Сдвиг по фазе

34

Похоже, покинуть квартиру сию минуту не получится.

— Именно так? Одно слово — «библия»?

— Ага.

— Это имеет отношение к нашему предыдущему разговору?

— Ты о чем?

— Вы сказали, что украли в «Трех монахах» Библию Дэйва.

— Потому что так и было.

— Может, вы и украли Библию, и, вполне возможно, у какого-нибудь владельца бара, которого даже могли звать Дэйв, но это не та книга, про которую рассказывал Редж.

— Как скажешь, только мне лучше знать, что я делал.

— Тогда расскажите, что именно произошло.

— Да рассказывать-то особо и нечего. Как-то вечером резались мы в карты, и я охрененно продул… Даже не знаю сколько, но прилично. А после того как Дэйв обобрал меня, жена позвала его в бар бочонок сменить, ну я быстренько и сунул Библию под куртку.

— Зачем же вы ее украли?

— Да просто назло Дэйву.

— А собирались вернуть?

— Ага, да только не вышло.

— Почему же?

— Через пятнадцать минут Роланд Рейнот огрел меня по башке чертовой крикетной битой, вот почему.

И снова его байка совпадает с рассказом Сазерленда. Но что, если Редж рассказывал об этом кому-то в баре, а Клемент, еще до начала своей болезни, ненароком подслушал? Разумеется, это всего лишь предположение, однако версия превращения истории Сазерленда в воспоминание представляется куда более рациональным объяснением, нежели то, во что верит Клемент.

— Вам известно, что произошло с Библией Дэйва?

— Да она была вовсе не Дэйва, а принадлежала пабу. Говаривали, будто книженция пролежала на чердаке несколько столетий. Может, один из этих трех чертовых монахов ею и владел.

— Хорошо, что произошло с Библией, которая не принадлежала Дэйву?

— Не знаю, но четыре года назад я вдруг оказался в книжном магазине. И там была эта телка, напуганная до усрачки, и она держала Библию, которая очень походила на ту, что я стибрил.

— Так, правильно ли я понял: вы вломились в книжный магазин и перепугали какую-то несчастную женщину с Библией в руках?

— Да не вломился я… Понятия не имею, как там оказался.

— Не заостряя внимания на данном обстоятельстве, это был книжный магазин, Клемент, а Библия — это книга. В обращении находятся миллионы и миллионы Библий, и было бы чертовски странно не обнаружить хотя бы одну в книжном магазине, вам не кажется?

— Но это была та самая из «Трех монахов», я уверен.

Так мы ничего не добьемся, а если будем продолжать и дальше, весь мой достигнутый ранее прогресс может и вовсе пойти насмарку.

— Пожалуй, лучше обсудить это позже. Нам пора отправляться, вы не против?

— Сам же начал.

И очень об этом жалею, кстати. Выключаю лампу, чтобы Клемент не видел, как я закатываю глаза.

Закрыв дверь, я оглядываю улицу на предмет заимствованного фургона.

— А где вы припарковались?

— Возле гаражей.

Мы проходим по дорожке к калитке. Белый фургон, чуть побольше машины Лии, скорее брошен, нежели припаркован. Великан нажимает на кнопку замка на брелоке, и фургон отзывается вспышкой четырех указателей поворота.

— Круто, а? — говорит Клемент. — Даже не нужен ключ, чтобы отпирать двери.

Не совсем понимаю, к чему эта ирония, и забираюсь на пассажирское сиденье без комментариев. Великан втискивается за руль и поворачивает ключ зажигания. Судя по шумному выхлопу, в автосервисе машина не появлялась очень давно.

— Так у кого вы одолжили фургон?

— Да у кореша.

— Надеюсь, этот ваш кореш в курсе, что вы одолжили?

— Конечно, в курсе. Он все равно им не пользуется.

— Почему?

— Да тачка техосмотр не прошла.

— Вы шутите?

Вместо ответа великан тычет кнопку проигрывателя.

— Тут можно слушать компакт-диски! — перекрикивает он внезапно раздающийся визг гитар. — Подумал, ты захочешь послушать «Ти-Рекс»!

Вообще-то нет, но крайне сомнительно, что мои возражения пробьются через рев музыки. Клемент включает первую передачу, и фургон катит по узкому переулку, примыкающему к главной дороге. На перекрестке великан лишь мельком проверяет ситуацию слева и сразу же поддает газу, едва не столкнувшись с приближающимся автобусом.

Мы не проезжаем и километра, как я осознаю свою ошибку. И чем я только думал? Если и существует какой-то тип водителя, с которым не захочется сидеть рядам, то это определенно человек с повышенным уровнем агрессивности и пренебрежением к личной безопасности. Грохот музыки и завывание двигателя заглушают все мои протесты, и мне только и остается, что с закрытыми глазами цепляться в сиденье да молиться.

Поездка, при обычных условиях требующая никак не менее получаса, милосердно завершается через двадцать минут. Одному богу известно, сколько дорожных камер зафиксировали нашу гонку по улицам Лондона, и я радуюсь, что злосчастный фургон зарегистрирован не на меня.

Но вот мы останавливаемся на улице с односторонним движением рядом с бывшим бильярдным клубом «Ридженси», заехав двумя колесами на дорожку возле намеченного места проникновения.

Клемент глушит двигатель, и наконец-то воцаряется тишина.

— Боже правый, — исторгаю я стон. — Это было ужасно.

— Тебе не понравился «Ти-Рекс»?

— Я про вашу манеру вождения!

— Доехали же целыми, а?

Я лишь хмурюсь в ответ и отстегиваю ремень безопасности.

— Так что, приступаем?

Мы одновременно покидаем кабину и сходимся у задних дверей фургона. Клемент открывает грузовой отсек, встречающий нас темнотой. Затем великан вручает мне желтый светоотражающий жилет, вроде тех, что носят дорожные рабочие.

— А это еще зачем?

— Натягивай.

— А они не привлекут к нам внимания?

— Как раз наоборот. В такой штуке ты невидимка — просто какой-то работяга.

— Как скажете…

Я облачаюсь в жилет, Клемент тем временем извлекает из кузова оранжевые дорожные конусы.

— Конусы?

— Ага, в придачу к жилетам. Если закосить под настоящие работы, на нас точно никто внимания не обратит.

— Где вы их взяли?

— Подобрал по пути к твоей хате. Просто стояли на дороге.

Я живо себе представляю, как где-то в городе несчастный водитель пытается вытянуть из ямы на дороге свою машину.

Великан расставляет по три конуса с каждой стороны дорожки и тоже надевает жилет. Затем возвращается к фургону и достает из кузова кувалду.

— Приступим. Фонарь и инструменты взял?

— Э-э… Они в кабине.

— Так дуй за ними.

Поспешно выполняю указание, в то время как мой мнимый напарник направляется к обреченному на уничтожение участку стены и проводит по нему рукой сверху вниз — видимо, чтобы найти слабое место. Насчет голоса в голове предпочитаю не спрашивать.

Затем он в качестве разминки вращает плечами, после чего берется за кувалду, расставляет ноги пошире и примеряется для первого удара. Я предусмотрительно отступаю назад.

Против моих ожиданий, звук удара не особенно громкий, но в стене возникает прямоугольная дыра размером со стандартный шлакоблок, от которой во всех направлениях разбегается паутина трещин.

— Фонарь! — требует Клемент.

Подаю ему требуемое, и великан освещает пустоту и улыбается:

— Там коридор, и никакой сигнализации что-то не слышно.

Я слишком впечатлен произведенным разрушением, чтобы отвечать. Мне-то казалось, что придется изрядно попотеть, только чтобы сделать в стене вмятину, однако Клемент оказался прав насчет качества кладки. Одного мощного удара хватило, чтобы выбить из стены целый блок, прямо как из башни дженги.

— Сейчас расширю дыру, и можно будет пролезть.

Он отдает мне фонарь и машет рукой, чтобы я отошел подальше, что я и делаю.

Для проделывания бреши приемлемых размеров великану требуется всего восемь ударов. Для него самого проем на вид несколько тесноват, однако я через дыру проберусь без труда.

— Инструменты у тебя?

Я киваю.

— Тогда двинули.

И с этим он просовывает левую ногу в зияющую черноту. Нащупав опору, пригибается и протискивается в брешь. Прежде чем последовать за соучастником, я оборачиваюсь и осматриваюсь по сторонам. Поблизости никого, завывания сирен тоже не слышно. Тогда я передаю фонарь Клементу и тем же путем проникаю внутрь.

Тишина в помещении стоит полнейшая, и я слышу стук собственного сердца. Казалось бы, молчание сигнализации и отсутствие топота ног в темноте должны вызывать облегчение, но есть что-то тревожное в этом безмолвии.

Клемент делает пару шагов и включает фонарь. Мы и вправду находимся в коридоре, и теперь нам предстоит выбрать, в какую сторону двигаться.

— Сюда, — негромко распоряжается он.

Не вижу причин спорить и послушно иду за ним.

В конце коридора мы упираемся в дверь, Клемент выключает фонарь и осторожно ее открывает. Судя по темноте, в здании никого — по крайней мере, в этой его части. Снова вспыхивает фонарь, и мы переступаем через порог.

В новом помещении пока ничего не разглядеть, однако сильно пахнет плесенью. И становится заметно прохладнее.

Великан описывает фонарем широкую дугу, чтобы получить представление о нашем местонахождении.

Мы оказались в огромном помещении: несомненно, когда-то это был зрительный зал театра и затем кинотеатра. Теперь же от него осталась лишь оболочка — кресла давно вынесли, сцена в полном запустении.

Луч фонаря выхватывает дверь в задней части зала.

— Что думаешь, док?

— Туда так туда.

Мы подходим к двери, и Клемент снова выключает свет и тянет за ручку. Предательски скрипят петли, и вновь нас встречает мрак. И опять луч фонаря не обнаруживает ничего достойного внимания, пока не останавливается на двух двойных дверях впереди.

— Кажется, это фойе, — шепчу я. — Точнее, бывшее фойе.

— Да, давненько здесь не проверяли билеты.

Мы перемещаемся в центр вестибюля, и великан водит фонарем на предмет других проходов. Еще одна дверь обратно в зал, две с табличками «М» и «Ж», наконец, луч замирает на ступеньках лестницы.

— Наверх?

— Пожалуй.

Поднимаемся по широкой лестнице на первый ярус, где обнаруживается очередная дверь. За ней нечто вроде кладовой, и мы продолжаем восхождение, пока не оказываемся на широком балконе, выходящем в главный зал. Еще одна дверь — судя по всему, в бывшую киноаппаратную.

— Такое ощущение, что здесь годами никто не бывал, — замечаю я.

Клемент подходит к перилам и обводит лучом пустое пространство внизу.

— Бред какой-то, — бормочет он.

— Вы о чем?

— Какой смысл заморачиваться с забором и колючей проволокой на заднем дворе? Что здесь охранять-то?

— Ничего, кроме самого здания.

— В смысле?

— Думаю, это меры против сквоттеров.

— Да за каким чертом селиться здесь, если по всему городу уйма пустых домов?

— Самозахват жилой недвижимости теперь незаконен, однако на коммерческую недвижимость правила не распространяются. Вот владельцы и усердствуют с охраной.

— Тогда понятно насчет магазина.

— Какого еще магазина?

— Неважно.

Великан перегибается через перила и высвечивает арочный проем слева от сцены.

— Надо проверить, что там.

— А смысл? — вздыхаю я. — Мы явно ошиблись с предположением, что Фрейзер использует это здание.

— Да это дело двух минут.

— Клемент, мы незаконно находимся в чужих владениях, и каждую минуту кто-нибудь может вызвать полицию. Давайте убираться отсюда, пока есть возможность.

Угнетающая тьма отнюдь не способствует бодрости моего духа. Как-никак, это здание было моей последней надеждой. Пускай я и осознавал, что шансы малы, но искра надежды все же теплилась. И вот теперь я в буквальном смысле утопаю во мраке.

— Две минуты, и уходим.

— Клемент, я вас умоляю, зачем?

— Чутье подсказывает.

— Точно чутье, не ваш чертов голос в голове?

— Давай, шевелись.

Фонарь у него, так что выбора у меня нет.

Мы спускаемся по лестнице, минуем фойе и направляемся в дальний угол зала. Над проемом, не шире обычной двери, тянется карниз, но шторы на нем нет — вероятно, давно уже сгнила от сырости.

Я плетусь за великаном по узкому коридору, тянущемуся параллельно сцене. Судя по грязным обшарпанным стенам и голым половицам, место это не предназначалось для публики. Впереди показываются утопленные в нише двери — очевидно, пожарный выход.

— Похоже, ведут на площадку за зданием, — выдвигает предположение Клемент. Затем постукивает костяшками по одной из дверей и делится заключением: — Сталь. Похоже, усиленная.

— Ну да, чтоб сквоттеры не залезали.

Великан направляет фонарик обратно в коридор и уверенно топает дальше.

Где-то на полпути мое терпение и нервы практически истощаются. Я уже готов взбунтоваться, как вдруг Клемент резко останавливается. Он освещает участок стены слева, обшитый деревянными панелями от пола до потолка и шириной метра полтора каждая. Стучит по первой, и та отдается глухим звуком. Вторая откликается так же.

— Ну и что вы делаете?

— Что-то здесь не так.

— Полностью с вами согласен. Здесь холодно, сыро, темно и воняет канализацией.

— Да я про то, что это же был театр. Где же тогда гримерки и помещения, в которых хранились декорации и реквизит?

— Да какая разница! Может, раньше сзади располагалась какая-то времянка. Пойдемте уже, а?

Великан стучит по третьей панели. На этот раз звук заметно отличается от двух предыдущих — как если сначала постучать по книжке в твердом переплете, а потом по жестянке для печенья.

— Там пустота.

— И что?

— Я хочу посмотреть, что там.

Вдоль верхнего края панели, высота которой более двух метров, тянется толстая деревянная рейка. Клемент поднимает руки и ощупывает верхнюю грань рейки.

— Тут что-то есть, — кряхтит он, — типа задвижки.

Любой человек ростом ниже двух метров увидел бы то же, что и я — собственно говоря, ничего. Великан, однако, продолжает возиться, пока тишину внезапно не оглашает лязгающий звук.

— Так…

Он берется рукой сверху, тянет панель, и ее верхняя часть отходит от смежной на пару сантиметров. Тогда Клемент напрягается, и внезапно от стены отскакивает и нижняя часть панели, и вся конструкция распахивается как дверь.

— Черт! — ахаю я. — Приношу извинения.

— Добавь их к остальному списку.

Клемент освещает открывшийся проем. Я подхожу посмотреть, однако он уже устремляется в темноту. Пятно света мечется по сторонам, и вот великан тянется рукой к стенке. Раздается щелчок выключателя — и пространство заливается светом.

— Как, все еще хочешь смыться? — довольно вопрошает Клемент.

— Признаю, это существенный прогресс.

Прохожу в проем и осматриваю обнаруженное помещение.

— Вот и ответ на один вопрос, — кивает великан на огромный старинный грузовой лифт. — И куда-то он да должен идти.

С учетом полной заброшенности здания, последнее, о чем я помышляю, это поездка в древнющей и наверняка смертоносной кабине. К счастью, напротив лифта располагается лестница.

— Те панели повесили, чтобы скрыть это помещение, — рассуждает великан. — Ну какой от них был толк во времена, когда с этажа на этаж перемещали всякий хлам?

— Согласен. Следовательно, Фрейзер не хочет, чтобы кому-то попалось на глаза то, что находится в низу этой лестницы.

— Тогда нам предстоит узнать, что это.

Внимательно глядя под ноги, я следую за своим спутником вниз, и мы оказываемся перед еще одними дверьми из армированной стали. Вполне ожидаемо, они заперты на три засова, расположенные вверху, посередине и внизу. Клемент по очереди их отодвигает, а затем осторожно поворачивает ручку на правой двери и открывает ее. Внутри черным-черно, так что великан снова щелкает фонариком, перед тем как двинуться внутрь.

Я следую за ним и принимаюсь шарить по стене в поисках выключателя. Наконец, он находится, и под потолком вспыхивают два ряда флуоресцентных ламп.

— Это что еще за чертовщина?

В подобных местах я отродясь не бывал, однако видел достаточно репортажей, чтобы немедленно понять, где мы оказались.

— Думаю, это нарколаборатория. Производят снадобья, которые в аптеке не найдешь.

Размером помещение по меньшей мере десять на десять метров и забито оборудованием для производства запрещенных препаратов в промышленных масштабах. Однако, в отличие от виденного мной в репортажах, здесь нет никакой кустарщины. Почти все аппараты изготовлены из блестящей нержавеющей стали, включая три огромных цилиндрических бака, соединенных медными трубками с бойлером. Вдоль задней стены тянется стеллаж с аккуратными рядами мешков с белым порошком и литровых емкостей с какими-то жидкостями — осмелюсь предположить, компонентами для производства метамфетамина.

— С таким производством Рейнот наверняка подмял под себя весь местный рынок, — замечает Клемент.

Интересное соображение, отсылающее к изначальной цели нашего визита сюда.

— Вы когда-нибудь слышали о метамфетамине, наркотике?

— Не-а.

— В Америке он очень распространен, а у нас, к счастью, пока не очень. Основная проблема поставщиков — рынок невелик, а кустарных лабораторий полно. Поэтому-то, думаю, Фрейзера так и заинтересовал препарат Камерона — привыкание к нему очень быстрое, а конкуренты-производители отсутствуют.

— Вот же гад, — цедит великан.

— Согласен, но, думаю, теперь-то мы его прижмем. Как только полиция это увидит, длительного срока ему не избежать.

— Ты так думаешь?

— Разве этого недостаточно в качестве улики?

— А ты уверен, что здесь делают наркоту? Откуда нам знать, может, они тут эль варят.

— Я видел производства вроде этого, хотя и более скромных масштабов.

— Ага, а я встречал толкачей вроде Фрейзера Рейнота. Нам нужно отыскать того паренька — только он и сможет рассказать фараонам, чем здесь занимаются.

Как по команде, мы вдвоем принимаемся осматривать помещение в поисках свидетельств, что именно в нем и удерживали Камерона Гейла.

— Клемент, там!

Я указываю в дальний конец лаборатории, где в нише располагается пожарный выход.

Мы подходим к двери и обнаруживаем ее поврежденной. Встроенный запирающий механизм раскурочен, а три из четырех шурупов, что должны крепить его на месте, отсутствуют. Функцию искореженного замка теперь выполняет зловещего вида цепь с висячим замком. И то, и другое, похоже, еще совсем недавно лежало на полках магазина хозтоваров.

— Помните голосовое сообщение Камерона той девушке, Кимберли?

— Немного.

— Он говорил, что его держали взаперти, и упоминал пожарную лестницу. Уверен, именно на этот выход парень и ссылался.

Клемент разворачивается первым, зато я первым указываю на две двери справа — одна запирается на засовы, у другой обычный замок.

Подхожу к ближайшей, и, когда уже собираюсь взяться за один из засовов, Клемент оттаскивает меня назад.

— Ничего не трогай здесь, док. Не забывай про пальчики.

— Пальчики?

— Тебя на той неделе арестовывали. Теперь у фараонов есть твои отпечатки.

— О, спасибо за напоминание.

Великан сам возится с засовами и распахивает дверь. В нос нам немедленно ударяет запах, который невозможно ни с чем перепутать — вонь дерьма.

— Господи! — тут же отворачиваюсь я.

Хватаю ртом воздух и вхожу в помещение первым. Каморка почти пуста, если не считать кровати, на которой лицом вниз лежит молодой мужчина в футболке и джинсах.

— Камерон! — вскрикиваю я и устремляюсь к койке.

Ответа не следует, и я опускаюсь на колени и зову его снова. Молчание.

— Он без сознания, — заключаю я.

Беру парня за плечо, чтобы потрясти, однако, едва коснувшись его кожи, тут же отдергиваю руку.

— Он… он холодный как лед.

Подходит Клемент и на пару секунд притрагивается пальцами к затылку Камерона, после чего произносит:

— Мне жаль, док, но с ним все кончено.

— Что? Нет… не может быть! Да он всего лишь…

— Поверь мне, он мертв.