Темные Знамения

Глава 25-3. Знамение

Чародейка отреагировала мгновенно. Заклинание пришлось прервать, и кровь невинно убиенных пала к её ногам. Она развернулась лицом к Зальцу. Такого поворота застрельщик не ожидал. Рена Ламбезис чуть подогнула колени и с разворота ударила его, цепляя за ребро, загнутым кольцом.

Атака исподтишка посыпалась. Гаркнув, Рутгер пал на пол. Из одной руки выпал при падении нож. Сестра архонта резко выдернула крюк из лура. Брызнула кровь. На ребре образовалась трещина. Застрельщик поплыл от боли.

— Жалкий червь, — бросила ему по-дельмейски чаровница.

Тут же подлетел Джакомо, не давая ей ничего наколдовать. Он уже оказался в выигрышной позиции перед магом, раз подобрался так близко. Но давать Рене пространства для манёвра не собирался. Постоянно бил мечом, натыкался клинком на древко посоха, но не сдавался, продолжая ковырять оборону.

Плевать Зальц хотел на ранение. Шипя от боли, ощупал пол рядом с собой и нашёл недостающий нож. Подогнул не без труда ноги и выбросил вперёд, вставая в полный рост. Рутгер крутанул на пальцах клинки, чуть подался вперёд и бросился на язычницу.

Дельмейка легко парировала любые нападки, обладая каким-никаким опытом в обращении с посохом. Управлялась она одной рукой, тогда как второй проводила некие манипуляции. Лишь Свет и Тьма знают, что готовила инквизиторам безумица.

В какой-то момент застрельщик подошёл слишком близко. Чародейка только того и ждала. Время было на её стороне. Рена Ламбезис чуть отстранилась. Ударила посохом Колонну по спине. При соприкосновении с латунью по куртке распространился огонь, порождая мелкие взрывы, как от петарды. Спину зажгло. Джакомо вскрикнул, сгибаясь.

С разворота язычница обрушила посох ему на шею, ошеломляя. Капитан распластался на полу вниз лицом. Перед глазами всё плыло. Спину жгло, намекая на ожоги. Через латунь аристократка пропустила столько эфира, сколько хватило бы для разрыва нитей из инквизиторского сплава. Командир завыл волком, не спеша вставать.

И как раз подлетел Рутгер, замахиваясь для удара. Чародейка легко увернулась. Каждое движение было преисполнено кошачьей грации, несмотря на просторные одеяния. Она вынесла вперёд руку. Между пальцами скользили не то молнии, не то просто концентрированная энергия.

Казалось, она хотела схватить Зальца. Но нет. Лур посмотрел на её ладонь. Это последнее, что он видел в этой жизни. Вспышка света накрыла всю сетчатку глаз. Боль.

Сначала стало белым-бело. А потом в миг опустилась тьма.

В ушах у Рутгера зазвенело. Он потерялся в пространстве, зашатался. Кричал надрывно, да только сам себя не слышал. Споткнулся одной ногой об другую. Выронил ножи. Схватился за глаза, задёргал ногами. Он выл, отчего у всех персекуторов, кто его слышал, стыла в жилах кровь:

— Не вижу!.. Я не вижу!

Поблизости не было никого, кто осмотрел бы его и вынес неутешительный вердикт: зафиромантией Рутгеру начисто выжгли хрусталики в глазных яблоках.

Рокки и Пепе были ещё далеко. Как бы ни подгонял их Нико, баргесты и так ломились к чародейке очертя голову. Сам боевой алхимик уже выдохся. Мимо пронеслась Марго, спеша на помощь. Слишком далеко отошёл.

Укротитель смотрел по сторонам, но не мог во тьме увидеть ни Шатуна, ни Лешего. Они будто испарились. Зато труп второго судьи лежал.

С луром аристократка ещё не закончила. Она прошептала:

— У твоих ворот ещё один страждущий, Отче всея усопших. Прими же от меня сей скромный дар. В руки Твои…

Рена Ламбезис крутанула посохом, собирая воедино кровь из близлежащих багровых луж. Струи сплетались над бесновавшимся Зальцем, образуя своего рода клинок. Он затвердел. Чародейка повела его оружием вниз.

Меч пробил бренное тело застрельщика. Тот дёрнулся, как вдруг затих. Окаменевшая кровь пустила по полу вокруг трещины, забитая в него, будто огромный клин. Пухлые губы аристократки изогнулись в улыбке:

— Приюти его в царствии своем… И пусть сослужит он тебе добрую службу.

Колонна к тому времени уже начал вставать. Он замер, пронаблюдав, как Рена Ламбезис убила ослепшего Рутгера. Лура Джакомо не жаловал, однако они трое — он, Зальц и Озорио — были настоящими ветеранами, стоявшими у истоков «Гидры».

От отряда совсем ничего не осталось. Более того, капитан — последний «старичок» в нём. Ему в миг на душе стало горько. Но лишь на одну секунду. Мышцы зажгло от лютой ненависти к самому естеству безумной чаровницы.

Стиснув зубы, Джакомо переборол боль. Схватился за меч. Поднялся в прыжке на ноги, опираясь на руки. Потащил клинок за собой и бросился на безумицу, занося над головой оружие.

Рена Ламбезис легко парировала удар за ударом, отступая. В ее глазах отсутствовал всякий проблеск сознания. Она была по-своему одержима. Не демоном — это навряд ли — но идеей! Навязчивой идеей, до конца известной лишь ей и её брату.

Инквизиторский сплав раз за разом осаждал древко из латуни. Звон стоял на всю залу, отдаваясь эхом, будто кто-то бил в колокола. Едва чародейка отходила, поднимая из-под земли друзы кварца, Джакомо уходил в сторону.

Когда на него накатывали волны крови, уходил в сторону, лишь бы не поглотили, только бы не сдавили, не наполнили изнутри и не растворили в себе. От кровяных ежей прыгал, как цирковая лошадь через кольцо, уворачиваясь лишь чудом.

И всегда вставал. Всегда возвращался.

Он и сам частично простился с сознанием. Не видел никого и ничего. Словно марионетка на ниточках кукловода в тени, капитан слепо надвигался на аристократку.

Всякое соударение оружия сказывалось и на посохе, и на мече. Латунь гнулась. А по клинку шли трещины: магия методично деструктурировала сплав. Очередной взмах создал переломный момент в дуэли.

Клинок разбился на несколько осколков. Те попадали наземь. От меча в руках командира осталось всего ничего. Персекутор и чародейка встретились взглядами.

Если Джакомо и было нужно оружие, то опосредованно. Капитан просто хотел убить Рену Ламбезис. А как — уже дело десятое.

Маг сделала шаг вперёд. В руке её зрел бурлящий кровяной сгусток. Лишь Свет и Тьма знают, чего добивалась безумица. Колонна подогнул колени, уворачиваясь от колдовского приёма. Ухватил одной рукой тонкое запястье девушки. Локоть оказался у самого основания шеи командира. Привставая, Джакомо надавил на запястье.

Раздался хруст. Он выломал ей руку. Кровь, пропитанная эфиром, тут же полилась вниз из руки, так и не реализовавшись.

Аристократка не визжала, не стонала, не кричала. Словно вывих прошёл мимо её внимания. Но нет. Фиалковые глаза её округлились. А с губ лишь слетело удивлённо:

— Что это?..

Она не чувствовала боли? Джакомо сомневался. Подозревал, что чародейка попросту выжила из ума окончательно. Слабо понимая, что вообще происходит вокруг.

Персекутор вынырнул из-под её руки. Они встретились взглядами. Вернее, Рена Ламбезис попросту смотрела вперёд, сквозь неё. Не думая ни о чём, Колонна принялся довершать начатое. Кулак впечатало в узкий подбородок дельмейки.

Зубы её сомкнулись, прикусывая язык. Изо рта брызнула кровь.

Безжалостный к любым врагам, Джакомо ударил ещё.

Пара передних вылетела наружу, таща за собой смесь слюней и крови.

Третьим ударом капитан расквасил язычнице нос.

Ноги переставали держать аристократку. А командир не закончил.

Он придерживал её свободной рукой за плечо. А той, в которой держал меч, бил снова и снова, уродуя детское личико. Когда Джакомо увидел, что Рена Ламбезис перестала походить саму на себя, он опустил руку и вонзил обломок меча в её живот.

В кои-то веки белая мантия окрасилась кровью владелицы. Колонна ей нанёс несколько колотых ран. Чародейка продолжала молчать, пребывая где-то далеко, в мире, о котором поведать не могла. Наконец Джакомо вбил меч снова, прокрутил и протащил чуть вбок, вспарывая безумице нутро.

Из ран без конца вытекала кровь. Как из дыр в пивном бочонке. Он закинул голову назад и ударил её лбом в лицо, валя наземь. Рена Ламбезис рухнула навзничь, тяжело дышала. Но ртом, раз уж нос её забили кровавые сопли.

Джакомо насупился, глядя на неё сверху-вниз. Смотрела она только одним глазом. Второй заплыл — да так, что вообще не видать. И хотя Колонна плевать хотел на это, во взгляде сестры архонта наконец заметил осознание.

Полопавшиеся губы дёрнулись. Рена Ламбезис прошептала:

— От…че… Почему?.. Не… Я…

Может, она ещё что-то говорила. Но впредь капитан слышал только лай Пепе и Рокки. Тела подоспевших баргестов укрыли обезображенное лицо аристократки. Чёрные псы принялись жадно пожирать её.

Капитан вздохнул. Силы покинули его. Ноги больше не держали персекутора. Его колени подогнулись. Целая буря чувств нахлынула на него. Джакомо упал на задницу, отшвырнул от себя бесполезный меч. Ощупал мокрое от пота лицо. Прошёлся по волосам, напитавшимся влагой. В ушах стучала кровь.

Рядом замелькали Нико и Марго. Что-то говорили. Возможно, даже ему. Джакомо не слышал их в упор. Он бросил растерянный взгляд на Зальца. Чары спали. Его залило кровью обманутых сектантов — не узнать.

Просто тело. Тело с широкой дырой в груди, распластанное на потрескавшемся полу. Ещё несколько минут назад оно принадлежало Рутгеру Зальцу.

Глава «Гидры» стиснул зубы. Вся эта спецоперация шла хуже некуда.

Бросил взгляд поодаль. Шатун возвращался. А чуть дальше валялось то, что осталось от Лешего после схватки с шестирукой тварью.

Теперь он понимал ворчливого застрельщика лучше, чем когда бы то ни было.

Единственное, в него Джакомо никогда и ни за что бы не превратился. Капитан знал одно: смерть каждого сослуживца на островах, засвидетельствовал он её или просто услышал о ней, он переживал, как свою собственную. Командир не знал, хватит ли ему сердца, хватит ли души, чтоб достойно выдержать их все.

Прикрыв глаза окровавленными ладонями, Джакомо проронил:

— Да озарит вас Свет. Да укроет вас Тьма. Мир праху, парни…

Он встал, измученный первой ночью Семи Лун. Вокруг него собирались те, кто уцелел. «Гидра» понесла чудовищные потери. Если же и Альдред Флэй отправился на суд Противоположностей, грош им цена. Тогда их шансы выбраться отсюда плавно сводились к абсолютному нулю.

Предводитель нервно облизнул губы. Окинул инквизиторов взглядом. Все молчали. Отряд измотало не хуже его. Джакомо сказал:

— Надо найти Альдреда.

Стратилат обращался с трофейным оружием гораздо лучше, чем новобранец. Полутораручным мечом Схинас гонял инквизитора по всей площадке. С ятаганом Флэй никак не мог подступиться к нему. Приходилось петлять, уворачиваться, прощупывать фланги, но всё без толку.

Их бой и без того затянулся. Продолжать его становилось тяжело чисто физически. Чтобы схлестнуться с Менелаем, Альдред оставил позади горы трупов. Дельмей же был свеж, откровенно потешаясь над ним.

Персекутор отпрянул, лишь чудом выскользнув из-под меча. Лезвие ударилось об каменную плитку. Раздался звон. По клинку пошли вибрации. Менелай был чересчур стар для интенсивного боя. Он употел. Тяжело дышал. Смотрел на щенка бешеными глазами.

— Знаешь, — Он замолчал, пытаясь отдышаться, — я ожидал большего от кого-то вроде тебя. Не можешь старика убить. Посмешище.

Вступать в словесную перепалку Флэй не собирался. Установилось затишье. И им надлежало воспользоваться правильно. Альдред размышлял, как ему поступить, чтоб прекратить всю эту свистопляску в обход убийства дельмея. Он нужен Инквизиции живым. На ум приходил последний метательный нож, обмакнутый в яде медузы.

Альдред был должен прибегнуть к нему ещё давно. Разум, измождённый тяжелыми днями на островах, подвёл его. Однако снаряд оставался при нём, даря шанс.

Кроме того, ятаган — далеко не единственное оружие, имевшееся у него.

Пёс Церкви поддерживал зрительный контакт со стратилатом. Так, он следил за каждым его шагом. И, кроме того, даже зацикливал его внимание на лице.

Рука полезла к перевязи. Пальцы нащупали рукоятку ножа. Альдред осторожно выудил его из секции, укрыл за спиной, готовясь к броску. Флэй ловил губами воздух. Сил не доставало даже на одном дыхании высказаться.

Нужно было что-то делать. И как можно быстрее.

Запыхавшись, новичок проронил:

— Сдохнуть никогда не поздно.

В следующий же миг он подогнул колени, припадая к земле, и швырнул нож в стратилата. Менелай отреагировал тут же. Он взмахнул полутораручным мечом, отбивая снаряд. Слух оцарапал звон. Альдред чертыхнулся и стиснул зубы, закипая от злости. Чересчур сильно он понадеялся на быстрое решение всех проблем.

Схинас выставил перед собой клинок и пошел в атаку. Ятаган описал в воздухе пируэт. Флэй отразил удар. Менелай отступил на шаг. Но за блокированным последовал ещё один. И ещё. И ещё. Альдред отбивался как мог. Его болтало из стороны в сторону.

Несмотря на преклонный возраст, язычнику было не занимать силы.

Клинки вновь сцепились. Персекутор навалился, пытаясь продавить оборону дельмея. Изнемогая от борьбы, оба клонили лбы друг к другу. Альдред чуть подогнулся и на скачке ударил Менелая головой в лицо. Схинас прохрипел что-то, отступая.

Боль в черепе ничего не значила. Флэй перешёл из защиты в нападение, осыпая дельмея серией ударов. Инквизитор не отпускал надежду, что ему удастся обезоружить и оглушить старика. Можно подумать, он забыл, с кем связался.

Ятаган и меч натолкнулись один на другой. Менелай увёл оружие в сторону. Альдреда потянуло вперёд. Схинас вдарил его локтем в грудь. Разгибаясь, попытался сверху опустить на него клинок.

Отшатываясь, Альдред еле успел выставить перед собой ятаган. Металл залязгал. Вибрация ушла в руку. Кисть выла от тупой боли. Доверить оружие левой руке Флэй не мог: правая — ведущая.

На ногах инквизитор еле держался. Дельмей ошибся, заводя меч за себя. Его спина открылась. Приободрившись, Альдред полоснул по ней, рассекая лопатку.

Персекутор не мог допустить, чтоб Менелай истёк кровью. Но здесь и сейчас его жизнь была важнее.

Схинас исторг крик. Одежда прилипала из-за крови к дряблому телу. Он разогнулся в попытке довершить удар. Ятаган сверху натолкнулся на меч. Альдред подло пнул старика по ноге. Тот потерял равновесие и рухнул на спину.

Рану зажгло от попавшей внутрь многовековой пыли.

Флэй вновь занёс над головой ятаган. Менелай пресёк атаку, вложа все силы в контрудар. Полутораручный меч куда тяжелее «зубочистки» Альдреда. Оружие выбило из ослабшей кисти персекутора. Куда подевалось — кто бы знал…

Новобранец округлил глаза, замешкавшись. Язычник воспользовался этим.

В лицо инквизитору угодил сапог. Он согнулся пополам, стал отходить, шатаясь. Руки мотало в разные стороны. Наконец Альдред запутался в ногах и рухнул с высоты своего роста на каменную плитку.

Зашипел, стиснув зубы. Пальцы ощупывали голенище сапога.

Между тем стратилат откашлялся. Собрав мокроту во рту, сплюнул её с вершины пирамиды вниз. Дельмей выдохнул и принялся подниматься. Рана давала о себе знать. Плёлся он еле-еле. Меч вёл за собой. Лезвие лязгало об каменные плиты, чуть подпрыгивая на неровностях.

Язычник посмотрел на Альдреда с толикой то ли сочувствия, то ли снисхождения. Он утёр влагу, выступившую на уголке рта. Обхватил рукоять меча, будто дубину перед отбитием мяча. Подошёл поближе. Бросил угрюмо:

— «Сдохнуть никогда не поздно»… Так ты вроде сказал?..

Занеся оружие над головой, Менелай почти опустил его на тело Альдреда. Но щенок оказался быстрее. Готовый пойти на риск, теперь уж точно, Флэй ударил дельмея в бедро, подгибая тому ногу.

Схинас не удержал равновесие. Вот-вот обрушится на инквизитора. Тот не позволил этому случиться. Он пнул стратилата в бок, отталкивая от себя. Менелай затопал, пытаясь тазом поймать свой торс.

Его закачало вперёд-назад. Язычник обнаружил себя стоявшим на самом краю платформы. Меч перевешивал его, клоня упасть вниз и разбиться насмерть.

Как вдруг он почувствовал: кто-то вцепился в его одежду.

Подозревая худшее, стратилат мотнул головой назад и ужаснулся.

Альдред уже поднялся на ноги. Даже подскочил к дельмею, воспользовавшись неразберихой. Тот сдаваться в плен не собирался, тратя лишние доли секунд раздумий на то, как вырваться. Умереть, но не даться. Вопреки инстинкту самосохранения.

Вот только за время боя всё изменилось одномоментно. Обстоятельства оказались куда сильнее что инквизитора, что язычника. Тем более, тот сделал всё, чтобы изначальные планы персекутора поменялись.

Только Схинас и Флэй встретились взглядами, первый почувствовал боль в шее. Краем глаза Менелай видел: Альдред вонзил в него мизерикорд, что дожидался своего часа в голенище сапога. Стилет спас его от смерти уже дважды.

Из раны в шее хлынула наружу кровь. С клинка в горле подтекало. Менелай захлёбывался. Он до конца не понимал, как относиться к развязке своей жизни. Силы покидали его. В покрасневших глазах темнело.

Персекутор тихо проронил:

— Я так и сказал.

Он отпустил язычника. Мизерикорд оставался в шее. Схинас отправлялся в свободный полёт, пребывая между жизнью и смертью. Альдред встрепенулся, хватаясь за ускользавший от него меч рукой.

Лезвие легко прорезало перчатку, пустило кровь. Флэй сморщился, но держал. Клинок уходил вместе с Менелаем. Но повезло. Немощные пальцы старика ослабли. Тело его обрушилось вниз. Персекутор сумел удержать оружие.

Альдред стоял на краю. С ладони подтекало.

Пронаблюдал за стратилатом до тех пор, пока переломанный труп не упал с пирамиды окончательно, растворившись в тропической зелени.

Стало ясно: с Менелаем Схинасом покончено навсегда.

Инквизитор отошёл, взял меч в неповреждённую руку и последовал на лестницу. Там он сел на ступень бездумно. Просунул клинок между ног. Нащупал бутылёк фисакора, отличив его от яда только по объёму содержимого. Стал обрабатывать свежую рану, морщась.

Замысел по взятию стратилата в плен провалился. Альдред позволил этому случиться, убедив себя, что Ламбезис прольёт свет на истину. Что сделано, то сделано. Колонна может сколько угодно отчитывать новобранца. Но Флэй и так узнал немало.

Сказанное Менелаем лишь подтверждало его опасения: с верой в Противоположности, равно как и с Инквизицией, не всё так просто. Это умозаключение Альдред воспринял спокойно. В конце концов, личные домыслы и правда слились воедино для него.

Он вздохнул, убирая фисакор обратно. Держал руку, пока раствор не затвердеет. Посмотрел на Парад Лун. Вглядывался в спутники Аштума. Он думал над речами стратилата и сомневался:

«Власть Людей. Правда Богов. Что за чушь? Я служу Инквизиции, но не ратую ни за идеологию, ни за веру, ни за весь этот покосившийся Равновесный Мир. Какое мне дело уж тем более до каких-то древних Богов? Эти фанатики готовы умирать за идею. Я — нет.

Есть я. Есть то, чем я дорожу. К чему стремлюсь. Если эта Седьмая Луна значит хоть что-то, а язычество и Церковь ни с того, ни с сего лбами столкнутся, я просто мимо пройду. Была бы возможность вовремя соскочить…»

Альдред усмехнулся, опуская глаза.

«В конце концов, есть дела поважнее. Люди значимее, чем весь треклятый мир».

Флэй не знал, чего Марго добивалась от него. Так ли это важно вообще? Зато был уверен: было бы неплохо навестить сестру Кайю.

«Надеюсь, она ещё не уплыла домой… Вот бы дали увал. Заскочил бы…»

Ему хотелось бы знать, где её искать. Рано или поздно Альдред покинет Инквизицию. Оставаться в Корпусе, по меньшей мере, нынче для жизни опасно, а в целом для него — попросту опрометчиво, напрасно.

Если ему удастся как-то уйти, прихватив с собой немного деньжат, было бы отлично. Лучший финал — и вся жизнь впереди.

Персекутор поглядел на низины за городищем, утопавшие в изумрудных коврах.

Отнюдь, его джунгли не изменили. По крайней мере, Альдред бы так не сказал.

Только подчеркнули былые установки. Выжгли никчёмные изъяны душевного состояния. Рассеяли шум и указали единственно верный путь в будущее, когда Свет и Тьма раз за разом испытывали его.

Чтобы докопаться до истины, пришлось перерыть немало трупов — своих и чужих. Слишком уж высокая цена. И всё же, всяко меньше, чем если бы сам Флэй погиб.

Здесь, на Клыках, он стал настоящим персекутором. Таким, каким его задумывала Инквизиция. Бойцом, что постоянно бежит по лезвию ножа, решая: важнее сохранить жизнь однополчан, или погнаться вперёд, лишь бы исполнить поставленную задачу.

Этого оказалось достаточно, чтобы Альдред раз и навсегда осознал: мягко говоря, персекутор из него… ненадёжный.

Разделаться с Актеем Ламбезисом — последнее дело, за которое бы Флэй взялся как инквизитор. А после — искал бы любые пути, чтобы раствориться в землях Западного Аштума. И больше никогда не вспоминать ужасы, которые пришлось претерпеть.

Новобранец понятия не имел, о чём праздно рассуждал, снимая пену дней. Он забывал извечные прения Хаоса и Порядка, в которых замешаны все люди поголовно. В том числе — и Альдред Флэй. Даже если ему хватает глупости ставить себя выше, чем само мироздание.

Персекуторы заметили его.

— Альдред! Альдред! — кричали Нико и Марго.

Он махнул им рукой. Уже издалека Флэй видел: к нему шли не все. Занудливый служака и один из бывших наёмников куда-то запропастились. Их участь мало заботила новобранца, но не спросить не мог.

«У меня были все шансы пополнить список на выбывание…»

Сослуживцы окружили его. Со всех сторон Альдред слышал их голоса. Один Шатун — молодец: почти всегда молчал. Даже потеряв товарища, он оставался холоден. По меньшей мере, внешне. Есть, чему поучиться.

— Где стратилат? — озадачился Джакомо. Всё, как всегда. — Не поймал?

Альдред хмыкнул. Ему больше хотелось и дальше думать о своём.

— Убил и отпустил. Его размозжило по камням и отбросило в джунгли.

Флэю было, что рассказать капитану. Но это потом. Всё потом.

Командир ощупал лицо, вздохнул и буркнул:

— Туда ему и дорога…

— Да. Туда…

— Хорошо хоть ты выжил, — вздыхая от облегчения, заявила Марго. — Мы могли до тебя и не дойти.

Она покосилась на Колонну. Можно подумать, их в ту залу он завёл нарочно. Но нет. Просто вся «Гидра» была по-своему на взводе после этих трёх дней. Каждый выдыхал по-своему. Алхимик выглянул из-за спины Джакомо, посмотрел на рану, улыбнулся и кивнул. Был рад, что помог своему другу. Другу в одностороннем порядке.

— Нико… — позвал его Флэй тихо.

— Да?

— У тебя есть от гематом средство?.. Рука болит.

— Где ж тебя так приложило? — запричитал Гараволья.

Альдред улыбнулся, смотря в никуда.

— Ты не поверишь…