Северус

Глава 15

В школе царило ставшее уже привычным оживление. На этот раз в центре внимания оказались две пары старшеклассников, поженившихся во время каникул. Такое иногда случалось, тем более что на седьмом курсе учились уже совершеннолетние. Перешептывания и косые взгляды вызывало то, что пары, по мнению большинства учеников, их родителей и даже учителей, были совершенно неподходящие.

Хуже всех приходилось Алисе Малфой, в девичестве Рейвен. Даже женатые ученики Хогвартса не расселялись в отдельные комнаты, а продолжали занимать места в спальнях своих факультетов. Фрэнк как мог защищал подругу от нападок гриффиндорцев и примкнувших к ним представителей других факультетов, но он не в состоянии был всегда находиться рядом — так же, как и муж Алисы.

Нарцисса в первый же день продемонстрировала, что она Блэк, выплеснув заваривавшийся в кружке чай в лицо Крэббу, который позволил себе сказать что-то нелицеприятное про Лонгботтома и ее замужество. И с милой улыбкой сообщила, что в следующий раз это будет не кипяток, а кислота — и это если у нее будет хорошее настроение. В противном случае новоявленная миссис Лонгботтом обещала умыть шутников ядом из коллекции Блэков, обладающим кожно-нарывным действием. Происходило все это в Большом зале во время обеда, и говорила Нарцисса громко. Ее наказали неделей отработок у Филча и сняли пятьдесят баллов со Слизерина, но эмоциональную речь миссис Лонгботтом услышали все.

Ученики быстро прониклись, молча посочувствовали Крэббу, походя вспомнив сестру Нарциссы, и, придя к выводу, что в семье Блэков просто не могла родиться добрая и ласковая домохозяйка, оставили Нарциссу в покое.

Гриффиндорцы вспомнили, что их Сириус также является представителем этой беспокойной семейки, и начали сторониться его — просто так, на всякий случай. Даже закадычный друг Сириуса Джеймс Поттер стал поглядывать на Блэка с опаской.

Но вот Алиса просто физически не могла причинить вред другому человеку. Точнее, не могла совершить что-нибудь настолько ужасное, что могло бы заткнуть злопыхателей.

Ворону было ее безумно жалко, но в то же время он не мог не восхищаться этой девушкой: ее выдержкой, ее твердостью, тем, что, несмотря ни на что, она продолжала глядеть на мужа с неизменной нежностью.

Сделать в этой ситуации валет ничего не мог, да она и не приняла бы помощь.

Через неделю, глядя на бледное лицо сидящей за гриффиндорским столом Алисы, Ворон покачал головой. Он уже направлялся к выходу. Лили шла рядом с ним. Проследив за взглядом друга, она поджала губы и сказала, явно кому-то подражая:

— Зачем она так поступила? Все думали, что у нее роман с Фрэнком. Они же были прекрасной парой…

— С чего ты взяла? — рассеянно перебил ее Ворон.

— Прости. С чего я взяла что? — Лили нахмурилась.

— С чего ты взяла, что они были прекрасной парой?

— Ну… Фрэнк же тоже гриффиндорец. К тому же его семья никогда не поддерживала Темных магов, да и…

— Что?! — Ворон остановился и уставился на Лили. — Они были прекрасной парой, потому что учились на одном факультете? Ты в своем уме? Им повезло, они очень удачно полюбили: дети из старинных обеспеченных семей, никакого мезальянса здесь быть не может, так почему вы все нападаете на Алису?

— Но ведь это же Малфой, — растерянно пискнула Лили.

— Ну и что? Она его любит. Да и он к ней неравнодушен. Неужели ты так действительно думаешь? Плевать на отношения и чувства, лишь бы все выглядело правильно с точки зрения окружающих? А как оно правильно? Что ты молчишь? Думаешь, что правильно создавать семьи по факультетскому принципу? Если ты слизеринец — то ты заклеймен? Осуждение со всех сторон обеспечено только из-за цвета галстука в школе?

— Что ты такое говоришь? — Лили не мигая смотрела на Ворона, а тот уже не сдерживал себя. Преподаватели к тому времени ушли, а вокруг парочки начала собираться толпа поужинавших студентов.

— А ты что же — не понимаешь? — прищурился Ворон. — Хотя нет, понимаешь. Значит, ты действительно именно так и думаешь. Слизеринец — исчадие бездны, и ни в коем случае нельзя запятнать себя общением с ним. Получается, ты пачкаешься, стоя сейчас здесь рядом со мной? В таком случае не нужно приносить на этот алтарь такие жертвы, я все равно этого не оценю, — валет криво усмехнулся и повернулся к двери, намереваясь продолжить прерванный путь.

— Постой, я не понимаю, — Лили видела, что он не просто уходит, а уходит от нее и, схватив Ворона за рукав мантии, попыталась удержать.

— Посмотри на Алису, — Ворон схватил девочку за плечи и развернул в сторону стола, за которым все еще сидела староста Гриффиндора и удивленно глядела на них. Толпа, собравшаяся вокруг двух первокурсников, молчала. Студенты были удивлены вспышкой гнева в спокойном и уравновешенном Снейпе. — Смотри, не отворачивайся. Видишь эту девушку? Так вот, она самый храбрый и мужественный человек из всех, кого я когда-либо встречал. Думаешь, Алиса не знала, что станет мишенью для придурков, которым кто-то что-то сказал, а они как попугаи просто повторяют, не забывая кивать головами? Так вот, она знала это. Может, масштаб не могла предвидеть, но общее недовольство было прогнозируемо. Но… Алиса не отказалась от Люциуса. Она пошла на все это и, думаю, сможет пережить и большее, но останется с ним. Не знаю, смог бы я поступить так же. Не уверен, что мне хватило бы мужества, чтобы встать против своей семьи, встать против общественного осуждения. Бросить вызов всем правилам, возведенным здесь в абсолют. Вот она, настоящая храбрость. Именно это, а не то, что вы, гриффиндорцы, почему-то называете храбростью. Думаешь, это сложно — с мечом, очертя голову, броситься на опасность? Да ничего подобного, нужен просто определенный настрой. И знаешь что, Лили, именно сейчас я понял одну истину: ты сама на подобное не способна, — практически прокричав последнюю фразу, Ворон замолчал. Он сам от себя не ожидал подобной горячности. — Я восхищаюсь этими девушками — и Алисой, и Нарциссой. Считаю, что парням просто жутко, незаслуженно повезло, — намного тише проговорил Ворон.

Его все бесило в последние дни. Он не понимал, что плохого в браках этой четверки. Да, само действо было сопряжено со скандалом, во время которого были нарушены договоренности, но это касалось только этих четырех Родов. Он знал, что новобрачные подвергнутся осуждению в обществе, но даже представить себе не мог, что ту же Алису станут травить не за безнравственность и глупость совершенного поступка, а потому, что она вышла замуж за Малфоя. Причем главным пороком Люциуса считалось именно то, что он Малфой, да в его Роду, по слухам, были Темные маги. Хотя что в этом плохого, Ворон пока тоже не понимал.

Разозленный валет чувствовал, что не может успокоиться. Переведя дыхание, он посмотрел на собравшихся вокруг него студентов.

— Я всегда думал, что для заключения союза среди аристократии имеют значение следующие качества: родословная, состояние и равное общественное положение. Конкретно в этих браках все эти условия соблюдены. Да, чаще всего браки в подобных семьях заключаются родителями, и молодоженам очень сильно повезет, если они вообще видели друг друга до свадьбы. Но в данном случае… Они поступили глупо, я бы сказал, необдуманно, но, как я уже упоминал, им повезло так удачно полюбить. Слухи в конце концов затихнут. И они сами будут со смехом рассказывать своим детям о побеге и последующей за ним свадьбе. Их родители тоже в итоге успокоятся и начнут просчитывать выгоды от этих союзов, — он обвел неприязненным взглядом зал. — Наверное, я слишком много времени провел в другом мире, но если в магическом обществе столько глупых и бестолковых правил, то, пожалуй, мне с ним не по пути.

Ворон буквально вылетел из Большого зала и побежал по лестнице вверх, не разбирая дороги. Меньше всего ему хотелось сейчас очутиться в гостиной своего факультета.

Он пришел в себя, очутившись на каком-то, судя по всему, заброшенном этаже.

Оглядевшись по сторонам, он попытался сообразить, где находится и как вернуться в знакомую часть замка. Роксана появилась перед ним неожиданно.

«Ты расстроен», — огненные буквы вспыхнули перед Вороном.

— Меня от них тошнит, — признался валет. — Я вор, я мошенник, но подобного лицемерия еще ни разу не встречал. Ну и что, что Алиса вышла за Люциуса? Она что, от этого перестала быть той Алисой, которую все знали?

«Ты многого не понимаешь».

— Так просвети меня. Уже прошла неделя, а ты только сейчас объявилась.

«Я была занята».

— Где, кстати, я нахожусь?

«На седьмом этаже в западном крыле. Здесь раньше были расположены классные комнаты детей ветра».

— А что здесь сейчас?

«Ничего. Но отсюда можно пройти в усыпальницу и кабинет».

— Ты вроде говорила, что туда можно попасть из подземелий?

«Путь не один, — Роксана подплыла к картине с каким-то пейзажем и указала на нее. — Перевесь картину на соседний крючок. Затем простая алохомора палочкой. Когда войдешь, иди дальше по коридору. Он один, никаких ответвлений нет, так что не заблудишься. Я буду ждать тебя в кабинете».

И Роксана исчезла.

— Как обычно, минимум объяснений, — проворчал Ворон, подходя к картине. — Ну и как я буду ее перевешивать, если эта мазня раза в три больше, чем я сам?

Валет начал осматривать тяжелую раму и даже попытался приподнять ее. Картина не пошевелилась.

Ворон задумался, затем принялся осматривать холст. Тот не был волшебным.

— Наверное, придется попробовать применить магию, — пробормотал валет и достал палочку, решив, что конкретно для этого случая помощь усилителя лишней не будет.

Знал он пока немного, но профессор Флитвик научил его заклятью, уменьшающему вес неодушевленных предметов.

Сделав картину более легкой, Ворон на этот раз сумел ее снять. Приставив свой трофей к стене, он принялся оглядывать ее в поисках крючка. Нашел, снова ухватил и приподнял картину.

— Что ты делаешь?! — высокий девчоночий голос заставил Ворона подпрыгнуть.

Он развернулся на звук голоса, все еще держа картину в руках.

— Ты кто, и что здесь делаешь? — вопросом на вопрос ответил Ворон, разглядывая девочку. Это была его однокурсница. Цвет галстука указывал на ее принадлежность к воронам.

Раньше он ее не замечал. Просто не обращал на нее внимания.

Да и сейчас, оглядывая случайную свидетельницу его действий, он не видел в ней ничего примечательного: маленькая, худенькая. Длинные каштановые волосы заплетены в две толстые косы. Светло-карие глаза смотрят с неодобрением.

— Я часто здесь бываю. Мне нравится смотреть на эту картину, — ответила девочка. — Так что ты делаешь?

— Как что, разве не видно? Я ее краду, — усмехнулся Ворон и отвернулся от девочки, направляясь к крючку на стене.

— Что?! Немедленно повесь на место! — девочка стояла, скрестив на груди руки.

— А если нет? — лениво процедил Ворон, не поворачиваясь к девочке.

— Немедленно повесь картину на место, — прокричала девочка и подскочила к Ворону, попытавшись вырвать добычу у него из рук.

— Отпусти, ненормальная, — валет попытался удержать равновесие, но очередной рывок заставил его выпустить раму и растянуться на полу.

Девочка от неожиданности упала на него сверху, а злополучная картина накрыла их обоих.

— Ты что, совсем больная? — процедил Ворон, пытаясь вылезти из под холста, который он уже ненавидел лютой ненавистью.

— Зачем ты ее снял? Это неправильно, — пропыхтела девочка, в свою очередь выбираясь из-под картины.

Наконец им удалось подняться на ноги. Ворон еще раз осмотрел девчонку. Косы растрепались, и прядки волос, выбившиеся из прически, делали ее очень милой, несмотря на воинственный вид.

— А ты всегда соблюдаешь правила? — поморщившись, спросил Ворон.

— По крайней мере, я пытаюсь это делать.

— Это скучно.

— Кому как.

— Ты не сказала, как тебя зовут, — Ворон с ненавистью посмотрел на лежащую на полу картину.

— Амелия Боунс, — девочка тряхнула головой. — А теперь повесь картину на место!