Сдвиг по фазе

22

Вот откуда взяться похмелью после всего лишь двух пинт светлого пива и одной стопки виски?

Лия крепко спит, я же ворочаюсь с боку на бок и пытаюсь игнорировать пульсирующую головную боль. Куда там. Мне нужно болеутоляющее и пописать, в любом порядке.

С величайшей неохотой выбираюсь из теплой постели и направляюсь в ванную. Оттуда бреду на кухню и приступаю к раскопкам в ящике с медицинскими средствами. В упаковке ибупрофена осталась всего одна таблетка.

Что ж, половина похмелья все лучше, чем целое.

Часы показывают половину восьмого, когда я усаживаюсь за стол с кружкой крепкого чая. В тишине неспешно перебираю вчерашние события, вдруг да всплывет хоть какой-нибудь позитивный момент.

Из кармана халата доносится пиканье. Возможно, какие-то новости от Клемента. Торопливо достаю мобильник — нет, не от Клемента. Послание краткое и зловещее:

Как будто этих слов мало, отправитель еще и прикрепил какую-то картинку. Просматривать ее желания нет, но игнорировать угрозу нет смысла.

При виде фотографии собственный жены с телефоном в руке перед входом в библиотеку меня начинает мутить. Когда был сделан снимок, сказать невозможно, но, скорее всего, вчера днем, во время моего звонка. Значит, за ней следили.

Меня моментально охватывает паника. Я вскакиваю и на ватных ногах принимаюсь расхаживать по кухне.

— Успокойся, — бормочу я. — Соберись.

Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов и снова усаживаюсь за стол. Необходимо определиться с приоритетами и действовать исходя из них. Поразмыслив как следует, набираю на телефоне номер.

— Доброе утро, пап.

— Дэвид? — хрипит он. — Ты знаешь, сколько времени?

— Рано, знаю. Прости.

— Что-нибудь случилось?

— И да и нет.

— Погоди.

Судя по доносящемуся до меня кряхтению и оханью, отец выбирается из постели. Затем раздается стук двери.

— Сынок, ты здесь?

— Да, па, здесь.

— Что там у тебя стряслось?

— Я хочу попросить тебя об одолжении.

— Продолжай.

— Вы не против, если Лия поживет у вас несколько денечков?

— Ты же знаешь, что мы будем только рады принять вас. И мать, и я.

— Я имею в виду, поживет только Лия.

— А, понятно. Могу я поинтересоваться о причине?

— Беспокоиться не о чем, просто я считаю, что Лие не повредит несколько дней отдохнуть от Лондона.

— А что сама Лия об этом говорит?

— Она предвкушает встречу с вами. Ей это пойдет на пользу.

— Что ж, ты у нас специалист, ну а мы всегда рады.

— Спасибо, папа, я вам очень признателен.

— Так когда нам ее ждать?

— Думаю, сегодня в первой половине дня.

— Я предупрежу мать. А ты когда удостоишь нас своим присутствием?

— У меня сейчас уйма работы, но обещаю, что в следующие несколько недель обязательно выберусь.

— Уж постарайся.

Итак, с одной частью уравнения покончено. Вот другая будет явно посложнее. Завариваю еще чаю и с кружкой направляюсь в спальню.

— Привет, милая, — шепчу я. — Проснулась?

— Ага, из-за твоего разговора на кухне. С кем это ты?

Лия садится в постели, и я протягиваю ей кружку.

— С отцом.

— Несколько рановато, а? Надеюсь, ничего не случилось?

— С ними все в порядке, но мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня. Я хочу, чтобы ты собрала вещи и на несколько дней уехала к моим родителям.

— Что-что?

— Они тебя уже ждут.

— Только меня? А ты?

— Нет, я остаюсь здесь.

Она ставит кружку на тумбочку и скрещивает руки на груди. Так, демонстративный акт неповиновения.

— И за каким чертом мне тащиться к твоим родителям?

Подлинную причину я назвать ей не могу, потому что она наверняка просто осатанеет. Последнее, что этим утром мне требуется, это семейный кризис.

— Потому что… это важно. Ты должна довериться мне.

— Почему это важно?

— Просто важно. Милая, пожалуйста, сделай как я прошу.

— Нет, — фыркает она. — Не хочу. Не буду. Кроме того, на субботу у меня забронировано место на рынке.

А вот об этом я совсем позабыл, и для Лии это действительно веский довод заартачиться. Она испепеляет меня взглядом, так что необходимо отступить и перегруппироваться, чтобы сочинить благовидное объяснение.

— Хорошо, потом поговорим. Скоро уже Клемент придет.

— Как скоро?

— Минут через пятнадцать.

— Черт побери! Что же ты меня не предупредил?

Она вскакивает и бросается в ванную.

Сам я возвращаюсь на кухню и усаживаюсь за стол. Как же мне убедить жену уехать из Лондона, не раскрывая ей всей правды? Безуспешно перебираю в голове жалкие доводы, пока не раздается звонок в дверь.

Лия все еще в ванной, и я открываю Клементу сам.

— Доброе утро, док.

— Быстрее, — поторапливаю я его. — Помогите мне уладить одну проблему.

Мы спешим на кухню, и я показываю ему сообщение и фотографию на телефоне:

— Вот, недавно прислали.

— Хреново, что могу сказать.

— Да вообще ужасно. Я хочу отправить Лию в безопасное место, и для этого мне нужна ваша помощь. Я договорился с родителями, что она поживет у них в Оксфордшире, но вот убедить ее пока… не удается. Не придумаете какую-нибудь вескую причину?

— Просто скажи ей правду.

— Не могу, она с ума сойдет от тревоги.

— Уж лучше сойти с ума, чем протянуть ноги.

— Исключено.

— Ладно, предоставь это мне.

— Что? У меня нет времени…

И тут на кухню влетает Лия.

— Доброе утро, Клемент!

— Привет, пупсик. А мы как раз о тебе говорили.

Я многозначительно смотрю на великана. Надеюсь, жена не заметила, что я слегка покачал головой.

— Вот как? И что же вы говорили?

— Секрет, — говорит Клемент. — Хотя, коли ты никуда не едешь, это все равно дохлый номер.

— Как это?

— Твой муженек планировал сюрприз для тебя и хотел, чтобы ты на несколько дней съехала из лома.

Лия поворачивается ко мне.

— Что еще за сюрприз?

— Теперь уже никакой, — притворно вздыхаю я.

— Дэвид, ну скажи-и-и! — клянчит она, словно нетерпеливый ребенок.

— Да можешь не стараться, пупсик. Теперь ничего не будет.

— Почему?

— Да потому что ты здесь. И я собирался помочь ему, поэтому-то и приперся в такую рань.

— Но как же мое место на рынке?

— Это я беру на себя, — неожиданно предлагает великан. — Я ж рассказывал, что несколько раз помогал своему корешу.

— Вместо меня поторгуете?

— Ага, запросто.

Лия вскакивает и целует меня в щеку.

— Пойду собираться, — заявляет она с улыбкой и уходит.

Я простираю руки к Клементу и раздраженно изрекаю:

— Сюрприз? Да чем вы вообще думали?

— Сработало же, не? А почему чайник не на плите и почему не пахнет беконом?

И с этим он усаживается за стол.

— Клемент, от вас хоть стой, хоть падай!

— А ты не первый, от кого я это слышу. Три тоста, пожалуйста.

— В данный момент ваш аппетит меня волнует меньше всего. Кингсленд уже в открытую угрожает моей жене.

— Все понимаю, но она вот-вот уедет.

— Да, на несколько дней, но потом-то вернется, и что тогда? Клемент, я не могу так жить. Это не для меня.

— Ладно-ладно, док, успокойся.

Я вновь принимаюсь метаться по кухне, обдумывая шаг, до сей поры рассматривавшийся лишь в качестве крайней меры. Наконец, объявляю:

— Я пойду в полицию. Теперь у меня нет выбора.

— И что ты им расскажешь?

— Все! О планах Кингсленда, об исчезновении Камерона, об угрозах мне и Лие.

— И у тебя, конечно же, есть доказательства?

— У меня есть… Сообщения и фотография! Еще цветы и…

— И?

— Кимберли. Она поддержит меня.

— Да ну? Что же она сама до сих пор заяву не накатала?

— Понятное дело, она напугана, но я уговорю ее пойти со мной.

Великан откидывается на спинку стула и велит мне сесть.

— А теперь слушай, — невозмутимо продолжает он. — Вчера вечером я навел кое-какие справки. Поболтал о Кингсленде с десятком человек. Хочешь знать, что они рассказывали?

— Вообще-то не очень, но продолжайте.

— Все они советовали держаться от него подальше. У мужика репутация закачаешься.

— Что еще за репутация?

— Чела, на которого лучше не стучать. Среди прочих я обстоятельно поговорил с одним мужиком, что раньше держал забегаловку в Ист-Энде. Много лет назад, как-то вечерком к нему заявился Кингсленд и предложил услуги по страхованию.

— Он не произвел на меня впечатление человека, занимающегося законным бизнесом.

— Да какой законный бизнес, док, он тряс бабки за крышу. Мужик должен был отстегивать Кингсленду штуку в месяц, чтобы с его пабом ничего не случилось.

— Вымогательство?

— Именно. Судя по отзывам, Кингсленд держал целый район, и все ему платили. А потом наехал на наркоторговцев, всех их вымел и подмял торговлю под себя. Постепенно расширил деятельность по всему городу и натянул всех, кто стоял у него на пути.

— И вы верите этому бывшему владельцу паба?

— Еще бы мне ему не верить. Видел его жену. Наверное, когда-то была красоткой… Пока ее муж не отправился в полицию и не настучал на Кингсленда.

— И что произошло?

— Через два дня, по пути домой из игорного клуба, телку прямо на улице затолкали в машину. Три человека Кингсленда отвезли ее на заброшенный склад, где использовали ее лицо в качестве пепельницы. В больнице насчитали четырнадцать ожогов. У бедняги остались шрамы на всю жизнь.

— А Кингсленд? Полиция что-нибудь предприняла?

— Владелец паба забрал свое заявление о вымогательстве, а его жена не стала рассказывать фараонам, почему у нее лицо выглядит как подгоревшая пицца. И поверь мне, док, это далеко не худшая история о Кингсленде, что я услышал. Это гребаный псих.

Мне так и хочется схватиться за голову руками, однако на кухне вновь появляется Лия.

— Собралась, — сообщает она.

Беру ключи от фургона со стола, встаю и протягиваю их жене.

— Пожалуй, тебе лучше отправляться прямо сейчас.

— Позавтракать-то я хотя бы могу?

— Э-э…

— Давай, выноси свою задницу отсюда! — подключается Клемент. — Какой бы классной она ни была, нам нужно начинать готовить сюрприз.

— Раз такое дело, — краснеет Лия, — перехвачу что-нибудь по дороге.

Поскольку вмешательство сработало, я готов закрыть глаза на грубое замечание о заднице моей жены.

— Позвони, как доберешься.

— Позвоню, вот только я не совсем поняла насчет субботы. Мне же нужно отобрать товар… И как вы его довезете, если я забираю фургон?

— Одолжу тачку у знакомого, — отмахивается Клемент. — И я внимательно просмотрю твое барахло. Пупсик, все под контролем.

— Ладно. Спасибо вам.

На этой ноте я обнимаю ее за плечи.

— Я дам знать, когда будет безопасно вернуться.

— Безопасно?

— Ну, образно выражаясь. — Боюсь, смешок у меня получается несколько нервный. — Когда сюрприз будет готов.

— Жду не дождусь.

Целую Лию, и она выходит. Меня немедленно охватывает огромное облегчение, пускай и временное. Из прихожей доносится стук закрываемой двери, и я буквально падаю за стол.

— Все в порядке, док?

— Нет.

— Что думаешь делать-то?

— Так хотелось бы взять жену и убраться из этого клоачного города.

— Что же тебе мешает? Ты еще можешь догнать ее, если поторопишься.

— Мешает, Клемент, освобождение под обязательство явки. Даже если меня не найдет Кингсленд, полиция по-любому отыщет. Еще неизвестно, сколько у этого мерзавца женщин в очереди, чтобы оклеветать меня.

— М-да, как ни крути, а за яйца он тебя взял. Надо отдать должное мужику — знает, что делает.

— Извините, но у меня нет уважения к типу, который считает вполне нормальным брать все, что ему вздумается. Он просто кусок дерьма, позор рода человеческого!

— Вот это совсем другое дело. Тебе нужно как следует завестись.

— Ну заведусь, и дальше что? Вы только что рассказали, что мы имеем дело с каким-то королем преступного мира!

— Чуваки вроде Кингсленда приходят и уходят, — пожимает плечами великан. — Они не… Как же сказать-то…

— Они не вечные?

— Ага, вроде того.

— Клемент, это же не кино. У Кингсленда все доступные средства, а против него только я да вы. В реальной жизни аутсайдеры и хорошие парни побеждают редко.

— А кто сказал, что я хороший парень?

Свое заявление он подкрепляет холодным взглядом.

— Все равно, нас только двое.

— Именно, и одному из нас нечего терять. Встречал я типов вроде Кингсленда и раньше, и никогда не отступал. И хрена с два отступлю сейчас.

— И что же вы предлагаете?

— Для начала было бы неплохо позавтракать. На полный желудок мне лучше думается.

Уж не знаю, гостеприимный ли я хозяин или же просто лопух, но вчера вечером по дороге домой я купил бекон, яиц и буханку хлеба.

— Хорошо, — вздыхаю я, встаю из-за стола и достаю из холодильника бекон. Клемент, к моему удивлению, принимается наполнять чайник.

— И что вы делаете? — ворчу я.

— А как ты думаешь? Я заварю чай, а ты займись жрачкой.

— Хм, ладно.

— Тебе-то сделать?

— Да, пожалуйста.

Принимаюсь за жарку бекона. Великан хлопочет у стола, насвистывая мелодию, которая кажется мне смутно знакомой. Вот только название упорно не всплывает в памяти, и в конце концов я сдаюсь:

— Что это за песня?

— «Куин», «Безумная штучка по имени любовь».

— А, точно. Слышу, что-то знакомое, а вспомнить не могу.

— Любишь их?

— Не могу сказать, что хорошо знаком с их творчеством.

— А я вот только наверстываю… Вроде как пропустил их последние альбомы. Рядом с моей нынешней хатой есть секонд-хенд, и там толкают эти штуки, компакт-диски — слышал про такие?

— Слышал ли я про компакт-диски?

— Ага, офигенная вещь! Никакого тебе треска и шипения, и стоят всего фунт-другой.

— И вы только открыли для себя сиди? Только не говорите, что последние тридцать лет вы жили в амазонских джунглях!

— Просто я не поклонник современных технологий. Большинство из них бессмысленны. А в прошлом году один друг подарил мне музыкальный центр с проигрывателем для компакт-дисков. До этого у меня только и был, что дерьмовый маленький приемник.

— Щедрый жест друга, ничего не скажешь. А почему он «друг», в то время как остальных вы называете «корешами»?

— Потому что это была она.

— А, понимаю. Случайно, не Эмма?

Поскольку в списке контактов в телефоне великана содержится лишь одно имя, мое предположение практически безошибочное. И он действительно кивает.

— Вы были близки?

— Я не хочу говорить об этом.

И этот вот здоровенный мужчина едва заметно сникает — что, несомненно, говорит о многом. Можно предположить, например, что в прошлом у Клемента произошел болезненный разрыв с этой женщиной. Возможно даже, таковой отразился на его психическом состоянии, и прямо сейчас я жалею, что не переписал тогда номер Эммы.

Было бы интересно узнать ее мнение, раз уж она, очевидно, хорошо его знает. Остается надеяться, что мне еще выдастся случай заглянуть в его телефон. Если я не загремлю в тюрьму. Или не буду занят похоронами жены.

Клемент ставит кружки на стол и усаживается, а я разбиваю пару яиц на сковородку. Пока они жарятся, опускаю четыре ломтика хлеба в тостер. Готовка завтрака — занятие, конечно же, не бог весть какое ответственное, зато здорово помогает отвлечься.

Через пять минут я присоединяюсь к своему гостю за столом с двумя тарелками с беконом, яичницей и тостами.

— Класс. Спасибо.

Настоящий английский завтрак, однако, аппетита у меня отнюдь не пробуждает. Меня по-прежнему мутит от послания Кингсленда. Я вяло откусываю тост и двигаю свою тарелку Клементу.

— Угощайтесь. Мне не хочется есть.

Великан с энтузиазмом перекладывает мою порцию на свою тарелку.

— Спасибо.

Я пытаюсь не смотреть, но рот у него работает что измельчитель пищевых отходов в мойке, поглощая еду с устрашающей эффективностью. Я все еще клюю остывший тост, а вилка Клемента уже скрежещет по пустой тарелке.

— Так-то лучше.

— Теперь-то мы займемся проблемой, которая может стоить мне свободы, а Лие — жизни?

— Разумеется, — отвечает Клемент и прихлебывает чай. — У меня есть план.

— Я весь внимание.

— Хотя это больше ставка, чем план, но выбирать особо не из чего. О Кингсленде как будто никто ничего не знает, а кто знает, до усрачки боится раскрывать рот.

— И что же вам удалось выяснить?

— Он живет где-то в Чизике, и он ярый фанат Джонни Кэша.

Я ошарашенно таращусь на него.

— Что, это все?

— Почти.

— О, превосходно! — исторгаю я стон. — И что дальше? Будем бродить по улицам Чизика и выискивать дом в стиле ранчо? Трубить «Огненное кольцо» под окнами?

— Естественно, нет. Может, глянешь список избирателей в своем телефоне? Навряд ли в Чизике много Кингслендов.

— А вот это дельная мысль.

Беру мобильник и гуглю базу данных избирателей. Один из предложенных сайтов позволяет бесплатно провести упрощенный поиск, и я ввожу фамилию Кингсленд и указываю Чизик в качестве места проживания. Результат неутешительный:

— Шесть адресов с фамилией Кингсленд, но ни одного Фрейзера, Чизик тоже не упоминается.

— Значит, он решил обойтись без регистрации. У таких, как он, полно врагов, он же не идиот, чтобы публиковать свой адрес.

— Похоже на то.

— Но весьма вероятно, что кто-то из этих шестерых приходится ему родственником.

— Да, но кто именно?

— Есть только один способ узнать. Будем ходить по гостям.

— И что мы скажем хозяевам?

— А что Кингсленд требует от тебя?

— Хм, Камерона Гейла.

— Или?

— Или его телефон.

— Ну вот! Заявимся и скажем, вот, нашли мобилу и отдадим только законному владельцу.

— Но ведь у нас нет мобильника, а если бы даже и был, как мы могли узнать, что он принадлежит кому-то по фамилии Кингсленд?

— Да блин! — закатывает глаза Клемент. — Ты вправду думаешь, что они станут выпытывать подробности? Тебе только и нужно, что спросить, не знают ли они Фрейзера Кингсленда, потому что ты нашел его мобилу!

— И вы рассчитываете, что в конце концов нам попадется его родственник?

— Ага. И тогда мы у него и спросим, где живет Фрейзер, чтобы вернуть ему телефон.

— А он возьми и ответь, мол, давайте я сам ему передам, и никакого адреса мы не получим.

— Тогда приступаем к плану «Б»: напрашиваемся в гости и даем понять, что нам нужен адрес без всяких посредников.

— Вы хотите сказать, угрожать его семье?

— Ну он же твоей угрожал!

— Поэтому-то мне прекрасно известно, насколько это отвратительно. Не хочу угрожать незнакомым людям только по той причине, что им не посчастливилось состоять в родстве с Кингслендом.

— Решать тебе, — невозмутимо отзывается великан. — Но запомни: когда будешь бросать горсть земли в могилу своей жены, или когда тебе начнут рвать задницу в тюряге, все твои принципы ни шиша стоить уже не будут. Жена не воскреснет, а ты станешь чьей-нибудь сучкой.

Если бы Клемент вдруг влепил мне пощечину, это проняло бы меня куда меньше.

— Допивайте чай, — выдавливаю я. — Пора отправляться.