Старый враг (Пол Сэмсон №3)

Глава 4

Комната 2172

Среди членов Конгресса офисы в здании Кэннон, на южной стороне Индепенденс-авеню, имели репутацию худших на Капитолийском холме, а те, что находились на пятом этаже этого 120-летнего здания, были известны как «Сибирь». Первоначально чердачное складское помещение, пятый этаж был переоборудован в офисы для размещения новых представителей, и именно здесь Шера Рикард, новичок-член от 14-го округа Калифорнии, оказалась после победы на выборах. Офисы были тесными, обычно имели плохой вид и находились в нескольких минутах ходьбы от комнаты 2172 в здании Рейберн, где проводил свои слушания Комитет Палаты представителей по иностранным делам. Кэннон был единственным офисным помещением, не обслуживаемым подземной железной дорогой Капитолия, а кажущаяся бесконечной программа реконструкции привела к тому, что стук отбойных молотков и дрелей передавался через большую часть ткани здания.

Но, несмотря на всё это, Шера Рикар, одна из самых молодых участниц нового набора, сохраняла оптимизм и улыбку. Она была очень рада выступить в роли ведущей, пока один из главных спонсоров её кампании, Денис Хисами, выступал перед комитетом, членом которого она была. Она помогала планировать его показания, которые длились уже четыре часа, и ответы на вопросы, но послеобеденное заседание, уже отложенное на полчаса, должно было стать самым сложным для Хисами.

В кабинете молодой конгрессвумен было семеро: Анастасия, Хисами, Джим Талливер, адвокат Стюарт Стин, Рикард и двое членов её команды. Анастасия молчала, лишь изредка кивала мужу, когда он поглядывал на неё, чтобы понять, согласна ли она. Она беспокоилась за него. После двух лет расследований и судебных встреч он стал мрачным и застенчивым, и на телевидении его образ выглядел совсем неубедительно.

«Вам есть о чём поговорить о работе фонда, — с энтузиазмом сказала конгрессвумен, — о подтверждённой истории гуманитарной помощи. Думаю, вам стоит упомянуть историю Анастасии и её проекты в

Средиземноморье, а потом вы вызываете этих чёртовых парней. Они в основном юристы, и они сделали всё, чтобы помочь своим собратьям».

В этот момент Джим Талливер, сидевший рядом с Анастасией, достал телефон из внутреннего кармана, чтобы прочитать сообщение. Анастасия невольно увидела имя Сэмсона и краткое сообщение о смерти Роберта Харланда. Она осторожно коснулась руки Талливера и покачала головой, чтобы он не показывал её мужу, а затем беспомощно пожала плечами, извиняясь за то, что читает через его плечо. Он кивнул и вернул телефон в карман.

Новости действительно были плохими – она любила Харланда и Ульрику, и он, конечно, отчасти спас ей жизнь, – но почему Талливер выглядел таким подавленным? Насколько ей было известно, он никогда не встречался с Харландом.

Планирование продолжалось еще несколько минут, прежде чем появился один из ее сотрудников и сообщил, что заседание должно начаться через десять минут.

«Ладно, пора тащиться в «Рэйберн», — сказала конгрессвумен. — Не забудьте, с этого этажа нет лифта». Она взглянула на адвоката, который всё ещё выглядел расстроенным её замечаниями о его профессии. «Пойдёмте, мистер Стин, мы все знаем, что миру нужны юристы, просто меньше адвокатов, выступающих в суде на Юге, и тех, кто защищает угольную промышленность».

Она нырнула за стол. «Вы, ребята, идите вперёд, увидимся в 2172 году».

Она выпрямилась и крепко обняла Хисами. «Это за счёт налогоплательщиков».

«С тобой все будет хорошо, Денис».

Четверо из них поспешили по бесконечным коридорам к северному пешеходному туннелю, поскольку южный был закрыт в связи с ремонтными работами.

Когда они добрались до него, полиция Капитолия сообщила им, что там проходит демонстрация – протестующие против климатического кризиса расположились в дальнем конце туннеля, – поэтому им потребуется гораздо больше времени, чтобы добраться до «Рэйберна». Талливер объяснил, что они торопятся, и один из полицейских повёл их вперёд, прорываясь сквозь толпу демонстрантов, которые в это время облепляли стены, перила и друг друга. Когда они появились в гигиеничном великолепии шестидесятых «Рэйберна» и начали проталкиваться сквозь толпу журналистов, они уже опоздали на несколько минут.

Анастасия схватила Талливера за руку. «Что происходит, Джим? Их здесь не было сегодня утром».

«Возможно, их предупредили о вопросах, которых мы не ожидали.

Я поговорю с Денисом.

«А что там было про Харланда?»

«Позже», — сказал он.

Хисами пошла вперёд со Стином, пробираясь сквозь толпу репортёров с помощью офицера, кивая, но отказываясь отвечать на вопросы о его прошлом военного лидера в Ираке. Она видела, как он остановился, когда коренастый мужчина в костюме и галстуке преградил ему путь и сунул в руки пачку бумаг, словно вручая повестку.

Хисами взглянул на бумаги, раздраженно покачал головой и поднял взгляд, пытаясь найти человека, скрывшегося в толпе. Он передал пачку Стину, который зажал её под мышкой с портфелем и указал вперёд, на дверь в зал заседаний.

Слушание началось довольно спокойно: председатель комитета, старый конгрессмен-демократ из Нью-Йорка Гарри Лукас, произнёс краткое вступительное заявление о задержке, вызванной протестами, охватившими Капитолий. Хисами сидел один за столом, разложив перед собой несколько бумаг.

Анастасия и Стин сидели чуть правее, а Талливер занял место сразу за Хисами. Пока Лукас консультировался с кем-то из своих сотрудников, он наклонился вперёд и что-то прошептал Хисами, которая слушала, не оборачиваясь.

Настала очередь высокопоставленного члена Палаты представителей Уоррена Спейта, представителя Первого избирательного округа Луизианы. Он держался непринужденно и приятно, но накануне дважды поймал Дениса на слове и заставил его выглядеть уклончивым.

«Господин Хисами, вы рассказали нам сегодня утром, что вы с женой потратили миллионы долларов на оказание психологической и терапевтической помощи, верно?» Спейт не поднял глаз, чтобы увидеть, как Денис кивнул. «И этот ваш фонд был основан в память о вашей сестре, докторе Айсель Хисами, верно?»

Не могли бы вы рассказать нам немного больше о ней, господин Хисами?

Да, она была преданным своему делу врачом. Она работала с детьми, проходившими лечение от рака. В 2014 году она вернулась на нашу родину, в северный Ирак, чтобы помочь с огромным количеством жертв войны против «Исламского государства». Она попала в плен и умерла в плену. Мы не знаем точно, когда это произошло, но её смерть в конечном итоге подтвердили женщины, которые были вместе с ней в заключении. Мы с женой хотели сохранить память о ней, поэтому создали центры «Айсель» для помощи беженцам, пережившим травмы.

– от пыток, потери близких и тягот, связанных с тем, что они оставили позади всё, что знали. Моя жена – психолог, и она была помощником.

работник в Греции, и это была область, где мы знали, что можем добиться реальных изменений».

«И вы начали работать на границе с Мексикой. Это гораздо более спорная тема. Вы столкнулись с ICE (Иммиграционной и таможенной полицией), верно?»

«Это пилотная программа. Мы работаем над решением проблем с ICE».

«Расскажите мне о своей сестре. Вы были близки?»

«Мы многое пережили вместе. Мы тоже когда-то были беженцами».

«Когда два года назад вы защищались от обвинений, выдвинутых Иммиграционной и таможенной полицией (ICE), фактически Министерством внутренней безопасности, в Нью-Йорке, суд заслушал показания о вашем прошлом в качестве командира ПСК (Патриотического союза Курдистана). Тогда вас знали под вашим настоящим именем, Карим Касим, верно? Ваша сестра тоже сменила имя».

'Да.'

«Потому что она также была бойцом ПСК, бойцом на передовой».

«Да, на короткое время».

Анастасия видела, к чему всё клонится. Спейт рисовал портрет двух фанатичных молодых курдов, которые отмыли свою репутацию в Штатах, но остались верны вооружённой борьбе за курдскую независимость.

Упоминание о небольшой операции на мексиканской границе, которая была её проектом, было лишь попыткой вызвать недовольство мужа. Она взглянула на Стина, который покачал головой и сделал что-то странное. Он встал, потянулся к столу для свидетелей и схватил графин с водой, стоявший перед пустым стулом рядом с Денисом. Гарри Лукас неодобрительно посмотрел поверх стаканов, но не стал этого делать, потому что Стин выглядел так, будто ему это было действительно нужно.

«И суду были показаны фотографии, на которых вы запечатлены на месте военного преступления, — продолжил Спейт, — где были убиты десятки иракских солдат».

«Да, я был в компании сотрудника ЦРУ по имени Боб Бейкер, который есть на фотографиях, и давал показания в суде. Это было в то время, когда США и ПСК тесно сотрудничали. Мы были союзниками».

К сожалению, в тот раз мы опоздали и не смогли спасти этих людей от убийства».

«Можно смело сказать, что вы воин. Вы были успешным командиром – вы тот, кто знает, как вести себя в условиях войны».

«Это было правдой, да. Но не сегодня...»

«Тем не менее, вы считаете, что бывают времена, когда только агрессия, то есть военные действия, может решить задачу».

«Думаю, что да».

«Как в тот раз, когда ты отомстил за свою сестру, убив людей, которые, как ты считал, держали её в плену. Это было в Македонии, где-то в 2015 году, верно?»

«Отчеты были, но они были неточными почти во всех отношениях».

По крайней мере, это правда, подумала Анастасия. Единственный сайт, который наконец сообщил о событиях на отдалённой ферме в Северной Македонии, почти всё исказил, кроме присутствия Дениса.

Конгрессмен, сидевший рядом с Рикардом, выступил с заявлением о том, что это не имеет отношения к рассматриваемому вопросу, а именно к утверждению о том, что г-н Хисами поддерживает военные действия в Ираке против союзников Америки. Председатель отклонил его, но вмешательство дало Хисами время налить стакан воды и взять себя в руки. Анастасия заметила, что его лицо побледнело, а рука, лежавшая на ноге, дрожала.

«Даже если сообщения дойдут до того, что г-н Хисами — человек действия,

Спейт сказал: «Он, несомненно, пожертвовал крупные суммы на гуманитарные нужды. Он использовал это как прикрытие для финансирования закупки оружия для курдских сил в течение последних нескольких месяцев». Он наклонился и достал какие-то бумаги. «У меня есть документы, которые я вношу в протокол, и они показывают переводы на счета, принадлежащие курдам, на сумму более 50 миллионов долларов. Всё, о чём я сейчас спрашиваю господина Хисами, – это где находятся медицинские центры и больницы? Где десятки врачей и медсестёр? Где жизненно важное оборудование, которое можно купить на такие деньги?»

Именно этого и ждали репортёры. По комнате 2172 пробежал шепот. Фотографы вскочили, чтобы запечатлеть выражение лица Хисами, но он обхватил голову руками и смотрел вниз. Анастасия двинулась вперёд, но прежде чем она успела что-либо сделать, Стюарт Стин беспомощно замахал руками, вытянул ноги и застыл на стуле. Его глаза были устремлены в потолок, а в уголках рта шла пена. «Нам нужна помощь!» — крикнула она. «Вызовите врача!»

Затем настала очередь Хисами. Он отодвинул стул, дрыгнул ногами и дико размахивал руками. Его взгляд, полный непонимания, обшаривал комнату, а затем его словно отбросило назад.

Невидимая сила заставила его перевалиться через спинку стула. Его самый доверенный помощник не смог удержать его от падения на землю, где он и лежал, застыв, с булькающим звуком в горле.

«Освободите комнату и немедленно вызовите врача!» — крикнул Председатель. «Вызовите 911. Я сказал, освободите комнату, чёрт возьми!»

Но более громкий голос, голос Уоррена Спейта, пересилил его. «Не трогайте их!» — приказал он. Затем, наклонившись вперёд, он позвал Талливера, склонившегося над Хисами. «Сэр, сэр, не двигайтесь. Вероятно, их отравили. Отойдите от него немедленно, сэр! Сделайте, как я говорю, пожалуйста».

Одного слова «отравлен» было достаточно, чтобы освободить помещение. Более семидесяти человек мгновенно покинули зал, лишь немногие осмелились оглянуться.

Вскоре окраины 2172 года кишели полицией Капитолия, а вскоре появились люди в защитных костюмах, подготовленные именно для этой чрезвычайной ситуации. Анастасия и Талливер застыли на месте, глядя сверху вниз на двух мужчин, которые в агонии стали совершенно неузнаваемыми.

OceanofPDF.com