Только хорошее

«ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ»

Я уверена, что браки совершаются на небесах. И именно в то время, когда им положено совершиться. Мы встретились с Валентином Иосифовичем Гафтом за двадцать лет до настоящей «встречи». Может, там уже и ангелы пели в поднебесье, потирая руки в предвкушении праздничных столов, но я была замужем, Валентин Иосифович тоже несвободен. И мы как-то умудрились, снимаясь в одном фильме, в «Гараже» у Эльдара Рязанова, даже «Здрасьте» друг-другу не сказать в течение всего съемочного процесса. Я, во всяком случае, такого момента не помню. У Гафта была реплика, обращенная к моей героине, кажется, «Рациональная вы моя», но снималась ли я сама в этот день — большой вопрос. В «Гараже» моя сверхзадача» была спрятаться за какую-нибудь рептилию, чтобы только никто на меня не смотрел. Я стеснялась ужасно! Там же снимались такие актеры огромные: Лия Ахиджакова, Ия Савина, Георгий Бурков, Андрей Мягков… Валентин Гафт. А я кто такая? Всегда просыпается во мне в таких случаях ужасно застенчивая девочка из Бугуруслана. Мне до сих пор неловко на разных киношных или театральных «тусовках». Вроде все нормально, но видимо для того, чтобы по-настоящему быть «звездой» мне не хватает каких-то важных качеств. Слишком многого боюсь в жизни. Боюсь быть неприличной, боюсь быть вульгарной, бестактной, боюсь публичности, в конце концов. Так что, в «Гараже» мы как-то совсем прошли мимо друг друга. Хотя, Валя и утверждает, что он ко мне приглядывался, но не сделал даже попытки подойти, потому что «на таких надо сразу жениться».

И вот через двадцать лет я в ситуации развода с Левитиным, денег нет, работы нет. Вдруг звонок:

— Ольга Михайловна, не хотите ли Вы поучаствовать в концерте?

— А где?

— Ну, это в кафе «Фиалка», там корпоратив.

Я… на корпоративе?…

— А кто еще будет?

— Ну, Валентин Иосифович Гафт.

Думаю, раз сам Гафт, тогда ладно.

— Хорошо.

— Мы пришлем машину Вам к театру, Валентин Иосифович подойдет к служебному входу — вместе поедете.

Выхожу из театра, стоит Гафт, весь такой в кожаном пальто, «Здрасьте-Здрасьте», сели в машину, поехали. Ну, что-то я там прочитала, Гафт свои стихи, в общем, выступили, поздравили.

Почему-то в этом кафе «Фиалка» было ужасно холодно. И Гафт дал мне свой пиджак. Выходим, он говорит:

— А это же мои места — Сокольники. Я здесь родился. И с кафе этим столько историй связано… Давайте, может, как-нибудь погуляем тут? Я Вас приглашу.

— С удовольствием! Я детей возьму.

Ну, это в моем репертуаре, как когда-то я Левитина позвала к нам с Борей на чай с тортом. Тут меня человек на свидание приглашает, а я — «детей возьму». Он немножко удивился, но согласился, конечно.

А после этого долго, долго, долго не звонил. Потом позвонил, стали встречаться и… разошлись аж на три месяца. Я просто лежала лицом к стене, Валя потом признался, что ему надо было разобраться в себе. Потому что когда мы встретились, мы ведь открылись друг другу абсолютно, с самого начала. Рядом со мной оказался человек не то, что без маски — без кожи. Меня это тогда поразило — как? Гафт же совсем другой. Мощный, уверенный в себе, но я видела: не играет, не притворяется. До сих пор думаю: как мы, люди, в общем-то, не понимаем друг друга. Особенно зрители — актера. Тот Гафт, который всем известен по фильмам, по спектаклям — это защита, это панцирь того Гафта, которого мы не знаем. И я раскрылась, полностью. Мужчин вообще пугает такая открытость женская. Потому что очень часто она бывает наигранная, корыстная. Вот он три, или даже четыре месяца разбирался — корыстная я или нет, стар он для меня или не очень, будет все хорошо или он способен только испортить мне жизнь. Тут надо сказать огромное спасибо Игорю Кваше. Валя поделился с ним своими сомнениями, а тот в ответ:

— Ты знаешь кто?

— Кто?

— Говноулавливатель. Тебе в первый раз попалась нормальная баба, а ты ходишь тут, сомневаешься.

А еще спасибо Валиной домработнице. Она просто вынесла вердикт:

— Че ты, Валь, сделал? Дурак ты, дурак.

И вот тогда он все-таки решился мне позвонить. Звонит, рассказывает все это, спрашивает:

— У тебя есть свободное время? Может быть, пойдем куда-нибудь?

А я решила быть гордой женщиной. Вот не человеком, а именно женщиной. Отвечаю:

— Нет, не могу. Сегодня не могу, и завтра не могу.

— А потом?

— Ну, не знаю.

В общем, он позвонил еще несколько раз, и я сломалась:

— Хорошо. Давай начнем второе действие. Посмотрим, через сколько времени оно закончится.

Оно продолжается и продолжается, вот уже больше двадцати лет.

Поженились мы не сразу. Да и съехались тоже не сразу. У Вали была однокомнатная квартирка восемнадцать метров, у меня с детьми — квартира на Скаковой, но он считал, что нам обязательно нужен общий дом. И дом, а вернее наша большая светлая квартира на старом Арбате, появился самым чудесным образом.

В 90-е, еще на Тишинке, существовал такой клуб «Монолит», где собирались члены правительства, всякие люди при должностях. Ну, и конечно, концерты для них там делали. Жена Ельцина, Наина Иосифовна, дружила с Галиной Борисовной Волчек, и просто обожала Гафта. Как-то после концерта вдруг спросила его:

— А как у Вас с жильем?

— У меня однокомнатная квартира.

— Однокомнатная? А у Оли?

— А у Оли трехкомнатная, в панельном доме, маленькая.

— Да вы что?!.

И дала какие-то указания начальнику ельцинского протокола — Шевченко. Звонит Шевченко:

— Вам надо сделать жилье. Идите к Ресину.

А Ресин тогда заведовал коммерческим жильем. Пригласил нас к себе куда-то на Рублевку, мы приехали и тут же почувствовали себя «бедными родственниками» — у них на двоих с женой оказались какие-то невероятные апартаменты. Ресин говорит:

— Ну, во-первых, надо венчаться. Хотите, я с патриархом договорюсь? Он вас повенчает в Елоховском соборе.

Мы так слегка обалдели.

— Да, да, да. Хорошо.

Он продолжает:

— А насчет квартиры — конечно сделаем! Вот, например, Крылатские холмы — шикарный воздух! Какие-нибудь, там, сто тысяч долларов внесете поначалу…

Тут мы уже совсем обалдели. У меня ни копейки не было, у Вали, может, и лежала небольшая заначка. Сидим, улыбаемся. Хорошо, что Ресин послал нас к своему секретарю. Вот о ком я могу сказать абсолютно точно — это замечательный человек! Захаревская Валерия Евгеньевна. Она многим артистам помогала с квартирами, и не только. И как-то все сразу поняла:

— Ребят, а зачем вам через нас квартиру делать? У нас коммерческое жилье, дорогое. Есть же управление муниципального жилья, вам туда надо.

— Да? Мы даже не знали об этом.

— Ну-ка, идемте!

И отвела нас к женщине, которая работала уже с муниципальным жильем, а там совершенно другие цены. Сказала ей:

— Галя, вот — надо сделать им квартиру.

И эта Галина стала показывать нам разные варианты. То в доме на набережной, то на Юго-Западной. Мы не кочевряжились, но как-то все это было не наше. И вдруг она говорит: «Ладно, идемте, покажу вам одну квартиру». И мы поехали на Арбат. Вошли и ахнули! У меня было такое же ощущение, как на даче, когда в нашей половине домика заработали батареи. Я в лесу, на природе, зимой, а у меня дома тепло! Потрясающе! Я тогда заплакала. И вот тут было такое же состояние — это мой дом. Ну, для того, чтобы он стал и моим, и Валиным нам действительно надо было пожениться. Гафт должен был отдать свою «однушку» в качестве взноса за эту квартиру. Все бы хорошо, но тут он загремел в больницу. Его оперирует гениальный Олег Борисович Лоран, Валя в послеоперационном полукоматозном состоянии. А документы на квартиру уже надо подписывать. Но до этого — жениться. И снова выручила Захаревская:

— Беру все на себя! Оля, будь в больнице к такому-то времени.

— Хорошо.

Гафт потом вспоминал: «Как во сне появился милый человек из ЗАГСа, пришли свидетели с цветами, наши друзья. Все было не только не торжественно, но нелепо, страшно. Умирающий, на больничной койке, как-то старался улыбаться, но хотелось, чтобы все побыстрее ушли. Мне сказали: «Вот тут распишись», я расписался. И все равно в больнице, все скомкавши, это было гораздо лучше, чем выслушивать который раз слова про будущее семейное счастье и вальс Мендельсона». Тем более, мне уже в ЗАГСе появляться было неудобно, скажут: «Что же это такое — все время женится и женится!». Поэтому, очень хорошо, что я не мог встать. Конечно, необычная получилась свадьба, но у нас все необычно».

Чтобы квартира, даже очень хорошая, даже со всеми возможными удобствами, даже отлично обставленная, стала домом, в ней нужно что-то пережить. Мы привыкали к ней, и она должна была к нам привыкнуть, почувствовать нас. Это такой взаимный процесс. Ведь когда мы — Миша, Валя и я сюда приехали, тут были три комнаты и кухня. Я сказала: «Одной комнаты нам не хватает. Надо, чтобы у каждого была своя и одна общая, где бы все собирались». Человек должен иметь возможность остаться один. Закрыть дверь, чтобы ему никто не мешал. Это очень важно уважать друг в друге право на личное, частное пространство. (Хотя, оно вовсе не зависит от метража! В деревянном доме моего детства у папы был всего лишь двухметровый кабинетик, но это тоже являлось его частным пространством.)

Когда мы въехали на Арбат, Валя заявил то ли в шутку, то ли всерьез:

— Знаешь, как эта квартира будет потом называться?

— Как?

— Дом-музей Гафта.

В этом — весь он. Мишка его обожает. Не просто обожает, а любит и уважает. И часто именно те качества любит, от которых я прихожу в негодование. Миша говорит: «Мам, ну ты пойми, он — актер». И Валя Мишку очень любит. Как-то эти двое здорово понимают друг друга, хотя Миша давно вырос и больше не живет с нами в квартире на Арбате.

Валя не только потрясающий актер, но и замечательный поэт. Многие знают его эпиграммы, которые я когда-то обозвала «сатиризамами», но он давно их не пишет. Как поэт, Гафт необычайно лиричен. Вот, например:

За шоферскою спиною

Познакомились пока

С твоей правою рукою

Моя левая рука.

В ночь уходят вечера,

— Недосказанная ласка.

Каждый божий день с утра

Продлеваю эту сказку.

Я люблю теперь терпенье.

На руке остался след -

Твоего прикосновенья

Неразгаданный секрет.

Я его оберегаю.

Я прижму его к себе,

Каждый вечер пеленаю

Эту память о тебе.

Или вот это, мое любимое:

ГРЕХИ

«Ах, если бы она была жива,

Я всё бы отдал за неё, всё бросил».

Слова, слова, слова, слова, слова.

Мы все их после смерти произносим.

И пишутся в раскаянье стихи,

Но в глубине души навеки будут с нами

Грехи, грехи, грехи, грехи, грехи,

Которые не искупить словами.