Трёхлапая ворона

Глава 19. Планы построены, дело спорится

Обсуждение различных деталей плана и внутреннего устройства Трехлапой Вороны продолжалось до глубокой ночи.

Естественно, меня сместили с поста руководителя. Я был не против, только покочевряжился для вида. Более того, я изначально и планировал, что меня сместят. Точнее, сместит. Ранф. Думаете, я такой дурак, руководить дюжиной матёрых бойцов, будучи с ними почти незнакомым? Нет уж, такого счастья мне совершенно не надо.

У Вороны оказалось два крыла – крыло разведки и боевое крыло. За боевое крыло взял ответственность Базиль, а за разведку – Сорокопут (оказалось, что его зовут Лоренс, и почему-то это имя очень шло этому высокому отстраненному блондину). И я, и Лира изъявили желание быть в боевом крыле, равно как и Эд. Сам же волшебник уговорил Гиз вступить в разведку.

Наконец распределившись и обговорив базовый устав, пароли, явки и так далее, мы наконец приступили к планированию непосредственно действия. Тут очень сильно помог Базиль, который прозорливо устроился в отдел планирования внешней политики. Да, оказалось, что даже у такого всего из себя тайного и секретного города- государства есть внешняя политика. Новости из-за границ Горелых Земель были неутешительные. Пока мы с Лирой сознательно отстранились от любой политики и пытались хоть немного пожить обычной рутиной, прогрессивный мир лихорадило. Валирим открыто развернул свои штандарты над всей Белой долиной, даже успел отгрызть немного территорий у соседних государств – Фрельи и Нио. В бывших Красных Княжествах тоже, мягко скажем, неспокойно. Освальд установил там образцовое полицейское государство, упразднил все княжества, казнил каждого князя, распустил абсолютно все наемничьи отряды, кроме Холодных сердец – те влились в Тысячу Глаз. Тем не менее, если закрыть глаза на репрессии среди высших чинов и засилье новообразованной полиции, то оказывалось, что толк от политики Освальда был. По крайней мере, обычные люди-вермиалисты, не принадлежащие к Тысяче Глаз, могли жить спокойно и не прятаться в глубинах трущоб и за высокими стенами поместий, да и в целом простой народ не притесняли. Освальд также тщательно следил за экономикой – под его управлением менее чем за полгода удалось восстановить все разрушения, причиненные городам, и даже возвести несколько новых заводов и тепловых электростанций. Для обычного строя Красных Княжеств это было немыслимо, но для Валирима – не так уж и трудно.

Как бы я не хотел осуждать Освальда, но нельзя сказать, что он был абсолютным злом. Более того, он даже завоевал определенное доверие у простых людей, которым не повезло родиться червивыми. Сложно поверить, но в новорожденное государство сразу пошла волна иммиграции. Люди с детьми-вермиалистами, мужья с женами-червивыми, все эти люди брали в охапку скарб и ехали в Валирим. Кроме того, некоторые ведьмы-ученые уже заявляли о невероятном факте: проклятие ведьмы Солнечного Пика было снято. Кровь теперь не будет питать эту землю. Косвенные тому подтверждения этому были – по слухам, в Валириме это самое полицейское государство установило полный контроль над ситуацией, и, вместе с фактическим прекращением такого явления как княжества, исчезла и постоянная вялотекущая вражда.

Тем не менее, пусть и в самом Валириме было хоть немного спокойно, то на его границах – отнюдь. Освальду не удалось покорить Ехонту, княжество на границе с Горелоземьем. Фактически, конечно, над Ехонтой реяли флаги Тысячи Глаз и Валирима, но вот многочисленные партизаны были против. Оно и понятно, ехонтийцы всегда были себе на уме и всегда могли отстоять свои границы. Сейчас в Ехонте шли вялые бои, которые, впрочем, не шли ни в какое сравнение с сражениями на границах новообразованного государства. Фрелья и Нио с каждого фланга, при поддержке всех остальных государств Первого круга, потихоньку кусали Валирим, проверяя того на прочность. Проверяли зря: вермиалисты были рождены для сражений. Как инферналист, признаю – среднестатический червивый сильнее среднестатистической зажигалки. Добавим к этому слепое поклонение культистов, собранных чуть ли не со всего материка, муштру солдат армии, которая, как оказалось, у Валирима уже была приготовлена, и чудовищную мощь Белых Сердец, каждый из которых мог переломить ход сражения.

Однако, теперь большая часть этой информации нам была не сильно нужна. Стычки на границе, карта переделки регионов Валирима, поставки, стратегические точки, объекты промышленности – все это было теперь неважно. Конкретно сейчас Трехлапая Ворона прилетела только за Освальдом.

Вопрос о мощи Освальда снимался сам собой. Ранф посвятил нас в начало своей карьеры.

Оказалось, что очень-очень редко под Солнцем и Лунами рождаются дети с двумя хвостами. И каждый хвост даёт власть над одним доменом. Два хвоста – два домена. И вот так повезло Освальду, что ему достались два домена, которые отличаются перекосом в сторону военного применения: Червивое дно и Инферно. Именно это и сформировало его как личность. Пусть то, что он червивый, сделало его изгоем, но вот обладание сразу двумя доменами возвело его на пьедестал, так как в эдакой эрзац-культуре вермиалистов процветал культ личной силы. Вот Освальд и стал главой культа имени себя.

С этим мы разобрались быстро. Куда хуже было с его удивительной способностью воскрешаться. Это явно было что-то за гранью обычного волшебства. Что-то чёрное, что-то ужасное. Даже наши немолодые вермиалисты, которые сто процентов знали парочку Запретных искусств, зуб даю, пасовали перед таким. По словам Ранфа, даже если продать всю свою душу одному из Древней Крови, повелителям Червивого Дна, такого ты не получишь. Полное и абсолютное бессмертие.

Но у такой способности обязана быть цена. Но какая? Как узнать?

Нашей единственной зацепкой было то, что незадолго до того, как Ранф с Базилем вышли из состава Тысячи, Освальд с ближайшими соратниками отправился в экспедицию. Причем не абы куда, а в самый центр Горелых Земель – город Гурр. Тот самый, в котором сейчас бушует Язва.

И тут случился перелом в обсуждении. Оказалось, что Базиль обладает информацией, и информацией очень важной: почти сразу после основания Гнезда власти города предприняли несколько экспедиций, вывезя из мертвого города кучу документации – тома эффектов, армейские программы подготовки и солдат, и волшебников, проектные разработки Разломного орудия, того самого, что и породил Язву, и много чего ещё. В свою очередь, Ранф в принципе мог получить доступ к этому архиву.

На том и закончили первый сбор Трехлапой Вороны.

***

Следующий месяц прошел в общем тихо, за исключением одного события.

Мы с Лирой и сладкой парочкой Эдвин-Гиз начали регулярные тренировки. Мы вылетали за пределы Гнезда и направлялись в небольшой полузаброшенный городок неподалеку. Из населения там было три фермерских семьи, которые занимались сельским хозяйством на благо Города Беглецов, и жили эти семьи в одном квартале, оставив остальной городок нам. Именно в этом городке мы отрабатывали взаимодействие и много, много, очень много спарринговались. Все со всеми. Естественно, очень сложно было драться с Эдвином. Пусть сонитисты даже не претендуют на звание самого опасного домена, но их доминирование в ближнем и контактном бою нельзя было игнорировать. С Гиз тоже было не так просто – волшебница быстро наловчилась орудовать своим деревянным мечом, и зачастую неприятно удивляла своими фокусами с его формой и длиной, а также не стеснялась давать пинки и неожиданные подлые удары гирькой на хвосте. Лира тоже была не промах: в ближнем бою она все же была слабее всех, но зато в стрельбе уделывала всех как детей, даже Эда, а тот вообще-то войну прошел. Проклятья Лира научилась плести куда быстрее и изобретательнее, что открывало чудовищный простор для, так скажем, творчества и тактики. Да и потом, пусть Лира была слабее всех нас, но это относительно нас – когда она дышала своими ингаляторами с духами, то удивляла каждого. Как она, помнится мне, разок превратилась в оленёнка и вызвала меня на бой, а я тупанул в одном моменте и получил поистине королевский пинок в живот, аж внутреннее кровотечение открылось. Эд вылечил.

Но тренировки тренировками, а торговля по расписанию. Большую часть времени мы держали свой магазинчик, быстро приобретали постоянных покупателей, заключили два временных контракта с группами местных охотников и делали новые зелья. Наша лавка получила невероятную популярность за счёт леденцов: есть особый тип зелий, который надо пить очень-очень медленно, и вот все такие зелья мы сделали леденцами. Намного удобнее. Кроме того, некоторые сильнодействующие зелья и пару боевых элексиров мы тоже переделали в леденцы. Вкус у них, конечно, был такой, что никогда не забывается, но это опять же давало удлиненный эффект, да и пить полулитровый флакон не всегда удобно. Ну и последнее – детские зелья лечения всяких болячек. Представьте, что вы ребенок, и от боли в горле не надо пить горьковато-кислую вытяжку этримии, а надо рассосать эту чудесную сладко-кислую лягушку на палке. Да, немного горчит, но все же это сахарная лягушка на палке.

В общем, у нас было две основные категории покупателей – наемники с охотниками и мамочки. Кайф.

И проблем у нас больше не было. Не приходили никакие рэкетиры, никто не предлагал крышу, никто не требовал дневного выкупа или пятой части выручки и так далее. И это было классно. Был вот только один тот случай…

Мы тогда все вчетвером возвращались с тренировки. Поздний вечер, порядка половины десятого, мы припарковали свои ступы и спонтанно порешили заглянуть в неплохую кафешку в Листопаде-один. И на ночь глядя, натруженные, немного побитые и слегка истощенные по волшебной части мы поперлись в соседний район за водорослевой похлебкой и жареным рисом с креветками в кляре. Уж больно всем хотелось горячего. Согласен, “водорослевая похлёбка” звучит как блюдо, которым детей пугают, но поверьте, на вкус намного лучше, чем на звук.

И вот когда мы собирались перейти с Хаба Листопад-Каналы на долгожданную Листопад-один, оказалось, что на верхнем переходе какой-то затор. Что-то там случилось. Ну и ладно, подумали мы, и спустились на десятый этаж – перейти по нижнему ярусу переходов.

Обычно в такое время пешеходов на нижнем ярусе немного, но сегодня нас поджидали. Около входа на мост между башнями к нам шагнули двое наемников.

Первый был обычным, неприметным мужчиной чуть старше тридцати, единственным отличием его были разные глаза, один серый, другой зеленый. Вооружен разноглазый странными кожаными перчатками – расширенные и усиленные плоскими стальными накладками… ладони. Не костяшки, ладони. Такие же стальные пластины были у него на руках и бедрах.

Второй же был куда колоритнее – высокий, лысый как коленка, с бесцветными глазами, нижнюю часть лица скрывает стальная маска, от которой отходит трубка. Та идёт по системе колец на одежде к огромной латной перчатке на левой руке. Блестящий сталью, с матовыми свинцовыми накладками, наруч закрывал руку до локтя и был явно не типичной броней – он весь был покрыт какими-то трубками, клапанами и кнопками, отдаленно напоминая саксофон. Только боевой. Скрещенный с латами.

Обратился к нам, понятное дело, тот, что был без маски:

— Кто тут Фольди и Самион? К ним дело, остальные могут уйти.

К тому моменту я слишком сильно устал за день, чтобы себя сдерживать и утруждаться долгими разговорами. В голове вертелась одна мысль: “я сейчас его отпинаю и сброшу к хренам собачьим с башни, а потом пойду за похлебкой”.

— Ну допустим я Самион, – с ленцой в голосе сказал я, выступая вперёд всех троих. Потом я добавил: – Фольди не с нами, если что. Че надо?

— Я хотел передать предложение от мастера Фалько, он хотел бы предложить вам защиту вашего магазина. Просит он всего…

Что “всего”, я так и не узнал, так как разноглазый получил нихреновую зуботычину и отлетел назад. Масочник, походу, был серьезно настроен на сражение – он тут же начал действовать. Из-под маски донеслось шипение, и почти сразу же его наруч-саксофон заголосил. Вытянув левую в мою сторону, лысый правой рукой нажал пару клавиш. Раздалась короткая красивая мелодия, и, несмотря на то, что между нами было метров семь, мне прилетело в табло. Прилетело некисло, я даже кувыркнулся назад.

Внезапно откуда-то возник Эдвин, встал между нами и заорал:

— Стоп! Остановитесь все! Ральф и Сэрон, это вы?

Лысый с рукой-саксофоном опустил свое оружие, а разноглазый, покачиваясь, встал. Держась за челюсть, он изумленно спросил:

— Эдвин? Эдвин Моуз?