Старый враг (Пол Сэмсон №3)

Глава 34

Моргнуть

На следующий день команда Сэмсона в трёх разных местах пыталась расшифровать или заново собрать досье, собранное Денисом Хисами и Бобби Харландом. У них уже было много материала – например, вся презентация в Таллине – но Сэмсон читал всё, проверяя доказательства, и мало что из этого соответствовало требованиям. Зилла проштудировала всё, что помнила она и её сотрудники, сопоставляя это с открытиями команд, специализирующихся на изучении деятельности Джонатана Мёбиуса, Эрика Кукорина, Честера Абельмана и Эллиота Джеффриса.

В двух гостиничных номерах Наджи соорудил вигвамы из вешалок-прищепок и простыни. Хотя он и не собирался пользоваться интернетом на ноутбуке, он где-то читал, что в гостиничных номерах иногда устанавливают мельчайшие камеры видеонаблюдения. Он указал совершенно скептически настроенному Птице, что Эдвард Сноуден прятался под простынями, когда был в бегах в Гонконге. Птица заказала завтрак в обоих отелях и сидела, развалившись, глядя в потолок с пистолетом, который он купил ровно час назад на улице в Колумбия-Хайтс. Наджи начал сомневаться в Птице, но решил сделать скидку, поскольку тот был хорошим другом Харланда. До того, как Самсон принёс компьютер и калькулятор, Птица рассказывала об их совместном времени – его и Харланда.

Птица, безусловно, был самым странным человеком, с которым Наджи приходилось проводить время, но он явно восхищался Харландом так же сильно, как и Наджи, и как только появился компьютер, он был слишком занят, чтобы беспокоиться о нем или размышлять, разглядывая его обувь профессиональным взглядом, приобретенным, когда он мальчишкой продавал обувь мертвецов в Сирии, были ли его огромные кроссовки сделаны на заказ.

В больнице Анастасия провела большую часть дня с Денисом. Энджел сказал, что останется столько, сколько потребуется, и они по очереди спали в крошечной комнате, которую Анастасия сохранила. Но Денис так и не спал. Его глаза стали двигаться активнее, хотя ему всё ещё требовалось ужасно много времени, чтобы ответить, переведя взгляд на говорящего. Поэтому в

В новой комнате они с Энджелом решили разговаривать, сидя только на стуле слева от него.

В этих глазах читалось и понимание, и непонимание, но, по правде говоря, надежды почти не было. Энджел удивительно умела удерживать его внимание, гораздо лучше, чем Анастасия. Она снова сказала Денису, что им нужен код от калькулятора, но не стала настаивать – какой смысл, если он не мог ответить?

В тот же вечер Сэмсон написал ей, что два образца ДНК совпадают: девятнадцатилетняя студентка, арестованная Штази 12 декабря 1974 года, была тем же человеком, который брил ей ноги и причёсывал волосы в Сенека-Ридж. Она позвонила ему.

«Я рад, и не только по очевидным причинам», — сказал Сэмсон. «Я заплатил за это двадцать тысяч Дениса. Где-то в глубине души я думал, что меня обманывают».

«Ты этого заслужил, пойдя на такой риск».

«Зилла говорит, что это не поможет, и нам придётся взять образец, если она будет в комнате, но это, конечно, невозможно. Но у меня есть другая идея, о которой я тебе расскажу, когда мы увидимся. Кстати, тебе стоит начать думать о разговоре с Ридом. Может быть, завтра вечером».

Они закончили разговор, и она пошла по коридорам больницы, кивая трём сотрудникам службы безопасности Зиллы и двум новым лицам на посту медсестёр. Казалось, они стали к ней благосклоннее после её разногласий с руководителем. Она попыталась, но потом отказалась от попыток спланировать разговор с Ридом, пошла к торговым автоматам и позвонила ему.

«Марти, я считаю, что наша последняя встреча прошла неудачно, и я хотел бы извиниться».

«О, всё в порядке, дорогая. Ты находишься под сильным стрессом».

«У меня есть новости, и я хотел сообщить их лично, но, похоже, вы уехали из города».

«Я недалеко. В Вирджинии».

«Но я не хочу портить тебе выходные. Может, стоит подождать до следующей недели».

«Что это значит?»

'Денис.'

«Надеюсь, это неплохие новости».

«Наоборот, всё хорошо. Но об этом я могу поговорить только с вами лично».

«Может быть, я смогу заскочить в больницу завтра днем».

'Во сколько?'

«Скажи четыре».

«Тогда увидимся».

Она повесила трубку, а затем услышала, как Энджел подает ей знаки с безумной улыбкой: «Что случилось?»

«Господин Хисами выходит на связь».

Они поспешили обратно в комнату. Взгляд Дэнис был устремлён на кресло для выступлений. Она пришла в ужас. Он побледнел, а кожа на его щеках обвисла, словно тело внезапно смирилось с параличом. «Одно моргание — «да», два — «нет», верно, господин Хисами?»

Последовало медленное моргание.

Она села и взяла Дениса за руку. «О, Хэш, я не могу передать, как я рада».

Моргни.

Она поцеловала его, чего не делала с момента нападения из-за риска заражения. Энджел сказал, что будет в конце коридора, и ушёл.

«Ты знаешь, что с тобой случилось? Почему ты здесь?»

Моргнул, потом моргнул дважды. Он что-то знал, но не всё. Она повторила всё, что говорила ему раньше, держа его за руку и глядя ему в глаза. Иногда он моргал, когда уже что-то знал; он моргал дважды, когда хотел объяснений и расширений. Поскольку она переместила его, и она или Энджел были с ним всё это время, она чувствовала, что нет риска быть подслушивающим, о чём она смутно подозревала ещё в другой комнате. Тем не менее, она тихо рассказывала о своём путешествии по Балканам, о ферме, где он её спас, Самсона и Наджи, о гонке через Прибалтику, когда Наджи угнал машину и прорвался через эстонскую границу. Он смотрел на неё не моргая. Он впитывал всё. Иногда его зрачки расширялись, и она задавалась вопросом, любовь ли это к ней или осознание его заточения.

Она не стала раскрывать ему подробности убийства Роберта Харланда в тот же день, когда он выступал в Конгрессе, но сейчас рассказала ему о похоронах и встрече с герром Фриком. «И мы всё знаем, Хэш», — сказала она. «То, что вы с Бобби сделали вместе, просто впечатляет». Он моргнул. Она рассказала ему о нападении на Талливера и о том, как Энджел провозил компьютер в поезде. «Мы поговорим об этом позже».

«Возможно», — сказала она. «С Джимом всё будет в порядке, но он какое-то время не сможет ходить, так что мне придётся всем заниматься. Надеюсь, ты нормально к этому относишься». Моргнула.

«Мне нужно обсудить с тобой кучу деловых вопросов». Два моргания.

«Значит ли это, что ты хочешь сейчас заняться делами?» Два моргания.

«Не хочу утомлять вас всеми этими вопросами». Два моргания. «Продолжить?» Моргание. «Хотите освежитель для рта?» Моргание. «И воды?» Моргание. «Можно пить через трубочку?» Моргание. Она нажала кнопку вызова. Пришла медсестра, и Анастасия велела ей позвонить доктору Кэррю и принести воду и освежитель. Она повернулась к мужу. «Хотите побриться? Я знаю, ты ненавидишь ощущение щетины». Моргание.

Нашли бритву, щётку и мыло, и Анастасия мастерски взялась за дело, ведь в последние дни своего властного, неверного отца она брила и мыла его, хотя и не питала к нему никакой любви. Она спросила медсестру, которая с восхищением смотрела на неё, можно ли ей намочить небольшое полотенце в горячей воде, чтобы приложить его к коже Дениса. Закончив, она отступила назад и пригладила ему волосы. «Теперь ты больше похож на себя».

«Открой рот пошире», — сказала она, щекоча его подбородок. «Давай, Хэш. Я знаю, что ты можешь открыть рот». Но он не мог, поэтому она открыла его, протерла десны и внутреннюю поверхность щек, а затем брызнула ему на язык немного освежителя дыхания. «Лучше?» Моргнул.

Она села и улыбнулась ему. Его глаза наполнились слезами. Слёзы потекли по щекам. Она поцеловала его, вытерла щёки салфеткой и взяла за руку. «Мы как-нибудь переживём это», — сказала она. «Тебе станет лучше, и мы проведём отпуск в Иордании, который ты мне обещал». Два моргания. «Мы должны быть позитивными, Хэш. Мы должны быть позитивными!» Два моргания, и он отвёл взгляд. Прошло некоторое время, прежде чем они закрылись, и впервые с момента её возвращения она увидела его спящим.

Она подождала полчаса, затем вышла в коридор и позвонила Самсону, чтобы сказать ему, что Денис выходит на связь, но за последние двенадцать часов он сильно изменился. «Мне кажется, он просто хочет умереть», — прошептала она. «Он сдался».

«Что говорят врачи?»

«Доктор Кэррю придёт. Он пригласил гостей на ужин, но сказал, что зайдёт, когда они уйдут».

«Извините за такой вопрос, но есть ли возможность узнать код, который нужно ввести в калькулятор?»

«Он спит. И может сказать «да» или «нет», только моргая. И нет никакой гарантии, что он это помнит. Возможно, нервно-паралитическое вещество уже подействовало».

«Не хочу давить на тебя, но нам нужно залезть в ноутбук Дениса. Могу привести Наджи с калькулятором. Денису он нравится. Они вместе работали над этим кодом, и, конечно же, теперь Наджи его не взломает». Он помолчал. «Извини, знаю, что нажимаю, но ты можешь спросить его, правда? Предоставь ему самому принять решение».

Посреди ночи, после того как Кэррю целый час опрашивал Дениса вопросами, требовавшими ответа «да» или «нет», но лишь усиливавшими его явное недоумение, Анастасия всё же задала вопрос мужу, почти ожидая, что он закроет глаза и снова уснёт. Но вопрос вызвал одно-единственное, но чёткое моргание и внезапное сужение его зрачков – сужение, которое было ей слишком хорошо знакомо и которое говорило о силе чувств её мужа.

Самсон привёл Наджи в больницу, но решил остаться у палаты Дениса. Наджи, шатаясь, вошёл, улыбнулся и сел рядом с Денисом. Они долго и пристально смотрели друг на друга, и многое между ними произошло – не только общая история, когда юноша и опытный командир одновременно нанесли удар по террористу ИГИЛ в сарае в Македонии, или как Наджи на старом железнодорожном мосту в Нарве перевёл огромные суммы денег мафиозному стрелку в качестве оплаты за три метких выстрела, убивших русского похитителя Анастасии и спасших ей жизнь, но, возможно, и более глубокая связь между двумя людьми, которые в молодости бежали от насилия Ближнего Востока и, благодаря своему высокому интеллекту, нашли свою жизнь на Западе, хотя в них обоих всегда будет что-то отчуждённое, оторванное от корней.

«Привет», — наконец сказал Наджи.

Денис моргнул, и Наджи поднял калькулятор в левой руке. Денис снова моргнул.

«У вас двадцать цифр. Это верно?»

Моргни.

«Я указываю пальцем на каждую цифру, а вы говорите мне, когда я нахожу нужную».

Моргни.

Сначала все шло хорошо: Наджи записал 40782366. Затем время реакции Дениса замедлилось, и Анастасия начала беспокоиться, что для него это слишком много усилий.

Его дыхание, казалось, стало поверхностным, а лицо словно осунулось.

Цвет. Следующие три цифры – 4, 5 и 9 – запомнились за несколько минут. Денис отвёл взгляд. Спустя целую минуту он снова посмотрел на Наджи и трижды моргнул.

«Что ты имеешь в виду?» — спросил Наджи.

Он ждал. Денис тоже ждал, не сводя с него глаз.

«Хотите, чтобы я использовал другой ключ?»

Моргни.

Наджи посмотрел на клавиатуру. «Клавиша памяти?»

Два моргания.

«Ключ квадратного корня?»

Моргни.

«А! Значит, вам нужен квадратный корень из 40782366459, верно?»

Моргни.

«И это дает нам 2019464445317124 — но это всего лишь шестнадцать цифр.

«Поэтому нам придется найти еще четыре цифры, господин Хисами».

Он вернулся к клавиатуре, и они сложили 1, 1, 2 и 0, что заняло совсем немного времени, потому что Наджи начал с младших цифр. Теперь у него на листке бумаги был двадцатизначный код, и он ввёл его в калькулятор. Как только был набран последний ноль, цифры перестроились в код, который разблокировал компьютер. Наджи записал его и передал Анастасии, которая сложила его и положила в задний карман. Она осторожно отодвинула Наджи в сторону и села рядом с Денисом. «Что случилось, Хэш?» — спросила она, снова взяв его за руку.

Его взгляд остановился на ней, но взгляд казался отстранённым, и она подумала, видит ли он её. Ей не нравилось его прерывистое, прерывистое дыхание, которое, казалось, стало ещё более нерегулярным в последние пару минут. Она взглянула на мониторы и увидела, что его пульс замедлился. Она нажала кнопку вызова и велела Наджи быстро найти медсестру, но прежде чем он успел подойти к двери, из коридора донеслись крики. Она отпустила руку Дениса, вскочила и оттолкнула Наджи, чтобы заблокировать дверь. Крики продолжались – несколько голосов требовали, чтобы кто-то бросил оружие.

Она приоткрыла дверь, но ничего не увидела и отошла немного вперед.

Медсёстры окружили мужчину в синем халате, маске и операционной шапочке. У всех были пистолеты наготове. Одна из медсестёр, также в маске, обыскала мужчину сзади, а другая подошла к нему, держа пистолет двумя руками и направляя его ему в лоб. В результате обыска был обнаружен пистолет с патроном.

Глушитель, большой комок медицинской повязки и флакон, брошенный на линолеум. Флакон откатился, и его подхватила одна из медсестёр.

Всё это произошло прямо за постом медсестёр. Анастасия увидела, как Самсон и двое охранников Зиллы поднимаются с пола, куда они, предположительно, бросились, когда полицейские под прикрытием перехватили мужчину в медицинской форме. Из-за поста появился спецагент Райнер с двумя мужчинами, похожими на детективов. Один из них шагнул вперёд и сорвал маску с лица мужчины. Наджи, выскользнувший из номера вслед за Анастасией, узнал в нём человека, который заселился в их отель в Вильнюсе и у которого он украл брелок и машину. Анатолий Степурин, с маской, висящей на шее, лицом к земле, был закован в наручники.

Анастасия оглянулась на Дениса через дверь и поняла, что что-то не так. Его глаза были закатаны, а рот приоткрыт. Лицо Дениса покрылось смертной бледностью. Она позвала на помощь. К ней подбежала медсестра, а за ней – дежурный врач, пришедший узнать, что происходит. Медсестра начала делать искусственное дыхание, надавливая обеими руками на грудь Дениса, пока врач подносил к кровати дефибриллятор, включал его и прикладывал электроды по обе стороны от его груди. Он посмотрел на монитор и попросил медсестру отойти, чтобы он мог провести электрошок. Он нащупал пульс на шее Дениса, но, не найдя пульса, прослушивал грудь пациента стетоскопом, устремив взгляд в потолок. Он покачал головой и позвал на помощь. Требовался укол адреналина. Его сделали, но безуспешно. Тело Дениса безжизненно подпрыгивало на матрасе, пока медсестра продолжала ритмично надавливать на грудь.

Денис Хисами ушел из жизни в тот самый момент, когда был пойман человек, пришедший убить его.

И она не попрощалась, не сказала, что любит его и уважает больше всех мужчин, которых знала, хотя эти мысли были у неё на уме, когда в коридоре началась суматоха, и она по глупости вышла посмотреть, что происходит. Она отпрянула, закрыв лицо руками, её разум захлестнули сожаление, вина и потрясение. Она снова посмотрела на его лицо, охваченная потрясением и странным недоверием. Ни на секунду ей не приходило в голову, что она может его потерять.

Когда Самсон вышел из лифта, передав Наджи в руки

Чтобы вернуться в отель, где они сейчас работали, Бёрд встретился со специальным агентом Райнером. Было уже больше часа ночи, а Анастасия всё ещё находилась в палате с телом Дениса, которое ещё не доставили в морг. Она сказала, что ей нужно провести с ним это время, но руководство больницы не стало настаивать.

Райнер и Сэмсон пошли в комнату, где она спала. «Нам нужно знать всё об этом человеке – всё, что у вас есть на него».

Самсон посмотрел на него с недоверием. «Вот так? Мне кажется, вы использовали Дениса как приманку, чтобы поймать его. Вы отозвали офицеров, когда его жена вернулась из Европы, и ждали, уверенные, что они попытаются его убить. Это было довольно рискованное поведение – вы подвергли опасности жизни других людей».

Райнер пробормотал что-то вроде протеста, в котором упоминалась фраза «национальная безопасность», но это не имело особого смысла.

«Ты всё время был здесь. Твои агенты в гараже следили за Анастасией, пока не увидели, как я бросаю в них камни. Ты её подставил. Её легко могли убить».

Райнер проигнорировал это. «Возникает вопрос о доказательствах, касающихся этого человека».

«Тумбс всё о нём знает. Зачем я вам?»

«Как вы знаете, все сложно».

«Они его отстранили и запретили сотрудничать с Бюро. И, насколько я знаю, вы переходите границы, проводя эту операцию».

«Это вопрос уголовного правосудия. Мы задержали убийцу». Он улыбнулся и продолжил: «Чего вы хотите?»

«Время», — сказал Самсон. «Около шестидесяти часов».

'Продолжать.'

«О смерти Дениса завтра утром сообщит его офис на Западном побережье. Там будет указано, что он умер от сердечного заболевания, и это правда. Именно так Степурин и планировал это представить. Я не знаю, что было в этом флаконе, но, полагаю, это что-то, что нарушает сердечный ритм и вызывает остановку сердца. Мы хотим, чтобы те, кто платит Степурину, поверили, что ему удалось убить Дениса, не будучи обнаруженным. А для этого вам нужно, чтобы Степурин позвонил сегодня вечером».

«Почему?» — спросил Райнер.

«Нам нужно, чтобы они думали, что победили, что с устранением Дениса Хисами и Роберта Харланда угрозы больше не существует».

«И какую пользу это приносит американскому народу?» — спросил Райнер.

«Потому что это моя работа».

«Работа, которую вам мешают выполнять. Высокоуровневое проникновение одной и той же сети в США и Великобритании считается слишком разрушительным для обоих правительств, поэтому вас отстранили от дела». Он наклонился вперёд и заговорил доверительно. «Я вас не знаю, и вы меня не знаете, но мы вроде как узнаём друг друга. Я прошу вас дать нам шестьдесят часов, и мы попытаемся раскрыть это дело. А потом те, кто блокировал законное расследование в интересах американского народа, могут идти к чёрту, потому что вам придётся действовать на основе общедоступной информации. Слушайте, вы на нашей стороне. Я знаю это!»

«Как вы предлагаете нам убедить Степурина сделать этот звонок?» — спросил Райнер.

«Не позволяйте ему попадать в систему уголовного правосудия и заморозьте его, что не так уж и сложно, ведь он, в конце концов, российский шпион. Передайте ему, что если он позвонит, может быть, будет сделка – возможно, обмен – и он сможет вернуться в Россию или на Кипр, где бы он, чёрт возьми, ни находился. Это заслуживает доверия – он знает, что российское правительство меньше всего хочет, чтобы его допросили в открытом суде. Он должен позвонить сегодня вечером, и по нужному номеру. А не по какому-то чёртову номеру, который он выхватит из воздуха». Он достал телефон и дал ему номер Гаспара.

Райнер задумался. «Хорошо, что ты собираешься делать в эти шестьдесят часов?»

«Выманить их на открытое пространство, но это потребует большой удачи, и всё зависит от Анастасии. Как видите, она очень расстроена. Не уверен, что она справится».

«Ты хорошо ее знаешь. Какова твоя ставка?»

Самсон встал, подошел к раковине и налил себе стакан воды.

«Она многое пережила, и всё, что она выстрадала, было из-за женщины, имени которой никто из нас не упомянул. Милы Даус». Он ждал реакции, но её не было. Самсон был убеждён, что Райнер знает это имя, но не собирается этого делать. «Думаю, она справится. Знаю, справится, но нам нужны выходные».

«А что будет, если ее не будет?»

«Ничего! Мы снова будем делать вид, что у России нет своих людей во главе правительств США и Великобритании. А все эти мелкие дельцы, которые снабжают информацией масштабную операцию по подслушиванию, смогут продолжать предавать свою страну, сознательно или нет». Он сел. «Представьте себе такую ситуацию в восьмидесятые или девяностые. Это невозможно представить. Что случилось? Почему мы сдались? Как мы позволили им это сделать?»

Райнер посмотрел на него: «У тебя есть что-нибудь выпить?»

«Да, рядом с вашим стулом стоит бутылка скотча».

Он схватил бутылку – Анастасия уже выпила около трети – и потянулся за одним из стаканов, обёрнутых в целлофан. «Всё сложнее, чем ты думаешь, Самсон. В нашей администрации, в российском правительстве и в правительстве Великобритании сейчас все едины в желании стереть тебя, сирийского мальчика и госпожу Хисами с лица земли. Вам нужно спрятаться, выключить телефоны и перестать пользоваться интернетом».

Вот мой совет на следующие шестьдесят часов. Убирайся к чёрту из сети.

«Значит, вы поручите Степурину сделать звонок?»

«Вот в чём дело. Я позабочусь, чтобы этот звонок состоялся сегодня вечером, но вы должны предоставить мне всё досье, прежде чем оно будет обнародовано. Я имею в виду всё! Мне нужно знать, что происходит».

«Хорошо. Это будет только после выходных. Но ты в любом случае дашь мне знать о звонке, ладно?»

Он кивнул. Они пожали друг другу руки, и Райнер встал, полюбовался остатками виски, затем вылил его в раковину и ополоснул стакан. Райнер был внимательным и заботливым человеком.

В этот момент они услышали крики. Это была Анастасия. Он пробежал по коридору и промчался мимо двух медсестёр, вышедших посмотреть, что стало причиной второго переполоха за смену. Из палаты Дениса выбежали двое мужчин в пиджаках и галстуках, преследуемые Анастасией, которая размахивала одной из теперь уже пустых больничных капельниц. Они проскользнули мимо Самсона, и один из них, как ни странно, надел при этом тёмные очки.

Он добрался до Анастасии. Она вся кипела от гнева и напряжения.

«Я пошла в ванную, вернулась и увидела, что они обыскивают комнату.

Они собирались обыскать тело». Она покачала головой, опустила стойку и сказала медсестрам, что всё в порядке. Они посмотрели на неё с сомнением, но ушли.

Самсон и Анастасия повернулись к телу Дениса. Уменьшившийся, без малейшего намёка на энергию, которая вывела его из пыли и хаоса Курдистана на вершину американского общества, он был неузнаваем. Анастасия выразила мысли Самсона: «Это ведь не он, правда? Его больше нет. Он не хотел бы, чтобы мы были здесь. Думаю, нам пора уходить».

Она встала, посмотрела на него сверху вниз и поцеловала его в лоб. Затем просунула обе руки под его тело.

«Что, черт возьми, ты делаешь?» — прошипел он.

Она вытащила компьютер и положила его в сумку. «Если бы я вернулась на минуту позже, они бы его нашли». Она ещё раз посмотрела на Дениса, коснулась его сложенных рук и одними губами прошептала: «До свидания». «Это единственное место, которое пришло мне в голову. И Денису это показалось бы забавным», — сказала она, поворачиваясь к двери.

«Я думал, что это у Наджи».

«Он не взял его, когда уходил, и, сидя здесь с Денисом, я начала думать, что теперь он захочет, чтобы я всем занималась». Она закрыла за собой дверь и не оглядывалась.

Райнер ушел, но когда они подошли к лифтам, Сэмсон получил сообщение: «Это была служба внутренней безопасности».

Анастасия и Самсон провели несколько часов в просторном номере отеля «Джефферсон». Он обнимал её почти всё это время, шепча что-то, а утром она попросила его заняться с ней любовью. Перед тем как одеться, она села на край кровати и позвонила Марти Риду, чтобы сказать ему, чтобы он перенёс встречу на более раннее время и что она пройдёт в одном из бизнес-номеров отеля «Джефферсон». Она прервала разговор, прежде чем он успел во второй раз возразить, что ему потребуется не менее двух часов, чтобы добраться до Вашингтона на машине; после смерти сына он не пользовался вертолётами.

Они перестроили всё так, чтобы объявление о смерти Дениса было сделано после прибытия Рида, отчасти для того, чтобы проверить, известно ли ему об этом уже, и в этом случае он поговорил с Даусом или Гаспаром, которым Степурин мог сообщить, что Дениса больше нет. По совету Мэйси Харп, которая приехала в отель и заказала себе завтрак, они будут вести себя жёстко и использовать существование фильма только в случае крайней необходимости. Опыт Мэйси в допросах и переманивании предателей в годы холодной войны подсказывал, что давление работает лучше всего, если оно подразумевается. «Нависшая угроза всегда…»

ужаснее, чем заявлено». Он был очень опечален смертью Дениса, но это не помешало ему трезво оценить вызов. «Ты ведёшь»,

Он сказал Анастасии: «Хорошо, что Сэмсон в одной комнате с тобой, но используй своё положение. Если Сэмсон будет слишком много говорить, Рид воспримет это как вызов. Но ты скорбишь, и это заставит его прислушаться. Будет тяжело, но используй историю холодной войны. Борьба с коммунизмом что-то значит для человека моего и его поколения».

Ни в его поведении, ни в его выборе горячего завтрака не было и намека на смертельную болезнь Мэйси.

«Нам придётся исчезнуть до понедельника. Что ты собираешься делать на выходных?» — спросил Сэмсон.

«Мы с Катом планируем встретиться с одним-двумя старыми приятелями из Агентства, с которыми сотрудничали в восьмидесятых. Должно быть весело. И мы подумали как-нибудь сходить посмотреть на потрясающие окрестности», — сказал он, глядя на тарелку с картофельными оладьями и сосисками. Подняв глаза, он проигнорировал взгляд Сэмсона.

Рид прибыл в одежде для гольфа и в плохом настроении. Его проводили в переговорную, где были кофе, холодный чай и выбор сэндвичей. Он подозрительно посмотрел на Сэмсона и сел. «Что вам так срочно нужно было сказать мне лично?» — спросил он.

Он не спросил о Денисе или о том, почему они встречаются в отеле, а не в больнице.

«Ты не слышала?» — спросила Анастасия.

«Чего не слышал?»

Она ждала и всматривалась в его лицо. Самсон уже решил, что знает.

«Денис умер прошлой ночью по естественным причинам. Его сердце просто остановилось. К сожалению, рядом с ним никого не было, но мы верим, что всё прошло мирно».

«Мне очень жаль», — сказал Рид. «По естественным причинам... а ты говоришь, что тебя там не было. Это так огорчает тебя, Анастейша».

«Да, мне бы хотелось попрощаться с Денисом и сказать ему, как сильно я его люблю и восхищаюсь им».

«Ужасно грустно. Спасибо, что сообщили. Когда вы об этом объявите?»

«Примерно сейчас», — она посмотрела на часы.

«Что-нибудь ещё было? Вы сказали, что хотели поговорить лично перед кончиной Дениса, так что, полагаю, так и есть».

«Марти, что ты знаешь о работе Дениса за последние несколько лет?»

«Он очень удачно вернулся, сделав несколько удачных инвестиций, за которыми я иногда следил», — он улыбнулся. «Я всегда думал, что разбираюсь в медиа и музыкальном бизнесе, но Денис опередил меня, заключив пару выгодных сделок».

«Его другие работы».

Он выглядел озадаченным и заёрзал на стуле. Он был высоким, но когда сидел, его живот выпирал над поясом, и это, очевидно, доставляло ему дискомфорт. «Не понимаю, о чём вы».

Анастасия наклонилась вперёд, сцепив руки. Если бы Рид был хотя бы наполовину так внимателен, как ему казалось, он бы спросил, почему эта скорбящая вдова выглядит такой спокойной. «Как и вы, Денис был патриотом. Он глубоко ценил свободу и демократию. Он любил эту страну – она дала ему всё». Рид кивнул. «Поэтому, когда он обнаружил сеть иностранных агентов, проникших в высшие советы и ведомства страны, он был полон решимости её разоблачить. Вот почему он умер».

'Сеть?'

«Да, её возглавляет женщина по имени Мила Даус, также известная как Мила Мюллер и Мила Мёбиус. Она была сотрудницей восточногерманской службы безопасности — Штази». Она остановилась и поискала глазами сигнал, который проявился в виде короткого движения его левого века. «Это очень эффективная сеть, основанная на классической ячеичной структуре. Всё взаимодействует с ней и её пасынком, Джонатаном Мёбиусом».

Люди беспокоятся о киберпреступлениях, но Денис и его друг Роберт Харланд, также убитый, знали, что если иностранный актив находится в комнате с самыми влиятельными людьми в стране — банкирами, политиками и сотрудниками разведки, —

Тогда взлом — детская игра. Более тридцати лет Даус передаёт секреты и разведданные своим российским кураторам. Её влияние растёт с каждым днём. Мы находимся в том моменте, когда она может делать практически всё, что ей, чёрт возьми, захочется, включая отравление сердца американской демократии нервно-паралитическим веществом.

«Зачем ты мне это рассказываешь?»

«Потому что ты один из ее людей, Марти».

«Как вы пришли к такому странному выводу?»

«Потому что мы знаем, Марти! Денис тоже знал».

Сыпи не было, но взгляд его стал мрачнее, а губы сжались в тонкую, безгубую линию с опущенными уголками. «Ты мне нравишься, Анастасия, но не принимай меня за какую-то либеральную морскую губку. Я не привык

«Я никогда этого не делал и не собираюсь начинать сейчас».

«Да, Марти, ты пригвоздишь меня к стиральной доске в прериях и так далее. Я заметил, что ты не отрицал своей связи с Даусом. Ты же не мог этого сделать, правда? Ведь есть ваши совместные фотографии». Сэмсон взглянул в её сторону. Всё шло не так, как они договаривались.

Рид пробрался к кожаному креслу и, кряхтя, рванулся вперёд. «Я не собираюсь это слушать. Вам ещё придётся услышать от моих адвокатов».

Анастасия не двинулась с места, даже не взглянула на него, когда он встал. «Ты никуда не уйдешь, Марти». Она подняла телефон. «Потому что, если ты уйдешь, доказательства твоего задержания будут опубликованы в течение часа». Она немного подождала. «Но почему нас это беспокоит? Почему бы нам просто не поговорить об ущербе, наносимом стране, которую ты любишь?»

Он стоял сгорбившись, излучая какую-то грубую, примитивную агрессию. «Она деловой партнёр. У неё есть знакомые тысячи людей».

«Я хочу познакомить тебя кое с кем», — сказала она. «Не мог бы ты оказать мне такую услугу?»

Это, конечно, удивило Сэмсона, но затем, во время короткой встречи с Мэйси, он заметил, как стальной взгляд промелькнул в её голосе, когда Мэйси предложила Анастасии отдать компьютер на хранение Зилле Ди. Анастасия оставила себе компьютер и распоряжалась им по-своему. А почему бы и нет? Это было наследие её мужа.

Анастасия отправила сообщение, и через пару минут дверь открылась, и, к немалому удивлению Самсона, вошла Ульрика.

Она выглядела самой царственно прекрасной из всех, протягивая Риду руку и одаривая его очаровательной улыбкой. Сэмсон пересел, чтобы она могла сесть рядом с тем, который Рид неохотно занял. «У тебя десять минут», — сказал Рид. «Десять минут, прежде чем я обрушу на тебя ад».

«Ульрика — вдова Роберта Харланда, — сказала Анастасия. — Она была самым важным западным шпионом в Восточной Германии в последние месяцы холодной войны». Она потеряла мужа две недели назад. Его хладнокровно застрелили, когда он рисовал в сельской местности. Она хочет рассказать вам свою историю».

Ульрике начала свою деятельность в 1989 году, и, поскольку она умела рассказывать историю ясно и без лишних подробностей, Рид вскоре стал её слушать. Она рассказала о встрече со своим первым мужем, о рисках, которым они подвергались, работая с ЦРУ и МИ-6.

захватить в Лейпциге арабскую террористку, спонсируемую Штази, ее захват и заключение в тюрьму Штази и ее первая встреча с ледяной

Руководительница допросов Мила Даус. Затем последовало падение Берлинской стены, её освобождение и замужество с Руди Розенхарте, за которым последовало его убийство и, в конечном итоге, брак с Робертом Харландом. То, что она потеряла двух мужей из-за Дауса, было заявлено как факт; она не особо на этом останавливалась. Вместо этого она говорила о своей работе с западными спецслужбами:

она подчеркнула свои отношения с ЦРУ — до падения Стены.

Далее она подробно рассказала о своих впечатлениях от просмотра своего досье в архиве Штази, которые, ввиду одержимости Дауса данными, стали для нее откровением об их могуществе.

«И это было до того, как Интернет стал частью нашей жизни», — сказала она.

«Теперь Мила Даус с легкостью собирает данные американских граждан».

Она остановилась. «Я знаю, что вы важный и занятый человек, сэр, но я хочу рассказать вам об архиве. Жертвам Штази власти разрешали ознакомиться со своими досье в берлинском архиве. Я пошла туда и нашла подробности моей жизни: моих бойфрендов, мои визиты к стоматологу, болезни моей матери, её любовь к канарейкам, упоминания о моём университетском проекте, моё увлечение шитьём и деньги, которые я получала от продажи одежды, имя собаки нашего соседа, мой полный провал в любом виде спорта, моя любовь к Баху — честно говоря, они знали о моей жизни больше, чем я сама, и это было до того, как я начала работать на Запад».

Рид явно недоумевал, зачем ему это говорят.

«Когда я был в архиве, я встретил женщину лет на десять старше меня. Она была из тех, кого можно увидеть в автобусной очереди где угодно в Германии, совершенно обычная: приятное лицо, но глаза выдавали её борьбу. Она сидела рядом со столом, за которым я работал, и вдруг заплакала. Я подошёл её утешить, и она рассказала мне свою историю. Не буду утомлять вас излишними подробностями, но эту женщину арестовали за то, что она пошутила в магазине о лидере партии Эрихе Хонеккере. Её поместили в тюрьму Хоэншёнхаузен, где она стала одной из первых подданных Милы Даус. Она провела там два года и вышла на свободу только после того, как муж развелся с ней и получил опеку над её дочерью и сыном. Она никогда их больше не видела, даже после освобождения. И знаете почему? Мила Даус сказала мужу, что изменила ему с другой женщиной и что за всё время их брака у неё было много любовниц-лесбиянок, что было неправдой.

Её не пускали на свадьбы детей, она никогда не видела своих внуков и вела жизнь одинокой и нищей. Пока она не прочитала своё дело.

и увидела, что Даус подговорил её соседей и друзей присоединиться к этой лжи, убедив её мужа в том, что ей нравятся женщины, но она так и не узнала причины. А теперь он мёртв, и дети по-прежнему не будут иметь с ней ничего общего.

«Это небольшая история из коммунистической эпохи, но она рассказывает о той боли, которая стала делом всей жизни Милы Даус». Она сложила руки. Теперь она наклонилась вперёд и коснулась запястья Рида. «Она убила двух единственных мужчин, которых я когда-либо любила. Сначала она убила отца моего сына, затем его отчима, которого он очень любил».

«Мне жаль, но это не имеет ко мне никакого отношения».

«Но это так, мистер Рид. Я вижу, что вы хороший человек, и вам пришлось пережить боль и потери. Но теперь вы должны помочь нам разоблачить эту женщину и спасти вашу страну. Вы — единственный человек, который может это сделать».

«Я не в состоянии помочь». Он ни в чем не признался, но сочувствие Ульрики сломило его сопротивление.

«Но вы можете нам помочь, сэр», — сказал Сэмсон. «Всё, что нам нужно, — это чтобы вы привели Милу Даус в Комитет по иностранным делам в понедельник днём, в комнату 2172 здания Рейберна».

«Зачем ей это делать?»

«Потому что она услышит, как разрушается репутация Дениса», — сказала Анастасия. «Для неё это будет окончательная победа».

«Уоррен Спейт? Ты же знаешь, что я о нём думаю».

«Да, Спейт и другие».

«Мне абсолютно нечего скрывать», — сказал Рид. Но титан американского бизнеса, похоже, в этом не был убеждён. Если ему нечего скрывать, почему он всё ещё здесь?

«Когда мы разговаривали на том благотворительном вечере, — сказала Анастасия, — я действительно почувствовала, что между нами есть связь. Могу ли я попросить вас сделать это для Дениса и меня, после всего, через что мы прошли?»

Рид собирался что-то сказать, но стук в дверь прервал его, и он, шаркая, встал со своего места. Один из телохранителей Зиллы вошёл и наклонился, чтобы что-то прошептать Анастасии. Сэмсон слышал, что в здании находятся агенты Министерства внутренней безопасности. Агентство, обычно используемое для охраны президента, требовало доступа в номер, который Сэмсон и Анастасия занимали под видом личного помощника Зиллы. Её люди уже вывели Наджи полчаса назад, а мистер Авосет ушёл.

с мистером Харпом некоторое время назад.

Анастасия встала, чтобы произнести последнюю речь, но Ульрика взяла Рида под руку и вывела его из номера. Они не слышали, что она ему сказала, но видели, как он опустил голову и трясётся, прежде чем двое людей Зиллы отвели их к машине, ожидавшей на подъездной дороге позади отеля.

Зилла сидела на переднем пассажирском сиденье и разговаривала по телефону, держа на коленях ноутбук. «Всё только начинается, но только эти болваны из Министерства внутренней безопасности понятия не имеют, о чём речь», — сказала она. «Попроси их избить протестующих, и они, пожалуй, справятся, но всё остальное — и они развалятся на части. Будь это Агентство или Бюро, у нас были бы проблемы». Она впервые обернулась. «Но они берут выходные. И мы тоже».

Следующие тридцать шесть часов вы проведете в Ariel II .

«Это твоя лодка?» — спросил Сэмсон, воспоминания о пересечении Северного моря в «Безмолвном полете» были свежи больше, чем ему бы хотелось.

«Моя новая лодка! Она вам понравится — просторная, очень изящная и прекрасная на всех парусах. Любовь всей моей жизни».

«Ариэль II» размеренно двигался против ветра, на некотором расстоянии от берега, там, где реки Потомак и Анакостия впадают в пролив Вашингтона.

Они сели на небольшой катер, которым управляла загорелая блондинка в тёмно-синей ветровке с принтом Ариэля II на груди. «Это Дафна, ваш сегодняшний шкипер», — сказала Зилла. «Я присоединюсь к вам позже в выходные».

Перед посадкой на борт Сэмсону позвонил Иван из «Сидара» и сообщил, что Питер Найман срочно хочет быть на связи. Он объяснил Анастасии, что ему нужно перезвонить, чтобы узнать, что Найман хочет, прежде чем они уйдут. «Они отследят телефон, с которого ты перезвонишь», — сказала одна из телохранительниц и протянула ему свой. «Попробуй».

Раздался звонок: американский гудок. Найман был в Штатах.

«Чем я могу помочь, Питер?» — спросил Самсон.

«Денис Хисами мертв, и мы считаем, что на этом следует положить конец этому вопросу».

«Кто я такой, чтобы с этим спорить? Если вы считаете, что вопрос решён, пожалуйста».

«Британское правительство работает над урегулированием некоторых аспектов этого дела, и нам не нужно ваше вмешательство сейчас».

Сэмсон ухмыльнулся в трубку. «Тебе не о моём вмешательстве стоит беспокоиться. Может, тебе стоит посмотреть на восток, и, кстати, у меня нет никаких планов, кроме как провести выходные в Голубом хребте».

«Когда вы вернетесь в район Вашингтона?»

«Где-то на следующей неделе».

«Это вряд ли вероятно».

«Как скажешь», — сказал Самсон.

«Мы оцениваем события последних двух недель в целом. Но американцы действительно очень разгневаны, и я не могу гарантировать, что они проявят такое же понимание. Ваша жизнь под угрозой».

«Ты мне угрожаешь, Питер?»

«Нет, вы рискуете своей жизнью. Вам нужно приехать. Разрядить обстановку. Если вы заботитесь об интересах своей страны, вы сделаете то, что я прошу. Мы можем договориться о месте. Номер Десять хочет определённых гарантий, и их нужно дать сегодня».

«Боюсь, это просто невозможно». Сэмсон повесил трубку и вернул телефон телохранителю. «Они чертовски перепуганы, но не думаю, что они вообще представляют, что произойдёт».

«Я тоже», — сказала Анастасия.

OceanofPDF.com