Он и не думал сопротивляться. Так, персекутор лишь только бездарно потратит оставшиеся силы. Ему нужно было выбираться отсюда. Никто не мог сказать наверняка, скоро ли последние из «Гидры» нагрянут в лагерь язычников. Возможно, их перебьют ещё на подходах, и никто не узнает, что тримогеняне схватили новобранца.
Дожидаться братьев по оружию Альдред считал бессмысленным: все враги здесь будут на ушах, что усложнит побег. Даже до наступления ночи коротать время в лагере не стоит. С одной стороны, это упрочило бы его шансы выбраться отсюда, а с другой, караулы тут могут вести крайне бдительно.
Нужно бежать как можно скорее. Без лишнего шума. Несмотря ни на что. Озорио уже одной ногой в могиле. Но как это сделать, ещё предстояло спланировать…
Клеток для пленных язычники сколотить не успели. Видать, не ждали гостей из Равновесного Мира просто-напросто. Либо считали, что перебьют их в джунглях. Отнюдь.
Вместо этого солдаты хотели привязать его к окровавленному позорному столбу. Альдред слышал о таких. Дисциплина в рядах дельмейских армий жесточайшая. Феодалам Запада и не снилась подобная выдержка. Но у всего есть цена.
Провинившихся солдат нещадно стегают плетьми, оставляют на пару дней без воды и питья под палящим солнцем, пока в их головах не взболтаются обратно мозги.
А в особо запущенных случаях военачальники прибегают к децимации, заставляя девятерых сослуживцев до смерти забивать палками случайного десятого.
Вовсе необязательно, что убиенный в чём-то провинился. Тут важнее смятение, которое сеет подобная экзекуция.
У истинно виновных пропадает всякое желание поднять бунт, ведь им зачастую приходится бить сослуживцев, с которыми поддерживали дружеские связи. Те же, кто и мысли дурной не допустил, ненавидят всё и вся, но ни за что не допустят подобного в следующий раз.
Жестоко, но эффективно.
Язычники изъяли у Альдреда всякое оружие, которое заметили. Обхлопали ноги, туловище, руки. Ничего больше не обнаружили. Флэй вздохнул с облегчением, но не подал вида. Солдаты привязали его и ушли вглубь лагеря, болтая о чем-то сухо.
Ранее Флэй корил себя, что не оставил хотя бы мизерикорд Гонсало для самозащиты. Но теперь благодарил Свет и Тьму, что те наслали на него наваждение в спешке и не дали совершить глупость. Ведь стилет при нём и сейчас. Язычники понятия не имели о подобной кураторской хитрости. Его было нужно только достать.
Персекутор не спешил. Для начала он должен извлечь Порядок из Хаоса. Понять, с какой приблизительной периодичностью мимо проходят солдаты Тримогена. Ситуация по ходу пьесы прояснялась.
Он находился в восточной части их лагеря, совсем близко к границе. Здесь, на склоне холма, виднелись естественные барьеры на подступах к язычникам. Скалы, по которым невозможно спуститься без травм. Требовалось поискать другой путь.
Что угодно, более-менее сносное, только не через главный вход: стражники не дремлют и не пропустят беглеца.
Как показалось инквизитору, он всё-таки нащупал временное окно: многие солдаты сходились на обед. Пришла пора доставать мизерикорд.
Сделать это было не совсем с руки. Зато всяко лучше, чем ломать себе пальцы, извиваться, лишь бы выпутаться. Не придется без конца терзать концы верёвки — и ладно. Всё это долго, муторно и чертовски больно. Проще срезать.
Близ Флэя никого не было, и пришла пора действовать. Альдред подогнул ногу, чуть потряс. Клинок медленно пополз к голенищу сапога.
Опять и опять, пока не показалось яблоко стилета. Колено уже начало затекать, и Альдред подогнул ногу сильнее, заводя за спину. Стало немного легче.
Его рука чуть опустилась к задранной голени. Пальцы заплясали по сапогу, пока не уцепились за навершие. Альдред замер, пока не высвободил из обувки мизерикорд. У него получилось.
Выдыхая, он поставил ногу на место. Мимо проходили язычники. Флэй укрыл стилет в руках — да так, что его было не видать. Солдаты поглядели на него и рассмеялись, будто увидели забавную обезьянку. Альдред стал чернее тучи: никому не нравятся насмешки со стороны. Едва они прошли, персекутор пустил в ход мизерикорд.
Лезвие мало-помалу взрезало волокна верёвки. Инквизитор не торопился, поглядывая по сторонам. Никого поблизости не было, так что он шевелил кистями методично. Выронить ненароком стилет ему не хотелось от слова «совсем».
Наконец последнее переплетение разорвало. Путы опали ему под ноги. Таких позорных столбов, как этот, по лагерю насчитывалось штук эдак пять. Видать, горячая кровь Тримогена особенно требует обуздания. Но тем лучше: вряд ли, кроме нескольких, язычники запомнили, к какому привязали инквизитора.
Персекутор зашипел и заохал, потирая затёкшие запястья.
— Вот так-то лучше, — тихо отметил он и нырнул за ближайшую палатку.
Допустить, чтоб его заметили, нельзя. Новобранец хотел бы вернуть всё своё оружие назад, но понимал, что это невозможно. Чересчур много времени потеряет, просто пытаясь отыскать его. Он знал, что полутораручный клинок у Схинаса, но к нему лучше не заглядывать. Ещё не время.
Флэй пригнулся и засеменил вдоль тентов, отыскивая кратчайший путь на волю. Несмотря на обеденное время, по лагерю всё также сновали язычники. Кто-то попросту пропустил приём пищи, а кто-то — с него возвращался. Жизнь, словом, кипела.
Иной раз Альдреду приходилось прорезать ткань шатров и заходить внутрь. При условии, что ничьей тени внутри не было. Увы, в палатках поживиться было нечем. Только личные вещи, запертые сундуки, спальные мешки. Оружие солдатам выдавали в местном арсенале, но тот находился чуть ли не в центре лагеря, то бишь в гуще событий.
Он обошёл весь восточный край лагеря, но так и не нашёл, где бы слезть без риска для здоровья. На это в том числе и рассчитывал стратилат, когда выбирал место базирования. Хорошо хоть частокол настрогать не успели. Видать, прибыли недавно.
Стало ясно: западная половина лагеря — вот, куда надо было попасть Альдреду. Он притаился за тентом и осторожно выглянул из-за краешка. Кругом сновали, передыхая, солдаты. Что хуже, лагерь только наполнялся.
Назад возвращались потрепанные патрульные. С кем бы из «Гидры» те не вступили в бой, им дали достойный отпор. Трое из Тримогена даже тащили за собой персекутора, избитого до полусмерти. Из-за полученных синяков и гематом в нём едва можно было признать сержанта Скьярпу.
Одномоментный позыв Альдред пресёк на корню. Скьярпа не заслуживал погибнуть в плену, однако Флэй здесь и сейчас должен был позаботиться сам о себе. И плевать на весь остальной мир.
Беглец подумывал проползти под повозкой с вьючным ящером-толстяком, зовущемся вераго. Его инквизитор узнал по серой шкуре, массивному телу и характерному костяному наросту на носу, что напоминал таран. Грозные звери, но по большей части медлительные. Если их не злить или не пугать.
Решение сделать всё тихо и осторожно кануло в небытие. По восточной части лагеря раздавались крики. Судя по всему, вернулись те двое солдат и обнаружили, что пленник удрал. Флэй выругался про себя и подобрался к правому боку вераго.
Всюду он слышал топот язычников. Словно весь гарнизон встал на уши. Не думая, что творит, персекутор дерзнул посеять ещё больший хаос в рядах Тримогена. Стилет зашёл аккурат в бок огромного ящера, будто нос комара. Остроты хватило, чтоб продырявить толстенную шкуру. Вераго взревел от боли, наполняясь раздражением.
Альдред заблаговременно выдернул стилет, как вдруг ящер пустился в беснование. Громадная туша резко набрала скорость и понеслась вперёд вместе с повозкой. Похоже, местный гнус ему был нипочём. Другое дело, инквизиторский сплав.
Солдаты выскочили прямо навстречу вераго. Только и успели, что завопить. Лишь немногим удалось отпрянуть. Остальные встретили свою смерть под огромными, напоминающими стволы дубов лапами.
Это был шанс бежать, и Альдред его не упустит. Он метнулся в сторону левой половины лагеря, особо не понимая, куда бежит, и зачем. Впрочем, всё равно было ему. Только бы не попасться в лапы язычников.
За ним увязались тримогеняне. Многие — без брони, без оружия. Некогда с этим разбираться им. Главное — поймать беглеца. Чуть поодаль вераго устроил настоящую катастрофу, затаптывая насмерть бойцов и расшвыривая их в разные стороны наростом, ломал им кости. А Альдред всё бежал.
Внезапно перед ним показался один из солдат, выпрыгнувший из-за угла. Хоть и с топором, но голый по пояс. Он зарычал, будто разъярённый зверь, и бросился навстречу персекутору. Взмах! Флэй чудом остановился, давая топору пролететь столь близко от лица. Едва язычника чуть развернуло, Альдред подскочил к нему и засадил мизерикорд под ребро. Прокрутил — и резко выдернул.
Куда бы ни попал инквизитор, солдат испытал колоссальный наплыв боли, согнувшись в три погибели. На смуглой коже выступил пот. Беглец оттолкнул его от себя и рысью бросился дальше. Преследователи нагоняли его, но Альдред всё же добрался до самого края лагеря. Едва не упал, но вовремя остановился.
Склон под ним был крутой — даже слишком. Не так ступишь, и можно попросту свалиться, полететь кубарем вниз, ломая шею. Солдаты приближались, и Альдред решил рискнуть, чуть ускорившись.
Поднимайся он в лагерь по этому склону, его бы раз двадцать успели обстрелять язычники. Альдред надеялся, что в спину ему стрелять не будут. Напрасно.
Вдогонку бросилось порядка десяти бойцов. Кто в чём. Флэй обернулся и заприметил пару солдат в полном обмундировании. Это была бы удача, если бы он сумел их заманить и умертвить. Следом подоспели лучники, натянули тетиву и выстрелили.
Безветрие послужило каким-никаким преимуществом. Альдред слышал нарастающий свист стрел, когда те приближались, и отскакивал, передвигаясь чуть ли не зигзагами.
Одного из тяжеловооруженных пехотинцев подвёл собственный шлем. В глухоте металла было не разобрать, летит ли что-то в тебя. Стрела вошла ему точно в шею, перебив позвонки. Воин рухнул, как подкошенный. Другие не останавливались и пробежали мимо, продолжая слепо преследование.
Альдред значительно убавил в весе, лишившись вооружения и куртки. К тому же, утренние пробежки не прошли даром, держа его тело в форме. Беготня зигзагами значительно упростила спуск. Во рту резко пересохло.
Язычникам повезло меньше: парочка покатилась вниз, наживая ссадины. Если только их…
Убравшись прочь со склона, Флэй забежал в высокую траву, росшую неподалёку, и скрылся в ней. Он — не из коренастых парень, а зелень покрывала его по макушку. Лишь из лагеря было видно, как он удирает в джунгли.
Трава плавно перетекла в заросли. Альдред погрузился во мрак, не ведая, какие на самом деле силы бросили на его поимку.
Следующие минут десять он петлял, сам не зная, куда удирает. Первые язычники уже носились между деревьями, рыская по его душу. Альдред осознавал, так просто его не отпустят. Ведь он побывал в их лагере. Следовательно, может указать дорогу другим. И персекуторы придут. В самый неподходящий момент.
Буквально в десятке шагов от себя Флэй мельком заметил нескольких язычников. Беглец прытко занырнул в кусты и затих. Тримогеняне выдохлись и подобрались чуть ли не вплотную к нему. Остановились. Начали переговариваться между собой.
За последние полтора дня Альдред неплохо освоил законы джунглей, резко скакнув от жертвы к хищнику. Он выжидал в листве, будто пантера, затаившаяся перед прыжком. И пускай инквизитор не видел, что вытворяют преследователи, ему было слышно каждое их телодвижение. Они суетились, но до сих пор не собирались уходить.
Персекутор старался не издавать ни звука. Дышал носом, вбирая воздух дозированно. Сжимал в руках мизерикорд, готовый в любой момент пустить его в ход.
Наконец язычники договорились. За это время к ним подбежало ещё несколько. Кто-то один, возомнивший себя главным, велел собравшимся разделиться. Те послушались и разбрелись кто куда. Сам он остался, причём с ним был рядом ещё кто-то.
Двое тримогенян продолжали беседовать, прохаживаясь между деревьев около Альдреда. По их тону разговора новобранец предположил, будто те бранят его, на чем свет стоит. Неудивительно. Один паренёк заставил весь контингент вспотеть и броситься следом за ним.
Чем не повод для гордости? Увы, Альдреду было не до рефлексии.
Кто-то из язычников заподозрил неладное и стал приближаться к месту, где засел беглец. Инквизитор приготовился. Каждый шаг солдата, казалось, растягивался на минуту. Сердце замерло, будто намеревалось вот-вот выпрыгнуть из груди.
Вдруг зашелестели кусты. Тримогенянин копался в листве копьём — и вот-вот должен был наткнуться на гармониста. Альдред отчаялся на рискованный шаг и выпрыгнул из укрытия на него, будто тигр.
Язычник округлил рот и собирался было отпрянуть. Но Флэй оказался быстрее. Персекутор налетел на него, хватая свободной рукой за плечо. Коленом со всей силы ударил врага в живот, сгибая пополам. Затылок открылся. Стилет сразу же вошел глубоко под череп. Солдат под ним захрипел.
Суета позади привлекла внимание бронированного пехотинца, и тот проревел что-то, возвращаясь. Альдред мигом вытянул мизерикорд из раны и оттолкнул гибнущего противника. Перехватил клинок поудобнее и бесстрашно направился на врага.
Или безрассудно?
Против инквизитора выступал рослый сын Тримогена с секирой наперевес. Особое внимание Альдреда привлёк заточённый крюк на обухе. Новобранец понимал: один удар что лезвием, что крюком — и он труп. В то же время рубака двигался неповоротливо относительно юркого персекутора. Следовало этим воспользоваться. Найти слабое место.
Не может быть, чтоб такое не имелось.
Бугай перенял инициативу. Зарычал и занёс над головой топор, нанося удар. Альдред отскочил от него в сторону и полоснул противника по открытой шее. Вот оно, думал инквизитор. Увы, удар его не повлёк за собой серьёзное ранение — так, царапина.
Тем не менее, здоровяк рассвирепел и попытался рубануть снова, наотмашь. И на сей раз Флэй увернулся. Зашёл с другой стороны и вонзил мизерикорд в предплечье.
Остриё легко продырявило азурный лён и впилось в плоть, разрывая мышцы. Амбал зашипел и слепо отошёл назад, соскакивая с лезвия. Это телодвижение подарило персекутору занятную идею.
Ведь Альдред уже нанёс два ранения рубаке. На льне выступило бурое пятно от крови. С шеи на ламеллярный доспех подтекало несколько алых ручейков. С такой зубочисткой Флэю будет крайне трудно нанести смертельный удар бронированному солдату при столь широком радиусе замаха секирой.
Тогда стоило попробовать взять его измором. Благо, выносливость позволяла.
Амбал без конца размахивал перед собой боевым топором. Удары наносил медленно, так что Альдред успевал уклониться. А некоторые даже умудрялся предугадывать.
Дожидаться, пока здоровяк не упадёт навзничь от бессилия, не стал. За каждым замахом секирой следовал точный удар стилетом. Тонкий надрез. Колотая рана.
Прежде чем богатырь таки рухнул на одно колено, выдохшись, Альдред успел ему оставить на его теле порядка пятнадцати ножевых ранений. Льняная рубаха насквозь пропиталась кровью. Штаны порезало приблизительно в тех местах, где проходили главные артерии.
Язычнику банально стало не хватать ни сил, ни крови, ни дыхания, чтобы продолжать бой. И тогда Флэй нанёс фатальный удар, загнав мизерикорд ему под подбородок. Лезвие легко пробурило себе путь через плоть, пронзило язык и упёрлось в стенки рта, ломая кость. Новичок резко вынул стилет и отскочил, когда богатырь потянулся схватить его.
Широкая ладонь сомкнулась на горле бугая.