Альдред мотнул головой, прогоняя крамольную мысль. Он боялся показаться сам себе еретиком, укрепиться в сомнениях. И всё же, мыслил он в правильном ключе. Настолько, насколько мог несведущий человек что-то осмыслить.
Статуи окружали некое подобие саркофага. Его вскрыли. На дне могилы кто-то лежал, но покойник сам отсутствовал. Флэю тут же вспомнился разговор, имевший место между Ламбезисом и Схинасом.
«Значит, вануэзцы выкрали мощи какого-то языческого святого. Или… Глупости всё это. Вопрос в том, зачем? Если это были купцы с «Сирокко», что за беду они привезли в Город? Положим, там случилось нечто страшное. Тогда почему феодал наотрез отказался обратиться к Инквизиции? Что вообще происходит?..»
Много вопросов, на которые не найти ответы самостоятельно. Пожалуй, лишь архонт был способен удовлетворить любопытство Альдреда.
— Я доберусь до него, — обещал сам себе Флэй. — Обязательно.
Потолок над головой задрожал. Персекуторы, видать, встретили ожесточённое сопротивление Культа Скорпиона. Вниз посыпалась пыль. Как бы там ни было с Актеем Ламбезисом, ликвидатор должен помочь «Гидре». Иначе никак.
Новобранец поспешил убраться с платформы и бегом направился к лестнице на второй ярус. Он лихо перешагивал и перепрыгивал останки магов, оставляя за собой недобитых чародеев. Кто-то ещё стонал, ползал в попытке добраться до потерянных частей тела. О них Альдред не беспокоился: раненым недолго осталось.
Флэй преодолевал ступеньку за ступенькой, пока не очутился в зале второго яруса. Отсюда вела наверх пара лестниц, расположенных по боковым стенам. Также несколько проходов уходило наружу, где уровень сходился с главным подъёмом на самый верх пирамиды. Едва Альдред показался, чуть не схлопотал в лицо кислотный пузырь.
Инквизиторы мало-помалу оттесняли магов, оставляя за собой тела сражённых. Однако теперь против них выступали ещё и остатки сил Тримогена. Новичок не спешил вступать в бой, выискивая среди язычников правую руку архонта.
«Где ты, стратилат?..»
Взгляд метался из стороны в сторону. Флэй рассчитывал найти его подле солдат.
Нико раззадорился не на шутку. Он крушил щиты. Вбивал маски в лица тримогенян. Едва кто-то дерзнёт рубануть его мечом, виртуозно уворачивался и контратаковал, одним ударом сворачивая наглецу шею. Бригантины сминало, надламывая рёбра. Язычники старались не связываться с ним, и Гараволье приходилось лично втягивать их в неравный бой с собой.
Покуда химерит эмитировал Материю Воздуха, алхимик оставался почти неуязвим.
Шатун показывал во всей красе, почему его взяли в «Несметный Легион». Здоровяк не жалел цвайхандера, расталкивая и разделываясь на раз-два с язычниками. У его ног множились тела поверженных. Когда солдаты решили навалиться гурьбой, амбал не растерялся и попросту сменил хват.
Взявшись за рикассо, он ткнул навершием одному из них в грудь. Тот согнулся пополам, хрипя. Шатун обрушил на него сверху клинок, разрубив пополам вдоль.
Крутанул в руках цвайхандер, взялся за пяту клинка и вбил другому подточенный эфес в голову, будто клевцом. Брызнула кровь. Солдат застыл на месте, испуская дух. Здоровяк пнул его, вытягивая эфес, и язычник распластался на трупах, падая внахлёст.
С разворота бугай вспорол поперёк брюхо одному из тримогенян. Тот вскрикнул, хватаясь за живот в попытке удержать внутренности. Шатун только начинал, вертясь на месте. Сверху на голову пал клинок, валя нерадивого солдата наземь.
Даже такие отпетые головорезы, как воины Тримогена, и в подмётки не годились бывшему кондотьеру. Им он казался самым настоящим зверем, которого ни копьём не проткнуть, ни мечом не зарубить. Ощерившись, Шатун шаг за шагом умножал их потери.
Рутгер и Леший держались поодаль, прикрывая сослуживцев. Перестрелку вели с магами, то и дело меняя позиции, чтобы не попасть под выброс Материи. Со временем инстинкт самосохранения брал своё: маги собрали всю волю в кулак, не щадя эфира.
Тут и там плясал огонь. Стены покрывал иней. Каменные плиты крошились в труху, но так и не добирались до стрелков. Персекуторы отвечали сообразно, посылая апостатам зачарованные снаряды без разбору.
Болт с солнечной руной впился в ногу одного из чародеев, одновременно прожигая ему конечность до поросячьего визга и ослепляя близ стоявших. Леший послал вдогонку стрелу, зачарованную на онейромантию. Она пригвоздила к полу стопу неоязычника.
Под ним разверзлись настоящие врата в Серость. Души усопших откликнулись на зов магии. Гул поднялся над залой. Серые иссохшие руки с чёрными длинными ногтями хватались за адептов Культа, попавших в зону поражения. Призраки рвали их на части, унося добычу за собой в край непроглядных туманов.
Леший почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он и представить себе не мог, что подобные силы могли умещаться в простецкой руне на наконечнике его стрелы.
Рутгер не отставал, отправив бесновавшимся апостатам болт с пурпурной руной. Порча, понимал Альдред. Снаряд пробил насквозь лысую голову неоязычника. Его кожа тут же лопнула, распыляя едкие сиреневые споры. Облако накрыло группу магов.
— Жрите, не обляпайтесь! — кричал им Зальц, улюлюкая.
Казалось, чем больше неоязычников гибло от его руки, тем больше кровавый угар застилал ему глаза.
Чародеи верещали, не зная, куда деваться. Газ растворял их в себе. Одному удалось убраться — да поздно. Он перевалился через перила и упал за строй тримогенян. Насколько успел разглядеть Флэй, он больше напоминал жертву, истерзанную диким зверем. Остальные исчезли, едва облако рассеялось. Как не бывало.
Застрельщики отлично сработались вместе, прекрасно дополняя друг друга.
Между тем капитан без конца плясал с одним из бойцов Тримогена. У него никак не получалось одержать над ним верх. Язычник был целиком и полностью закован в латы — не подступиться. Более того, он также, как и Колонна, вооружился щитом и мечом.
Их бой больше напоминал пляску смерти. Ни первый, ни второй не давали оппоненту ударить себя. Однако преимуществом обладал именно язычник. Джакомо берёг в первую очередь щит, но никак не кольчуга из инквизиторского сплава под грязным халатом персекутора. А его шея так и просилась на тримогенский клинок.
Уходя от вражеской атаки, командир сместился вбок. Латник повернулся спиной к Альдреду, и тот увидел незащищённый затылок солдата. У Флэя тут же родилась идея, как помочь Колонне. Следя за боем, он вытянул из секции бутылёк с паралитическим ядом. Открыл пробку зубами. Погрузил в жижу клинок метательного ножа. Принялся выжидать: щитоносцы вновь поменялись позициями, постепенно ковыряя оборону друг друга.
Тем временем тримогеняне добрались и до Марго. Девушка привыкла держать врага на расстоянии, но и в ближнем бою не растерялась. На неё напирали с нескольких сторон. Застрельщица мигом прострелила одному из язычников колено. Тот упал кверху брюхом и стал дрыгать конечностями, как таракан. Над побоищем поднялся его крик.
Марго увернулась от копья одного из них, подставив тому подножку. Солдат гаркнул, растянувшись на земле. Одновременно с тем рыжая бестия стянула с пояса ещё один флакон и швырнула его в третьего бойца. Тот прикрылся щитом.
Склянка разбилась об него. Кислота полетела во все стороны. Струёй брызнуло в лицо неверного. Воин побросал оружие мигом. Руки потянулись к лицу, от которого ничего толком и не осталось. Химикат проел кости, коснулся мозга. Обезвреженный язычник обрушился боком на пол, стал дёргаться в конвульсиях.
Четвёртый хотел было зарубить Марго, но та нырнула под клинок и при подъёме ударила его коленом в пах. Солдат сгорбился, хрипя. Девушка зашла ему за спину, лягнула в поясницу, валя наземь и вынимая из кобуры кремневый пистолет.
Не успел тот распластаться на полу ничком, она выстрелила. Пуля вышибла язычнику мозги. Убирая пустой огнестрел, Марго сразу доставала заряженный. Стояла на месте, просто крутя торсом. Добила самого первого, стрельнув ему в горло. Солдат сразу затих, напоминая морскую звезду на дне моря.
Копейщик попытался удрать, но также погиб, схлопотав пулю в затылок. Альдред и Марго встретились на долю мгновения взглядами. Рыжая скрылась на лестнице, сызнова заряжая кремневые пистолеты.
Пока Нико резвился в гуще боя, Рокки с Пепе поджимали Тримоген с флангов, прикрывая персекуторов. Они валили на спину солдат, выдирали им глотки. Мощными лапами проламывали щитовую оборону, распарывали когтями лица.
Быть может, ещё не так давно численное превосходство Культа Скорпиона имело место. Но не сейчас. Военная мощь Инквизиции оказалась на полпути, чтоб сравнять его на островах с землёй.
Рыча, Джакомо выставил перед собой щит и стал напирать на латника, постоянно оттесняя от себя, чтобы нанести удар мечом. Альдред занёс метательный нож, целясь в затылок язычника. И хотя капитан его не просил, он обязан был его подстраховать.
Воитель нарочно подпустил Колонну поближе. Едва тот замахнулся на него мечом, латник сделал шаг вперёд и расшиб ему лоб собственным. Джакомо потерялся, шипя от боли. Кровь, змеясь, намочила брови, полезла в глаза. Язычник готовился нанести выпад, насадив шею персекутора на клинок.
Альдред не позволил этому случиться. Хлёстко всплеснул рукой, отправляя нож в полёт. Снаряд угодил точно в цель. Яд стремительно распространялся по крови, заставляя всё тело тримогенянина каменеть. Боли воитель не чувствовал — и потому не понимал, что вообще происходит.
Капитан смекнул: это его шанс. Придя в себя тут же, Джакомо рубанул мечом. Голова слетела с плеч латника. При падении — показалась из шлема наполовину. Массивное тело тримогенского воина обрушилось на пол, как мешок с конским навозом.
Глава «Гидры» увидел новобранца и крикнул ему:
— Альдред!
Он направился к нему поспешно. Путь преградил кто-то из язычников. Но Джакомо, почти не соображая, что делает, ударил его по лицу щитом. Солдат зашатался. Командир подрезал ему ногу, валя наземь, затем — опустил меч на живот, пронзая насквозь. Выдернув клинок, поспешил к новичку.
Персекуторы видели, как капитан ретировался, и усилили натиск, прикрывая его.
— Ты где пропадал? — сокрушался Джакомо, тяжело дыша.
Он весь взмок от пота и крови. Растратил все пилумы. Щит в руке местами осыпался под губительным воздействием магии. По клинку меча поползли зазубрины. Скоро ему совсем будет нечем биться.
Флэй не собирался говорить откровенно. Решил соврать, оставив правду когда-нибудь на потом:
— Добивал раненых, — невозмутимо заявил он, поясняя: — Меньше всего нам нужен удар в спину. А мы пронеслись там, как саранча…
— Это можно было сделать потом! — кричал Колонна, не веря своим ушам. — Потом!
Капитан говорил что-то ещё, только новобранец всё прослушал. Он почувствовал кожей чей-то взгляд и посмотрел поверх головы командира.
Там, в лагере Тримогена, эту гнусную физиономию Альдред запомнил на всю жизнь. Менелай Схинас пожаловал — собственной персоной! Полутораручный меч по-прежнему находился у него, как трофей. Он привёл за собой личную гвардию и мановением руки приказал им вступить в бой с инквизиторами.
Свежие латники самозабвенно подчинились приказу, схлестнулись в схватке с неприятелем, жаждая переломить ход битвы за храм.
Альдред и Менелай встретились взглядами. Предводитель язычников узнал беглеца. Улыбнулся ему надменно — и демонстративно отвернулся. Он стал уходить. Явился только затем, чтоб задержать персекуторов на пути к вершине пирамиды.
Лютая злоба овладела телом новичка. Сердце бешено колотилось. Пот стекал градом. Глаза налились кровью. Мышцы напряглись. Всё его естество кричало о том, что его добыча уходит от него. Нельзя этого допустить!
Что делать, Альдред был должен решить меньше, чем за мгновение. На чаши весов опустились два равновесных, исключающих друг друга выбора.
Он мог остаться и помочь «Гидре» в ликвидации стратилатской гвардии. Но тогда потеряет время, и неизвестно, удастся ли поймать самого Менелая живьём. О Тримогене Флэй кое-что знал: их военачальники легко расстаются с жизнью сами, когда их отряд гибнет. Они сами себя режут! Без толики сожаления.
Инквизиторы ничего не узнают от мертвеца. Между тем Схинас мог пролить свет на очень многое. Как минимум, о сути ритуала и о том, что влечёт за собой Парад Лун.
С другой стороны, если он пойдёт за стратилатом, то рискнёт всем. Своей собственной жизнью. Жизнью сослуживцев. Альдред, может, и поймал бы Менелая. Но не факт, что по его душу не вернутся гвардейцы Схинаса.
Кроме того, Флэй сомневался, что персекуторы уничтожили подавляющее большинство магов, явившихся в храм. Их не стоит сбрасывать со счетов.
Тогда вся спецоперация на островах пойдёт коту под хвост. И весь путь Альдреда вплоть до этого момента потеряет всякий смысл. Ибо с ним рухнет последняя голова «Гидры» — от отряда ничего не останется.
«Думай… Думай. Думай!» — давило на него сознание.
Он посмотрел на инквизиторов, чья оборона постепенно захлёбывалась.
У Лешего и Рутгера закончился боезапас. Бывший «легионер» отбросил бесполезный лук, вооружился гасилом и бросился на врага. Зальц выхватил свои ножи, ринулся следом. Последние пули Марго тратила на гвардейцев. Те шатались, но броня выдерживала всякий выстрел.
Без капитана и Альдреда Шатун постепенно терял силы. Он скорее отмахивался от парамириев цвайхандером, чем наступал.
Цесты Нико потухли: им требовалось время, прежде чем они аккумулируют Материю сызнова. Алхимик спрятался за баргестов, подозвав их к себе. Пепе и Рокки получили немало ран. Они постепенно становились полупрозрачными. Собакам требовался отдых в Серости. Не ровен час, псы погибнут совсем.
Но Менелай Схинас уходил — и неизвестно, куда.
Альдред вздохнул, договорившись с самим собой. Он не должен был ненавидеть себя за столь спорное решение.
Выбор сделан.
Флэй взглянул на без конца болтавшего Джакомо со значением. Тот осёкся. Новобранец спросил его угрюмо:
— Капитан, у нас остались кандалы?
Глава «Гидры» замялся и пробубнил:
— У меня осталась пара…
— Отдай мне, — потребовал Альдред и протянул руку.
— Что? Зачем? — не понимал Джакомо. Флэй начинал его пугать.
— Стратилат здесь! — наседал на него новичок. — Он уходит. Мы не можем его упустить! Не можем!
Колонна обернулся и увидел Менелая Схинаса. Всё стало яснее. Но ненамного.
— Давай оставим его напоследок, — мягко предложил Джакомо, пытаясь увещевать Альдреда. Всё бесполезно. — Никуда не денется.
— Ты не понимаешь! — рвал и метал тот. — Если он повесится, мы ничего из него не выпытаем! Всё куда серьёзнее, чем кажется, капитан! Я пойду за ним один. Вы справитесь и без меня…
Джакомо насупился, не понимая, что ему и думать. Как командира, его раздражала самонадеянность подчинённого. Ему казалось, Альдред сам по себе мог поставить под угрозу успех спецоперации никчёмной инициативой. Капитан этого допустить не хотел.
Но с другой стороны, глава «Гидры» понимал: так яростно гнуть свою линию на пустом месте ликвидатор бы не стал. Соответственно, риск, на который тот собирался идти, оправдан. А сам Джакомо просто не сведущ во всех деталях.
Флэй доказал уже не раз, что он — безумец, однако его безрассудство так или иначе служило на благо отряда. Скрепя сердце капитан решил довериться новичку и на сей раз. На худой конец, Альдред напоминал своим характером любимчика Радована Модрича.
Командир кивнул. Убрал меч в ножны и стянул с поясного крюка кандалы. Вручил их новичку со словами:
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Поступок новичка Колонна обещал себе помнить. Ведь это первый раз, когда свои интересы тот открыто поставил выше жизней отряда. Такое не прощается. Особенно, если имеет роковые последствия.
Слова капитана ничего не значили для Альдреда. Всего лишь пустой звук. Флэй чуть ли не вырвал у Джакомо кандалы и сказал угрюмо:
— Выживите. Я буду ждать вас наверху.
Он убрал наручники, обхватил поудобнее ятаган и бросился в бой. Джакомо провожал его взглядом, вынимая из ножен меч. Капитан кричал сослуживцам:
— Держать строй!
Приказ придавал сил персекуторам. Наступление гвардейцев прекратилось. Никто из «Гидры» не слыхал, о чём переговаривались капитан и новобранец. Им оставалось лишь гадать, что на уме у Флэя.
Альдред бросился вперёд, прыгая между трупов язычников и апостатов. Он зашёл к Шатуну за спину, кувыркнулся за гвардейца, его осаждавшего. Не успел тримогенянин опомниться, ликвидатор порезал ему тыльную сторону колена.
Латник вскрикнул, теряя равновесие. Амбал смёл его одним ударом наотмашь. Поднимал и опускал цвайхандер, закалывая противника до смерти.
Новобранец побежал к лестнице. Колонна вступил в бой бок о бок с Рутгером и Лешим, оттесняя тримогенян. Персекуторы недоумевали, куда так рвётся их сослуживец. Но подозревали, что это важно. В частности, Марго.
Девушка прицелилась в латника, который увязался за парнем. Прогремел выстрел. Пуля угодила в затылок, валя язычника на перила. Альдред ловко продрался меж двух гвардейцев, одного столкнув с перил, а другого — пнув с лестницы.
При падении латник переломал шею и затих. Второй отбил все бока и должен был сначала очухаться, прежде чем встанет.
Без капли сожаления Флэй бросился следом за Менелаем Схинасом. Стратилат уже успел потеряться из виду. Альдред ускорился, мечась по коридорам. Как бы ни бегал быстро, он видел всегда, лишь как военачальник скрывается за поворотом. Новичок понятия не имел, куда тот шёл. Он не допускал и мысли, что ему сулит побег дельмея.
Ликвидатор и не заметил, как выбрался на открытый воздух. Он снова увидел язычника, удиравшего за угол, и взбесился, крича вслед:
— Стой, не уйдёшь! Ублюдок!..
Альдред обогнул ярус и увидел: Менелай Схинас дожидается его у горного ущелья, плотно примыкавшего к храму. Энцо Фарнезе либо не знал, либо соврал, что есть более короткий путь в пирамиду, не через проклятое, хорошо простреливаемое городище.
Не чуя подвоха, Флэй соскочил с яруса на платформу, степенно идя к дельмею. Он взял ятаган в обе руки. Даже понимая, в какой опасности находится, стратилат не стал вынимать из ножен трофейный меч. Просто смотрел, как персекутор слепо идёт к нему.
Здесь произрастал небольшой бамбуковый лес. А слева — стояло полуразвалившееся языческое святилище. Уже не установить было, кому здесь поклонялись. Но ничего из этого Альдред в упор не замечал. Его интересовала только его долгожданная добыча.
— Вечно бежать невозможно, — буркнул Флэй по-дельмейски, приближаясь.
— Ты обычная шавка на привязи у ложной церкви, — рассуждал Менелай. — Но признаю, упорства тебе не занимать. Быть может, в другой жизни ты сослужил бы Деспотату добрую службу.
— Заткнись, — рявкнул Альдред. — Сдавайся на милость Инквизиции. И мне не придётся вышибать из тебя всё дерьмо. Ты остался один!
Схинас прыснул смехом, откровенно потешаясь над юным ликвидатором. Новичок остановился. Ему не понравился смех, подорвавший его боевой дух.
— Не спеши так, щенок, — настаивал Менелай. — Кто тебе сказал, что я один? А кто сказал, что ты — не один?..
Он свистнул кому-то. Альдред чуть повернул голову, боковым зрением видя: это была ловушка. Вполне возможно, внеплановая, что не отменяет факта. Гвардеец потянул рычаг, запуская некий механизм, и каменные плиты пирамиды пришли в движение.
Похоже, под них были замаскированы некие ворота. А вели они из храма — прямо сюда, к святилищу.
Менелай вдруг заговорил:
— Каково же было наше удивление, когда мы нашли бессменного и бессмертного стража этого храма. Он… очень голоден. Никто не удосужился его кормить столько лет. Слыхал, должно быть, об острове Галамин?
— Это всего лишь ваши дурацкие мифы, — бравировал Альдред. Однако всё внутри его тела сжалось: эту историю он слышал. Флэй поражался, насколько вещим оказывался Никколо Гараволья. Однако от этого не легче.
— Ты стоишь ногами на мифе, глупец. Галамин — это Правый Клык. А его близнец — Лакамин. Это часть дельмейской истории, мальчик. Не бабкины сказки, — зловеще утверждал Менелай, отходя чуть в сторону.
Из раскрывшегося прохода донёсся надрывный рёв. Страх пронзил позвонки Альдреда, пуская холодок по спине. Он не мог не обернуться, чтобы посмотреть на это.
Стратилат воспользовался моментом, безмолвно провалившись как сквозь землю.
Флэй оглянулся когда, его уже не было. Внимание привлекло чьё-то тяжёлое дыхание в темноте. Он посмотрел туда.
За край темницы ухватилась массивная человеческая рука…