Сдвиг по фазе

36

Как-то Дебби сказала мне, что под определение безумия вполне подпадает попытка проехать из одного конца Лондона в другой. Не могу не оценить ее замечание, когда мы начинаем свой путь из урбанистического Ист-Энда в зеленые пригороды западного Лондона. К счастью, уже половина девятого вечера, и трафик гораздо слабее, нежели днем.

Не сказал бы, что Клемент меньше лихачит, но он хотя бы не напоминает того маньяка за рулем, что ранее гнал к бывшей бильярдной — чему способствует, надо полагать, и отсутствие рева глэм-рока.

— Так мне звонить в полицию?

— Не, не сейчас. Подожди, пока полпути не проедем.

— И где это будет?

— Я скажу.

Разговор закончен, и Клемент погружается в свои мысли. Тем временем мы въезжаем в туннель Лайм-хауз-Линк.

— Хотите о чем-нибудь поговорить? — набираюсь смелости я.

— Да не особо.

— Как скажете. Передумаете, буду рад выслушать.

— Подошло время, док, когда нужно завязывать с болтовней и приниматься за дело.

— Это я понимаю.

— Сам-то что думаешь делать, когда все это закончится?

— Делать?

— Ага, со своей жизнью.

— Даже не знаю. Наверное, то же, чем и занимался, пока не начался этот ужас. Посмотрим.

— Хочешь совет?

— С учетом количества моих советов, что пришлось стерпеть вам, пожалуй, я просто обязан вас выслушать.

— Так вот, сматывайся на хрен из этого города.

— Если бы это было так просто…

— Все зависит только от тебя. Скажи жене, что с тебя довольно, да и пакуй чемоданы.

— Она любит Лондон.

— Может так статься, что тебя она любит больше, хотя и бог знает почему.

— Надо же! Спасибо за доверие, Клемент.

— Всегда пожалуйста, — фыркает он. — Все равно город уже совсем не тот, что был раньше. Вообще не понимаю, почему сейчас кому-то здесь хочется жить.

— Вам следует сказать это Лие.

— Не, сам скажи. Серьезно, поговори с ней. Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в несчастье, док. И не надо быть мозгоправом, чтобы скумекать, что ты несчастен.

Мы выезжаем из туннеля, и для меня это удобный повод сменить тему.

— Сейчас-то я могу позвонить?

— Если после этого угомонишься, валяй.

Я уже набираю номер, как вдруг великан делится еще одним соображением:

— Полиция вроде как может отследить твой телефон, да?

— Хм, да. И что?

— Сообщи анонимно. Незачем тебе примешивать себя к этому бардаку, даже косвенно.

— Как же мне им тогда позвонить?

Клемент достает свой мобильник и бросает мне на колени.

— Он ни на кого не зарегистрирован, так что звони с него.

— Ладно.

— И не размусоливай. Скажи только, что в подвале нарколаборатория и труп. А, ну и про дырку в стене скажи.

— Еще что-нибудь?

— Больше ничего, и не вздумай называться. Перескажи главное и сразу же вешай трубку.

Ужасно нервничая, я делаю звонок, ни на шаг не отклоняясь от полученных инструкций. Мое общение с правоохранителями длится не более тридцати секунд.

— Они пошлют туда наряд.

— Так, эти доберутся минут за десять, ну еще минут через двадцать слетятся следователи, эксперты и прочие. Думаю, у нас минимум час, прежде чем они вычислят по базе данных владельца компании.

Проведенные расчеты определенно наводят Клемента на мысль, что мы едем недостаточно быстро, и он прибавляет газу. На набережной Темзы мы несколько раз проскакиваем на желтый и лихо лавируем меж автобусами, фургонами и прочим транспортом, не осмеливающимся превышать установленное ограничение скорости. Я замечаю несколько вспышек камер, и в какой-то момент у меня чуть не останавливается сердце, когда сзади нас нагоняет мелькание синих огней. Но это оказывается всего лишь скорая помощь. К несчастью, великану приходит в голову блестящая идея сесть ей на хвост, и дальше мы мчим по зеленой улице. На набережной Виктории скорая сворачивает направо, так что мы снова возвращаемся к неистовому маневрированию.

В Белгрейвии мы чудом избегаем лобового столкновения с автобусом, в Эрлз-Корте чуть не сбиваем велосипедиста, а в Хаммерсмите едва не влетаем в стоящий грузовик.

Когда за окошком начинают мелькать улицы Чизика, половина струн моих нервов уже порвана. Как назло, на Грейт-Уэст-роуд трасса расширяется до трех полос, что Клемент воспринимает в качестве разрешения поддать газу.

— Куда дальше? — спрашивает он.

— Вы не знаете?

— Карта-то у тебя!

— Сейчас посмотрю, только сбавьте скорость, прошу вас. А то, пока я найду, мы уже в Бристоле будем.

Оказывается, милосердие великану не чуждо, и я наконец-то могу отцепиться от сиденья. Открываю карту, которую смотрел еще в Стратфорде, и уточняю наше нынешнее положение.

— Осталось недалеко. Третий съезд.

В ответ раздается недовольное ворчание. Лишь мельком глянув в зеркало, великан резко перестраивается в крайний левый ряд, и его маневр встречается возмущенным гудком сзади. И хотя к подобному я уже привык, последние несколько сотен метров решаю не отрываться от экрана мобильника.

— Следующий съезд, — возвещаю я наконец.

Мы сворачиваем на Милиторп-роуд и, надо же, замедляемся до пешеходной скорости.

— Далеко?

— Хм, может, проще будет припарковаться и поискать пешком. В темноте мне не разобрать номера домов.

Клемент дергает руль и, заехав обоими левыми колесами на тротуар, останавливается и глушит двигатель.

— Что, прямо здесь? На двойной желтой линии?

— Думаешь, меня волнуют штрафы?

И с этим покидает фургон. Хм, похоже, и вправду не волнуют.

Я следую его примеру и на тротуаре снова сверяюсь с картой. Великан меж тем открывает задние двери фургона.

— Надеюсь, вы не собираетесь брать с собой кувалду? — опасливо интересуюсь я.

— Да я бы с удовольствием, но для всякой работы свой инструмент.

Он появляется из-за дверей с потертой сумкой на плече.

— А что в сумке?

— Инструменты. Так куда идем?

— Кажется, еще метров семьдесят-восемьдесят дальше по улице.

— Какой у него номер?

— У дома не номер, а название. «Апельсиновый цвет».

— Черт, — бурчит Клемент. — Лишнее подтверждение, что дом действительно Рейнота.

— Вот как?

— Да, у Джонни Кэша была песня «Скорый „Апельсиновый цвет“», про поезд. Насколько помню, жуткая дрянь.

— Мне Рейнот и раньше не нравился, но эта его одержимость Джонни Кэшем уже начинает порядком раздражать.

— Обязательно ему передам. Идем.

Бок о бок мы проходим по тротуару мимо трех больших частных домов. Но после третьего изгородь из падуба резко обрывается, и на смену ей приходит кирпичная стена. Высота ее по меньшей мере метр восемьдесят, а сверху установлена декоративная чугунная решетка. Судя по длине стены, площадь участка весьма приличная. Вскоре мы останавливаемся у не менее высоких кованых ворот с табличкой, на которой золотом выгравировано всего два слова: «Апельсиновый цвет».

Хорошая новость: мы наконец-то обнаружили жилище Фрейзера Рейнота. Плохая: на вид это неприступная крепость.

— А на фотке ворот не было, — хмурится Клемент.

— Наверное, они были открыты, когда делали снимок, вот мы их и не заметили.

Великан отступает назад и оценивает препятствие.

— Вот же хрень какая! Через стену, так понимаю, перелезать желания нет?

— У меня и без того выдалась поганая неделька, не хватает только закончить ее на пике.

Могли бы и догадаться, что на безопасность Рейнот не скупится. Я, однако, надеялся, что удача нас не оставит и все будет проще.

— А это что? — указывает Клемент на серебристую панель с кнопками на одной из кирпичных колонн.

— Домофон. Типа навороченный звонок.

— Почему бы нам тогда не позвонить да не прикинуться, будто мы принесли посылку?

— Потому что там камера, чтобы хозяин мог видеть, кто пришел. И лично я сомневаюсь, что Рейнот нас впустит.

Клемент подходит к панели и сверлит ее взглядом. Мне уже и жить не хочется, я испускаю протяжный вздох и поднимаю взгляд на дом, попасть в который нет никакой надежды. Мне видны лишь окна первого этажа, но свет в них не горит. Откуда нам знать, может, нашего врага и дома-то нет.

— Клемент, кажется, я дошел до точки. Давайте просто уедем, а Рейнотом пускай занимается полиция, а?

Великан, не отрывая взгляда от панели, лишь бурчит:

— Одну секунду.

Я встаю рядом с ним и тоже принимаюсь разглядывать панель. Как я и предполагал, в верхней ее части поблескивает линза видеокамеры, под которой расположена решетка динамика. Рядом большая кнопка с изображением колокольчика.

— А это для чего? — Клемент указывает на цифровую клавиатуру в нижней части панели.

— Наверное, для ввода кода. Обычно такие ворота открываются либо кодом, либо с пульта дистанционного управления.

Великан медленно опускает руку в карман.

— Кодом типа такого? — спрашивает он, демонстрируя бумажку, извлеченную из мусорной корзины минут сорок назад.

— Навряд ли Рейнот столь беспечен, — качаю я головой.

Клемент продолжает смотреть на панель. Проходит несколько мучительных секунд, и он поднимает правую руку к кнопкам.

— Вы что делаете?

— Следую указанию.

— Да черт побери! — раздраженно бросаю я. — Что бы этот ваш голос ни талдычил, вы лишь напрасно тратите время!

Отнюдь не смущенный моей отповедью, он бросает взгляд на бумажку и тихо зачитывает:

— Два. — Затем нажимает соответствующую клавишу. — Четыре. — Снова нажимает. — Семь. Восемь. — Чуть помедлив, давит на последнюю кнопку.

Я нервно отступаю назад, нисколько не сомневаясь, что сейчас взвоет сирена. Сигнализация, однако, не срабатывает, а из-за колонн доносится жужжание.

И створки ворот начинают открываться.

— Ни фига себе! — ахаю я. — Сработало!

— Везет нам сегодня.

Когда ворота полностью распахиваются, мы можем оценить, что представляет собой участок. Параллельно его правой границе тянется мощеная подъездная дорожка, метров через двадцать пять упирающаяся в гараж на две машины. «Мерседеса» перед ним, как мы видели на панораме, на этот раз нет. Слева от гаража высится дом, своей показной пышностью претендующий на звание особняка. Все окна темные, за исключением одного на цокольном этаже.

— Похоже, Фрейзер в отъезде.

— Вот и прекрасно.

— Разве?

— Ага, потому что это означает, что нам вовсе не обязательно проникать в дом. Спрячемся где-нибудь, а когда он вернется, нападем на него на дорожке.

— Где-нибудь?

— Да хоть бы и за домом.

— А вдруг он только через несколько часов объявится?

— Прокукуешь вроде меня несколько десятилетий, док, на пару часов и внимания не обратишь.

Тон и холодный взгляд Клемента подразумевают, что план обсуждению не подлежит. Со мной или без, он намерен устроить засаду. Великан делает несколько шагов и оборачивается:

— Идешь или как?

У меня уйма веских доводов отказаться, однако один-единственный за то, чтобы последовать за ним, все-таки перевешивает.

— Раз уж мы зашли так далеко вместе…

Неохотно шагаю за ворота и догоняю своего безумного соучастника.

— Последняя возможность передумать, — предупреждает он.

— Идемте, пока нас не заметили соседи.

Великан смещается поближе к аккуратно подрезанной живой изгороди. Если кто-то в доме все-таки есть и ему вздумается выглянуть из окна, наши темные силуэты, надеюсь, просто растворятся на фоне зелени. Пока мы крадемся к зданию, ворота за нами автоматически закрываются.

В конце дорожки оказываемся перед выбором, с какой стороны обходить гараж. Слева от строения располагается калитка, ведущая, судя по всему, к правому торцу жилого дома, а прямо перед нами узкий проход между стенкой гаража и кустами. Пересекать подъездную дорожку вариант, очевидно, более рискованный, поскольку непонятно, заперта калитка или нет, к тому же на фасаде дома установлены два фонаря, наверняка оснащенные детекторами движения. К счастью, Клемент приходит к такому же выводу и решительно протискивается в проход. Лишь когда я устремляюсь за ним, мне становится ясно, насколько здесь узко.

— Лучше выдохни, док, — шепчет Клемент, — тут несколько тесновато.

И он отнюдь не преувеличивает. Приходится продираться боком, прижимаясь к стене гаража. Каким-то образом мне удается преодолеть эту полосу препятствий, не ободрав ветками лицо.

В полумраке перед нами открывается участок за домом. Согласно расхожему выражению, преступление не окупается, однако ландшафтный дизайн и почкообразный плавательный бассейн говорят об обратном. Как я вижу, садик Фрейзера Рейнота раза в четыре больше площади всей моей квартиры.

— Думаю, в доме никого, — замечает Клемент. — Свет нигде не горит.

— Так что будем делать? Сидеть возле бассейна в январе удовольствие сомнительное.

— Будем ждать.

— А если к Рейноту нагрянет полиция?

— Найдут то же, что и мы — пустой дом. Эти не станут скакать перед воротами.

— Надеюсь, вы правы.

— Кончай ныть. Им еще лет сто обыскивать здание в Стратфорде, прежде чем они сподобятся послать сюда кавалерию. Сейчас надо найти, где укрыться.

С этим он перемещается вдоль задней стены гаража и быстро выглядывает из-за угла.

— Сюда, — шепчет он.

Я подчиняюсь, и вместе мы выходим на дорожку между гаражом и домом. С этой стороны дома два окошка на цокольном этаже и наполовину остекленная дверь. Великан осторожно подбирается к двери и пробует ручку.

— Заперто.

— Как и следовало ожидать.

Мы подбираемся к калитке, высота которой способна отбить у непрошеных гостей желание перелезать через нее. Внизу и наверху я различаю засовы — значит, мы приняли правильное решение обойти гараж с другой стороны. Хотя калитка на вид совершенно неприступна, со стороны петель по всей высоте имеется щель, через которую в проход просачивается свет уличных фонарей.

Великан осторожно отодвигает засовы и вглядывается через щель.

— Самое то, — резюмирует он. — Устраивайся поудобнее.

Мое определение удобства подразумевает диван и кружку с горячим какао, а вовсе не сидение на улице промозглым январским вечером. Приходится усесться прямо на землю, прислонившись спиной к стене дома. Чтобы хоть как-то сохранять тепло тела, подтягиваю колени к груди.

Смотрю на часы: четверть десятого.

Медленно текут минуты, и мои мысли обращаются к Лие. Готов поспорить, после отменной еды в любимом пабе отца сейчас она блаженствует в кресле возле пылающего камина. Насколько я знаю отцовские привычки, он наверняка заказал ирландский виски. Они-то время проводят замечательно, а вот я сижу здесь, замерзший и несчастный, так и не выбравшийся из положения, в которое угодил отнюдь не по своей вине.

— Не знаю, Клемент, сколько я еще выдержу.

— Хочешь посидеть в фургоне?

— Я хочу домой.

— Давай подождем полчаса.

— А потом что?

Вместо ответа он принимается сосредоточенно копаться в своей сумке. Мне уже плевать, что у него там спрятано.

Закончив проверку, Клемент снова смотрит в щель. Мои страдания его как будто абсолютно не волнуют. Что ж, мысленно снова переношусь километров на восемьдесят к западу, в сельскую пивную в Оксфордшире. Чтобы окончательно растравить себя, припоминаю тамошнее меню и пытаюсь угадать, что же заказала Лия. Наверное, тушеную баранью ножку в мятном соусе. Или жареного окуня с картофелем тройной обжарки. А еще там подают восхитительную говядину по-веллингтонски с хрустящим жареным картофелем, а еще…

— Ворота открываются, — вдруг выпаливает Клемент.

— А, что?

— Тачка подъехала. Готовься.

Не отрываясь от щели, он берет сумку за лямку и говорит:

— Возьми.

Сумка оказывается на удивление легкой, что я воспринимаю как добрый знак. По крайней мере, она не наполнена молотками, гаечными ключами или какими другими увесистыми инструментами, пригодными для пыток.

— «Мерседес»? — спрашиваю я и встаю.

Клемент оборачивается, и в тусклом свете я с трудом различаю его кривую ухмылку.

— Ага. Час расплаты настал.