Трёхлапая ворона

Глава 7. Спокойные дни

Ну а потом… Что потом? Начались будни.

Мы с Лирой гуляли по башням, вечерами читали книги, а спустя всего недельку на каком-то базарчике, на вершине Каналы-девять, купили самые базовые алхимические принадлежности. Никаких проклятых на точность весов, никаких ампул из морозного свинца, ничего такого – пестик, ступка, переносная печь, тигель, простой перегонный аппарат и набор фильтровальных ситечек. Все это, и небольшой ящичек пустых пузырьков, мы расположили на кухне. Там же и коротали дни, вываривая, возгоняя и осаживая разнообразные микстуры и зелья. Без чего-либо серьезного, так, алхимическое баловство: мази от порезов, ожогов, от различных болячек и хворей, ну и для потенции – уж больно большой популярностью пользовались. Никаких приворотов, никаких сильнодействующих зелий, уж точно никаких эликсиров, а уж о боевой фармацевтике только мечтать. Торговал я на собственноручно сделанном ларьке прямо на вершине нашей Каналы-шесть, а Лира сидела рядом и приторговывала ведьмиными услугами. Прибыток с этого занятия мы имели самый минимальный – отбивали сырье, которого тут было в изобилии, и тару. Тем не менее, из-за того, что мы проводили за алхимией дни напролет, хватало нам и на хлеб, и на то, что на него намазывают. В вариациях.

Вечерами же мы с ней гасили огонь в печке, сортировали готовую продукцию, тратили по поллитра слюны на самоклеющиеся этикетки, по десять минут тратили на интенсивную работу пером, и шли гулять.

Мы с ней обходили все Каналы буквально за неделю. Регулярно вылетали на прогулку в другие районы.

Утесы – тот высокий край кратера, район богачей. Только там в городе не было башен, а были фермы. Много ферм. Но все равно, на город-миллионник их продукции не хватало, и именно потому цены на зелень были столь высоки. Также там были огромные частные виллы, принадлежащие тем самым богачам, явно нажившим свое добро не самым честным путем, и теперь доживающим свой век в глуши, но в комфорте. Точнее, это были дома самых консервативных богачей – иные, как Корвус, выкупали целые башни. Но, впрочем, никакие беглые авторитеты, принцы-мятежники и короли в изгнании нас не интересовали. Нас интересовали парки, аллеи и скверы, полные цветов и вездесущей, цветущей весь год напролет сирени. Не то чтобы в Утесах было так много парков, скорее, их было крайне мало, но согласитесь, приятно иногда выбраться из окружения титанических башен и почувствовать себя не таким маленьким.

Оркестр. Этот райончик синхронизировался с Шумом, и потому всегда был на слуху (бадум-тссс!). Насколько этот район слыл как место для времяпрепровождения местных интеллектуальных элит, для них тут были оперы, театры и филармонии, настолько же часто про него упоминали, как про рассадник порока и излишеств. Изредка набредая на неплохо спрятанные курильни, бордели и уж совсем непотребного вида притоны, в последнюю часть слухов верилось с такой же силой. Но не только культурой и бескультурщиной славился Оркестр. Из-за вечного прорыва Шума тут могли жить музы. Сам свет местных фонарей тут из привычного оранжевого превращался то в мягкий золотистый, то в насыщенно-фиолетовый, то черным сиянием поглощал свет – резонанс с той или иной нотой вечного пения Шума. Сами музы… Сложно о них что-то сказать. Эти полупрозрачные силуэты, мягко мерцавшие светом своей ноты, больше походили на призраков, чем сами призраки. Они были больше духами, чем людьми. Всегда себе на уме, то пристают с глупейшими расспросами, то открыто игнорируют, но в любом случае – всегда поют. Даже когда недовольно бурчат – поют. Поют голосом, поют скрипкой, поют виолончелью, тромбоном, литаврами, роялем, и тем, для чего названия у нас нет. Каждая муза говорила то, что думала, что хотела – сделай так человеческая толпа, и получится гам. Музы же всегда галдели во всеобщий унисон. Именно потому Оркестр и звался Оркестром – тут всегда был самый изысканный концерт под Солнцем и Лунами. Пусть у нас с ведьмочкой не было столько денег, чтобы ходить по операм и театрам, и не было столько низменности, чтобы ходить по притонам, можно было сказать с уверенностью – Оркестр был нашим самым любимым районом.

Кузни. Райончик мне нравился. Тот самый, светящийся багровым, к которую я чувствовал родство, наблюдая за ним из окна бронированной кареты Воронья. Ну а как не чувствовать родство – синхрон с Инферно. Лира не любила тут гулять, и я ее даже отчасти понимал. Температура тут была такая, что вечная жидкая грязь на самом дне города высыхала. Исключительно в этом районе. Жара тут стояла вечная, несусветная, и это даже отразилось на строении башен – они были тоньше, ажурнее, и с огромными окнами. Тут было большое количество заводов, мастерских и мануфактур – по улицам вечно ходили хмурые рабочие, вечно спешащие курьеры и наслаждающиеся теплом родного дома галгары, а в воздухе носились и степенно плыли кареты-баржи различного калибра. Злачных мест для посещения тут не было, кроме пивных, а значит, и причин для посещения района особо не было. Но мне нравилось тут гулять, особенно одному – галгара, смутно существующий где-то внутри меня, всегда радовался как ребенок, когда мое тело овевал раскалённый, иссушающий ветер Кузен.

Соседний же район, Полночь, нам не понравился. Несмотря на яркие фонари, тут всегда были сумерки – тот самый момент, когда солнце уже полностью зашло, но ещё есть немного света. Ну а что вы хотели, синхрон с Червивым Дном. Из-за этого район казался более сырым и холодным, чем даже Каналы. Мрачное место, в котором сразу несколько башен были переделаны в казармы и тренировочные комплексы. Именно тут жили и тёрлись между собой сразу несколько группировок – военные силы Гнезда, Вороньё, которые, вроде как, стояли немного особняком, банды маргиналов и бродячие полубезумные или вовсе безумные варага, которые частенько каким-то мистическим способом просачивались из Дна к нам, сюда. Поэтому тут всегда была веселая жизнь, напоминающая мне Вальхаллу. Никто этого, понятное дело, не знал, но как ещё назвать место, где постоянно и круглосуточно идут небольшие драки, свалки и побоища между людьми, варага, даже галгарами и моннгу. Мест для моциона тут не было, и в первую же прогулку мы нарвались на дикого варага, выскочившего на нас прямо с соседней башни. Пуля от Лиры и удар рукой в чешуе от меня решили проблему, но осадочек остался, так что мы обходили Полночь десятой дорогой.

Листопад на фоне прочих районов выглядел совершенно серым, но в хорошем смысле. Самый усреднённый район, с натяжкой можно назвать спальным. Приятный райончик – вечное бабье лето, обилие золотых листьев, лавки, кафешки и все в таком духе. Никаких особенностей в плане состава населения и работы, разве что много деревообрабатывающих мастерских и одна башня, выделенная под рощу Лайун – оттуда поступала древесина для производства автоматонов.

Был ещё, так сказать, микрорайончик Вьюги, без названия, всего из трёх башен. Стоял на самой окраине Гнезда. Жили там лишь наиболее консервативные моннгу – по меркам моего прошлого мира, там стояло вечные -60 градусов. Скажем, не курорт, и даже заходить туда без лишней надобности не хотелось.

Таким был Город Беглецов при самом близком знакомстве.

***

Как-то само собой вышло, что мы с Лирой начали проводить вдвоем практически все время. Вместе варили зелья, вместе принимали пищу, вместе гуляли. Нам было удивительно хорошо, и нам даже не всегда необходимо было болтать. Это был тот самый тип отношений, сколь редкий, столь же и ценный, когда молчание с определенным человеком может быть даже комфортнее разговора. Мы как-то не обсуждали отношения, или что-то в этом духе, нам просто было хорошо вдвоем.

В то же самое время, мы старались поддерживать связь с нашими, так сказать, соратниками и родственниками, что удавалось с переменным успехом.

Фелиция почти всегда была дома, максимум прогуливалась до соседних башен. Она в основном была занята восстановлением сил после инцидента с проклятьем. До осады Санго она практически восстановилась, но та лавина изрядно подорвала ее силы.

С ней и Ранфом мы часто выбирались пообедать. Вермиалист согласился работать при штабе, и график у него был свободный всем на зависть. Раньше мы видели Ранфа нагруженным делами по самое не хочу, теперь же, казалось, он утонул в безделье: ходил на работу с десяти до трёх, потом приходил домой и читал, или шел с Фелицией в театр и тому подобное. В общем, отдыхал человек.

Эдвин и Гиз. Мы ежедневно ужинали вместе, и зачастую в кафе на нашем этаже. В “Песне весны” мы стали настоящими завсегдатаями. Мы были дружны, как и раньше, просто мы с Лирой большей частью были вдвоем, а они – тоже вдвоем. Они вместе нашли работу в какой-то небольшой лаборатории в Листопаде, где Гиз дорвалась до самой продвинутой маготронной техники. Ее смелые решения и эксцентричные идеи, вкупе с голосом разума и въедливыми замечаниями от Эда, начали приносить плоды в виде популярности лаборатории и наличия денег у Гиз и Эда. Они могли бы снять две отдельные квартиры, и не самые маленькие, но им было чрезвычайно уютно вдвоем.

Сам Эд всегда был расслаблен и счастлив. Ещё бы, никто не пытается его убить, все свое добро при себе, рядом классная девушка в самом расцвете красоты. Понимаю его.

Агентов мы толком не видели. Они в большинстве своем устроились в Мертвом Древе, разве что доходили слухи, что Афина, Артуро и Орёл, оказавшая Филиппой, нашли себе другое место работы. Тем не менее, бывшие агенты не спешили менять место жительства, и мы их частенько видели – то утром, то вечером.

А вот молодая и неугомонная Катарина, она же Малиновка… О ней пойдет речь отдельно. В конце концов, именно благодаря ей Трехлапая Ворона обрела имя.