревьев за окном стучали и царапали стекло, снег валил сильнее, чем когда-либо. Казалось, он хотел похоронить Калиш под своей мантией, замуровав нас в стенах дома, чтобы ничто не могло причинить нам вреда. К несчастью для нас, мы не могли долго оставаться в этом теплом и уютном убежище, защищенные от ужасных вещей, которые таятся в темноте. Завтра ночью нам предстояло выйти в мир и встретиться с ними лицом к лицу.

Я все еще пыталась заснуть, когда за мной пришел Фишер. Он вошел в гостиную босиком и без рубашки, чернила струились по его коже, когда он пересекал комнату.

— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе снова спать здесь? — спросил он.

— Я не знала, захочешь ли ты видеть меня в своей постели, — ответила я ему.

— Если бы это зависело от меня, мы бы больше не провели ни одной ночи друг без друга. — Он осторожно взял кончик моей косы, и потянул ее к себе через мое плечо. Он стал медленно распускать ее, расправляя мои волосы пальцами. Его взгляд был настороженным, когда он нашел мои глаза. — Тебя это пугает? — пробормотал он.

— Нет. Я… — Боги. Прикосновение его рук было восхитительным. Это было настолько интимно, когда он вот так запускал пальцы в мои волосы. — Меня это не пугает, — прошептала я. — Я тоже этого хочу.

Проще всего было спустить на него всех собак. Я могла наброситься на него с кучей злых, обиженных, сердитых слов, но я уже достаточно наговорила прошлой ночью, и мне не хотелось делать это снова.

Словно ожидая чего-то подобного, он обнял мое лицо ладонями и тихо сказал:

— Давай проведем эту ночь вместе. Ты и я. Завтра вечером мы вернем Эверлейн домой. А когда Изабель и Те Лена приведут ее в порядок, и она поправится, тогда мы будем беспокоиться обо мне. Хорошо?

Я испытала огромное облегчение. Он больше не говорил о том, что бесполезно пытаться найти выход из всего этого. Он предлагал разобраться с проблемами сегодняшнего дня, а потом решать остальное. Это был гораздо более позитивный подход, чем та жесткая позиция, которую он занял вчера вечером.

Я подняла на него глаза, в груди все сжалось.

— Да. Давай сделаем это, пожалуйста.

Он ухмыльнулся, и выражение его лица стало порочным, когда за его спиной открылись темные врата. Он подхватил меня на руки, чертовски быстро, и шагнул в клубящийся дым, прежде чем я успела назвать его лентяем за то, что он не захотел нести меня в свою спальню.

Но когда мы вышли с другой стороны, то оказались не в его комнате. Мы вернулись в квартиру в Балларде, стояли в гостиной над пекарней, окруженные свечами. Они горели на камине и книжных полках. Они покрывали маленький обеденный стол, за которым мы завтракали, и наполняли мерцающим светом подоконники огромных эркерных окон. Куда бы я ни посмотрела, везде были свечи. Фишер улыбнулся, на щеке появилась ямочка, пока он наблюдал, как я все это рассматриваю.

Я повернулась, закрыв рот руками.

— Это прекрасно, — выдохнула я.

Он подошел и встал прямо за моей спиной, заключив меня в свои объятия.

— Это еще не все. — Его дыхание всколыхнуло мои волосы и что-то еще глубоко внутри меня. Я почувствовала, как его сила растеклась по моему животу, а из его рук повалил черный дым, заполняя комнату. Вскоре он был уже повсюду, скрывая все из виду. Все, кроме мерцающего пламени свечей. Они освещали темноту, тысяча горящих точек света, ярких, как звезды. Казалось, что мы были там, наверху, с ними, в пустоте, где ничто не может нас коснуться, никто не может причинить нам боль, и у нас есть столько времени, сколько нам только может понадобиться.

— Ты сделал это для меня? — Мне показалось неправильным говорить об этом вслух. Я не хотела, чтобы мой голос разрушил иллюзию, которую он создал для нас, поэтому спросила его мысленно.

— Да, — просто ответил он. — И для себя тоже. Я эгоист, Саэрис. Я хотел чего-то тихого, маленького и особенного для нас обоих. Что-то, что мы могли бы сохранить. — Он зарылся лицом в мою шею и поцеловал ее изгиб. Жар его губ опалил мою кожу, и я не могла сдержать дрожь. Закрыв глаза, я откинулась на его спину, позволяя своему телу найти в нем опору, чувствуя себя одновременно защищенной и отчаянно, душераздирающе печальной. Но сегодня ночью я не хотела испытывать душевную боль. Фишер был прав. Глупо проводить ночь перед тем, как мы все шагнем в свои худшие кошмары, в спорах и слезах. Я проглотила ком в горле и, развернувшись, обвила руками его шею.

— Заставь меня забыть, что я когда-либо страдала, — приказала я. — Заставь меня забыть, что я снова буду страдать.

Он обрушился на меня, как приливная волна. Его губы нашли мои в темноте, и поцелуй затмил весь мир. Горячие и требовательные, они скользнули по моим, побуждая их раскрыться, и вот он уже пробует меня на вкус, исследует мой рот, его язык присваивает меня. Я застонала, когда кончики его клыков пронзили мою нижнюю губу. Яркий медный привкус крови наполнил мой рот, и Фишер тяжело застонал. Он поцеловал меня еще глубже, его руки зарылись в мои волосы, дыхание участилось. Я почувствовала, как он упирается в мои бедра, его член уже стал твердым как камень. У меня свело живот.

Боги, я хотела его.

Я хотела его всего.

Моя душа пылала, и мне было все равно, будет ли это длиться вечно. Пока я сгорала от страсти вместе с ним, пусть будет так.

Его клыки снова зацепились за мою губу. За кончик моего языка. Вкус крови во рту усилился, но я не отстранилась. Руки Фишера скользнули вниз по моему телу, обхватив меня сзади, пальцы впились в мои ягодицы. Его дыхание участилось, каждый выдох сопровождался рваным стоном. Притянув меня ближе, он стал целовать меня еще крепче, вжимаясь членом в мой живот так, что я чувствовала его отчаянную потребность.

— Когда я вытащу тебя из этой одежды, у тебя будут неприятности, — прорычал он в моей голове. — Я оттрахаю тебя так сильно, что ты не сможешь сидеть неделю.

— Фишер! — Я прижалась к нему, задыхаясь, уже предвкушая всплеск жара, который я почувствую в тот момент, когда он ворвется в меня. Я хотела этого. Жаждала так сильно, что готова была закричать.

Божественные узы.

Мы были связаны божественными узами.

Мы были парой.

Я чувствовала это сейчас — яркую нить энергии, соединяющую нас, когда он обнимал меня. Если бы я захотела этого, все, что мне нужно было сделать, — протянуть руку и принять ее.

Фишер зарычал, когда очередная волна крови хлынула в наши рты, и потерял всякое терпение. Резким движением он расстегнул мои штаны и запустил в них руку, проворно прокладывая пальцами путь между моими складками.

— Черт возьми. Такая. Чертовски. Мокрая. — Его довольное, голодное рычание вызвало во мне дрожь, которая переросла в дрожь по всему телу, когда он, не теряя времени, ввел в меня свои пальцы. Я замерла в его объятиях, издав сдавленный крик, который заставил пламя свечей затрепетать и вспыхнуть в ответ.

— О, боги. О… боги.

Воздух дрожал от энергии. Тени Фишера струились по моей коже, как вода. Я вдыхала их, впитывала в себя, чувствуя, как они становятся частью меня. Он был частью меня. Я знала это всем своим существом. Если бы я хотела, он стал бы осью, вокруг которой я вращалась. А я — его. Две независимых половинки, ставшие единым целым. Намного сильнее, чем могли бы быть порознь. Это был мой выбор. Тыльные стороны моих ладоней покалывало, когда я проводила руками по его гладкой, сильной груди, и я поняла, что знаки вернулись. Каждый палец покалывало от силы проявившихся на нем рун. Тыльная сторона левой руки гудела от тепла, а правая пульсировала энергией, пока я ощущала, как руна за руной ложатся на кожу. Божественные узы появились последними. Тонкие огненные нити обвились вокруг моих запястий, поднимаясь вверх по рукам. За ними последовали другие знаки. Они скользили по моему животу и ласкали бедра. Поднимались по спине, изгибаясь вдоль позвоночника. Я чувствовала их повсюду.

Это было причиной, по которой он погрузил нас во тьму? Может, он скрывал доказательства нашей связи, чтобы я не испугалась ее силы, проявившейся во мне? Скорее всего, ответ на этот вопрос был утвердительным. Он не хотел разбираться с этим, пока Эверлейн не окажется в безопасности и не вернется в Калиш, и я это понимала. Я позволила знакам скользить по мне, сосредоточившись на тепле рук и губ Фишера. У нас еще было время.

— Твой запах сводит меня с ума, — прорычал Фишер. — Ты как гребаный наркотик. Ты заводишь меня до безумия.

Я точно знала, что он имеет в виду. Со мной это происходило еще в Зимнем дворце. Всякий раз, когда я ощущала в воздухе его запах, мое сердце пускалось вскачь. Пустые комнаты были опасными местами. В Калише я входила в гостиную или кузницу, шла по коридору, и мне казалось, что его тень идет рядом со мной. От запаха зимней сосны и холодного горного воздуха мое сердце всегда билось учащенно.

Его пальцы двигались внутри меня, а давление ладони на клитор разжигало во мне пламя безумия. Он станет моим концом, этот мужчина. Ему будут принадлежать мои лучшие дни, он будет моей опорой в худшие. Он покажет мне, что такое экстаз, и будет топить меня в нем, пока я не умру.

— Пожалуйста, Фишер. Боги, я хочу тебя.

Его низкий, рокочущий смешок, скользящий по поверхности моего сознания, был чистым грехом.

— Я твой, малышка Оша. А ты моя.

Его пальцы вышли из меня и вернулись к моему клитору. Сосредоточив все свое внимание на набухшем комочке нервов в верхней части моих бедер, он начал водить по нему кончиками пальцев маленькими круговыми движениями, чтобы подтолкнуть меня к оргазму, и как можно быстрее.

Я вздохнула, когда его губы двинулись вдоль моей челюсти, задержавшись у мочки уха. По спине и ногам побежали мурашки, волосы на затылке встали дыбом, когда его горячее дыхание коснулось моей кожи.

— Никто и никогда не трахнет тебя так, как это сделаю я, Саэрис Фейн. Я собираюсь познакомить тебя со всеми семью богами. Когда встретишь их, не забудь сказать им, что я — тот, кому ты поклоняешься на коленях.

Охренительно.

Громко.

Это было чертовски горячо, когда он мысленно говорил мне о том, что собирается со мной сделать. Но слышать его голос, хриплый и полный желания? Я ничего не могла поделать. Я потеряла рассудок. Сначала я сорвала с себя рубашку. Я даже не дала Фишеру возможности снять ее с помощью магии. Затем ткань, стягивающую мою грудь. Сапоги. Штаны. Фишер помог стянуть их с моих ног, издавая нетерпеливые звуки, когда срывал их. Я с остервенением схватилась за пояс его брюк, пытаясь расстегнуть, но он взял инициативу в свои руки и ускорил процесс, сбросив их сам.

— Ты хочешь, чтобы я поклонялась тебе? Я сделаю это, — подумала я. Может, у Фишера и были большие планы на меня, но у меня были свои. Опустившись на колени, я обхватила рукой его твердый член. В последние пару раз, когда мы занимались сексом, он не давал мне возможности сделать это. Он был сосредоточен на моем удовольствии. Фишер проводил неимоверное количество времени между моими бедрами, доводя меня до криков оргазма своим ртом, но теперь настала моя очередь.

Волнение сменились адреналином, когда я высунула язык и медленно, дразняще лизнула набухшую головку члена Фишера. О, святое дерьмо. На ней была бисеринка спермы, ее слегка солоноватый вкус вспыхнул на моем языке, когда я провела им по его твердой плоти.

Энергия хлынула сквозь меня, и тени Фишера отступили. Темнота отступила. Комната по-прежнему освещалась тускло, но теперь я могла видеть его: мощные мышцы бедер, великолепную линию живота, спускающуюся к линии паха, впечатляющий рельефный пресс и твердую грудь, покрытую чернилами. И его лицо. Его лицо, от которого захватывало дух. Его губы были приоткрыты, глаза полны желания. Мой пульс участился вдвое, когда я увидела тонкую струйку крови, стекающую по его подбородку.

Моя кровь.

Теперь, когда я могла видеть его, я видела и свои руки. Как я и предполагала, на них снова появились знаки, более яркие и четкие, чем раньше, они заполнили пальцы, тыльную сторону ладоней и предплечья. Я приподняла бровь, глядя на Фишера, и очень медленно провела кончиком языка по напряженной головке его члена.

— Я думала, ты скрываешь их от меня, — сказала я.

— Может и так. Но будь я проклят до самого ада и обратно, если ты будешь ласкать меня своими сладкими губками, а я не смогу на это смотреть. — Он уставился на знаки на моей коже, впитывая все это. Когда его глаза снова встретились с моими, они были полны огня. — И вообще. Я не боюсь их, малышка Оша. А ты?

Вот оно. Вопрос, который я задавала себе снова и снова. Я все еще не понимала, что означают эти знаки. Меня очень беспокоило, что они означают для нашего с Фишером будущего, если мы примем их. Но они были прекрасны. Отображение того, что он начал значить для меня. Я втянула головку его члена в рот, испытывая глубокое удовлетворение, когда Фишер задрожал в ответ. Мой рот издал влажный чмокающий звук, когда я позволила ему освободиться от моих губ.

— Я еще не решила, — осторожно сказала я. — Сегодня я их не боюсь. И это все, что сейчас имеет значение. — Я снова втянула его в рот, закончив дразнить, и глаза Фишера закатились.

— Святое… гребаное… дерьмо… — простонал Фишер. Когда он достаточно пришел в себя, чтобы снова посмотреть на меня, небольшая волна паники прокатилась по моему горлу. Он собирался съесть меня заживо. И я собиралась позволить ему это сделать. Но это не остановило нервную дрожь, пронесшуюся по позвоночнику, когда я представила, что за этим последует. Я двигалась вверх-вниз по его члену, водя вокруг него языком, наслаждаясь бархатисто-гладкой текстурой его кожи, когда мои губы скользили по ней. Он дернулся, напрягся, и я приняла его еще глубже.

— Живые Боги, ты такая красивая, когда твои губы вот так обхватывают меня. — Фишер провел пальцем по линии моей челюсти, скуле, затем спустился подушечкой большого пальца к моим губам, растянутым вокруг него. Он втянул в рот свою нижнюю губу, прикусив ее, и собственнически прорычал. — Мои губы для поцелуев. Мой рот, чтобы трахать. — Клыки пронзили губу, на ней выступили блестящие бусинки крови, и, словно отбросив всякую осторожность, он подался вперед, проникая глубже в мой рот.

Я застонала, кончик его члена уперся в заднюю стенку моего горла, и Фишер тут же отпрянул назад, вытаскивая член из моего рта с диким шипением.

— Черт!

Он обрушился на меня волной черных теней и дыма. Времени на то, чтобы добраться до кровати, не было. Диван был ближе, но он взял меня там, где я была, прямо на полу. Я закричала, когда он ворвался в меня. Это было все, что я могла сделать, чтобы не кончить мгновенно. Он так восхитительно заполнил меня, его вес на мне доставлял такое совершенное удовлетворение.

Он замер. Мы оба задыхались, глядя друг на друга.

— Скажи, чтобы я трахнул тебя, Саэрис, — прорычал он. — Скажи мне, что ты этого хочешь.

Я вцепилась в его спину, отчаянно желая, чтобы он двигался, заполнял меня снова, снова и снова.

— Пожалуйста! Пожалуйста, трахни меня. Я хочу тебя. Я хочу…

— Это все, что мне нужно было услышать.

Фишер сильно ударил бедрами, крепко сжав челюсти. Энергия вспыхнула между нами, как крошечные нити молний, танцуя по всей коже, соединяя нас, пока он вгонял в меня член.

Я задыхалась, пытаясь сохранить спокойствие, в то время как в моей груди зарождался шторм. Когда он разразится, то уничтожит меня, а я не была готова. Он овладевал и Фишером. Он держал меня так чертовски крепко, когда трахал, как будто боялся, что я исчезну, если он ослабит хватку.

Я кончила первой, оргазм лишил меня способности мыслить. Словно одна из лавин, сходивших с Омнамеррина, подхватила меня и унесла прочь. Моя спина выгнулась дугой, тело дрожало, когда чистое, восхитительное наслаждение пронзило меня насквозь.

Фишер последовал за мной. Когда он кончил, от его задыхающегося, яростного крика задрожали стекла в оконных рамах. Я смотрела, не в силах оторвать от него взгляд, а на его коже, словно черные цветы, расцветали новые татуировки. Они поднимались вверх по его шее. Свежие руны покрывали его ключицы, переплетаясь и смешиваясь. Узор на его шее сначала выглядел как перья, и — да, это были перья. По обеим сторонам его шеи распростерлись крылья величественной птицы, переливающиеся голубым и зеленым металлическим блеском, уникальные и ошеломляющие.

Он зарычал, в последний раз глубоко проникая в меня, и опустился сверху, накрыв своим телом.

Какое-то время мы не могли пошевелиться.

— Боги. Это… — Я с трудом сглотнула, пытаясь отдышаться. — Это было…

Фишер приподнялся на локте, и мое сердце дрогнуло. Его волосы были растрепаны, и на этот раз они были близки к тому, чтобы завиться. Его щеки раскраснелись, теней под глазами не было видно. В кои-то веки он выглядел спокойным. Довольным. И… озорным? На его лице медленно расплылась улыбка.

— Это было только начало, Саэрис. — Он коснулся моего носа кончиком своего. — Ты же не думаешь, что на этом мы остановимся, правда?

В течение следующих трех часов Фишер продолжал трахать меня на всех поверхностях квартиры. Каждый раз, когда мне казалось, что он наконец достиг своего предела, он снова становился твердым и с рычанием впивался в мою шею, готовый к третьему раунду. А потом к четвертому. А потом к пятому. Он приготовил поесть, когда мы оба вконец измотались, и мы, завернутые в простыни, уселись на пол посреди гостиной и ели.

Фишер провел пальцами по горлу и игриво нахмурился, когда мы покончили с едой.

— Мне показалось, или я действительно почувствовал, что здесь появилось что-то новое? — спросил он.

Я отправила в рот виноградину, приподняв брови.

— Так и есть.

Его улыбка стала немного грустной. Он убрал руку от горла и спросил:

— Что это?

— Крылья. Очень красивые крылья. У них такой же металлический блеск, как у моего знака, — сказала я, показывая многослойную, сложную руну на правой руке.

Фишер медленно кивнул, наклонив голову так, что линия сухожилий на шее под новой татуировкой стала заметна. Он завораживал, как произведение искусства, когда его волосы скрывали лицо, сильные умелые руки лежали на коленях. Я жалела, что не могу его нарисовать, чтобы навсегда сохранить в памяти. Но, в отличие от его матери, я не была художницей. Иногда именно так и должно быть. Бывают моменты как неожиданные подарки, и ты дорожишь ими ровно столько времени, сколько ты их помнишь.

К счастью, у меня была отличная память.

— Что это значит? — тихо спросила я, указывая на его шею. — Почему на этот раз татуировки появились у тебя? — Между третьим и четвертым раундами мы провели много времени, тщательно исследуя мое тело, и убедились, что у меня не появилось никаких новых знаков.

Фишер уклончиво пожал плечами и опустился на ковер. Он протянул ко мне руку, жестом приглашая лечь рядом. Я отставила тарелки и сделала, как он просил, прижавшись к нему и положив голову ему на грудь. Но я не дала ему так легко сорваться с крючка.

— Ты не можешь просто отмахнуться от вопроса, на который не хочешь отвечать, — сказала я, легонько ткнув его в ребра. — Скажи мне, почему они появились сегодня, а не в другие ночи?

Я повернула голову и, прищурив один глаз, посмотрела на него. Перед глазами оказалась его шея, и я видела только половину его татуировки в форме крыла.

— Когда мы, феи, маленькие, — тихо сказал он, — наши родители учат нас искусству отвлекать внимание, чтобы мы могли скрывать то, в чем не хотим признаваться. Ты забудешь, что задала этот вопрос, если я найду в себе силы заставить тебя снова выкрикнуть мое имя?

— Ни за что! — Я прикусила его сосок зубами, и Фишер вскрикнул, ругаясь на древнем языке фей.

— Осторожнее, Оша, — укорил он. — Мои зубы намного острее твоих.

Сегодня он совсем меня не кусал. От меня не ускользнуло, что во время секса он держал клыки подальше от меня, не считая небольших проколов на губах и кончике языка, когда мы так грубо целовались. Но это не имело значения. Ночь была невероятной. Более чем невероятной. Я бы ничего не изменила.

— Я уже знаю, какие у тебя острые зубы. А вот чего я не знаю, так это почему у тебя новая татуировка, — продолжала настаивать я.

Притянув меня ближе, он положил подбородок мне на макушку и тяжело вздохнул.

— Ладно, хорошо. Я расскажу тебе. В прошлом один из партнеров всегда получал брачные знаки первым. Когда второй партнер принимал связь, знаки появлялись и на его теле. Это случалось не всегда. Но иногда… — его голос затих.

Я отстранилась от него, слишком быстро сев. Голова закружилась, но я проигнорировала качающуюся комнату и прищурила глаза.

— Ты сделал… что?

— Я принял узы. Раньше. Когда был внутри тебя. Когда моя душа слилась с твоей. — Он был так спокоен. Ни намека на сомнения или волнение.

Между тем я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание.

— Ты принял их, — сказала я.

— Принял.

— Как?

— Это просто. Ты принимаешь решение. Ты заявляешь права на узы. Узы заявляют права на тебя.

— Я не об этом! Как ты мог принять их? Я… — Я покачала головой, пытаясь привести мысли в порядок. — Я человек. Не считая того, что нам предстоит уладить, когда Эверлейн будет в безопасности, ты почти бессмертен, а моя продолжительность жизни это…

— Сложно, — продолжил Фишер. — Ты права. Это отстойная часть. Но… — Он нахмурился, обхватил меня за талию и притянул к себе, чтобы я снова легла ему на грудь. Как только я устроилась, он медленно провел пальцами по моим волосам и заговорил снова. — Я буду благодарен за каждую секунду, когда смогу сказать, что принадлежу тебе, Саэрис Фейн. Восемьдесят лет или восемнадцать часов. Для меня это не имеет значения. Это все равно будет величайшей честью в моей жизни. Но не… у тебя что, сердечный приступ? Твой пульс зашкаливает. — Этот ублюдок рассмеялся, а я чуть не разрыдалась. — Не сходи с ума. Вот. Смотри.

Он взял мою руку и поднял ее, показывая мне. Я наблюдала, как руны постепенно исчезают, пока мои руки и предплечья снова не стали чистыми.

— То, что я принял их, не означает, что ты должна сделать то же самое. У тебя еще есть несколько недель, чтобы принять решение. А если ты отвергнешь узы, то это не будет иметь значения. Мои новые крылья исчезнут, и на этом все закончится.

Он принял меня как свою пару.

Несмотря на все преграды, которые стояли на нашем пути, и все веские причины, по которым мы не должны были быть вместе… он сделал это.

— Я люблю тебя, Саэрис Фейн, — тихо прошептал он мне в волосы. — И вообще, я уже наполовину спятил. Подумаешь, добавим еще немного сложностей.

— Я…

— Пожалуйста, ради богов, не говори ничего. Просто позволь мне помечтать. Хотя бы эту ночь.

У меня будет сердечный приступ. Или мое сердце разорвется надвое. В любом случае, мое сердце было в беде, и теперь его было не защитить. Рука Фишера скользила вверх и вниз по моему боку, и постепенно в комнате становилось все темнее, пока снова не возникло ощущение, что мы плывем в море звезд.

Он не хотел, чтобы я отвечала ему. Я понимала почему и могла обеспечить ему покой на эту ночь. Однако скоро снова взойдет солнце, и нам не удастся избежать разговора. А пока сон овладевал мной. Завтра мы должны спасти Эверлейн.

Когда изнеможение грозило унести мое сознание, мне в голову неожиданно пришла одна мысль.

— Когда мы были здесь в прошлый раз, ты сказал, что у жителей Балларда есть кое-что, в чем ты нуждаешься. Но ты так и не получил этого, — прошептала я.

Фишер нежно поцеловал меня в лоб, и свечи, мерцающие вокруг, начали гаснуть.

— Да, это так, — сказал он. Я едва расслышала его следующие слова, потому что погрузилась в сон. — Я приходил за надеждой.