Трёхлапая ворона

Глава 29. Розовая ночь

Ну а что долго стоять, верно? Саул вот так не считал, снова ушел в глухую оборону. Понять я его мог, сам уже выдохся, но ещё раз атаковать меня хватит.

Я выкинул руку в сторону от себя, и из ладони, обжигая кожу, выстрелила струя тускло светящейся ртути Инферно. Она не упала на испещренный выбоинами пол, вовсе нет. Суть была в другом, и на этот раз мне снова все удалось. Здоровенная, с мою руку, капля ртути не упала, а потекла вверх, формируя вытянутую биту. Я уже наловчился делать меч, копьё и щиты из-за структуры ртути получались нестойкими, а в случае копья – ещё и гибкими, что было совсем не нужно. Пробовал делать кнуты, но они все рвались и норовили засыпать врага горячими каплями. Вот что работало безотказно, так это булавы и биты. Да и сейчас мне надо именно это – Саул укрылся за ростовым щитом из его жидкого металла, и открываться не собирался. Сейчас мы ему ручки-то отсушим.

Я подскочил и бесхитростно начал наносить удары с максимальной силой. Цель была не в том, чтобы пробить щит – мне это вообще редко удавалось, а в том, чтобы Саул сам снял свой щит и перешёл наконец в атаку. Вот только интересно, как он снимет щит. От этого зависит дальнейшая тактика.

Удар! Звон металлического щита раздался по Кубу. Удар! Удар! Следующий взмах угодил по воздуху – Саул отшатнулся. Умнеет, чертяка, знает, что со мной в партере тягаться не надо.

Щит сложился, как цветок вечером, и превратился в копьё. Очевидно, Стальной рог решил держать меня на расстоянии. Он тут же перешёл в нападение, стараясь короткими тычками отогнать меня. Расчет тут был на то, чтобы дать себе время на восстановление руки, так как я колотил ему в щит совсем не по-детски.

Но знаете, мы тут не в бирюльки играем. Я резко остановил большую часть своей высшей мозговой деятельности, а проще говоря, уступил место Коту.

Вместо отшатывания и отпрыгивания припал к земле, пропуская серебристое копьё над собой. Не применяя даже взрыва, прыгнуть вперёд. Саул умный – тут же его копьё начало превращаться в меч. Не успеет.

Его стальные поножи резко ощетинились длинными и слегка загнутыми шипами. Нарвался разок, было больно. Но теперь…

Теперь по шипам прилетело не чешуйчатым кулаком, а битой. Эффект был поистине чудодейственным – вся эта махина в латах, весом выше центнера, с громоподобным лязгом упала на пол. Я просто полез по нему, намереваясь чисто символически схватить его зубами за лицо, но потерпел очень неожиданную неудачу. Вместо того, чтобы формировать очередное оружие, Саул сделал что-то, сильно напоминающее побеги плюща – тонкие, но прочные нити из металла. Стальной плющ обвил мои руки, перешёл на плечи. Я ожидал, что дальше он пойдет на грудь, и Саул отбросит меня в сторону, но и тут он меня удивил – лозы плюща полезли мне на шею и как-то напрягающе быстро начали сжиматься.

Спустя пять секунд я уже решил, что Саул все же думает меня убить, причем не задушить, а начисто отрезать голову этими лесками. Я попытался ему об этом прохрипеть, но он не услышал. Его лица не было видно из-за глухого забрала шлема. Паскуда.

Патовая ситуация, так-то. Руки захвачены, за шею душат, лозы из стали, так что хрен сдвинешься. И был бы я человеком, можно было бы паниковать. Но я-то человеком не был.

Прием первый. Я кое-как извернулся. Наверное, это со стороны было даже комично – я, намертво зафиксированный за верхнюю часть туловища, рывками двигаю свой зад поближе к шлему этого чудилы, который, видимо, реально решил меня убить. Извернувшись буквой “зю”, я приготовил свое любимое дополнительное оружие. Массивный. Крокодилий. Хвост.

Не мерял его вес ни разу, но по ощущениям в форме галгара-нар хвостик мой весил порядка килограммов десяти, так что я примерился и с силой опустил хвост прямо на морду Саула. Шлем загудел, а из-под забрала донёсся хрип. Хах, а это достаточно эффективно! Удар! Удар!

Не, все хрень, Миша, давай по новой. Саул стоически терпит удары, а мне терпеть отсутствие воздуха уже трудно, аж мушки перед глазами бегают.

Прием второй. Секретная техника Джостаров!

Я просто сжался обратно в кота. Лески за мной не успели, и я оказался внутри своей одежды. Теперь дело техники – выбраться. Сейчас вот выбрался через штанину – в рукавах рубашки (безнадежно порванной превращением в галгара-нар) меня поджидали стальные лозы Саула.

Вот сволота, хорошо меня подловил сегодня.

Я выбрался, рванул в сторону и развернулся. Саул уже тяжко вставал. Я рявкнул:

— А теперь я осыпаю тебя искрами!

Саул замер, потому что понял, что не успел сделать новый щит, и тяжко вздохнул.

— Ты гадкая, мерзкая, изворотливая сволочь, – заявил он мне.

Ну зачем так, право слово? Я же смущаюсь.

— Тем не менее, – продолжил Саул, – Я многому научился. Раньше я редко сталкивался с такими, как ты, маленькими и верткими.

— Э! Я верткий, да, но почему это мелкий? – снова рявкнул я. Да, после нового эликсира проблема с ростом исчезла, но комплекс будто бы остался.

— А ты сейчас будешь спорить? – я прямо слышал, как Саул внутри шлема изогнул бровь.

Ну, так-то да. Я сейчас кот.

Внезапно исполнившись благородства, я сел и обернул ноги хвостом.

— Все так. Ну да, я в такой форме действительно небольшой. Но задумайся, тебе навешал кот.

— Звучит и правда комично, – Саул стянул шлем и улыбнулся. – Но не забывай, кто я такой.

Я улыбнулся ему в ответ. За неполный месяц тренировок мы не смогли стать друзьями, но неплохими товарищами – очень даже.

***

Придя к нам в комнату, я застал Лиру за работой. Она варила зелья на небольшом походном тигле. Моя бедолага устала и страдала от жары – из одежды на ней были только лёгкие брюки и майка. Я вздохнул, сбросил промокшую от пота рубашку, вышел в ванну, там опрокинул на себя ведро воды (тут была только холодная, но в бытии зажигалкой есть свои плюсы), и присоединился к ее работе.

— Чего готовим?

— Комплекс Зейца, с первого по пятый. Уже готово четыре комплекта первого, второго и третьего. Осталось ещё немного до четвертого, я вот хотела приступить к выжимке лимфоцвета.

— Чего делать?

— Да ты со спаррингов, отдохни, – с мягкой улыбкой сказала мне Лира.

— Хе, я сегодня его так отделал, что даже почти не устал, – с усмешкой заявил я, подходя к ведьмочке, обнимая ее со спины и утыкаясь носом ей в кудрявую макушку.

— Молодец.

Лира немного запрокинула голову, оперев ее на мое плечо, и как-то непередаваемо лукаво взглянув на меня своими зелёными глазищами.

Я усмехнулся и взял ее за запястья. В руках Лира держала толкушку, где сейчас перетирала в порошок траву, судя по запаху, зеленокровник. Немного потряс ее руки, и девушка, издав смешок, послушно выпустила инструмент. Отпустив руки, я взял ее за талию и развернул к себе. Лира с улыбкой позволила себя поцеловать.

Выпустив ее из объятий и напоследок погладив по голове, я подошёл к соседнему столику и вооружился ножом.

Все было просто и привычно. Взять за корешок лимфоцвет и оторвать у него все продолговатые мясистые коробочки. Эти коробочки я клал на доску и давил плоской стороной ножа, чтобы они дали сок. Эта жидкость была прозрачно-желтоватой и сильно напоминала сукровицу, потому и лимфоцвет. Раздавив коробочек пять-шесть, я взял плошку и сокодавилку, которая была практически неотличима от обычной советской чеснокодавки. Из треснутых коробочек я выжал весь сок, плюхнул туда одну выжатую коробочку, экстракту для. После этого я взял миску за донышко и включил эдакую конфорку у себя на ладони. Подогревая посуду, я второй рукой отрегулировал спиртовую лампу и установил плошку на нее. Проблем никаких – посуда сразу разогрета, и процесс не останавливался, так что отвар получится неплохим.

Я окликнул Лиру, пальцем указав на плошку. Девушка кивнула, отложила в сторону пестик и ступку (я их тут же подхватил), подошла к плошке и, прошептав что-то на туур, кинула туда клочок белой ткани. Клочок даже не долетел до миски – испарился, будучи съеденным мелким духом, настолько крошечным и незначительным, что у него имени даже не было.

Пока Лира заклинала духа, я дотер зеленокровник до состояния пудры. Подошедшая со спины ведьмочка положила мне голову на плечо, заглядывая в миску. Я, уже зная ее обычаи, покрутил пудру пестиком. Ведьмочка, убедившись в готовности ингредиента, чмокнула меня в щеку, выражая одобрение моей работе, и пошла ставить на огонь специальный раствор, именуемый серой водой – главный ингредиент номера четыре от комплекса Зельца.

Вы могли бы подумать, а что это мы тут варим на ночь глядя, и нет ли у нас других занятий. Есть, конечно есть. Пользуясь офицерскими привилегиями, я выбил нам с Лирой комнату с камином. Да, ночи тут теплые, но вы должны понять это ощущение – лежать у камина, в руках какой-то дешевый и зачитанный кем-то до дыр романчик, на коленях у тебя свернулась девушка, которая лениво листает гримуар по зельеварению, неподалеку стоят две чашки с подогретым вином со специями… Сказка. И вместо этого мы ходим, варим боевые эликсиры низшего класса токсичности.

Дело, господа, в том, что завтра мы уже идем на штурм дворца Освальда, и времени на подготовку почти нет. Наверное, сегодня была последняя тренировка Зверья в его прежнем составе. А может, и не последняя. По крайней мере, я на это надеюсь. Драки-спарринги что с Саулом, что с Ранфом, что с, не к ночи будь помянут, Ансельмом Фольди многому меня научили за этот короткий промежуток лета. Ранф научил, как справляться с противником сильнее и быстрее тебя. Саул, как равный, показал мне навыки жидкого оружия и тактики борьбы с хорошо защищенными соперниками. Ансельм… он научил выкручиваться из сложных ситуаций. И держать удар. В первую очередь держать удар, да.

Завтра мне придется показать все, чему я научился. Всем нам придется это показать, от состава Червивого Яблока, до шестнадцатилетнего парня из Красной стрелы, который еще год назад даже и не думал вступать в наемники.

Ну все это, конечно, лирика. Практика, полная крови и пороха, будет завтра. А сегодня у нас, по обычаю Красных княжеств, Розовая ночь. Намек на Красный день, если что. Вечер и ночь, когда бойцы точат оружие, проверяют винтовки, пьют и стараются не прощаться, зная, что не все встретят следующий вечер.

За пару часов мы закончили подготовку комплектов Зельца. Сильные препараты – останавливающее кровь, затягивающее раны, универсальный антидот, боевой коктейль, повышающий выносливость человека, и средство, которое купирует откат от предыдущего. Закончив с препаратами, мы, согласно обычаю, проверили оружие.

Я был против участия Лиры в битве. Очень сильно против, и, когда узнал о ее участии, очень веско выразил свое недовольство Ранфу. В то утро мы чуть не подрались, но все решила сама Лира. Девушка увидела нас, когда нас чуть ли не разнимали Саул и Конрад, и вмешалась в обсуждение. Выяснилось два момента – это было решение самой ведьмочки, и она, к моему облегчению, в первую линию не собиралась. Да никто бы ее и не пустил – наемники Красных Княжеств в первую очередь были его жителями, так что ведьмами они дорожили и берегли их как могли. Так что Лира, даже если бы очень и захотела, в первую линию бы не попала, ее банально бы остановили союзники.

Тем не менее, мне было как-то не по себе, когда я смотрел, как Лира разбирает и смазывает винтовку, как заряжает пули в кассеты, как проверяет патронташ с теми самыми ингаляционными эликсирами с ду́хами, и как выписывает на пергамент заранее заготовленные тексты проклятий. Наверное, она чувствовала то же самое, глядя, как я проверяю свой меч и чищу зачем-то выданный мне пятизарядный револьвер.

Подготовка оружия проходила в полном молчании, зато под треск пресловутого камина. Закончив с проклятьями, Лира пронзительно посмотрела на меня. Я вернул ей этот взгляд. Я смотрел ей в глаза и словно бы не мог насмотреться.

Ведьмочка с щелчком загнала затвор винтовки, резко встала со стула, на котором пересобирала винтовку, и подошла ко мне.

— Завтра ты вернешься ко мне, – и это был не вопрос. Это было прямое утверждение.

— А куда я денусь, – пожал я плечами. Немного врал – было все же страшно.

— Ты не понял, – так же странно, словно бы без интонации, повторила Лира: – Ты ко мне вернешься.

Я немного помолчал, глядя ей в глаза.

— Вернусь, – просто, но со стальной уверенностью ответил я.

— Отлично, – позволила себе улыбнуться моя ведьмочка, – Но знаешь, обычаи и обряды никто не отменял, верно?

— Верно, – улыбнулся я, глядя на девушку.

Ее тонкая майка полетела на пол, а потом мне стало не до дворцов, оружия и одежды. Были только мы.

***

— Совсем не спится, – пожаловалась мне Лира.

— Угу, – кивнул я.

Мы уже немного подостыли после, хм, обрядов Розовой ночи, и собирались уже ложиться спать, как поняли, что вдвоем не можем уснуть. Проблема была даже не в обстановке на улице, а сейчас там горели костры, и бойцы провожали день без битв, вступая в новый день, день войны и крови. Проблема была в нас самих – нервозность никуда не делась. Что мне, что Лире было страшновато. Да, мы до этого бывали в нескольких серьезных заварушках, но в столь масштабной – никогда.

— Может, попробуем найти наших на улице? Все равно просто лежим. Может, если я немного выпью, то усну потом, – предложила Лира.

— Хорошая идея, – одобрил я. Все равно уже надоело просто лежать. Я, правда, подумывал предложить повторить разные там обряды, ну, на всякий случай, но так тоже было интересно.

Я уде было собирался вылезти из-под одеяла, как вдруг мою шею оплел хвост Лиры. Как будто крюком, она подтянула мою голову к своей и подарила мне долгий-долгий поцелуй.

— А вот теперь можно и собираться, – заявила она с улыбкой, отпустив меня. Вот чертовка…

Когда мы наконец вышли на улицу, на улице уже стояла ночь, освещаемая как семью лунами, так и пылающими то тут, то там кострами. Вокруг костров было разное количество людей, но, к нашему с Лирой удивлению, все наемничьи отряды перемешались. Мне вот лично казалось, что такого не произойдет. Мало того, что отряды различались настолько, что легче было бы перечислить, где они были схожи, так и длительное пребывание в одном лагере не самым лучшим образом сказалось на внутренних отношениях. Тут были часты споры, жалобы, да и драки нет-нет да случались. Сейчас же я видел, как люди, разные внешне, следующие разным уставам и использующие совершенно разные стратегии боя, сидят чуть ли не в обнимку, в целом культурно употребляют, и вроде даже никто никого не пытается убить.

Оу. Совершенно напротив. Вот молодой парнишка из Зеленоголовых прямо-таки засосал женщину из Мертвого света. Причем женщина, хоть и была даже на взгляд существенно старше парня, совершенно не была против. Хм. Любопытно теперь, а после Розовых ночей много ли наемниц уходят в своеобразный декрет?

— Эй, Джаспер! Лира! – донеслось откуда-то сбоку, и, обернувшись, я увидел наших.

Буквально в десятке метров от главного особняка был разведен костер, а вокруг него кто-то расставил срубленные бревна, использующиеся в качестве сидушек. Вокруг костра расселось не так уж мало людей, но голос Эдвина был очень приметен, а чуть позже, напрягая зрение, я рассмотрел самого сонитиста, Гиз с ним в обнимку и Малиновку. Вокруг костра сидели еще несколько людей, но их я не узнал.

— Пойдем, – просияла Лира, – Там наши!

— Пошли-пошли, – согласился я, хотя Лира, как маленький паровозик, уже тащила меня под локоть к компании. Кроме наших, тут еще сидел молодой парень, девушка лет двадцати пяти и расслабленный мужик средних лет.

Мы практически мгновенно подскочили к костру и заняли свободные места, как раз напротив Эда и Гиз. Меня и Малиновку разделила собой Лира, причем она нарочито плюхнулась на это место. Вот честно, взрослая же девушка, а ведет себя как ребенок иногда…

— Рад, что вы вышли, – поприветствовал нас Эд.

— Мы думали, вы уж и не выйдете, – мягко улыбнулась Гиз.

— Решили вот. А то не спится особо, – Лира вдруг подскочила и подошла к парочке волшебников, передавая им матерчатые сумки: – Вот вам тут наварили, комплекс Зельца. Бумажки с пояснением внутри найдете, но вещь очень полезная.

— О! – обрадовался Эд и передал Лире бутылку с каким-то мутным содержимым, – Зельц как раз что надо! А в вашей способности к изготовлению препаратов я не сомневаюсь, монна!

— Спасибо, – по голосу было слышно, как довольна комплиментом Лира, – А чего это в бутылочке?

— Да чтоб я знал, – заржал Эд, – Либо это очень неплохой самогон, либо самый дерьмовый осс, который я пил.

— Осс, – немного хмуро отозвался какой-то парень, судя по символике, из отряда Каменных когтей. Они, к слову, отличались одним наплечником, вырезанным из мрамора, а так были одеты кто во что горазд.

— Да ладно тебе, правду же говорю, – беззлобно отозвался Эд и, прокашлявшись, начал водить раскрытой ладонью по присутствующим: – Ну Рин ты знаешь. Этот ворчун – Геб из Каменных когтей, тут сидит Энна, она из Мертвого света, и назвавший только фамилию Со Нимм. Хрен знает откуда он, – снова рассмеялся Эд, указывая на мужчину, который выглядел как типичный охотник Горелоземья.

— Звать меня Руперт, и я вступил в Теплый пепел незадолго до кутерьмы с этим вашим Освальдом, – спокойно ответил Со Нимм.

— Какой он нахрен наш, когда мы его завтра убивать идем, – фырнула Катарина.

— Вермиалист, как и ты, – так же спокойно, но с неким нажимом ответил Руперт.

— И чего я тебе плохого сделала? – преувеличенно спокойно ответила Рин. Я в свое время изучил девушку достаточно, чтобы понять, что сейчас она готовится к нападению. Впрочем, то же самое почувствовал и Эд:

— А ну всем спокойно. Сохраните запал на завтрашнюю битву.

— Ты прав, сонитист, – Руперт встал, – Я, пожалуй, поищу где-нибудь осс получше. Удачи.

И он удалился в ночную тьму.

— Мягкой земли под ногами, – обидчиво кинула вслед Малиновка. Местный аналог «скатертью дорожка», если что.

— Давайте поговорим о чем-нибудь еще. Кроме завтрашней битвы, – предложил я и принял из рук ведьмочки булькнувший сосуд с оссом, незамедлительно сделав глоток, о чем пожалел, – Ух-х-х, ну дерьмо…

— Да хорош уже, – совсем присмурнел, как его, Геб? Глеб? Да хрен с ним.

— Да бьет нормально, и хватит с этого пойла. Не на балу, чай, – простодушно отозвалась Энна, беря бутыль уже у меня.

— А ты много на балах бывала? – снова Гоб. Вроде Гоб, а переспрашивать как-то и неприлично. Гоб же?

— А то, – отозвалась Энна и сделала совершенно мужицкий глоток из бутылки, – Бла-ародные мы. Были.

— А знаешь, Эд? – мне вдруг подумалось, что самое время для этого странного вопроса, – Вот все никак не могу спросить. Вот у тебя есть Табакерка. Это почему?

— Да мне ключ в табакерке дали, положить некуда было. Как нормальную шкатулку нашел, так уж, почитай, года два прошло. Прижилось.

— А Костер почему? – спросил я его про его оружие. Действительно, осс колотил не хуже, чем Ансельм меня об пол. Кто-то протянул мне бутыль, я сделал еще глоток и, тихо выругавшись, передал ее Лире.

А вот Эд чет притих, и улыбка сползла с лица. Он немного помолчал. Бутыль дошла до него, и он не просто сделал глоток, а почти ополовинил остатки.

— В честь дня, когда я понял, что война – не все, что есть в жизни, – наконец ответил он.

Он, словно проснувшись, посмотрел на меня, потом на Лиру, потом взглянул в глаза преданно смотрящей на него Гиз. Приобняв девушку, он продолжил:

— Тогда тоже была Розовая ночь. Было это давненько, лет одиннадцать назад, что ли… Битва Девятнадцати королей гремела по всей центральной Ирмии… Хах, впервые произношу это слово, лет эдак за пять, наверное… Теперь это просто Горелые земли. Вот. Мы тогда еще были Роковой музыкой. Полный сбор, сонитисты всех мастей, преданные слуги Артабаса, с малолетства взращенные в специальном лагере, в горах Ехонты. Человек восемьдесят нас было, и армейская часть артабасцев, человек в полтысячи, наверное. Сейчас я понимаю, что нас просто послали на смерть. Тогда мне просто казалось странным, что я, как класс «Клык», должен сражаться на передовой, но уж что имеем. Из-за моего класса я редко взаимодействовал с нашими, я там всего человек пять тогда знал, и еще десятерых просто в глаза видел. И вот сидим мы, готовимся. Как раз должны были выйти на укрепленный гуррами город. Кто бы знал, что тогда там уже не было их, а дрались моннгу с варага. Неуютно мне было тогда. Слишком много людей. А я такое не особо любил, нервничал сильно, хвостом, как ребенок, мотылял. И подходит ко мне девушка. Лица уж не помню, но вот что звали ее Альмия, запомнил на всю жизнь, – невесело и тихо фыркнул он, сразу давая понять, где Альмия сейчас, – Она говорит мне, мол, чего я такой напряженный. А мне тогда кто-то впервые осс подсунул, до этого и не пил ни разу. Сидел как в логове цвергов, только прибуханный немного. Альмия говорит, мол, расслабься, все тут такие же. Спросила меня про музу, а я про ее. Повезло ей, подумал я тогда. У меня внутри девятая нота сидит, а у нее шестая. Знать бы, была бы у нее самой хотя бы седьмая, как бы все обернулось тогда, – Эд прервался на еще один глоток, – Она спросила, что у меня есть. Я сказал, что осс и оружие. Она спросила, почему я говорю «оружие», а не дал ему имя. А мне тогда казалось это глупым. Ну какое имя? Еще бы каждому своему револьверу или, там, сапогам имя давать. Альмия подсела ко мне и попросила поиграть. Я так удивился, спросил ее, на чем еще. А она говорит, что на своем оружии. Ну…

Эд отпустил Гиз и, перегнувшись, достал откуда-то из-за бревна свой Костер, в его привычном массивном кофре. Одно движение, и он вынул из ножен клинок из сплетенных, подрагивающих струн. Плавным движением (и с секундным звоном резонанса) он отрезал от бревна клиновидный кусок, причем с такой легкостью, будто в руках он держал бритву, а сидел он на теплом сливочном масле. Взяв клинок в одну руку, а клин в другую, он примерился и всадил кончик лезвия в дерево, немного его обезопасив. Потом Эд зажал клин под мышкой, положил правую руку на струны меча, а левой взялся на сплетенные на рукояти струны.

— Ну и я сыграл.

Над лагерем пронеслась неожиданно залихватская, бодрая мелодия, будто бы сочащаяся чистой радостью и весельем. Исполнение было такое, что казалось, что луны ненадолго уступили место солнцу.

— Сыграл так, как ни разу до этого. Сделать это было проще простого, ведь я до этого никогда не играл, – захохотал Эдвин, но я видел, как из его зажмуренных от смеха глаз потекла одинокая слеза. А Эдвин не переставал играть, перекрикивая свою же музыку: – А Альмия рассмеялась, и сказала, что сонитисту нельзя так плохо играть. И она, знаете? Знаете что? Она достала свой клавишный инструмент! Да клавишники вообще не должны воевать! Микроскопическое пианино, чуть длиннее винтовки, и толщиной с гримуар. И поддержала! Она пела вместе со мной! И знаете, знаете? Она тоже ужасно играла! И хвост у самой дергался как у бродяжки на рынке!

Внезапно его мелодия оборвалась. Эдвин посмотрел мне в глаза.

— Потому и Костер, Джас. В честь того костра, около которого я понял, что могу не только убивать. С тех пор, дорогой друг, я бывал на десятках Розовых ночей, но ни одна не была такой веселой, как тогда. А суть Розовой ночи в этом, друг мой, суть в этом! Забудем о смерти, потому что, может, и живем-то последний день! За тебя, Альмия!

И он снова заиграл, заиграл так, что, казалось, вокруг него заколосилась трава.

А Розовая ночь продолжалась.