Сдвиг по фазе

23

Пока Клемент занимается в ванной бог знает чем, я неохотно вбиваю в окошко веб-сайта данные своей кредитки: за адреса представителей клана Кингслендов приходится выкладывать тридцать фунтов. Подобные траты для меня непозволительны, конечно же, вот только по-другому никак.

Наконец, великан возвращается на кухню.

— Что вы там делали? Вас не было целую вечность!

— Док, включи воображение. Но какое-то время появляться там не стоит.

— А мне нужно сходить перед уходом!

— Что ж, я тебя предупредил.

Полный дурных предчувствий, я направляюсь в уборную и через две минуты возвращаюсь со слезящимися глазами.

— Могли бы и освежителем попрыскать.

— Дерьмо воняет. Смирись с этим.

— Теперь-то мы можем идти?

Нетерпеливо хватаю ключи, и мы отправляемся в путь. В коридоре я задерживаю дыхание, а на улице в кои-то веки радуюсь насыщенному выхлопами лондонскому воздуху.

— Так какой у нас первый пункт? — осведомляется великан по дороге к подземке.

— Олдербери-роуд в Барнсе, — отвечаю я, сверившись со списком в телефоне.

Район Барнс не совсем Чизик, однако располагается по соседству, к югу от Темзы.

— О, давненько я туда не наведывался.

— А я в Барнсе, кажется, и вовсе ни разу не был. Как-то приценивался, можно ли там снять квартиру, но, естественно, жилье в тех краях не про наш бюджет.

— Барнс всегда был дорогущим районом. Там-то, кстати, Марк Болан и навернулся об дерево.

— Кто навернулся?

— Марк Болан. Из «Ти-Рекс», слышал?

— Нет, ни разу.

Клемент так и застывает на месте.

— Да ты смеешься, что ли? В начале семидесятых он был одним из самых знаменитых музыкантов!

— Немного не застал тех времен.

— А времена Джека-Потрошителя застал, а? Но о нем-то слышал небось?

— Ладно, согласен. Обязательно ознакомлюсь с творчеством мистера Болана, как только моя жизнь вернется в привычное русло.

— Уж сделай такое одолжение.

Очевидно, задетый моим незнанием поп-музыки семидесятых, великан до самой станции подземки дуется и не произносит ни слова. В вестибюле я останавливаюсь у схемы.

— Ты что застрял?

— Смотрю, куда ехать.

— Пошли, я знаю.

— А, хорошо.

По Северной линии мы доезжаем до «Ватерлоо», где поднимаемся и садимся на электричку. Клемент как будто настроен молчать и на протяжении всего девятнадцатиминутного путешествия до Барнса, довольствуясь созерцанием грязных городских пейзажей за окном.

— Вы всегда жили в Лондоне?

— Ага.

— И никогда не думали переехать куда-нибудь, где потише и почище?

— Типа где ты вырос? Нет уж, спасибо.

— В Оксфордшире хорошо.

— Я и не сказал, что плохо, просто это не мое.

— Значит, так и собираетесь прожить здесь до конца жизни?

— Надеюсь, нет, черт побери, — бурчит Клемент. — Это больше не мой город, и люди тоже не мои.

— Что вы имеете в виду?

— Да ты посмотри по сторонам, док. У вас тут террористы постоянно пытаются ни за что ни про что людей грохнуть, каждый чертов день ребятня друг друга режет, а из бездомных можно целую армию набрать. Этот город всегда был шершавым, но раньше в нем билось сердце, и люди были как люди. А теперь, не знаю, каждый говнюк сам за себя.

— Это ваше мнение или вашего друга?

Великан устало вздыхает и качает головой.

— Мы оба знаем, что говорим об одном и том же мужике, так что, может, обойдемся без этой фигни?

— Хм, я…

— Док, мы заключили сделку, и если я не выполню свою часть, то о работе можно будет уже не волноваться.

— Пожалуй.

— Вот и давай займемся делом, а? Хватит тратить попусту время.

— Уговорили.

Клемент выпрямляется на сиденье, прочищает горло и разражается тирадой:

— Я умер, но вот он я, сижу перед тобой. Именно так все и произошло, как бы дико это ни звучало. А если я чокнутый, так и скажи.

— Я не могу точно сказать, Клемент. Могу лишь выразить свое мнение как неспециалист.

— Сойдет и так. Но ты будешь сохранять непредвзятость, лады?

— Вы хотите, чтобы я сохранял непредвзятость касательно вашего мнимого воскрешения?

— Называй как хочешь, но да. Либо я конченый псих, либо что случилось, то случилось. Либо то, либо другое, верно?

— Допустим. Но вы должны понять, что я не могу однозначно доказать, бредите вы или говорите правду. Повторяюсь в тысячный раз: я неправомочен ставить диагноз, а тем более заключение о чуде.

— Это мы еще поглядим, но про кореша забудем, хорошо?

— Да, я понял.

— Отлично.

И с этим он снова откидывается на спинку скамьи и возвращается к созерцанию видов за окном.

Единственное, с чем я безоговорочно могу согласиться, так это что бояться нарушить протокол уже нет смысла. В данный момент я даже не уверен, что вообще хочу продолжать карьеру психотерапевта, поскольку именно из-за нее и оказался в нынешнем положении. Тем не менее Клемент мне необходим — это, увы, никаких сомнений не вызывает.

Поезд останавливается на станции «Барнс», и я нахожу в навигаторе телефон Олдербери-роуд.

— Вот черт.

— Что такое?

— До Олдербери-роуд почти два с половиной километра.

— Ходьба лечит душу.

— Что, правда?

— Да черт его знает. Прочел в газете, так что вряд ли.

Такси мне не по карману, потому приходится лечить душу прогулкой. Через несколько сотен метров я уже с трудом поспеваю за вышагивающим впереди Клементом.

— Можно чуть помедленнее? — задыхаясь, взмаливаюсь я.

— Черт побери, док, да что с тобой такое?

Он закуривает сигарету, и дальше мы идем чуть помедленнее: он попыхивает, я пыхчу. Поскольку в этой части Лондона я впервые, обилие растительности меня даже несколько ошарашивает. Дорога по направлению к пункту нашего назначения довольно оживленная, однако вдоль нее тянутся деревья и газоны, а не дома. Как и следовало ожидать, где-то на полпути насаждения сменяются блокированной застройкой, однако это отнюдь не обшарпанные и закопченные строения, столь характерные для Кентиш-Тауна. Здешние выглядят столь безупречно, что их возраст выдает только архитектурный стиль.

— Как думаешь, сколько здесь хата стоит? — интересуется Клемент.

— Пожалуй, не менее нескольких миллионов. Это все жилье для богатых, знаменитых и самовлюбленных. И когда какая-нибудь звезда демонстрирует добродетель, переживая за лондонскую бедноту, можно биться об заклад, что она проповедует из этой части города.

— Что значит «демонстрировать добродетель»?

— Когда кто-то, обычно из высшего класса, пытается сделать вид, что ему не плевать на всех остальных.

На этом недолгий разговор прекращается.

Вскоре дорога становится шире, а дома роскошнее, причем некоторые защищены массивными воротами с камерами. Мы сворачиваем налево на Вашингтон-роуд, а затем направо на Буало-роуд. Здесь жилье уже далеко не такое шикарное, да и припаркованные у тротуара машины поскромнее. Снова поворот налево, и мы оказываемся на Олдербери-роуд.

— Какой там номер? — спрашивает Клемент, когда мы проходим мимо первого дома.

— Тридцать три.

— В самом конце. Как всегда.

К счастью, улица не длинная, и вскоре перед нами возникает угловатый дом на две семьи, видимо, бывшее муниципальное жилье.

— Клемент, вы будете говорить или лучше мне?

— Ты больше на честного похож.

— Спасибо.

— Это был не комплимент.

— Тогда отзываю благодарность. Что говорить?

— Говори просто: нашел мобильник некоего Фрейзера Кингсленда, хочу вернуть владельцу.

— И откуда я узнал, кто его владелец?

— Понятия не имею, — фыркает Клемент. — Им-то какая разница? Они либо знают нашего мужика, либо нет. Кончай мудрить.

— Ладно.

Я толкаю калитку, и по узкой дорожке мы подходим к входной двери. Делаю глубокий вдох и нажимаю на кнопку звонка. Секунд через десять нам открывает дородная женщина средних лет.

— Доброе утро, — бодро начинаю я. — Прошу прощения за беспокойство, но я… Мы вот нашли телефон, который принадлежит человеку по имени Фрейзер Кингсленд. Он, случайно, не здесь живет?

— Фрейзер Кингсленд?

— Да-да.

— Увы, нет. Моего мужа зовут Мартин, а сына — Дэниэл.

— Ох, понятно. А может, у вашего мужа есть родственник по имени Фрейзер?

— Ни в коем случае.

— Вы уверены?

— Мы женаты вот уже двадцать пять лет, и никакого Фрейзера он ни разу не упоминал.

— Что ж, спасибо, и еще раз извините за беспокойство.

Женщина уже собирается закрыть дверь, как вдруг голос подает Клемент:

— Погоди-ка, красавица. Чтобы нам не ломиться в другие дома и не докучать понапрасну людям, есть у тебя в округе еще родственники с фамилией Кингсленд?

— Мой деверь, Джейк, живет на Мелмилл-роуд. Потом дядя Мартина, Джордж, этот в Ист-Шине. Они единственные местные Кингсленды, насколько мне известно.

— Спасибо, красавица.

Женщина задерживается на несколько секунд, улыбаясь Клементу, после чего скрывается за дверью. По дорожке мы возвращаемся на улицу.

— Может, глянешь этих гавриков в списке кандидатов?

Достаю телефон и просматриваю имена с адресами, скопированные из базы избирателей. Джейк и Джордж Кингсленды действительно среди них числятся.

— Троих долой, трое осталось.

— Куда теперь? — спрашивает великан.

— Два адреса в Ричмонде, третий в Айзелворте. Вообще-то, в списке есть еще несколько Кингслендов, но они слишком далеко.

— Давай возьмем такси.

— Это мне не по карману.

— Я плачу.

— Весьма любезно с вашей стороны.

— Любезность тут и рядом не стояла, док. На прошлой неделе купил новые трусы, и от всей этой ходьбы мне натерло хозяйство, прям до мяса.

— Хм, такие подробности мне ни к чему.

Пока мы движемся обратно в сторону главной дороги, я пытаюсь выкинуть из головы образ воспаленных гениталий. Нам везет, и через несколько минут нас нагоняет черный таксомотор. Клемент машет рукой, и спустя мгновение мы уже сидим в салоне.

— Куда? — бурчит водитель.

— Шиндейл-роуд, Ричмонд, пожалуйста.

Таксист запускает счетчик, и машина трогается. До нового пункта назначения около пяти километров, и остается надеяться, что лондонский трафик смилостивится над нами и финансами Клемента.

— А расскажите, как вы зарабатываете решением проблем? Не та работа, на какую заманивают рекламой.

— Да я уже так не зарабатываю.

— Значит, занимались этим в прошлом?

— Точно.

Хоть великан и соизволил ответить, я все же не отваживаюсь продолжать расспросы в данном направлении. Водителям такси, конечно же, порой приходится выслушивать очень странные разговоры, но обсуждение рода деятельности якобы покойника в спецовке, пожалуй, будет несколько чересчур.

— А теперь чем вы занимаетесь, для заработка?

— Да чем придется.

— Можно задать вопрос?

Ответом служит мрачный взгляд.

— Простите. По привычке вырвалось.

— Валяй.

— Вот это ваше хобби… Знакомство с местными наркоторговцами… Почему вы не забирали у них наличные?

— А с чего ты взял, что не забирал?

— После одного нападения возле нашего дома к нам приходил полицейский. И он рассказал, что подобных случаев произошло уже несколько и что наличные у жертв не отбирали.

— Бабки-то были не мои, чтобы забирать. Вообще-то, грязные деньги меня мало смущают, но к наркотским я пальцем не притронусь.

— Что ж, весьма благородно, но я все равно не понимаю, почему вам показалось хорошей идеей избивать их до полусмерти.

— Я же говорил, что разозлился.

— На кого?

— Не на кого, а на что.

— Ладно, и на что же вы разозлились?

— Что застрял здесь почти на чертовых четыре года.

— Это тогда вы… вернулись? Четыре года назад?

— Плюс-минус, да.

— И чем вы занимались все это время?

— Док, ты не поверишь, если я скажу.

— Давайте попробуем.

— Много читаешь?

— Не так чтобы запоем, но читаю, да.

— Слышал про Бет Бакстер?

— Да, и, вообще-то…

Внезапно в памяти всплывает роман мисс Бакстер. Ее бестселлер, «Камденский ангел», я читал пару лет назад. Там фигурировал некий Клифф, очень сильно смахивающий на Клемента. Интересно, читал ли он сам «Камденского ангела». Если да, то вполне возможно, что его бредовая идея как раз и сформировалась под впечатлением от этого персонажа, и он возомнил себя Клиффом. Надо перечитать книгу, чтобы посмотреть, до какой степени доходит сходство, но пока лучше держаться ближе к реальности.

— А, нет, перепутал с другой писательницей.

— Тебе не помешает прочитать ее первую книжку. Глядишь, лучше поймешь, кто я такой.

— Гляну в библиотеке. Тем не менее вы так и не объяснили, что означают ваши занятия «чем придется».

— По большей части работа в барах, охрана, всякие шабашки. Да что угодно, лишь бы наличными платили.

Тут Клементу наскучивает разговор, и он отворачивается к окошку. Я же глаз не свожу со счетчика, цифры на котором растут с угрожающей скоростью. Но вот мы прибываем по адресу Шиндейл-роуд, восемнадцать.

— Четырнадцать шестьдесят, пожалуйста, — говорит водитель.

Великан достает из кармана две помятые десятки и протягивает водителю. Сорок пенсов он оставляет на чай.

Мы провожаем взглядами отъезжающее такси, а затем поворачиваемся к своей следующей надежде отыскать Фрейзера Кингсленда — эдвардианскому полуособняку с эркерными окнами.

— Действуем так же? — предлагает Клемент.

— Пожалуй.

Калитки нет, так что проходим по дорожке к двери, и я нажимаю на кнопку звонка. Согласно базе данных избирателей, по этому адресу проживает лишь один человек — Эрнест Кингсленд.

Ответа нет, и я снова звоню в дверь. Наконец, нам открывает сухопарый старик.

— Чем могу служить?

— Здравствуйте. Я нашел мобильный телефон, принадлежащий человеку по имени Фрейзер Кингсленд, и мы пытаемся его отыскать.

— Что же вам нужно от меня? Никаких Фрейзеров Кингслендов здесь не проживает.

— Да, я знаю. Дело в том, что мы проверили список избирателей с фамилией Кингсленд, однако его среди них не оказалось, и вот теперь мы надеемся отыскать его родственников.

Во взгляде хозяина сквозит подозрение.

— Если это какая-то разводка, то вы ошиблись адресом, молодой человек.

Достаю бумажник и протягиваю ему свое водительское удостоверение.

— Это не разводка, сэр. Мы всего лишь хотим вернуть вещь законному владельцу, сделать доброе дело. Если вам станет спокойнее, вот мое полное имя и адрес.

Старик щурится на документ.

— Что ж, мистер Нанн, боюсь, вы впустую потратили время и деньги на путь из Кентиш-Тауна.

— О, вот как?

— В Англии нет ни одного Фрейзера Кингсленда, тем более на нашей улице.

— Хм, откуда вы знаете?

— Потому что я старик с уймой свободного времени. Видите ли, я провожу генеалогические исследования, так что знаю о всех ветвях фамильного древа Кингслендов. И Фрейзер Кингсленд мне нигде не встречался.

— Вы уверены в этом?

— Может, я и старый, но еще не маразматик.

— Простите, я вовсе не это хотел сказать. Видите ли, я совершенно уверен, что телефон принадлежит человеку по имени Фрейзер Кингсленд.

— На вашем месте я бы отнес его в полицию и не тратил свое время на прочесывание лондонских улиц в поисках человека, которого не существует.