Старше

ГЛАВА 1

Июнь 1995 года

— Ты потерялась?

Это было первое, что сказал мне парень в футболке «Soundgarden» и кожаной куртке, когда вода озера коснулась моих щиколоток.

Я обернулась через плечо, чтобы оценить незнакомца, стоявшего в нескольких дюймах от береговой линии.

— Потерялась? — Зарывшись пальцами ног в вязкий ил, я рассматривала его. Мужчина был старше меня, вероятно, он был слишком взрослым, чтобы прийти с вечеринки в нескольких ярдах от нас, откуда доносилась громкая музыка в стиле гранж. — Я выгляжу потерянной?

Лунный свет выхватил его силуэт из темноты, обрисовав высокую мускулистую фигуру и копну темно-каштановых волос, оттенок которых приближался к черному, но не был достаточно глубоким.

— Немного. — Он засунул руки в карманы джинсов и наклонил голову в сторону дома. — Ты здесь совсем одна, стоишь в воде.

— Может, это ты потерялся, — возразила я в ответ. — Если только ты не пришел сюда с сомнительными намерениями. Ну, знаешь… понаблюдать за девушкой, в одиночестве стоящей в озере. — Мой взгляд медленно сканировал его тело, словно я искала оружие. Но я достаточно хорошо знала, что для причинения вреда мужчине достаточно двух умелых рук и острого языка. А иногда и того меньше. Мне было достаточно одного-единственного взгляда.

Его брови изумленно приподнялись от моего намека.

— Я ищу кое-кого.

— Вероятно, я не та, кого ты ищешь.

Он оглянулся на дом, обдумывая мои слова, и, видимо, решил, что они соответствуют действительности.

— Да, — ответил он достаточно громко, чтобы его было слышно на фоне мощных басов, льющихся из открытого окна. — Извини за беспокойство. Хорошей ночи.

— Ты меня не беспокоишь. — Я смотрела, как он застыл на месте. Все еще стоя в воде, я сделала небольшой шажок вперед и призналась: — Может быть, я действительно немного потерялась.

Мужчина посмотрел на мои ботинки на толстой подошве, завалившиеся набок на песке, затем перевел взгляд на водную гладь, казавшуюся бесконечной из-за того, что сливалась с темным небом.

— Ты живешь не здесь?

— Я живу на другом конце города. — Моя жизнь была трагическим выживанием, но ему не нужно было этого знать.

Он кивнул.

— Я Рид.

— Галлея. Как комета.

Мы встретились взглядами.

Он был слишком далеко, чтобы я могла разобрать цвет, но его глаза показались светлыми. Светлее, чем мои ореховые, даже сквозь сумрак ночи.

— Вечеринка оказалась отстойной, и я вышла подышать воздухом, — продолжила я. — Тот, кого ты ищешь, скорее всего, внутри и развлекается боди-шотами¹ с Джеем Дженнингсом.

Рид одной рукой потер челюсть, а вторую вернул в левый карман.

— Я очень надеюсь, что это не так. — Он сделал шаг ближе к воде. — Может, тебе вызвать такси или чем-то помочь?

— Меня не нужно подвозить. — Я опустила подбородок, а затем снова повернулась и уставилась на озеро. — Если только у тебя нет лодки.

— Только избавился от лодки.

— Думаю, я могла бы отправиться вплавь.

Я стояла к нему спиной, но его голос теперь звучал ближе.

— Куда?

— Куда-нибудь. — Я пожала плечами. — В любое место.

— Мхм, — задумчиво произнес он. — Плохая ночь?

Плохой день. Плохая ночь. Плохая жизнь.

— Что-то вроде этого. — Прохладная вода озера окатила мои голые щиколотки, и я плюхнулась вниз и скрестила ноги. — Надеюсь, ты найдешь того, кого ищешь. Может, он потерялся и ждет, когда ты придешь.

Несколько мгновений царила тишина, затем голос парня нарушил ее.

— Что ты делаешь?

— Сижу в озере. — Я опустила руки в ил и повернулась к нему лицом, вытянув ноги. Поймав его озадаченный взгляд, я нахмурилась. — Что?

Его пальцы продолжали водить по заросшему щетиной подбородку, пока он изучал меня.

— Это странная встреча.

— Не за что, — сказала я, выдавив улыбку.

— Я тебя ни за что не благодарил.

— Может, когда-нибудь поблагодаришь. — Опираясь на ладони, я болтала ногами вверх-вниз, и мои пальцы с красным педикюром выглядывали над поверхностью воды. — Одно из моих самых приятных воспоминаний — это то, как однажды я наткнулась на странную девушку, которая сидела полностью одетая в озере посреди ночи.

Его брови были насуплены, он действительно хмурился.

— Правда?

— Нет. — Я снова улыбнулась, и движение моих губ был неестественным, но искренним. Бесценное чувство. — Ты можешь присоединиться ко мне. Мы можем быть странными вместе.

— Думаю, я пас. Возможно, в другой раз.

— Лжец. — Моя улыбка угасла, но игривое чувство в груди не желало утихать. Оно шипело и бурлило, заползая в горло и подталкивая язык к дальнейшему разговору. — Сколько тебе лет?

— Тридцать четыре. — Он сделал еще один шаг вперед, и вода почти коснулась носков его поношенных черных ботинок. — А тебе?

— Двадцать один.

Он был намного старше меня. В его возрасте было что-то суровое, выдержанное, как будто ему было что рассказать и чем поделиться, но еще многое предстояло сделать.

К тому же он был хорош собой.

Поразительно хорош.

Даже тени не могли скрыть его резкие скулы, сильную челюсть, шелковистые волны темных волос и полные губы, которые изогнулись в едва заметной улыбке, когда он опустился на песок.

Мы сидели лицом друг к другу. Смотрели в глаза.

Рид согнул ноги в коленях и свесил руки между ними, обтянутые кожей мощные предплечья опирались на его бедра. Мое тело было наполовину в воде, его — совершенно сухое, но напряжение, потрескивающее в воздухе между нами, доминировало над разделявшими нас стихиями, а жемчужный свет звезд наполнял его мягким сиянием.

Небо, вода, земля.

Он.

Его пристальный взгляд встретился с моим, и на мгновение время, казалось, остановилось, пока мы наслаждались тишиной, а звуки музыки с вечеринки казались отдаленным сердцебиением.

— Итак, Галлея, как комета, — наконец заговорил Рид, и его голос зазвучал нежным шелестом летнего ветерка. — Есть ли история, связанная с твоим именем?

Я продолжала перебирать пальцами ног в воде, и капли брызгали на мои голени.

— Моя мама была астрономом. Мечтательницей.

— Была? В прошедшем времени?

— Да. Теперь она просто алкоголичка.

Слишком мрачно. Слишком пронзительно.

Я прикусила язык, словно могла прожевать произнесенные слова и вернуть их обратно.

Выражение его лица помрачнело.

— Жаль это слышать.

— Кого ты искал?

Он прикусил нижнюю губу и издал шипящий звук, подстраиваясь под мою быструю смену темы.

Я попыталась не обращать внимания на то, что он сделал, но у меня ничего не вышло.

— Мою дочь, — ответил он.

Я побледнела от этого признания, и мои ноги перестали двигаться.

— У тебя есть дочь?

— Да.

— Дочь достаточно взрослая, чтобы быть на вечеринке?

Он поерзал напротив меня и вздохнул, глядя, как подошвы его ботинок оставляют отпечатки на мягком песке.

— Спасибо за это леденящее душу напоминание. Я все еще привыкаю к тому, что у нее есть социальная жизнь, которая не включает в себя диснеевские фильмы и сказки на ночь.

О Боже.

Этот парень был не из моей лиги. Что-то подсказывало мне, что я должна с достоинством свернуть этот разговор, пока его необыкновенная привлекательность не затмила мое логическое мышление.

К несчастью для нас обоих, я проигнорировала назойливые призывы здравого смысла.

— Ее мама сказала, что она будет здесь, но это не ее формат, — добавил он, поглаживая челюсть. — Ей нравятся пляжные костры и музыка в стиле кантри, а не гранж с буйными придурками. Я подумал, что она могла выйти на улицу.

— Нет. Здесь только я. — Я зарыла пальцы ног в дно озера, пока они не оказались полностью скрыты. — Жаль тебя разочаровывать.

Он помолчал, его глаза снова встретились с моими, и теперь, когда он приблизился, в них сверкнуло что-то похожее на бледно-зеленые искорки.

— Я не разочарован.

Моя улыбка вернулась, на этот раз не такая натянутая. За последние несколько минут я улыбалась больше, чем за последние несколько лет, а ведь мы обменялись не более чем парой фраз.

— Ну что ж. Выпьем за случайные, странные встречи за домом Джея. — Я подняла в воздух свой невидимый фужер.

На его губах появилась легкая улыбка, когда он придвинулся ко мне на дюйм ближе по песку, его ботинки заигрывали с водой.

— Откуда ты его знаешь?

— Через Бекки. — Все знали Бекки. Я — нет, но он, вероятно, знал. — Она уехала недавно, и я больше никого здесь не знаю.

— Уверена, что тебя не нужно подвезти?

Наши взгляды встретились, я вздернула подбородок.

Я снова задумалась о его намерениях, задаваясь вопросом, что у него на уме — в конце концов, он был намного старше меня. Речь шла о сексе или он просто был мил? Акты доброты были для меня надуманной концепцией, особенно когда речь шла о противоположном поле. Трудно было представить, что этот мужчина предложит подвезти меня до дома без каких-либо условий.

Но… может быть, я хотела этого?

Чего-то, что привяжет меня. Удержит мое мечущееся сердце.

Я представила, как этот таинственный незнакомец везет меня домой в своей машине или грузовике, теплый ветер врывается в открытое окно, его запах смешивается с летним бризом. Мне было интересно, как от него пахнет. Мятой, горными вершинами, поросшими соснами, дешевым одеколоном. Он был слишком далеко, чтобы я могла различить запах мыла на его коже или шампуня в волосах, и я инстинктивно подалась вперед в воде, чтобы почувствовать запах непреодолимой неизвестности.

Искушение дразнило меня. Спасение.

Но я покачала головой в ответ на эту идею.

Если бы отец увидел незнакомого мужчину на нашей подъездной дорожке, он бы выскочил из дома с дробовиком в руках и навсегда отпугнул Рида. А возможно, и пристрелил бы его.

— Я доберусь сама.

Он снова опустил глаза на песок.

— Ты учишься в колледже?

Я сосредоточилась на его четкой линии подбородка и на том, как двигается его адамово яблоко, когда он сглатывает. Затем я напряглась, когда его слова дошли до меня, и смахнула с лодыжки намокший лист.

— Пока нет. Я все еще решаю, что делать со своей жизнью.

— Понимаю. Мне тоже потребовалось время, чтобы осознать это.

— Чем ты занимаешься?

— Раньше я был парамедиком. Но потом переключился на джиу-джитсу и сделал на этом карьеру. Я специализируюсь на самообороне.

Мои глаза загорелись.

Это было… впечатляюще.

Я не ожидала, что у Рида с его растрепанными волосами, повседневной одеждой и красивыми, вероятно, зелеными глазами, окажется такой респектабельный род занятий — как в области медицины, так и в боевых искусствах.

— Ты проводишь занятия где-то поблизости?

— Сейчас да. Некоторое время я жил в Чарльстоне и открыл там собственную студию. Потом моя дочь и ее мама вернулись в Иллинойс. И вот, по прошествии еще одного года, я передал управление бизнесом одному из своих сотрудников, а сам последовал за ними сюда. Я открыл вторую студию неподалеку. — Рид сжал губы, пряча застенчивую улыбку. — Прости. Наверное, я сказал больше, чем ты хотела знать.

Я уставилась на него, как завороженная.

— Нет, это потрясающе. Мне нравится идея помогать людям таким образом.

— Да, это моя страсть.

— Держу пари, твоя дочь очень гордится тобой.

— Трудно сказать. — Он тяжело вздохнул, пиная ботинком камешки. — Я надеюсь, что где-то между ее хмурым видом, надутыми губками и едким сарказмом скрывается гордость. — Пожевав нижнюю губу, он снова посмотрел на меня. — А что насчет тебя? Есть какие-нибудь грандиозные амбиции?

Мои губы сжались от разочарования, но затем оно покинуло их, найдя приют в моем сердце.

— Я бы хотела, чтобы у меня был достойный ответ, но мои цели пока неопределенны, и их трудно уловить. Думаю, то, что я люблю больше всего, на самом деле не имеет названия. Не вписывается ни в какие рамки, понимаешь?

Судя по его нахмуренным бровям, он не понимал.

Или… может быть, это была заинтересованность.

Рид наклонился вперед и провел пальцами по губам, его внимание было полностью сосредоточено на мне. Он ждал продолжения. В его глазах был блеск любопытства, который заставил меня говорить.

— Мне нравится запечатлевать неосязаемое, — объяснила я. — Вспышки, мерцание, переходные состояния. Я хочу увековечить их навсегда. Я пишу в своем дневнике, делаю наброски, иногда рисую. Но у меня не особенно получается. На этом не построишь карьеру.

Неуверенный смешок вырвался наружу, и я резко вытащила ногу из воды, забрызгав нас обоих.

Полетевшие капли заплясали по нашим ногам. Рид улыбнулся.

Тепло разлилось по моей груди, щекам, легким.

— Прости… в этом нет никакого смысла. — Съежившись, я пожалела, что не могу вернуть сказанные слова. — Наверное, я просто люблю моменты.

— Моменты, — повторил он, медленно кивая. Обдумывая. Позволяя моим словам впитаться. — Вспышки.

— Да… именно так. — Мой ответ долетел до него, как мечтательный шепот, на моих губах заиграла улыбка. Он понял. Никто другой никогда не понимал, потому что никто не удосуживался выслушать. — Жизнь — это череда мимолетных вспышек. Тех, что кажутся незначительными, когда происходят, но позже они становятся всем. Знаешь, как бывает, когда смотришь фильм и ставишь его на паузу, чтобы перекусить? Ты останавливаешь его на случайной сцене, и кадр замирает на том, как актер корчит странное лицо, которое заставляет тебя смеяться, или кто-то из массовки улыбается на заднем плане, или собака бежит по парку, пытаясь поймать бабочку взмахом хвоста…

Складка между его бровей не разгладилась, напротив, она стала еще глубже. Он выглядел задумчивым, полностью увлеченным моим объяснением.

Мне стало жарко, несмотря на холодную воду, остужавшую мою кожу.

— Меня это завораживает, — сказала я, усмехнувшись. — Я просто обожаю такие моменты, происходящие в реальной жизни. Хотелось бы иметь возможность запечатлеть их. Продлить их. Чтобы они сохранились навечно.

Рид впился в меня взглядом, и в его глазах светилась нежность, пока он, казалось, размышлял над моим длинным рассуждением о вспышках.

— А как насчет журналистики?

Я безнадежно пожала плечами.

Этого никогда не случится — у меня не было денег на колледж, и мне это было не по силам.

Стать журналистом было чертовски трудно.

— Облекать мысли в слова — не самая сильная моя сторона. Уверена, ты заметил. — Я слабо улыбнулась. — Моя бабушка всегда хотела, чтобы я занималась бизнесом, но мое сердце никогда не лежало к таким вещам, как цифры и доли.

— Похоже, твое сердце уже знает, чего хочет. Иди за своими вспышками.

— Хотела бы я, чтобы все было так просто.

— На самом деле, все так и есть. Люди всегда все слишком усложняют.

— Это потому, что жизнь сложна, — возразила я, глядя на него сквозь усеянные капельками воды ресницы.

— Разве? — Он выдержал мой взгляд. — Жизнь нужно жить. Если ты живешь не так, как хочешь, то какой, черт возьми, в этом смысл?

У меня в груди все затрепетало.

Я подумала о своей унылой жизни, в которой не было ни яркости, ни цели, о которых так уверенно говорил Рид. Все было пустым. Все, кроме моего сердца. А переполненное сердце в пустом мире — это недуг, который я не в силах преодолеть.

Я прикусила щеку и пошевелила ногами.

И каким-то образом… наши пальцы соприкоснулись.

Мои голые мокрые пальцы коснулись его ботинок, и я поняла, что нас разделяет только береговая линия. В сплетении слов и застывших во времени секунд он переместился ближе к воде, а я — ближе к песку.

Взгляд Рида скользнул по моему телу, прошелся по слегка загорелым ногам, промокшей джинсовой юбке и остановился на футболке с названием группы. Он снова сглотнул и встретился со мной взглядом.

— Тебе нравятся «Gin Blossoms»?

Кивнув, я облизнула губы, накрашенные помадой моего любимого цвета «Copperglow Berry». Макияж в сочетании с моим ростом в пять футов семь дюймов делал меня старше, чем я есть на самом деле, к чему я всегда стремилась.

Я подумала, что, возможно, Риду нравится, как я выгляжу. Он продолжал смотреть на меня так, что у меня зудела кожа. Но не как от пауков, ползущих по спине, или голоса отца, проникающего в меня и опутывающего паутиной, а как от маленьких светлячков, полосками света скользящих по моей груди.

Я потерла плечо и посмотрела на свою футболку с обложкой альбома «New Miserable Experience».

— «Found Out About You» — моя любимая песня. Ты когда-нибудь вслушивался в ее текст? Он удивительно трагичен.

— Хм. — Он подвинул ноги вперед, прижав их к моим. — Нет, не обращал внимания.

Тебе нравятся трагичные вещи? Тебя привлекают призраки в моих глазах?

Глупые, бесполезные мысли.

Если бы он когда-нибудь встретился с моими призраками и поговорил с ними по душам, он бы тут же сбежал.

— Ты собираешься выбираться на берег? — Он откинулся на ладони и поднял лицо к небу, щурясь на звезды.

— Нет. А ты собираешься зайти в воду?

Он покачал головой.

— Нет.

Раздалось несколько тихих ударов барабана, наши пальцы все еще соприкасались, наша связь накалялась и ждала, когда чиркнет спичка.

Я потерла губы друг о друга.

— Какая у тебя дочь?

Нежность светилась в изгибе его губ, он продолжал смотреть на усыпанное мерцающими огнями небо, его адамово яблоко двигалось вверх-вниз.

— Она идеальна, но я могу быть необъективен. Раньше мы были очень близки, но на новом этапе, связанном с мальчиками и гормонами, нам стало труднее общаться. И мое отсутствие в течение последнего года ухудшило ситуацию. Иногда я думаю, правильный ли выбор я сделал… оставаясь вдали, за много миль от нее, в такой уязвимый период ее жизни. — Он бросил на меня взгляд, похожий на безмолвную мольбу, вопрос, требующий ответа.

Но мне нечего было ему сказать. У меня не было аргументов, чтобы развенчать его сомнения. Все, что у меня было, — это натянутая грустная улыбка, и этого было достаточно, чтобы он заговорил.

— В любом случае я знал, что ее мать со всем справится, — закончил он, отводя взгляд. — Мы обменивались письмами, разговаривали по телефону. У нее все в порядке в школе и спорте.

— Вы в разводе?

— Нет, мы никогда не женились. Просто не сложилось.

— Мне жаль.

— Не стоит. Мы отлично ладим и прекрасно справляемся с совместным воспитанием. — Рид изучал меня в слабом лунном свете. — У тебя есть парень?

Мой желудок сжался от этого вопроса. У меня было достаточно парней, но ни один из них не был другом. По правде говоря, у меня была только одна подруга — Тара. Она жила через две улицы в маленьком кирпичном доме, в котором было намного теплее моего. Ее мама была доброй и внимательной, а ее собака, Божья коровка, всегда встречала меня поцелуями в лицо и радостными, нетерпеливыми лапками.

Я решила, что у меня три друга.

Тара, ее мама и Божья коровка.

Покачав головой, я начала теребить промокший подол моей футболки.

— Нет.

— А почему?

— Отношения переоценивают. Любовь — это не что иное, как ненадежный кирпичик, который может привести к краху. Ступенька, о которую можно споткнуться и провалиться в черную дыру, из которой не выбраться.

Рид медленно сел напротив меня и сложил руки.

— Ты слишком молода, чтобы так рассуждать.

— Разве? — Наши взгляды сцепились. — Я бы хотела, чтобы это было правдой. Но такое отношение приходит не с возрастом, оно приходит с трудностями. А трудности могут налететь, как ураган, разрушая все в мгновение ока. Пять лет, пятнадцать, пятьдесят. Не имеет значения. Однажды попав в воронку, ты никогда не перестанешь вращаться.

Боже, я была депрессивной.

Моя черная дыра была на расстоянии вытянутой руки от того, чтобы схватить его и унести с собой.

Мне нужно было сменить тему.

— Ты любишь арахисовое масло?

Рид несколько раз удивленно моргнул, затем опустил подбородок и рассмеялся.

— Конечно.

— А я нет. Думаю, дело в текстуре. Гладкая, хрустящая, жидкая, с комочками. Это не однозначно.

— Итак, ты ненавидишь арахисовое масло, домашние вечеринки и любовь. А что тебе нравится?

— Ты мне нравишься.

В его глазах что-то вспыхнуло, губы дрогнули. Он придвинулся ближе, и я тоже. Я поджала колени, устраиваясь удобнее, а грубая ткань его джинсов была на расстоянии пальца от моих скользких икр. Он мог раздвинуть ноги, опустить их в воду и обнять меня.

Но никто из нас не двигался. Только вода плескалась вокруг нас, и неподалеку звучала песня «Alice in Chains».

Когда Рид заговорил, его голос был хриплым.

— Ты знаешь меня недостаточно хорошо, чтобы я тебе нравился.

— Да. — Я уставилась на него, удерживая его взгляд. — Может быть, именно поэтому.

Что-то промелькнуло в его глазах. Любопытство, искушение, неуверенность.

Он обхватил руками колени. Одна нога медленно скользнула ко мне, в его глазах светилось все то же чувство. Его колено разогнулось, подошва ботинка приблизилась к моему бедру. Я знала, что одно его прикосновение вытащит меня из холодного озера, бросит к нему на колени, и я навсегда потеряюсь в этом моменте под полной луной.

Но тут из дома Джея донесся истошный визг.

Он с легким плеском отдернул ногу.

Мы оба посмотрели на дом, где во внутреннем дворике столпилось не меньше двадцати человек, на девушку, которую тащил на плече какой-то парень, затем стеклянная бутылка разбилась о тротуар.

Вздохнув, я подтянула ноги к груди и обхватила колени руками, словно обнимая. Или используя их как щит.

— Тебе нужно найти свою дочь, — сказала я, наблюдая, как он оглядывается через плечо, решая, что делать дальше. Он мог бы остаться со мной, укрепляя эту связь и превращая ее во что-то запутанное и острое.

Два незнакомца на берегу озера, которым ничего не суждено.

Ни одна хорошая история так не начиналась.

Рид медленно кивнул, возвращая мне свое внимание. Мы поймали, удержали и насладились этим промежуток времени.

Это был мимолетный момент.

Вспышка.

Затем он моргнул, поднялся на ноги и навис надо мной, глядя сверху вниз на мою застывшую в воде фигуру. Я сжала рукой запястье, обхватив обе ноги, прижала подбородок к коленям и посмотрела вверх.

В его глазах мелькнуло сожаление, прежде чем он отвел взгляд.

— Спокойной ночи, Галлея, как комета.

Я мягко улыбнулась.

— Спокойной ночи, Рид.

Нерешительность боролась в нем еще один удар сердца, прежде чем он провел рукой по лицу, по волосам и развернулся, чтобы уйти.

Я смотрела ему вслед, пока он шел прочь, за холм, мимо дома Джея.

Затем он скрылся из виду. Оказался вне досягаемости.

Навсегда по ту сторону береговой линии.