Советский Союз. История власти. 1945–1991

В послании президента Дж. Кеннеди от 23 октября ответственность за возникновение конфликта полностью возлагалась на советскую сторону. Полупризнание Хрущева превращалось в послании Кеннеди в доказанность советской вины. «Я думаю,— писал он Хрущеву,— Вы признаете, что первым шагом, послужившим началом нынешней цепи событий, было действие Вашего правительства, выразившееся в тайной поставке на Кубу наступательного оружия». В конфликте между СССР и США из-за влияния на Кубу американская сторона захватывала инициативу в свои руки, не без успеха используя поддержку международного общественного мнения. «Мы будем обсуждать этот вопрос в Совете Безопасности»,— заявил Кеннеди. Конфронтация переходила на новый виток. В послании Кеннеди Хрущеву звучали ультимативные тона: «Я надеюсь, что Вы немедленно дадите инструкции Вашим судам соблюдать условия карантина, основа которого была создана голосованием Организации американских государств сегодня после полудня и который вступит в силу в 14 часов по гринвичскому времени 24 октября».

В то же время Кеннеди призывал Хрущева, «чтобы мы оба проявили благоразумие и не сделали ничего такого, что позволило бы событиям еще более затруднить, по сравнению с тем, что уже имеет место, удерживание положения под контролем». Впрочем, в обстановке нарастания конфликта эти слова не могли восприниматься иначе как чистая политическая риторика.

По существу, так это послание Кеннеди и было воспринято Хрущевым. Он разразился исключительно резким ответом, временами переходившим в брань. 24 октября в 23 часа 30 мин. по московскому времени Посольству США в Москве было передано послание Н. С. Хрущева Дж. Кеннеди. Хрущев писал: «Получил Ваше письмо от 23 октября, ознакомился с ним и отвечаю Вам. ...Поставив нам эти условия, Вы, господин Президент, бросили нам вызов. Кто Вас просил делать это? По какому праву Вы это сделали?.. Вы, господин Президент, объявляете не карантин, а выдвигаете ультиматум и угрожаете, что если мы не будем подчиняться Вашим требованиям, то Вы примените силу. Вдумайтесь в то, что Вы говорите! ...Нет, господин Президент, я не могу с этим согласиться и думаю, что внутренне Вы признаете свою (так в тексте.— Авт.) правоту. Убежден, что на моем месте Вы поступили бы так же. Ссылка на решение Организации американских государств ни в какой мере не может подкрепить требований, выдвигаемых сейчас Соединенными Штатами. Эта Организация не имеет абсолютно никаких полномочий или оснований принимать решения, подобные тому, о котором Вы говорите в своем письме. ...Вы хотите вынудить нас отказаться от прав, которыми пользуется всякое суверенное государство, пытаетесь законодательствовать в вопросах международного права».

Далее следовали угрозы Хрущева: «...действия США в отношении Кубы — это прямой разбой, это, если хотите, безумие вырождающегося империализма. К сожалению, от такого безумия могут тяжело пострадать народы всех стран и не в меньшей мере сам американский народ, так как США с появлением современных видов оружия полностью утратили былую недосягаемость... Это акт агрессии, толкающей человечество к пучине мировой ракетно-ядерной войны. ...Конечно, мы не будем просто наблюдателями пиратских действий в открытом море. Мы будем тогда вынуждены со своей стороны предпринять меры, которые сочтем нужными и достаточными для того, чтобы оградить свои права»⁸¹.

После обмена посланиями-ультиматумами оставалось только два выхода — либо переходить от слов к делам, то есть начинать боевые действия, которые немедленно превратились бы в третью мировую войну, либо идти на попятную. Словесные угрозы после того, что уже было сказано, не создавали нового политического качества.

Первый путь, казалось, становился неотвратимым. Его горячим приверженцем стал Ф. Кастро. Утром 24 октября в Гаване на командном пункте Революционных вооруженных сил Кубы было проведено совещание с участием Главнокомандующего Ф. Кастро и начальника Генштаба Кубы Серхио дель Валье Химе- неса по выполнению мер по общей мобилизации страны и стратегическому развертыванию войск. Основная тема совещания — защита от воздушных атак США. Однако кроме возможной угрозы атак были и постоянно присутствовавшие в воздушном пространстве Кубы американские самолеты-разведчики. «...У нас нет никакой политической или какой-либо иной причины,— сказал Фидель,— которая бы не позволила нам сбить самолет, пролетающий над нами на высоте 300 футов».

Вечером 24 октября Ф. Кастро посетил советскую ракетную группу «земля — воздух» и приказал кубинским батареям ПВО ее прикрыть⁸² Присутствие кубинских зенитчиков на боевых позициях советских ракетных батарей «земля — воздух» создавало возможность втянуть советский военный персонал в прямые боевые действия против американской авиации, открывало путь для военной эскалации.

На следующий день, 25 октября, сухогруз «Александровск», прорвав блокаду, доставил ядерные боеприпасы для ракет Р-14 в порт Ла-Изабелла⁸³ Сами же ракеты находились на борту судов, следовавших к острову. Американцы осуществляли морскую блокаду Кубы. На пути к острову были суда, на которых везли советское оружие, относящееся к категории особо секретного. Эти суда в море охранялись подводными лодками. Любой конфликт, попытка остановить суда могли привести к войне, которая была обречена стать ядерной, так как на Кубе уже были размещены ракеты с ядерными боеголовками, обладавшие радиусом действия в сотни миль. Мир оказался на пороге войны.

Это прекрасно понимали и главные действующие лица — Хрущев и Кеннеди. Ночью 25 октября в советское посольство в Вашингтоне нарочным было доставлено очередное послание в Москву. Оно поступило в Москву около 2 часов дня. Тон этого послания Кеннеди, казалось, повторял его письмо, направленное 23 октября. В нем вновь указывалось, что «последовательность событий ясна. В августе были сообщения о важных перевозках военного снаряжения и специалистов из Советского Союза на Кубу. В начале сентября я весьма ясно указал, что Соединенные Штаты будут рассматривать любые поставки наступательного оружия как представляющие собой серьезные проблемы».

Однако появлялись и новые оттенки. Создается впечатление, что Кеннеди стремился восстановить доверие между ним и Хрущевым. Президент подчеркивал, что он верил всем заявлениям советской стороны об отсутствии на Кубе наступательного оружия. Он писал: «Наше правительство получило совершенно ясные заверения от Вашего правительства и его представителей, как публичные, так и по неофициальным каналам, что никакого наступательного оружия на Кубу не посылалось. Если Вы еще раз посмотрите заявление, опубликованное ТАСС в сентябре, Вы увидите, сколь ясно дано это заверение. ...Полагаясь на эти торжественные заверения, я призывал к сдержанности тех в нашей стране, которые в то время призывали к действиям... И затем я узнал, без сомнения, то, чего Вы не отрицали, а именно что все эти публичные заверения были ложными и что Ваши военные приступили недавно к созданию комплекса ракетных баз на Кубе.

Я вновь выражаю свое сожаление, что эти события вызвали ухудшение в наших отношениях. Я надеюсь, что Ваше правительство предпримет необходимые действия, позволяющие восстановить существовавшее ранее положение»⁸⁴

Это послание Кеннеди по-своему замечательно. Сказав немного, он сообщил многое. Хрущеву было объяснено, почему американская администрация была вынуждена принимать именно такие решения, ему указали, что и сама администрация, оказывается, не до конца свободна от давления «тех... которые... призывали к действиям», и содержался намек на противопоставление самого Хрущева «Вашим военным», строившим ракетные базы. В этом коротком послании содержалось и предложение о выходе из конфликта — восстановление status quo. Это, в свою очередь, предполагало не только вывод советских ракет с Кубы, но и известные обещания не менять политическую ситуацию там.

Послание Кеннеди стало сигналом для тех, кто хотел его услышать. И этот сигнал в Москве был принят. Уже через два с половиной часа (!) Министерство иностранных дел СССР передало послу США в Москве ответ Н. С. Хрущева. В этом огромном послании, датированном 26 октября и передававшемся в Госдепартамент четырьмя частями. Хрущев сообщал: «Из Вашего письма я почувствовал, что у Вас есть некоторое понимание сложившейся ситуации и осознание ответственности. Это я ценю». Хрущев подхватил эстафетную палочку от Кеннеди и не без ловкости попытался перевести словесную (пока!) войну в терминологический спор, хотя и жаркий, но не переходящий в драку: «Я заверяю Вас от имени Советского правительства, советского народа, что Ваши доводы относительно наступательного оружия на Кубе не имеют под собой никакой почвы. Из того, что Вы мне писали, видно, что у нас разное понимание на этот счет, вернее, мы по-разному оцениваем те или другие военные средства». Хрущев заверял Кеннеди в отсутствии у советской стороны планов использования территории Кубы как плацдарма военных действий против США.

а...Мы не должны поддаваться угару и мелким страстям, независимо от того, предстоят ли в той или иной стране выборы или не предстоят. Это все вещи преходящие, а если уж война разразится, то не в нашей власти будет ее задержать, остановить, ибо такова логика войны...» Так в ходе конфликта и попыток его преодоления росло понимание — не война, а баланс возможности ее возникновения будет определять взаимоотношения между СССР и США.

«...Наши суда,— продолжал Хрущев,— видимо, скоро придут в зону, где патрулирует Ваш военный флот. Заверяю Вас, что эти суда, идущие сейчас на Кубу, везут самые невинные мирные грузы. Неужели Вы думаете, что мы только тем и занимаемся, что возим так называемое наступательное оружие, атомные и водородные бомбы? ...Поэтому, господин Президент, давайте проявим благоразумие. Я Вас заверяю, что на тех кораблях, которые идут на Кубу, нет вообще никакого оружия (!). То оружие, которое нужно было для обороны Кубы, уже находится там. ...Если бы были даны заверения Президента и Правительства Соединенных Штатов, что США не будут сами участвовать в нападении на Кубу и будут удерживать от подобных действий других, если Вы отзовете свой флот,— это сразу все изменит». Хрущев потребовал от американского президента отказаться от планов вторжения на Кубу, от реализации того, что, по терминологии американских военных, называлось планом «Мангуста». «Тогда,— заверял Первый секретарь ЦК КПСС американского президента,— будет стоять иначе и вопрос об уничтожении не только оружия, которое Вы называете наступательным, но и всякого другого оружия».

Знакомство с этим посланием Хрущева развеивает миф об особой роли контактов американского журналиста Д. Скали и советского журналиста и разведчика А. Фомина (Феклисова) в преодолении Кубинского кризиса. Настойчивость Скали в получении ответа из Москвы, которую разделял и Фомин (Феклисов), вступала в противоречие с интересами советской дипломатии. В Москве ждали официального ответа президента на официально сформулированные предложения Хрущева о компромиссе как способе выхода из конфликта. Отсюда и незаинтересованность советского посла в Вашингтоне в спешной передаче неофициальной информации Скали в Москву. Там ждали ответа по полной форме⁸⁵

Утром 26 октября Ф. Кастро приказал начиная с 27 октября сбивать американские самолеты. «Куба не признает... пиратского права каких бы то ни было военных самолетов нарушать ее воздушное пространство... Наше законное право на защиту неопровержимо, и посему всякий боевой самолет, вторгшийся в кубинское воздушное пространство, рискует навлечь на себя наш оборонный огонь»⁸⁶ Вечером того же дня по гаванскому времени советское военное командование на Кубе проинформировало Москву о планируемой в ближайшее время атаке американцев. В ночь с 26 на 27 октября Ф. Кастро посетил советское посольство в Гаване и сообщил о своем приказе сбивать самолеты и о том, что готовится нападение американцев в ближайшие 24-72 часа. Ф. Кастро продиктовал письмо Хрущеву, предупредив его о вероломстве американцев. Сокращенный вариант этого письма А. А. Алексеев послал телеграммой в Москву, полный текст был отослан позже и был доложен Хрущеву только 28 октября⁸⁷

Возникла реальная угроза, что конфликт приобретет плохо контролируемые формы. В него все активнее вмешивалась «третья сила» — Ф. Кастро. Роль статиста в столкновении двух великих держав его не устраивала, и он активно вел стороны к обострению столкновения.

27 октября кубинская зенитная артиллерия открыла огонь по американским самолетам. Самолетов не сбила. Успешнее действовали советские зенитчики: ракетой «земля — воздух» был сбит американский разведывательный самолет У-2.

На путях выхода из кризиса

В тех условиях, когда мир оказался на грани войны, советское руководство предприняло немыслимый для нормальной дипломатической практики шаг. Для того чтобы немедленно довести советскую точку зрения до США, 27 октября по Московскому радио, по обычной радиовещательной сети, в 17 часов было передано Послание Председателя Совмина СССР Н. С. Хрущева Президенту США Дж. Кеннеди. Копия этого послания была направлена генеральному секретарю ООН У Тану.

«Я с большим удовлетворением ознакомился с Вашим ответом г-ну У Тану о том, чтобы принять меры, с тем чтобы исключить соприкосновение наших судов и тем самым избежать непоправимых роковых последствий,— писал Хрущев.— ...Вы хотите обезопасить свою страну, и это понятно. Но этого же хочет и Куба; все страны хотят себя обезопасить. Но как же нам, Советскому Союзу, нашему правительству, оценивать Ваши действия, которые выражаются в том, что Вы окружили военными базами Советский Союз, окружили военными базами наших союзников... расположили там свое ракетное вооружение. ...Ваши ракеты расположены в Англии, расположены в Италии и нацелены против нас. Ваши ракеты расположены в Турции.

Вас беспокоит Куба. Вы говорите, что беспокоит она потому, что находится от берегов Соединенных Штатов Америки на расстоянии 90 миль по морю. Но ведь Турция рядом с нами, наши часовые прохаживаются и поглядывают один на другого. ...Вы ведь расположили ракетное разрушительное оружие, которое Вы называете наступательным, в Турции, буквально под боком у нас. ...Поэтому я вношу предложение: мы согласны вывезти те средства с Кубы, которые Вы считаете наступательными средствами. Согласны это осуществить и заявить в ООН об этом обязательстве. Ваши представители сделают заявление о том, что США, со своей стороны, учитывая беспокойство и озабоченность Советского государства, вывезут свои аналогичные средства из Турции. Давайте договоримся, какой нужен срок для вас и для нас, чтобы это осуществить. И после этого доверенные лица Совета Безопасности ООН могли бы проконтролировать на месте выполнение взятых обязательств».

Из послания Хрущева следовало, что каждая сторона — и СССР, и США — должна дать гарантии уважения неприкосновенности границ и суверенитета Турции и Кубы и удерживать от попыток интервенции третьи страны.

Вечером того же 27 октября из Вашингтона было отослано Послание Президента США Дж. Кеннеди Председателю Совета Министров Н. С. Хрущеву. Американская сторона также пошла на нарушение обычной практики. Текст послания в тот же вечер был передан прессе. Причина была та же, что и в радиообращении Хрущева,— ускорить время передачи, сократив долгий процесс зашифровки и расшифровки дипломатических телеграмм. Кеннеди писал:

«Я прочел Ваше письмо от 26 октября (хотя, по сути, это был ответ на два послания — от 26 и 27 октября. Но такая форма позволяла уйти от прямого разговора о ракетах в Турции, от обвинений в уступчивости США, сделанных под давлением СССР.— Авт.) с большим вниманием и приветствую заявление о Вашем стремлении искать быстрого решения проблемы. Однако первое, что необходимо сделать,— это прекращение работ на базах наступательных ракет на Кубе и вывод из строя всех видов оружия, находящегося на Кубе и имеющего наступательный характер, под эффективным наблюдением Организации Объединенных Наций....

Когда я читал Ваше письмо, то пришел к выводу, что ключевые элементы Ваших предложений, которые, по-видимому, в целом приемлемы, насколько я их понял, заключаются в следующем:

Вы согласны устранить эти виды оружия с Кубы под надлежащим наблюдением и надзором Организации Объединенных Наций и принять обязательство, при надлежащих гарантиях, прекратить доставку этих видов оружия на Кубу.

Мы, с нашей стороны, согласимся — при достижении через Организацию Объединенных Наций соответствующей договоренности для гарантии выполнения и сохранения в силе этих обязательств — а) быстро отменить меры карантина, применяющиеся в настоящий момент, и б) дать заверение в отказе от вторжения на Кубу. Я уверен, что другие страны западного полушария будут готовы поступить подобным же образом». (На то, что Кеннеди знал текст послания Хрущева от 27 октября, есть прямая ссылка в его же послании от 27 октября: «Воздействие подобного урегулирования на ослабление международной напряженности позволит нам работать в направлении более общей договоренности, касающейся "других видов оружия", как это предложено в Вашем втором письме, которое Вы опубликовали»⁸⁸.)

После этих двух посланий конфликт начал ослабевать. 28 октября Н. С. Хрущев заявил президенту США Дж. Кеннеди, что для того, «чтобы скорее завершить ликвидацию опасного конфликта для дела мира, чтобы дать уверенность всем народам, жаждущим мира, чтобы успокоить народ Америки, который, как я уверен, так же хочет мира, как этого хотят народы Советского Союза, Советское правительство, в дополнение к уже данным ранее указаниям о прекращении дальнейших работ на строительных площадках для размещения оружия, отдало новое распоряжение о демонтаже вооружения, которое Вы называете наступательным, упаковке его и возвращении его в Советский Союз. ...Я с уважением и доверием отношусь к Вашему заявлению, изложенному в Вашем послании 27 октября 1962 г., что на Кубу не будет совершено нападения, не будет вторжения, причем не только со стороны Соединенных Штатов, но и со стороны других стран западного полушария, как сказано в Вашем послании. Тогда и мотивы, побудившие нас к оказанию помощи такого характера Кубе, отпадают...».

В течение последних дней октября весь ядерный боекомплект, находившийся на Кубе, был загружен в советский сухогруз, и 1 декабря, в 13 часов, корабль ушел в Североморск⁸⁹

Подводя итоги этому беспрецедентно острому противостоянию двух ядерных держав после Второй мировой войны, едва не приведшему мир к угрозе ракетно- ядерной войны, сделаем следующие выводы:

Конфликт развивался по логике «холодной войны», предполагавшей конфронтацию между СССР и США в любой точке мира. Кубинский кризис дополнял перманентно продолжавшийся Берлинский кризис. Особенность Кубинского кризиса состоит в значительной мере в том, что на вооружение американской и советской армий стали поступать новые виды вооружений, которые прежде существовали только в опытных образцах,— ракеты с ядерными боеголовками всего набора радиусов действия — стратегические, средней дальности и тактические... Новые виды вооружения сами стали создавать качественно новые политические ситуации, потребовали отказа от лобового противостояния двух сверхдержав.

США и СССР считали себя двумя сторонами конфликта. Выяснилось же, что Куба — это не только место конфликта, но и неожиданный — и для СССР, и для США — его участник. Куба вопреки опасениям советского руководства охотно приняла идею размещения ракет; Кастро провоцировал обострение конфликта между СССР и США, одновременно дав 26 октября указание своим ПВО сбивать американские ракеты и предупредив СССР о неизбежности нападения американцев на ракетные базы в течение ближайших суток (если бы кубинские зенитчики действовали успешнее, то их действия, конечно, вынудили бы американцев начать боевые действия). Кастро считал, что Хрущев предал его своими уступками американцам и разменом американских ракет в Турции на советские на Кубе. Такая позиция предопределила поведение Кастро в дальнейшем — отказ от допуска международных наблюдателей ООН на остров, протест против выдворения бомбардировщиков Ил-28 25-30 ноября.

Американское вторжение на остров было организовано, подготовлено и предопределено к октябрю 1962 г. Подготовка к нему велась по нарастающей до сентября — октября 1962 г. Полагаем, что эта акция рассматривалась в контексте внутриполитической борьбы в США накануне промежуточных выборов.

В военном отношении операция «Анадырь» была проведена безукоризненно. Были доставлены ракеты Р-12 среднего радиуса действия, ядерные боеголовки к ним и другому вооружению. Было размещено 43 тыс. военнослужащих. Американская блокада Кубы оказалась неэффективной. Через нее прошли дизель-электроходы «Индигирка» и «Александровск» с грузом ядерных боеголовок для Р-12 и Р-14. (Последний — «Александровск» — доставил ядерные боеприпасы 25 октября 1962 г., в разгар блокады!) Американская разведка недооценила масштабы нашего военного присутствия (максимальная оценка ЦРУ численности советских войск к началу кризиса — 22 октября — в 8-10 тыс.). Ядерные боеголовки (каждая мощностью в 1 мегатонну) к 36 ракетам Р-12 с радиусом действия до 2 500 км находились вблизи стартовых позиций ракет и были готовы к боевому применению. О наличии ядерных боеголовок на Кубе стало известно американской стороне, по ее заявлениям, только в 1989 г. из советских источников.

Мог ли СССР применить ядерное оружие? Основная цель операции «Анадырь» была военно-демонстрационной. Однако и советские, и кубинские специалисты считали, что эту операцию невозможно сохранить в тайне, что было чревато возможностью возникновения конфликта. По мнению генерала Н. К. Бе- лобородова, командовавшего транспортировкой и хранением ядерных боеприпасов, и полковника А. М. Бурлова, тогда главного инженера полка ракет средней дальности, одного из трех размещенных на Кубе, ракетно-ядерное оружие могло быть применен© только по приказу из Москвы По мнению же генерала армии А. И. Грибкова, представителя Генерального штаба Министерства обороны СССР на Кубе, командующий советской группой войск на Кубе генерал армии И. Д. Плиез получил устный приказ Хрущева применять ядерное оружие в случае утраты связи с Москвой либо в обстоятельствах, требовавших самостоятельных решений на месте. Министр обороны маршал Р Я. Малиновский отказался подписать приказ, предоставлявший Плиеву от имени Минобороны полномочия на самостоятельное применение ядерного оружия. Однако при проводах Плиева на Кубу Хрущев вторично повторил свой приказ.