Глава 4–2. Узы

Дорога в Круг вела их через реликтовый сосновый лес, ограждавший Инквизицию от мирской суеты. Здесь стоял бодрящий запах северной свежести, дарованный хвоей, — такой причудливый и неродной в южных краях. Начала накрапывать морось.

Постепенно дорога уходила вверх, на обособленные от береговой линии известняковые скалы, на которые наталкивались шумные воды моря. Там простирался своего рода город в Городе.

Раздался гром. Близилась первая в этом году гроза.

Из темноты бора сестра Кайя и Альдред вышли к воротам Круга. Привратники, узнав заместительницу Верховного Куратора, кивнули ей. Когда они прошли под аркой, ворота стали закрывать. Они были последними, кого ждали обратно.

Среди инквизиторов не было тех, кто удумал бы дезертировать во время проведения мероприятий. Их отпускали безоружными, в сутанах. В таких одеждах больше никто не ходит. В толпе они как белые вороны.

Более того, служащих отправляли в открытый мир без всяких средств к существованию. Инквизиторы без задней мысли возвращались туда, где им обещан кров, горячее питание, жалование и защита.

Если же кому-то хватало ума сбежать, их ловили вскоре, зная, откуда кто поступил, и куда кто может пойти. По обыкновению, такие проблемы доставляли рекруты из самого Города. Но их мало. С каждым разбирались в индивидуальном порядке. Особенно буйных крысобои устраняли на месте.

А в случае нападения на служащих со стороны горожан к ним применяли соответствующие меры наказания. Феодал не отнимал у крысобоев работу.

На глазах других инквизиторов ментор и его воспитанник не вели себя так вызывающе. Просто шли рядом — и даже не как друзья, а просто братья по оружию и вере. Направлялись они прямиком в Янтарную Башню.

Кураторы оставили за собой каменные бараки миротворцев, где те ютились. У дверей стояли толпы бойцов, дымя трубками с набитым табаком. Очередной день позади. Далее — ристалища, небольшой ипподром и конюшни, которыми заведовал их отдел.

Следом прошли мимо училища, где кураторы постигают необходимые науки. Обогнули корпуса общежития — там жило подавляющее большинство местного корпуса. В окнах ещё горел свет, раз отбой не трубили.

Поодаль расположилось ведомство. Здесь заседали крысобои да канцеляры. Работали денно и нощно. Главным образом, занимались всякого рода бумажной волокитой, а также вели архив. Пыточные находились под Янтарной Башней, и по долгу службы спускались туда.

Возле складов в окружении иссохших дубов затерялся кубический донжон юстициаров. Его прозвали в народе Зверинцем.

От остального мира его отделял глубокий и широкий ров, полный воды. Мост был опущен. Цепи зловеще звенели. Из его глубин доносился чей-то пронзительный вопль. Эти инквизиторы жили совсем не так, как прочие. Содержались прямо там. В условиях, о которых говорить не принято.

Из алхимического института и лаборатории, с которой тот соединялся надземным переходом, выходило подрастающее поколение естествоиспытателей. Они собрались в стайку, чем напоминали гусей. Даже галдели также, обсуждая зелья с мутантами. Было поздно, и кроме этих энтузиастов без дела вокруг ходило мало служивых.

Прежде чем двигаться дальше, инквизиторы дали им пройти. Рядом с кураторами в спешке прошли персекуторы в сутанах. Они торопились в сторону своей крепости, которую отвели им одним. Она находилась на крайней скале. Жили они там же.

Мало-помалу корпус отходил ко сну. Внезапно сверкнула молния, небеса испустили раскатистый рык, а на землю, как из ведра, полился дождь.

— Быстрее! — крикнула наставница. На улице никого уже не осталось.

Сестра Кайя и Альдред вошли внутрь Янтарной Башни. Они взмокли. Волосы их собрали массу воды.

То тут, то там стояли миротворцы, у которых началось ночное дежурство. Магов запечатали по экранирующим комнатам, где те и свечки магией зажечь не сумели бы. Так что проблем от них ждать не приходилось.

Из холла, где горел метеоритный уголь, кураторы попали на лестницу. Вдоль стен зажгли свечи. Меняли их слуги, нанятые со стороны.

Пролёт за пролётом инквизиторы поднимались — до этажа, отведённого под кабинеты высших сановников. Проходили один за другим. Никто из Верховных не засиделся за рабочим местом.

— Все уже разошлись. Это хорошо, — отметила сестра Кайя.

Альдред сразу смекнул, чему так обрадовалась наставница. Однако он и не подозревал, что его ждёт сегодня.

Кабинет ментора находился в дальнем углу восточного крыла. Рядом с помещением, которое занимал Верховный Куратор. Она достала ключ и отворила дверь.

— Заходи, присаживайся, — сказала она, шмыгая носом.

«Всё-таки замёрзла», — понял Альдред.

Сюда он захаживал редко. И всегда — строго по особым случаям. Как понимал воспитанник, сегодня — один из таких. Каждый раз для него это было своего рода экскурсией в музей.

На стене висела потёртая карта Аштума, нарисованная на пергаменте. Масштаб Альдред не знал, но создатели сумели изобразить на ней оба материка, все известные им острова. Ледник, за которым должен был находиться Северный полюс. Что ему особенно нравилось, по морским краям и неизведанным уголкам они нанесли всякого рода тварь: чудовищ большой воды и песиголовцев.

Забавно. Даже если там никто такой не жил.

Большой мир делился на равновесную половину мира и языческую, на Экваторе и за ним. Десятки стран слева, в одном из которых жили они, да несколько условных справа. Туда совались разве что вануэзцы — отважные мореходы, жаждущие наживы.

Альдред и сам бы хотел попасть в те края. Только вот инквизиторам нечего там делать.

Каменные стены в кабинете были увешаны картинами. Но те остались тут от прежних владельцев. Занимала этот пост сестра Кайя всего несколько лет. Они ей нравились, так что стаскивать всё местным эстетам из руководства не стала.

Для Альдреда наибольший интерес представляла голова мглистой виверны, из которой набили чучело. Трофей. Ментор его заработала в первые годы работы персекутором. Ещё до того, как стала ищейкой-одиночкой.

Шкафы здесь ломились от множества книг. Альдред прошёлся мимо, разглядывая названия. Кайю учили читать ещё в детстве. Редкая удача.

Она интересовалась историей, географией, математикой, научными трактатами об антропологии, церковными памфлетами, трудами о демонологии, даже про алхимию почитывала иной раз.

Многое из этого давала почитать воспитаннику, прививая ему вкус. Художественной литературы у неё почти не имелось. А то, что было, представляло собой дешёвые куртуазные романы.

Дорога к гостевому креслу вела Альдреда вдоль стендов с именным оружием сестры Кайи. Арсенал составляли общепринятые образцы вооружения и экспериментальные модели. Персекуторам вечно скидывают всё самое интересное.

Скимитары — наподобие тех, которые носят чернокожие работорговцы Невольничьего Берега. Шамширы, чей прототип широко распространён в Стране Специй. Дао родом из края Тысячи Городов. Кусаригама и саи с Золотого Архипелага. Все сделано здесь, руками местных умельцев по украденным чертежам, из инквизиторского сплава.

Особую любовь сестра Кайя питала к новшествам. Алебарда, чьё навершие представляло собой клевец. Трезубец с одной стороны, с другой — шестопёр. Причудливые веера из ножей. Двуствольные пистолеты с разветвлением порохового хода и колесцовым замком. Список можно было продолжать и дальше.

Всё это добро оставалось у ментора до тех пор, пока она служит в Священной Инквизиции. Его отдавали в дар за прекрасно выполненную работу — своего рода вторая премия. Эту коллекцию она собирала годами.

Наконец Альдред приземлился в кресло и откинулся на спинку, дожидаясь. Тем временем сестра Кайя достала два бокала. Вскрыла красное полусладкое вино и разлила остатки по ним. Затем — смешала с водой, чтоб сбить крепость.

Один бокал подала воспитаннику, другой — принялась пить сама. Она опёрлась на краешек стола, болтала вино и изредка попивала. Альдред чуть отхлебнул и поставил на тумбу рядом с креслом. Он прочистил горло и спросил:

— Так о чём же Вы хотели поговорить, сестра Кайя?

— Вот я и думаю. — Она всматривалась в разбавленное вино, катавшееся в бокале. — Тема, понимаешь ли, комплексная.

— Ну, я весь внимание. — Альдред хлопнул себя по коленям.

Ментор отпила ещё немного и начала:

— За те дни, что я провалялась, произошло очень многое. Ты не в курсе, раз тебя мариновали канцеляры, но это факт. В общем, есть у меня две новости. По классике — хорошая и плохая. С какой начать?

Альдред замешкался, и инициативу переняла наставница:

— Тогда с хорошей. Я тоже рассказала, что произошло в Рунном Зале тогда. Только персекуторам. В частности, отметила твои заслуги. Их это заинтриговало. В конце концов, наша история дошла до ушей Верховного Персекутора.

— Я не пойму…

— Просто ты молодец, Альдред, — Сестра Кайя развела руками. — Считай, ты в одиночку разделался с монструозной одержимой. Не всякий инквизитор на это способен. Даже из числа персекуторов. Тянет на сан ищейки, будь ты в том отделе…

— Не в одиночку, — парировал Альдред. Но всё без толку.

— Конечно, стоит учитывать совместные усилия всех, кто был там. В том числе и мои, быть может… Но ведь в конце концов ты остался с демоном один на один — и победил его. Понимаешь? Это дорогого стоит.

— И у меня было ваше раздвижное копьё. Без него я был бы труп.

— Оружие бесполезно в руках неумёхи. Персекуторы, конечно, были в бешенстве, что я тебе его дала тайком. Устав претит — и все дела. Но ведь результат себя оправдал. Важно другое.

— Сестра Кайя, к чему Вы клоните?

Она вздохнула.

— У тебя намечается повышение, Альдред.

Не зная, что ответить, воспитанник опустил глаза и всё гонял во рту воздух.

— Верховные из отделов персекуторов и кураторов поговорили. Петефи не против, чтоб ты перешёл под руководство Модрича. У них как раз требуется ещё один клинок в молодой отряд. И для тебя это путь наверх. Поэтому, если спросишь меня, ты просто обязан им воспользоваться. Копьё можешь оставить себе. Всяко интереснее палаша.

— Что Вы такое говорите, сестра Кайя! — запротестовал воспитанник. — Меня всю жизнь учили быть куратором. Я тюремный надзиратель, а не головорез. А эту одержимую сам до конца не понимаю, как сумел убить. Вокруг этого и крутятся все мои треволнения!

— Давно уже за тобой тянется эта робость, Альдред, — захихикала ментор. — Ты ведь не всегда боялся открываться чему-то новому. Помнишь? Раньше в тебе был дух авантюризма. Поэтому я и взяла тебя с собой. Ты был готов изменить свою жизнь. Что с тобой стало, мой мальчик?

Альдред промолчал. Она была права. Но против дурного предчувствия переть практик не спешил: казалось, ничего хорошего не ждёт его в крепости персекуторов.

— Ты всегда бесился, когда кто-то пытался упрекнуть тебя, будто без меня ты ничего не можешь. Якобы я тебя излишне опекаю, контролирую, веду везде за ручку. Ты из-за этого закрылся в себе — больше, чем инквизитору нужно.

Голос её сквозил печалью.

— А я лишь подталкивала, чтобы ты рос, и плевать, что говорят остальные. Не для того я достала тебя на Свет, чтоб ты остался гулять в стажёрах.

Она отпила ещё вина.

— Сейчас всё совсем по-другому. Я ничего тут не решала. Клянусь. Ты уже показал себя. Больше, чем я могла себе представить. Признаться честно, я бы и сама хотела, чтоб ты остался в кураторах — так безопаснее…

У Альдреда задёргалась рука, сжатая в кулак. Он обтекал от слов ментора. Она резала его без ножа, ездила по самому больному. Никто, кроме неё, так не умел.

— Но, если ты победил ту тварь, значит, способен на большее. У тебя появился шанс доказать всему корпусу, чего ты стоишь. Хотя ты так до сих пор и не понял, что в первую очередь что-то доказывать надо себе. Ещё молодой, ещё поймёшь.

— Я, может, и хотел бы попробовать, чтобы выбраться за пределы этого смердящего Города. Но…

Он поднял глаза. Поджал губы. А затем сказал:

— … не мыслю я себя в Инквизиции без Вас. Мне бы к Вам поближе быть. Это же Вы меня привели сюда. И нет у меня другого друга здесь, кроме Вас.

Сестра Кайя увела глаза, вздыхая.

— Здесь-то и кроется проблема.

— То есть? — Альдред напрягся. Он почуял неладное.

Его ждала плохая новость.

— Этим утром я подписала документы на увольнение. Я ухожу из Инквизиции, Альдред.

— Как так? — Он резко встал с кресла. Казалось, его только что предали. Оставили одного — против целого корпуса, полного упырей. И кто?

— Боюсь, это не моя вина, Альдред. Я бы хотела остаться, но мне деликатно указали на дверь. — Нервничая, сестра Кайя переминалась с ноги на ногу, ощупывала волосы.

— Почему? Ведь Вы же…

— Тогда, в Рунном Зале, та тварь нешуточно повредила мне позвонки. Целители пошаманили со своими заклятиями и поставили их на место. Не отвалятся, не убьёт — и ладно. Только вот… что-то пошло не так.

Наставнице было тяжело об этом говорить. И всё её естество намекало на это. Альдред оставался слеп. Он требовал:

— Объясните.

Её не могли так просто отпустить. До пенсии ещё далеко. Нужен был веский повод.

— Травма ушла, а побочные эффекты остались. Ты же знаешь, целители способны залечить плоть, но фантом — нет. И боль продолжается. Да, она тише, чем было бы в противном случае. До тех пор, пока рана не зажила бы сама и на духе.

Она отвернулась, помолчала немного, затем продолжила:

— Моя травма — неизлечимая. Симптомы будут преследовать меня всю жизнь. Понимаешь? Всю. Мою. Жизнь.

Сердце Альдреда сжалось. Он не мог поверить, что с ней такое случилось.

— У меня нестабильность шейных позвонков, мой мальчик. Кажется, такой диагноз поставили врачи. Во всяком случае, это то, что я поняла из их заключения. По меркам Инквизиции болячка делает меня недееспособной. Абсолютно. Да и жизнь моя прежней не будет. — Она горько усмехнулась. — В общем-то, они правы.

Её воспитанник оторопел. На нём не было лица.

— За те дни, что я провалялась в лазарете, я потеряла сознание раз семь. В беспамятстве могу пролежать от нескольких минут — и так до бесконечности. Вердикт врачей неутешителен.

— Не может быть…

Альдред покачал головой.

Сестра Кайя не удержалась и шмыгнула носом. Любая другая женщина бы уже разрыдалась на её месте, билась бы об стену и рвала на себе волосы. Его ментор не такая. Его ментор железная.

— Постоянно трещит голова. Это мигрень. Перед глазами часто мигает свет. Это может длиться часами. Часами. Обмороки преследуют меня в самый неподходящий момент. Не так поверну шею — и снова здрасьте. Нервы пронизывают всё тело, и они извиваются, как черви в комке грязи. Всякий раз перед тем, как я падаю.

Она поджала губы.

— Может ли такой человек состоять в Инквизиции, даже на моём посту? Верховные сомневаются. И я их понимаю.

Сестра Кайя оборвала разговор и пошла к буфету. Стала копаться. Выпила одно зелье, затем другое, налила себе какого-то масла в ложку и приняла вовнутрь.

Взглядом Альдред шарил по полу. Он долго молчал, не зная, как относиться к услышанному, как быть дальше. Понимал только, что жизнь её как инквизитора кончается здесь. А ведь для неё это было важно.

Практик задавался вопросом: ну как, как Свет и Тьма допустили это с его наставницей? Он не понимал, к чему тогда все эти молитвы, если они не работают? Ему было важнее доброе здравие сестры Кайи, а не её спасённая душа. Но скажи это парень, ментор бы популярно объяснила, почему тот неправ. И так озвучивала.

— Что будет теперь? — только и выдавил из себя Альдред.

— Завтра я уезжаю. Бумаги уже подписаны. Мой кабинет какое-то время будет пустовать. Петефи ещё надо найти подходящую кандидатуру на замену. Я заберу ассигнацию и личные вещи, поселюсь в гостином дворе «Лазурные Фонтаны». Мне нравится оттуда вид на море. А потом найду извозчика, который согласится поехать на север, и уеду на родину. Придётся искать местечко поближе к аптеке.

Она рассмеялась вымученно.

Альдред надулся и стал ходить из стороны в сторону.

— У меня достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. Всё-таки я о чём-то мечтала до вступления в Инквизицию. Свет и Тьма прямо говорят, чтобы я вспомнила о мечтах.

Воспитанник закивал. Ему ещё многое предстоит осмыслить. Впредь он один в этой проклятой Башне. Но это потом. Всё потом.

— Мне очень жаль, — проблеял он. Звучало жалко.

— А ты не жалей, Альдред, — легко парировала сестра Кайя, приободрившись.

Однако в свете последних известий это больше напоминало обман. Самообман — в первую очередь. Наставница продолжала:

— Как я уже говорила, мы всего лишь люди. Судьба сильнее нас. И мы живы — это уже что-то. Здесь начинается наша новая жизнь. Порознь, правда. Но… почему бы и не улыбнуться ей в ответ? Обратись к Модричу. Он тебя ждёт.

— Я… мне будет Вас не хватать, сестра Кайя. Вы же знаете.

— Не сокрушайся, мой мальчик. — Паря, как таящий в лунном свете призрак, она подлетела к нему и взялась за его лицо обеими руками. Как давным-давно. — Я о тебе не забуду. И в конце своего пути ты в этом убедишься.

Её последние слова остались непоняты. Он посмотрел ей в глаза. И действительно, в них не было ни единого намёка на уныние. На её месте он, наверное, рвал бы и метал.

Воспитанник не хотел расставаться с наставницей. Он думал о ней, как об уже усопшей: слишком мало проводили времени вместе, так многое хотелось сказать, насытиться последними мгновениями.

Увы, в такие моменты никогда не бывает достаточно.

Сестра Кайя уходила. И уходила навсегда.

Всё, что им оставалось, — последний час вместе.

— Моё имя останется в списках инквизиторских индульгенций. А большего и не надо. За свою душу я могу быть спокойна, — заверяла она. — Однако… этой ночью мне нужно ещё кое-что, прежде чем я покину Башню. В последний раз.

Под конец её голос обратился томным шёпотом. Сестра Кайя закрыла глаза, чуть приоткрыв рот и подалась на Альдреда, чтобы поцеловать. Откажись он, пойдя на поводу у смятения, она бы расплакалась.

Нет. Он хотел того же. Парень ответил ей взаимностью.

Сначала несмело. Потом — остервенело. Ведь это «в последний раз».

Альдред отлип от её губ нехотя и признался:

— Это нужно нам обоим.

— Не сдерживай себя, — попросила наставница, подразумевая не совсем то, о чём подумал воспитанник.

Он приобнял её за талию. Тонкие женские пальцы заскользили по планке его сутаны, расстёгивая пуговицу за пуговицей.

Загрузка...