Трёхлапая ворона

Глава 36. Эдвин и Освальд

Где-то в другой части дворца.

Эдвин шел немного позади трех офицеров Мертвого света. Они были почти что одинаковы – в серо-фиолетовых мантиях и с фирменными посохами-баграми. Отличались они разве что лицами. Один из офицеров был типичным немолодым наемником, с седоватыми волосами и с шрамированным лицом. Второй был совсем молодой парень, ему не было и двадцати. Тем не менее, он щеголял с старым шрамом от сильного ожога на подбородке. Последней была девушка, ей было что-то около двадцати пяти-тридцати.

Группа шла в молчании. Вышли-то они впятером. Был еще один член Мертвого света, сухой мужчина лет сорока, но… Путь группы пролегал через зал, где Тысяча глаз устроила одну из точек обороны, призванных сдержать распространение врага по дворцу. Пришлось вмешаться и помочь рядовым Трехлапой вороны отбить зал от профессиональных стрелков и лучших волшебников Тысячи. Бой был скоротечный, но ужасно злой. Из числа врагов никто не ушел, полегло около пятидесяти волшебников и стрелков, но и со стороны Трехлапой вороны потери были немалые. Когда группа Эда оставила за собой тот зал, пол еще был усеян телами в серых плащах, доспехах и разноцветных мантиях групп, что входили в Ворону. Мертвый свет оставил там еще своего товарища, старого служаку-офицера, который, как рассказал Имран, старший из них, застал еще основание отряда. И ведь даже не от смертельного эффекта умер, а от бронзовой пули. Так что тот служака даже не воскреснет.

Настроение было сильно пониженное. Эдвину, по большому счету, было все равно. Совместных тренировок у них было всего пяти или шесть, так что привязаться к товарищам он не успел. Более того, очень сильно не хотел. Пример Ральфа и Сэрона еще стоял перед глазами.

«Да и вообще, староват я уже для подобного, – с тоской подумалось Эду, – Я большую часть своей жизни только и делаю, что скитаюсь по свету, кого-то рублю и в кого-то стреляю. Заканчивать пора, а то такими темпами поймаю пулю, как Альберт, и все. А с ней… – Эд прикоснулся к груди. Где-то там ворочалась Девятая, разбуженная звуками битвы, – С ней я тоже не буду целым. Выцвел. Так что, пора завязывать. Устроюсь куда-нибудь в лабораторию, вместе с Пчелинией.»

При мысли о Гиз на душе потеплело. Гиз. Молодая, красивая, умная, старательная. Эдвин, конечно, хотел, как остепенится, найти себе спутника жизни, но он и сам не ожидал, что ею окажется вчерашняя студентка, причем с увлечениями в виде маг-инженерии и фрельядар.

Рука Эда сама по себе потянулась к карману. Там, припасенное на особый день, лежало небольшое кольцо. Как раз под средний палец Гиз.

Выйти бы только отсюда, и все, с войной покончено. А там, может, и найдется способ отклеить от него Девятую.

— Мы близко, – коротко сказала Мирта. Стервозная девка, конечно, но союзников не выбирают. Хорошо, что волшебник умелый.

В конце короткого коридора виднелась дверь, обитая металлом. Там, если верить Призраку, должен был сидеть Ирвин. Группа подготовилась: Эдвин вынул Костер и разложил кофр-ножны, явив на свет еще один короткий и широкий клинок, после чего сконцентрировался и «толкнул» Девятую. Та недовольно заворочалась, но правила знала, так что подготовилась войти в синхронизацию с Эдом. Тот с недовольством ощутил, как по костям начинает идти дрожь какофонии. Все остальные волшебники Мертвого света просто взяли на изготовку посохи, разве что Шамис, молодой паренек, сформировал на конце шипа первый боевой эффект, выглядящий как двумерная серо-зеленая спираль, медленно вращающаяся в воздухе. Эд уже видел ее в действии и знал, что когда будет нужно, из спирали вырвется тонкая спица губительного желтого света, который заставлял живую плоть буквально становиться камнем. Мирта, подумав, перехватила посох одной рукой, а второй достала коротконосый револьвер.

Имран оглядел своих товарищей, коротко кивнул, соорудил из шрамов на лице подобие улыбки, окутал себя тихо гудящим маревом щита, после чего подошел к двери.

И исчез вместе с дверью и куском коридора. На стенах остался ровный срез, будто сюда пришел злой дух и срезал все огромной стамеской. Спустя миг на пол с грохотом упал кусок двери, такой же ровно срезанный.

— Долго мне пришлось ждать вас, – из дверного проема вышел парень в кожаной бригантине. Длинные волосы заплетены в косу, небрежно брошенную на грудь. Лицо самое незапоминающееся, в толпе встретишь – пройдешь мимо. В правой руке кассетный пистолет, другая выставлена ладонь вперед, словно парень пытался остановить вторженцев, – Я уж подумал, что про меня забыли. Ну, как и всегда.

Вместо ответа Мирта высадила три пули. Они должны были ударить точно в грудь странного парня, но револьвер словно бы прогрохотал вхолостую. Пули пропали перед парнем.

Эдвин замер и лихорадочно обдумывал ситуацию. Каким-то образом парень, стоящий перед ним, испарил боевого волшебника вместе с волшебным щитом, дверью и куском стены. Испарил так, что не осталось ни пыли, ни пара. Не было визуальных эффектов, звуков и не было слышно призыва к духам. Да и какой дух на такое способен?

— Стрелять бесполезно. В общем-то, против меня все бесполезно, – доверительным тоном сообщил Ирвин, после чего взмахнул рукой, словно бы загребая что-то из воздуха.

Меньше чем за миг исчезла Мирта, кусок пола и стены. В проем тут же хлынул горячий летний ветер, солнечный свет и далекое эхо выстрелов. Осада города продолжалась.

Эдвин на пробу тыкнул в воздух Костром, отправив во врага звуковую волну. Эффект такой же, как от тычка мечом, но на расстоянии в десять-пятнадцать шагов. Ирвин тут же среагировал, моментально открыв ладонь в сторону Эда, и его безотказный тычок растворился в никуда.

Волшебник Вихря или чудесник?

От Шамиса послышался рык, после чего врага осветил узкий пучок желтого света, который легко перебивал солнечный. Луч прошел через коридор и бессильно оборвался на расстоянии полуметра от Ирвина.

Ирвин больше не стал ничего говорить, только шевельнул рукой, готовясь снова зачерпнуть что-то. Эдвин среагировал на само движение. Необходимо было понять, кто он такой, а значит, нужно было время.

От мысленного толчка Девятую буквально втиснуло в тело Эда. Левый глаз тут же стал хуже видеть от большого количества лопнувших сосудов, но Эдвин успел сделать главное. Призвав в Костер всю силу какофонии, он на ускорении, даруемом Девятой, начал полосовать воздух вокруг себя. С меча срывались полосы темно-фиолетового, почти черного света. Волны легко проходили сквозь камень и стекло, и там, где они прошли, стены оказывались разрезаны, а места входа волны начинали крошиться. Секунда – и вокруг Эда не осталось ничего целого.

Чтобы защититься от бушующего сонитиста, Ирвину пришлось снова выставить вперед ладонь. И тут откуда-то раздался громкий скрежет камня о камень, он быстро набирал силу и звук. Спустя еще секунду громыхнуло, и половина корпуса просто обвалилась.

Эдвин был к этому готов. Не в первый раз он применяет этот эффект, и знает его цену и силу. В ближайшие десять-пятнадцать секунд надо было только одно – выжить. Вокруг крошились стены, проламывался пол, обваливались перекрытия, и Эдвин банально танцевал посреди этого безумия. Тут вспрыгнуть на уступ, зацепиться за стену, перепрыгнуть на летящий обломок стены размером с коня, оттолкнуться от него и вонзить Костер в стену, задержавшись на нем на мгновение, потом спрыгнуть на пол-этажа, на крошечный кусочек пола, еще не обвалившийся вместе с внешней стеной, дождаться, пока та хрустнет, и, словно оседлав волну, рухнуть вместе с ней, тут же перекатываясь во двор. Ни черта не видать из-за пыли, эта же самая каменная пыль и крошка набилась в волосы, глаза, закупорила нос и осела на языке, но так было надо.

Эдвин осмотрелся. Вот, в стороне, лежал чудом уцелевший Шамис. Ну как, уцелевший – нога была придавлена обломком размером с него самого. Ближайшие два месяца ему не суждено ходить.

Внезапно вся пыль, витающая в воздухе, исчезла. Эдвин ощутил, как воздух стянулся к месту пролома. Там, на куче камней, некогда бывшими коридором, стоял чертовски злой и пыльный Ирвин. Револьвер он потерял, и сейчас зажимал рукой кровоточащую рану на боку. Левая рука была сжата в кулак.

— Ну ты и урод, – беззлобно сказал Ирвин, откашлявшись, – Обрушил такой красивый дворец. О, а кто это?

Ирвин заметил стонущего Шамиса, после чего змеиным движением махнул кистью. В земле образовалась рытвина, а у парня исчезла половина тела. Оставшиеся ноги и пояс рефлекторно дернулись, после чего остаток мгновенно истек кровью.

— С…а! – внезапно очень зло выругался Ирвин, после чего с яростью посмотрел на Эда, впрочем, выставляя ему навстречу ладонь, – Я привык работать чисто! А я весь в пыли!

Эдвин успел заметить взмах, как вдруг куда-то рухнул. Моргнув один раз, он понял, что Девятая буквально протолкнула его в Шум, и сейчас он летел куда-то в сиреневое небо под звуки самого прекрасного оркестра Общности. Над плечом Эдвина вырос угловатый, будто изломанный силуэт Девятой, будто сотканный из черно-фиолетового дыма.

— Разорви его! – если бы у нее была слюна, она бы обязательно брызнула на Эда. А тот только замер. Лишь пару раз он видел Девятую в таком состоянии, и оба раза дело оканчивалось страшной резней, когда она перехватывала управление над телом, – Этот гад! Стирает все! Звуки! Реальность! Нельзя ничего бесследно стирать, только разрушать! Чтобы на обломках возникло новое! А он стирает! СТИРАЕТ, СЛЫШИШЬ! Я ДАЮ ТЕБЕ МИНУТУ, ПОСЛЕ ЧЕГО ВОЗЬМУ ТВОЕ ТЕЛО И СДЕЛАЮ ВСЕ САМА!!! ЯСНО?!

Эдвин кивнул, не рискнув ответить. В Шуме нельзя было дышать.

И тут его выкинуло на каменный пол. Быстро встав, Эдвин спрятался за обломок стены и осмотрелся. Он находился в коридоре, на втором этаже, там, где спокойно шел минут десять назад. В метре от него коридор оканчивался пропастью, а через нее был виден такой же, почти нетронутый коридор. Вниз, точно следы лавины, шел след из обломков камня. И там, внизу, орал от ярости Ирвин, нещадно полосуя все вокруг себя ладонью. С тихими хлопками из реальности исчезали пласты земли и обломки стен. Неловко повернувшись, Ирвин задел край стены, и та исчезла, а здание еще раз хрустнуло.

Эда осенило. Он подскочил к стене, отделявшей его от остального дворца, воткнул в нее меч и, прижавшись к яблоку, венчающему рукоять, зубами, рыкнул:

— Всем бежать отсюда, быстро!

Подчиняясь его воле, звук напитался Мощью и гулким эхом разнесся по остаткам левого крыла дворца. Как говорил его ротный, «имеющий ухи – услышит».

А теперь надо заняться делом. Эдвин пропустил через меч резонанс и вырезал себе квадратный проем в полу. Звука упавшего куска камня сонитист не боялся, так как то и дело с обломков этажа падал обломок, издавая шум. Этажом ниже был коридор. Рискнув, Эдвин высунул в проделанную дыру голову и, осмотревшись, никого не увидел. Так что он спрыгнул.

В это коридоре было единственное окошко, настолько узкое, что туда едва вошло бы два ствола винтовки. В него Эд и посмотрел. Ирвин стоял спиной к нему и что-то громко орал.

Эдвин встал, пропустил по телу какофонию и совершил круговой удар мечом. Волна темно-фиолетовой энергии прошла через стены как нож сквозь масло, и получившийся разрез тут же зазмеился трещинами, а здание еще раз громко хрустнуло. На улице раздался вопль.

Эд на всякий случай вытащил из-под рубашки свой амулет и сжал в руке, после чего рискнул еще раз выглянуть в окошко, как увидел Ирвина с кровоточащим обрубком правой руки. Это все, на что хватило разрушительной энергии другого мира. А еще Эдвин увидел, как левой рукой Ирвин махнул в его сторону.

Но до этого момента здание еще раз скрежетнуло, и их обоих накрыла волна обломков.

***

Где-то в оборонительных укреплениях Трехлапой вороны.

Гиз не могла сказать и слова, даже остановила рост новой ткани у раненого солдата Теплого пепла. Она смотрела, как обрушается левое крыло здания. Где-то там был ее Эдвин.

Отчего-то ей захотелось плакать, да так сильно, что крик комом встал в горле.

***

Где-то в центральной части дворца, тронный зал.

Тяжелая дверь, ведущая в тронный зал, открывалась медленно и очень тихо. Наконец, она отворилась достаточно, чтобы в зал вошли четыре человека. Ранф, Альфред, глава Мертвого света, Тимиро, глава Теплого пепла и Ланз Со Кромм, текущий глава Стальных рогов. Кольн пал, когда волшебники с третьей стены взорвали то здание.

Зал был огромный, его поддерживало восемь колонн такой толщины, что потребовалось бы три человека, чтобы обнять их. В отличие от прочего замка, тронный зал был ярко освещен солнцем через витражные окна, и, как будто этого было мало, под потолком зала висели волшебные светлячки.

Вторженцев встречал Освальд, окруженный пятью женщинами, кутавшимися в черные мантии и надвинувшими на самые глаза черные остроконечные шляпы. Изрисованное словами туур лицо Освальда поднялось от карты, расстеленной на столе, и обратилось к вторженцам. Помолчав, он выпрямился и царственно взмахнул рукой. Поклонившись, ведьмы гурьбой ушли куда-то вбок, скрываясь из вида. Скрипнула дверь для слуг.

Они остались одни.

— Я тебя искренне не понимаю, Ранф, – мягко начал Освальд. Его голос множился и отражался от стен, порождая странно звучащее, будто многоголосое, эхо, – Почему хоть ты напал на меня? У меня, на самом деле, к тебе много вопросов. Ты мог спокойно жить в Гнезде, и никакие проблемы внешнего мира тебя бы не волновали. Ну ладно, ты пришел ко мне, – Освальд обошел стол с картой, но приближаться не стал – он встал к нему спиной и облокотился. Весь его вид передавал расслабленность и уверенность в успехе, – Но ведь ты мог остаться там, в Валириме. Тебе бы хватило времени, чтобы еще десяток лет терроризировать мое государство. Заговоры, сеть шпионов, горные лагери, тайные нычки, взрывы складов и казарм, в общем, все то, что ты так любишь. Зачем ты начал все это, скажи мне?

— Мне нужно остановить тебя, – просто ответил Ранф.

Его снова посетило то странное ощущение. Он ведь смотрел на своего учителя. На того, кто некогда буквально вызволил его с улицы, слабого оборотня, которому никто не дал бы и пятнадцати лет. И этот человек обучал его и взрастил, причем не абы кем, а смертельно опасным бойцом, одним из лучших, одним из тез, у кого оставалось время и силы на личную жизнь. В Тысяче Глаз это была привилегия лучших из лучших.

А теперь Ранф стар и сед, и колени иногда ноют в грозу. А его учитель все такой же. Не изменился совсем, если не считать шрамов в виде слов туур на лице.

— Остановить меня? – удивился Освальд, – И это, Ранф, самая главная причина моего непонимания. Разве это, – широким жестом вермиалист обвел тронный зал, – Не исполнение всех наших мечтаний и надежд? Разве ты сейчас не стоишь на территории страны с черным флагом? Тут никто не трогает вермиалистов просто за то, что те рождены с таким доменом. Разве не об этом мы с тобой мечтали?

— Не такой ценой.

— Разве война с Черведавами – это цена? – возразил Освальд, – Разве истребление непокорных, что вешают моих парламентеров – это цена? Это ли цена для спокойной жизни седьмой части населения этого мира? Цена для зеленых полей, синих рек и белых гор?

— Я не видел зеленых полей. Только легион тиуммов.

— Это – часть цены. И я ее выплачу, – в голосе Освальда показалась смертельно опасная сталь, – Знаешь, что я подумал, Ранф? Я же официально не закончил твое ученичество. А ты привел ко мне войско черведавов. Червивый. Привел. За собой. Черведавов, – вермиалист покачал головой, – Это достойно наказания. Знаешь, я даже тебя не убью. Недавно Орхидея показала мне новый фокус. Я заточу куда-нибудь твою душу. В какой-нибудь фиал. Или вазу. Не суть. Суть в том, что я заставлю тебя увидеть, как я приведу эту страну к процветанию.

Ранф только надел маску, которую держал в руках.

— Все не можешь отучиться от этой мальчишеской привычки? – неожиданно добро усмехнулся Освальд, – Ладно, давай поиграем.

Он мягко отошел от стола и прижал руки лодочкой ко рту. Раздался звук, будто кого-то слегка тошнит. Когда вермиалист убрал руки, его нос, рот и подбородок были закрыты полумаской из прозрачно-голубого, мерцающего материала. На гладкой поверхности полумаски то и дело появлялись и снова пропадали в ее глубинах искаженные мукой лица.

— Неплохо, да? В случае чего, я просто поглощу эти души обратно.

Освальд сформировал из мрака легкий доспех, самая главная часть которого укрыла его два хвоста, тут же ощетинившиеся шипами и лезвиями. Из ладони у него вырвалась струя раскаленного добела металла, которая тут же застыла, приняв форму изящного одноручного меча.

Ранф просто выпустил червей-штыков, и те послушно закрыли его кисти и предплечья.

Противники начали медленно подходить друг к другу.