Темные Знамения

Глава 19-2. Юность

— Ха, можно и так сказать.

— Я слышал, у мореплавателей есть дурная примета. Если на корабле женщина…

— Их проблемы. — Девушка пожала плечами. Она заговорила бесстрастно и холодно: — Своё мнение экипаж может держать при себе. Проглотить стереотип и просто работать. Как-то так было заведено на корабле, где я провела большую часть жизни.

— Они так просто смирились с твоим присутствием?

— У них не было выбора. Мой отец был их капитаном.

— Капитанская дочка, значит? — осклабился Альдред.

— Получается, так. Мой отец — Орельен Мезар, капитан каракки «Теламон».

— Вот как… Не знал, что в Бештии тоже строят большие парусники. Мне казалось, им сейчас не до того.

— Без понятия, строят они что-то подобное или нет…

— Но ведь ты же из Бештии, разве нет?

— Есть чёткая разница между бештинскими корнями и подданством Бештии, — строго сказала Марго. — Я там никогда не была. Но да, мой отец оттуда.

Девица не могла не отметить, улыбаясь:

— Что ж, у тебя есть слух, Альдред Флэй.

— Я кое-что смыслю в разнице имён и фамилий Запада. И даже знаю пару слов по-бештински… — смеясь, поделился тот. — В учебке я всякого вычитал, пока готовился ко вступлению в кураторы.

— Увы и ах, разговор я поддержать не сумею, — посетовала Марго. — Я родилась в Кордугале и на языке отца не говорю. Он… просто не учил. Да и зачем? Ему было некогда. И потом, на борту «Теламона» бытовал только один язык — кордугальский.

— Первый раз слышу, чтоб иностранцы записывались на службу чужим Коронам… Во флот, по крайней мере.

— А ты думал, текучка людей только в Инквизиции имеет место? — рассмеялась Марго. — В среде моряков это обычная практика. Умелых капитанов подчас днём с огнём не сыщешь. Часто приходится выписывать из-за границы. Отец был как раз из таких.

— Любопытно…

Он смолчал, думая, как выразиться прямо, но при этом не обидеть собеседницу.

— Мне всегда казалось, моряки — не из тех, кто особо печётся о делах семейных, — начал Альдред. — В каждом порту у них по любовнице. Даже дети. Но как только труба зовёт — поминай, как звали…

— Есть и такие. Не спорю. Но мне повезло. Наверное, — замялась Марго.

— То есть?

— Между отцом и матерью всё обстояло в точности, как ты описал. Первые четыре года я жила с матерью в Кордугале. Брак никто не заключал в церкви. А матери хотелось. Отец этого дать не мог. И когда он после очередного плавания вернулся, она скинула меня ему. А сама — вышла замуж за какого-то купца-старичка. Это было условие нового жениха. Никаких детей от прошлого брака, никаких иждивенцев…

Девушка вздохнула.

— Наверное, ты очень злишься на свою мать, — сочувствовал Флэй.

— Как бы не так, — парировала Марго. — Поначалу было обидно, что бросила. Но по мере взросления я поняла: это лучшее, что она могла сделать. Жизнь с ней была скверной. А уж с тем сморщенным вонючкой… Хрень редьки не слаще.

— Историй наподобие немало. Только обычно моряки опять уходят в плавание, а детей развозят по приютам — и дело с концом.

— В этом-то мне и повезло. Папа годами не появлялся на большой земле. Когда родилась я, ему уже было за пятьдесят.

— Солидный возраст…

— Работа забрала большую часть лет, им прожитых. А я оказалась единственной наследницей. По крайней мере, о которых он знал. Другие дети попросту… растворились во времени и пространстве. Вот он и взял меня с собой.

— Марго… — тихо позвал её Альдред, останавливаясь на берегу моря.

Она встала напротив него в лучах солнца, медленно ползущего к зениту.

— Да?..

Всё это время Флэй терпеливо, с неподдельным интересом слушал девушку. Познавал её изнанку, которую не каждому показывают. Однако он не мог понять…

— Не восприми мои слова неправильно… Почему ты всё это рассказываешь? Мне.

Застрельщица закусила нижнюю губу, задумавшись. А затем заявила:

— Это слишком бестактно с моей стороны, да?

Альдред стушевался.

— Отнюдь. Просто… среди персекуторов не принято болтать о прошлой жизни.

— И пусть. Мне как такового дела до негласных правил нет.

— Смело, — ответил новобранец, улыбаясь.

— Что до меня, почему я это рассказываю… Сама не знаю. Возможно, меня прошлое до сих пор не отпускает. Возможно, я просто посчитала, с кем-то вроде тебя можно это обсудить. Быть может, я лишь пытаюсь найти в твоём лице друга, которого во всей Башне не оказалось. Какой ответ тебя устроил бы?..

Новичок понятия не имел, что стоит за всеми этими словами. Однако он постарался выкрутиться, дабы сгладить углы: им ещё долго идти вдоль берега.

— Как бы там ни было на самом деле, я это ценю. Просто знай. Я выслушаю тебя.

Та улыбнулась ему.

— Интересный ответ. Сдержанный и вежливый. Ты напоминаешь мне один поэтичный народ, живущий за Экватором. Но не об этом сейчас…

— Спасибо, стоит полагать, — отозвался Альдред. Они продолжили идти.

Южный берег Правого Клыка часто перемежался с высокими скалами, торчавшими прямо из песка. Над водой кружили чайки, неустанно галдя. Тут и там ползали мелкие полупрозрачные крабы. Местами на сушу выбирались огромные морские черепахи, попросту млея на пока ещё ласковом солнце.

Ни тримогенян, ни чародеев инквизиторы не видели.

— Выходит, большую часть жизни ты провела на борту корабля? — возобновил беседу Флэй, вдоволь налюбовавшись тропической идиллией без людей.

— Не совсем, конечно. Однако в целом — да. К тому времени отец как раз перешёл из военного флота в экспедиционный. Так что прямых опасностей ждать не приходилось.

— Экспедиционный? Это как? Я только военный и торговый знаю. — Альдред почесал затылок, испытывая неловкость.

— Когда Вестания и Кордугал избавились от оккупации Халифата, встал вопрос о поиске безопасных путей в Восточный Аштум. Так, чтоб деспоты с халифами и тримогенскими царями об этом не прознали.

— А причем тут они все?

— Ну как… Это посредники Сулакты в торговле с Равновесным Миром. Пресловутая рыночная экономика. Думаешь, почему пряности, специи, чай, кофе, слоновая кость и прочее-прочее так дорого стоят? Наглый процент посредника. За Экватором всё это имеет цену куда меньше.

— Я не знал.

— Холодная война — не повод упускать прибыль. При этом за Экватором гармонистские корабли никто не ждёт. Попадёшься флоту того же Деспотата — спалят без предупреждения дельмейским огнём. Короны Кордугала и Вестании не так богаты, поэтому терпеть надувательство язычников не хотели…

Альдред призадумался. Он слышал об этом что-то где-то, но на Полуострове дела далёких стран мало кого интересовали. Даром что и первые, и вторые исповедуют одну и ту же религию.

— Диего Хименес, Гонсало Ортега, Тьягу да Лирма, Салвадор Мореплаватель — все они отправились в разные уголки света, чтоб отыскать маршруты в обход посредников. Сулакта, Шумай, Ангам, Пао… Кто куда, в общем. И «Теламон» — тоже.

— И много ли ты повидала?

— Более чем. Но на рассказы уйдёт несколько дней, — рассмеялась Марго. — Уж лучше почитать один раз мемуары Салвадора Мореплавателя и успокоиться. Отец служил под его началом как раз. У автора и слог красивый, и юморной он сам по себе. В общем, занимательное чтиво. А я — так… Пережила больше, чем хочу и могу рассказать.

— А ты часом не общаешься с Нико? Он без ума от книжек Мореплавателя.

— Упасите Свет и Тьма. Меньше всего в этой жизни я хотела бы заговорить с фанатиком вроде него. О природе, о погоде — пожалуйста. Но не об экспедициях…

«Ещё бы. От него в такие моменты уши вянут…»

Флэю вообще не хотелось озвучивать следующий вопрос, но любопытство одержало над ним сокрушительную победу:

— А с Гонсало Озорио беседовала? Он же ведь тоже с Кордугала…

— И поэтому я должна была с ним поддерживать какие-то отношения? О, нет. Он — всего лишь сослуживец. Спутник до первого перекрёстка. Я не бештинка. Если кордугалка, то лишь номинально. Если я с кем-то общаюсь, то из соображений интереса или же доверия. Моя настоящая родина — борт нау «Теламон».

— Должно быть, о каракках Кордугала ты знаешь всё?

— Не только о них. У Короны нет корабля, где я бы растерялась. Но да. По мере того, как росла, я познавала жизнь на паруснике всё больше и больше. И со временем я стала полноценным матросом на борту.

— Вот как…

— А отец учил меня всевозможным капитанским премудростям. Как руководить кораблём, ориентироваться по компасу и звёздам, уследить, чтоб море тебя не убило. Вместе со всеми занималась такелажными работами, погрузками. Если надо, в воронье гнездо залезала с подзорной трубой. Свободно гуляла по марсовой площадке. Мне там особенно нравилось. Ещё…

— Извини, что перебиваю. Просто из всего, о чём ты сказала, я понял только «воронье гнездо»… Я сам лишь на рыбацкой лодочке плавал, — смущённо признался Альдред, ощупывая шею. — Пару раз. Когда на тунца шли…

— Это не страшно, — махая рукой, заверяла его Марго.

— Колонна сильно удивился, когда ты залезла на дерево, и тебя никто даже не заметил. Видать, у тебя огромный опыт, — заметил тот.

— Дело не только и не столько в матросских навыках. Мы обплыли весь свет. Приходилось и на суше останавливаться. Необитаемые острова, чужие берега. Ремонтировали нау, где придётся. Так что меня тропиками особо не испугаешь. Привыкла давно. Кораблекрушение — вещь страшная. Но мы вчера, говоря откровенно, легко отделались. Уж поверь…

— Удивительно, — пробубнил Альдред. — Мне приятно общаться со знающим человеком, сказать по правде.

— Спасибо, — отозвалась девушка с радушием.

— А стрелять на корабле тоже научилась?

— Изначально да. Но… хах, «пристрелялась» уже потом.

— В море было неспокойно?

— А как ты хотел? Пираты — из Равновесного Мира, с Невольничьего Берега работорговцы. Агрессивные туземцы за Экватором на своих джонках и плавучих замках. Отбиваться приходилось много…

— Что насчёт реликтов? Повстречали каких-нибудь чудовищ? Слухи правдивы?

— Они есть. И их — великое множество. Гигантских кальмаров не видели. Кракены либо вымерли, либо их просто выдумали. Хотя… Ортега к Полюсу шёл. Видел нечто подобное. Похолоднее места любят, видимо. Зато китов с мордой крокодила — да, мы встречали часто. И акул размером с остров иногда. Но реликты умнее, чем может показаться. Или глупее. Корабли их не сильно интересуют. А вот кашалоты или, скажем, просто рыбы-исполины — вполне.

— Ну и ну, — с придыханием пробормотал Альдред.

— Страшно это. Но привыкаешь быстро. На корабле безопасно.

— А в воде?..

— Я сомневаюсь, что огромная акула вообще позарится на одного человека, если его выбросят за борт умирать. Слишком много сил потратит — и ради чего? Постной закуски на один зубок?

Она рассмеялась.

— Вот скопление тонущих, напоминающих отдалённо косяк рыб, — другой разговор.

— Жуть…

Ему вспоминались бычьи акулы в проливе.

«Каждый ищет добычу сообразно своему весу…»

— Ха-ха, не без этого.

Инквизиторы немного помолчали, прежде чем Альдред решился задать вопрос:

— По твоим словам, у тебя была интересная, насыщенная жизнь. Что же тебя заставило покинуть «Теламон»?

Марго опустила глаза и поджала губы. Флэй осознал: уж лучше бы это он не спрашивал. В попытке загладить вину он промямлил:

— Наверное, я не должен был… Прости…

— Да всё в порядке, — мягко отозвалась девушка.

Она изо всех сил пыталась убедить новичка, что нет ничего, о чём ему бы стоило беспокоиться. Альдред видел это и давить не стал. Он даже не представлял в тот момент, насколько мудро поступил.

Флэй кинул.

— Хорошо.

— Я просто пытаюсь понять, как объяснить. И так, наверное, разболталась…

— Нет, что ты…

— В общем, когда мне исполнилось тринадцать, мы отправились в северный Шумай за нефритом. Но попали в шторм, сбились с курса. Лишь позже выяснилось, что в тех местах тайфун идёт за тайфуном. Божественный ветер, как говорят в тех краях. Само море разломало корабль в щепки. Весь наш экипаж смыло. Я даже не знаю, как выжила…

— Отец?..

— С той ночи я его не видела, — покачала головой Марго.

Альдреду хотелось выразить соболезнования, как то предписывали гармонистские нравы. Но посчитал, что сейчас это неуместно. Угадал.

— Несколько дней я дрейфовала на бортовом обломке, пока меня не нашли.

— Кто?

— Жители той самой поэтической страны, — хмыкнула девушка.

— Они оставили тебя в живых? Я думал, песеголовцы не жалуют людей…

— Никакие это не песеголовцы, — возразила та, смеясь. — В общем, они меня выловили. Высадили на берег и представили князю, которому служили. Так уж вышло, что я оказалась не единственной особой из Равновесного Мира в его владениях.

— То есть?..

— У них гостил вануэзец. Дома его ждала казнь, поэтому он жил там. Прибыл из Шумая и уже неплохо освоился. Его звали Доминико Карафа. Вероотступник. Атеист.

«Ещё бы его не ждала смерть. Это ересь. Видимо, болтал много. Он — не первый, не он — последний. Меня больше волнует, если бы светская и церковная власти пустились наперегонки, кто сцапал бы его первее?»

— Что он там забыл?..

— А вот. Решил повторить подвиг одного димецианского купца. Федерико Тоцци звали. Слыхал о таком?

— Ещё бы не слыхать! О нём на Полуострове уже несколько веков судачат… Наш человек всё-таки.

— На его дневники, кстати, Кордугал и Вестания опирались, когда затевали экспедиции. В общем, как-то так.

— Когда мы говорим о путешественниках, всё так или иначе связано, — заметил Альдред, смеясь.

— Именно так. Хороший дедушка, этот Карафа, — вспоминала Марго. — Много где побывал. С ним было, о чём поговорить. Но нигде ему так ни жилось вальяжно, как там. Хотя те края — не из богатых…

— Это он тебя научил нашему языку? Но как?

— Он вообще полиглот. По-кордугальски тоже говорил. Учил и вашему языку, и языку местных. Так что я стала особым предметом гордости того феодала. Он даже в шутку хотел поженить нас с его сыном. Занималась вместе с его дочерями ратному делу. Времена у них там неспокойные. Уже почти век. Война всех со всеми. Всех против всех.

Марго посмотрела в сторону восходящего солнца и тихо сказала:

— Славное было время…

— Но сколько же ты пробыла там лет?

— Пять где-то. Потом ко двору князя пожаловали… кто бы ты думал? Кордугальцы!

— Большая удача, — отметил Альдред.

— Вовсе нет. — Марго покачала головой. — Закономерность. Там же война идёт. Возможно, до сих пор. У кордугальцев есть, что называется, коммерческая жилка. Много, кому из феодалов, они предлагали старые аркебузы и мелкокалиберные пушки. Кто-то соглашался, кто-то нет. Сколько угодно ружей в вес серебра. Грабёж, как он есть. Князь отверг их предложение. Он считал, что очернит имя рода, если примет оружие, убивающее без чести…

— И ты уплыла с теми кордугальцами?

— Я не хотела. Но князь и Доминико настаивали. Дела в его провинции шли не лучшим образом. Бывшие союзники показали свои лица. Объединились против него. Ему не хотелось, чтоб я погибала с ними. Как сказал князь, это не моя война. Пришлось плыть.

— Странно, что князь отказался от иностранного оружия…

— Честь превыше всего. Лучше погибнуть с чистым именем, чем жить с позором. Такая у них философия…

— Звучит самоотверженно.

— В этом все они. Или почти все.

— А почему Карафа не поплыл?

— Он сказал, что своё отжил. Я не стала спорить. Деньги за меня уплатили, я взошла на борт. В конце концов, я же уже привыкла кочевать по свету. Дом там, где я.

— Тебя увезли обратно в Кордугал?

— Нет. Они везли партию благовоний в Цим. Там я и сошла на берег. С ними оставаться было себе дороже. Они пользовали рабынь из Пао. Так что меня не трогали. Но если бы их не было… Кто знает.

— Да уж. Итак, ты вернулась в Равновесный Мир. Почему Инквизиция?

— Где мне ещё применить свои навыки, как не здесь? — фыркнула Марго. — «Теламон» — это одно. В остальном флоте женщин не жалуют. Армия? Тоже мимо. Ничем хорошим для меня это не кончилось бы…

— Армия — ладно. А наёмники?

— Ты не смотри на «Несметный Легион» с их заработками. Туда попасть ещё надо постараться. А кондотьеры остальных компаний рискуют жизнью за гроши.

Марго облизнула губы задумчиво.

— Просто представь. Девушка без роду, без племени, в чужом городе. Некуда пойти, не на что купить еды, негде спать. Она кое-что умеет. И готова работать честно. Где ей место, если принять решение нужно за считанные часы?..

— Я понял тебя.

— Церковь учла мои умения и определила в персекуторы. Так я и оказалась в Городе. Уже полгода как тут.

— Лихо тебя жизнь помотала. — Альдред помотал головой, поражаясь Марго.

— Не жалуюсь. И потом, это же юность. Всё ещё. Я не собираюсь всю жизнь топтать персекуторские сапоги. У меня, в конце концов, есть мечта…

— Какая же?

— Об этом потом. — Девушка улыбнулась ему лукаво. — Когда у нас будет больше времени, обязательно поговорим ещё. Отвечу на все вопросы.

Альдред совсем разучился заводить новые знакомства самостоятельно. С девушками — так точно. Он представлял собой на службе не человека, но рабочий механизм, действующий по отлаженной схеме. На общественном поприще Флэй, воспитанный в кураторских традициях, не представлял из себя ничего.

И сейчас он слабо понимал, чего конкретно ждёт от него Марго. Чего хочет. Зачем озвучила ему всю эту исповедь, обещая рассказать ещё. Почему она для этого выбрала именно его.

Он не знал ничего, а спросить не решался. Боялся, что его посчитают глупцом. А делать слишком смелые выводы не спешил: книги с печальным финалом отваживали.

Тем не менее, Альдред и сам испытывал к Марго интерес. Единовременно и к её судьбе, и к её личности, и к ней самой в совокупности. Любопытство, натолкнувшееся на въевшуюся в него преданность ментору. Наставнице, которая оставила его позади.

Что за соблазн ни правил бы им и ей в действительности, какую бы подоплёку ни несла в себе их игра, Флэй легкомысленно был готов сделать свою ставку. Не думая о том, проиграет её или нет.

Поэтому здесь и сейчас Альдред ответил:

— С удовольствием.

Девушка обрадовалась:

— Чудно. Ты и вправду умеешь слушать, Альдред Флэй. Только вот о тебе я мало что знаю, например. За тобой должок. Смекаешь?

Она рассмеялась.

— Боюсь, ты загнала меня в неоплатный долг, — шутил он. — Моя история коротка…

— Это уж мне решать, — заявила она, осклабившись. — Тем более, никогда не будет лишним добавить побольше пикантных подробностей…

Альдред хмыкнул и опустил глаза, никак не отвечая.

— Идём уж, — звала Марго. — Никто не оценит, если мы вернёмся к закату.