День Ворон посвятил исследованию замка — точнее, его обитаемой части. Еще в Большом зале он заметил странную неприязнь между студентами разных факультетов, хотя с чем это связано, он так и не понял.
Чтобы нормально функционировать в замкнутом пространстве школы, Ворону нужно было понять, что здесь творится. Нет, воровать в Хогвартсе он ничего не собирался, во всяком случае, пока, но неявное ощущение вражды между учащимися заставляло его чувствовать себя неуютно. А это, в свою очередь, не давало сосредоточиться.
Во время перемены он забрел в туалет и долго изучал свое отражение в зеркале. Ребенок, которым он сейчас являлся, не был классическим красавчиком, но огромные черные глаза под густыми, прямо-таки девичьими ресницами могли при умелом использовании произвести впечатление на кого угодно. Северус пользоваться этим своим преимуществом явно не умел, а вот Ворон, жизнь и благополучие которого часто зависели от того, сможет ли он втереться в доверие к самым разным людям, сумел в первый же день извлечь из своей довольно милой внешности максимум преимуществ.
Первое, что он сделал — это подкорректировал ее так, чтобы довершить задуманный им образ. С немного потрепанной мантией он сделать ничего не мог — как из-за отсутствия наличных средств, так и из-за невозможности покинуть замок. Так что Ворон вытащил из кармана мантии довольно острый нож, который чисто машинально сунул в карман, выходя из класса зельеварения, и принялся менять прическу.
Конечно, ничего похожего на аккуратную стрижку, которую поддерживал мастер Левьер из гильдии цирюльников, изобразить бы не получилось, но Ворону этого и не нужно было.
Во время занятий он обратил внимание на то, что Поттер, тот самый мальчишка из поезда, неосознанно использовал прием, который сам Ворон хотел воспроизвести намеренно: Джеймс Поттер постоянно пытался взлохматить свою шевелюру, из-за чего его лицо приобретало трогательное выражение.
На то, чтобы как попало обрезать довольно длинные тонкие волосы, у валета ушло пятнадцать минут. После чего он засунул голову под кран, а когда волосы высохли, еще раз посмотрел на свою растрепанную прическу. Одобрительно кивнув, он снял галстук и поправил сумку на плече таким образом, чтобы эмблема факультета на мантии была закрыта, и отправился исследовать замок. Для начала его интересовали помещения других факультетов.
Простейшим способом посмотреть, как живут остальные, было смешаться с толпой и пройти вместе со всеми.
Именно так Ворон посетил гостиные Хаффлпаффа и Равенкло. Осмотревшись, валет успел выскользнуть с территории факультетов до того момента, как на незнакомого первокурсника обратят внимание.
Все это он проделал во время обеденного перерыва, после которого в расписании стояли чары.
Во время зельеварения Ворон был предельно сосредоточен. Выполнив свое задание с максимальной точностью, он умудрился заработать десять баллов. Однако что-то в приготовлении зелья не давало ему покоя — словно то, что они сделали, было не готово, как будто он забыл добавить что-то важное. Ушел он с занятия задумчивым и неудовлетворенным.
Следующим уроком стояла История магии. Еще ни разу профессора Бинса не слушали так внимательно, тщательно записывая каждое слово.
На чарах Ворон наконец-то понял, для чего ему нужна палочка. Точнее, он перебил профессора Флитвика на середине его лекции, задав интересующий его вопрос.
— Извините, профессор, но не могли бы вы объяснить, каким именно образом волшебная палочка участвует в преобразованиях?
Флитвик поперхнулся и уставился на серьезного первокурсника.
— Что именно вы хотите узнать, мистер Снейп?
— Вы сказали, что для того, чтобы использовать Вингардиум Левиоса, необходимо слово-заклинание и жест, — Ворон очень точно воспроизвел движение, показанное профессором. — А какое отношение ко всему этому имеет палочка?
— Палочка как раз и преобразует все исходники в конечный вариант, — неуверенно произнес Флитвик.
— Не понял, — покачал головой Ворон. — А зачем тогда вообще нужен маг?
— Что значит, зачем маг?
— Зачем нужен маг, если палочка сама преобразует слово и жест в законченный вариант заклинания? Или я что-то не так понимаю? Раньше, например, маги использовали посохи, но они являлись именно тем, для чего предназначались, а именно — были концентраторами магической энергии и позволяли магам выполнять заклинания, на которые им просто не хватило бы собственных сил, — все это Ворон успел вычитать в «Истории Хогвартса».
— Палочка, собственно, для этого и предназначена.
— То есть палочка нужна магу только для того, чтобы он смог выполнить заклятье, которое в обычных условиях ему не по силам? — деловито уточнил Ворон.
— Ну, грубо говоря…
— Значит, любое заклятье достаточно сильный маг может воспроизвести и без помощи волшебной палочки?
— Разумеется…
— Тогда почему вы учите нас в любом случае использовать палочку? Это же ставит нас в зависимость от нее.
— Мистер Снейп…
— Вингардиум Левиоса, — Ворон тщательно проговорил заклинание и выполнил плавный жест рукой, направляя в сторону лежащего на столе пера теплую волну заклятья, возникшего где-то в кончиках пальцев.
Перо оторвалось от поверхности стола и на несколько секунд зависло в воздухе. Удержать его было гораздо сложнее, чем когда валет использовал палочку, но то, что заклятье вообще получилось, заставило Ворона кивнуть головой.
«Нужно сегодня же проверить свои каналы и резерв, что-то не хочется мне зависеть от палочки. Она может сломаться, потеряться, да ее могут просто украсть», — мрачно подумал Ворон, убирая палочку в сумку.
Профессор Флитвик с минуту молча смотрел на слизеринца, а когда прозвучал колокол, распустил класс, попросив Снейпа остаться.
— Мистер Снейп, вы первый на моей памяти ученик, который не пытается идти по более легкому пути. Я могу предложить вам позаниматься дополнительно. В беспалочковых вариантах существуют некоторые особенности — в частности, в жестах. Так что, если вас это заинтересует…
— Благодарю, профессор, — Ворон немного растерялся, но упускать такой шанс было глупо.
— Тогда как насчет пяти часов в понедельник и четверг?
— Сегодня у нас четверг?
— Позанимаемся до ужина, а там посмотрим. А сейчас идите, отдохните.
Ворон кивнул и вышел в коридор, столкнувшись с Лили Эванс.
— Профессор тебя не наказал? Ты зачем начал спорить?
— Я не спорил с ним, — Ворон двинулся по коридору, размышляя о том, как бы попасть в гостиную Гриффиндора. — И нет, меня не наказали, хотя… дополнительные занятия — это как посмотреть, может, действительно наказали. Лили, а где вы расположились? Я имею в виду гостиную твоего факультета.
— Не знаю, можно ли показывать тебе вход — ты же не с Гриффиндора, — нерешительно пробормотала Лили.
— Брось, — Ворон улыбнулся и лукаво взглянул из-под челки. — Все равно пароли постоянно меняются.
— Да, наверное, — Лили двинулась к лестнице. — А что с твоими волосами?
— Обрезал, — честно признался Ворон. — Они мне мешали.
Гостиная встретила валета и Эванс теснотой, невероятным гамом и бьющим в глаза алым цветом. Ворон прямо на пороге почувствовал, что у него начинается мигрень.
— А что здесь делает этот змееныш? — печально знакомый голос вывел Ворона из ступора.
— Змееныш провожал девочку, — бросил он Поттеру. — А сейчас он уходит, не беспокойся, — и Ворон выскочил из портрета, заменяющего гриффиндорцам дверь.
Оставалось полтора часа до времени, назначенного ему профессором Флитвиком.
Он решил спуститься в подземелье и оставить там вещи, чтобы не таскаться с сумкой по всему замку.
Когда он вышел из спальни в гостиную, то столкнулся с Люциусом Малфоем.
— Ну и что, узнал, почему так распределяют учеников Хогвартса? — не удержался от шпильки староста.
Ворон остановился и начал задумчиво рассматривать возвышающегося над ним Малфоя. Ему очень сильно захотелось поиздеваться над этим лощеным аристократом. Время у него было, поэтому валет сел на диван и, скорчив несчастную мордочку, кивнул.
— Да, кажется, я понял. Всё, как везде, решают деньги.
— Что? — Люциус уставился на мальчишку.
— Скорее всего, но это мое личное мнение, до того, как происходит распределение, родители или опекуны в письменном виде заявляют, где именно они хотят видеть своих детей, и соответственно оплачивают выбранный факультет. А Шляпа всего лишь озвучивает в торжественной обстановке заранее распределенные места. И теперь я даже не знаю, смогу ли столько лет учиться на Слизерине — а вдруг родители не потянут оплату? — Ворон демонстративно одернул свою старенькую мантию.
— Снейп, ты с ума сошел? — Люциус лихорадочно решал, что ему делать, и поможет ли молоденькая целительница, которая была представлена старостам накануне.
— Признайся, перед распределением первокурсников бывает еще перераспределение тех, чьи родители внезапно разорились или, наоборот, разбогатели? Может, мне нужно привыкать к мысли, что я здесь только временно?
— Я не понимаю, откуда тебе в голову вообще приходят подобные мысли?
— Нет? Ну, ты меня успокоил. Я очень сложно привыкаю к новым местам. А ты что, думаешь, что дело совсем не в деньгах? Я вот могу с полной уверенностью заявить, что самый дорогой факультет — Хаффлпафф. Посуди сам, их никто никогда не трогает, их помещение находится в самом защищенном месте замка — в центре. В распоряжении студентов Хаффлпаффа весь обслуживающий персонал Хогвартса… Кстати, а ты в курсе, что эти ребята живут рядом с кухней? Их декан напоминает наседку, которая за своих цыпляточек порвет любого. А определение «личностных особенностей» придумано специально, чтобы другие сильно не завидовали.
— Снейп…
— Что, сложно поверить, что твоим родителям не хватило денег на столь комфортный факультет для своего ребенка? Могу тебе подсластить горькое зелье правды — Слизерин идет на втором месте. Смотри, — Ворон обвел рукой изысканный интерьер гостиной. — Красиво, дорого, но… Мы живем в подвале! Так что нашим предкам просто не хватило денег, чтобы обеспечить нам более комфортное существование.
— Снейп! — Люциусу хотелось только одного — чтобы мальчишка, наконец, заткнулся, но тот делать этого не собирался.
— Да не переживай, я понимаю, что это обидно, но я сам рад хотя бы тому, что попал на Слизерин. Уж не знаю, кто меня пожалел. Может, богатые родственники, которые, правда, были не настолько богаты, чтобы оплатить Хаффлпафф, а может, им просто денег было жалко. После Слизерина идет Равенкло: строго, аскетично, и статуя посреди гостиной. Ну, и самые нищие — Гриффиндор. Там вообще ни на что денег не хватило. Тесно, шумно, а цветовое решение гостиной наталкивает на мысль, что материал для обивки по остаточному принципу распределяли, или на этом факультете готовят наемных убийц.
— Почему? — Люциус почувствовал, что еще немного, и помощь понадобится ему.
— Там все алое! О каком душевном комфорте может идти речь, если тебя все время окружает алый цвет? Так что ничего удивительного, что они такие агрессивные.
— Откуда ты все это знаешь?
— Видел, — Ворон поднялся и подошел к камину. — А то, что заходить в чужие гостиные не принято — это, похоже, тоже сделано специально, чтобы никто не знал, как все устроено на других факультетах. Исключает зависть и, как следствие, еще большую агрессию друг к другу.
Валет достал из кармана сверток, в который тщательно собрал свои остриженные волосы, и бросил его в огонь. Дождался, когда от свертка останется только горстка пепла, и вышел из гостиной. Староста остался сидеть в кресле, уставившись в одну точку.